Те же и Наталья Степановна

Входит Наталья Степановна. Ломов вскакивает. Девочки, хихикая, уходят. Мальчик наливается вино в бокал и пьет.

Наталья Степановна: Ну вот, ей-богу! Это вы, а папа говорит: поди, там купец за товаром пришел. Здравствуйте, Иван Васильевич!

Ломов: Здравствуйте, уважаемая Наталья Степановна!

Наталья Степановна. Извините, я в фартуке и неглиже… Мы горошек чистим для сушки. (Дает мальчику подзатыльник. Мальчик убегает) Отчего вы у нас так долго не были? Садитесь…

Садятся.

Хотите завтракать?

Ломов: Нет, благодарю вас, я уже кушал.

Наталья Степановна: Погода великолепная, а вчера такой дождь был, что рабочие весь день ничего не делали. Вы сколько копен накосили? Я, представьте, сжадничала и скосила весь луг, а теперь сама не рада, боюсь, как бы мое сено не сгнило. Лучше было бы подождать. Но что это? Вы, кажется, во фраке! Вот новость! На бал едете, что ли? Между прочим, вы похорошели… Вправду, зачем вы таким франтом?

Ломов: (волнуясь). Видите ли, уважаемая Наталья Степановна… Дело в том, что я решился просить вас выслушать меня… Конечно, вы удивитесь и даже рассердитесь, но я…

(В сторону.) Ужасно холодно!

Наталья Степановна: В чем дело?

Пауза.

Ну?

Ломов: Я постараюсь быть краток. Вам, уважаемая Наталья Степановна, известно, что я давно уже, с самого детства, имею честь знать ваше семейство. Моя покойная тетушка и ее супруг, от которых я, как вы изволите знать, получил в наследство землю, всегда относились с глубоким уважением к вашему батюшке и к покойной матушке. Род Ломовых и род Чубуковых всегда находились в самых дружественных и, можно даже сказать, родственных отношениях. К тому же, как вы изволите знать, моя земля тесно соприкасается с вашею. Если вы изволите припомнить, мои Воловьи Лужки граничат с вашим березняком.

Наталья Степановна: Виновата, я вас перебью. Вы говорите «мои Воловьи Лужки»… Да разве они ваши?

Ломов: Мои-с…

Наталья Степановна: Ну, вот еще! Воловьи Лужки наши, а не ваши!

Ломов: Нет-с, мои, уважаемая Наталья Степановна.

Наталья Степановна: Это для меня новость. Откуда же они ваши?

Ломов: Как откуда? Я говорю про те Воловьи Лужки, что входят клином между вашим березняком и Горелым болотом.

Наталья Степановна: Ну, да, да… Они наши…

Ломов: Нет, вы ошибаетесь, уважаемая Наталья Степановна, — они мои.

Наталья Степановна: Опомнитесь, Иван Васильевич! Давно ли они стали вашими?

Ломов: Как давно? Насколько я себя помню, они всегда были нашими.

Наталья Степановна: Ну, это, положим, извините!

Ломов: Из бумаг это видно, уважаемая Наталья Степановна.

Наталья Степановна и Ломов замирают. Входят Полинка, Кристинка и мальчик.

П о л и н к а: Воловьи Лужки были когда-то спорными, это — правда;

М а л ь ч и к: Но теперь всем известно, что они…

Ломов: Мои. И спорить тут нечего. Изволите ли видеть, бабушка моей тетушки отдала эти Лужки в бессрочное и в безвозмездное пользование крестьянам дедушки вашего батюшки за то, что они жгли для нее кирпич. Крестьяне дедушки вашего батюшки пользовались безвозмездно Лужками лет сорок и привыкли считать их как бы своими, потом же, когда вышло положение…

Замирают.

М а л ь ч и к: И совсем не так, как он рассказывает!

Девочки и мальчик уходят.

Наталья Степановна: И мой дедушка, и прадедушка считали, что ихняя земля доходила до Горелого болота — значит, Воловьи Лужки были наши. Что ж тут спорить? — не понимаю. Даже досадно!

Ломов: Я вам бумаги покажу, Наталья Степановна!

Наталья Степановна: Нет, вы просто шутите или дразните меня… Сюрприз какой! Владеем землей чуть ли не триста лет, и вдруг нам заявляют, что земля не наша! Иван Васильевич, простите, но я даже ушам своим не верю… Мне не дороги эти Лужки. Там всего пять десятин, и стоят они каких-нибудь триста рублей, но меня возмущает несправедливость. Говорите что угодно, но несправедливости я терпеть не могу.

Ломов: Выслушайте меня, умоляю вас! Крестьяне дедушки вашего батюшки, как я уже имел честь сказать вам, жгли для бабушки моей тетушки кирпич. Тетушкина бабушка, желая сделать им приятное…

Наталья Степановна: Дедушка, бабушка, тетушка… ничего я тут не понимаю! Лужки наши, вот и всё.

Ломов: Мои-с!

Наталья Степановна: Наши! Хоть вы два дня доказывайте, хоть наденьте пятнадцать фраков, а они наши, наши, наши!.. Вашего я не хочу и своего терять не желаю… Как вам угодно!

Ломов: Мне, Наталья Степановна, Лужков не надо, но я из принципа. Если угодно, то, извольте, я вам подарю их.

Наталья Степановна: Я сама могу подарить вам их, они мои!.. Всё это, по меньшей мере, странно, Иван Васильевич! До сих пор мы вас считали хорошим соседом, другом, в прошлом году давали вам свою молотилку, и через это самим нам пришлось домолачивать свой хлеб в ноябре, а вы поступаете с нами, как с цыганами. Дарите мне мою же землю. Извините, это не по-соседски! По-моему, это даже дерзость, если хотите…

Ломов: По-вашему выходит, значит, что я узурпатор? Сударыня, никогда я чужих земель не захватывал и обвинять меня в этом никому не позволю… (Быстро идет к графину и пьет воду.) Воловьи Лужки мои!

Наталья Степановна: Неправда, наши!

Ломов: Мои!

Наталья Степановна: Неправда! Я вам докажу! Сегодня же пошлю своих косарей на эти Лужки!

Ломов: Что-с?

Наталья Степановна: Сегодня же там будут мои косари!

Вбегают Полинка и Кристинка с граблями и мальчик с косой.

Ломов: А я их в шею!

Наталья Степановна: Не смеете!

Ломов: (хватается за сердце). Воловьи Лужки мои! Понимаете? Мои!

Наталья Степановна: Не кричите, пожалуйста! Можете кричать и хрипеть от злобы у себя дома, а тут прошу держать себя в границах!

Ломов: Если бы, сударыня, не это страшное, мучительное сердцебиение, если бы жилы не стучали в висках, то я поговорил бы с вами иначе! (Кричит.) Воловьи Лужки мои!

Наталья Степановна: Наши!

Ломов: Мои!

Наталья Степановна: Наши!

Ломов: Мои!

IV

Поиск по сайту: