Квалификация распространенных преступлений против собственности

Уголовно–правовой запрет посягательств на чужую собственность – один из древнейших; его корни уходят в библейскую заповедь «не укради». Многовековой опыт законотворчества на эту тему огромен.

Наиболее распространенными преступлениями против собственности, как об этом свидетельствует повседневная практика, являются:

– кража, т.е. тайное хищение чужого имущества (ст. 158 УК);

– мошенничество, т.е. хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием (ст. 159 УК);

– присвоение или растрата, т.е. хищение чужого имущества, вверенного виновному (ст. 160 УК);

– грабеж, т.е. открытое хищение чужого имущества (ст. 161 УК);

– разбой, т.е. нападение в целях хищения чужого имущества, совершенное с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия (ст. 162 УК);

– вымогательство, которое в законе (ст. 163 УК) определяется как требование передачи чужого имущества или права на имущество или совершения других действий имущественного характера под угрозой применения насилия либо уничтожения или повреждения чужого имущества, а равно под угрозой применения насилия либо уничтожения или повреждения чужого имущества, а также под угрозой распространения сведений, позорящих потерпевшего или его близких, либо иных сведений, которые могут причинить существенный вред правам или законным интересам потерпевшего или его близких.

Все перечисленные преступления объединяет не только то, что их родовым объектом являются отношения собственности, но и то, что с субъективной стороны они характеризуются и прямым умыслом, и корыстной целью, когда виновный осознает, что он незаконно и безвозмездно изымает чужое имущество, причиняя потерпевшему материальный ущерб, и желает такого результата. Таким образом, разграничение между этими преступлениями проводится главным образом по объективной стороне состава.

Академик В.Н. Кудрявцев для иллюстрации этого тезиса приводит следующую сравнительную таблицу признаков объективной стороны некоторых преступлений против собственности[35]. Таблица, основанная на действующем УК, отражающая все нюансы объективной стороны состава различных преступлений в сфере отношений собственности, можно сказать, демонстрирует, насколько подробно законодатель ответил на вопросы судебно–следственной практики. Тем не менее практика свидетельствует, что квалификация преступлений против собственности до сих пор сопряжена с трудностями. Некоторые из их причин отмечает и автор таблицы: «Из этой таблицы видно, что, во–первых, признаки объективной стороны названных пяти составов неоднородны и не всегда полностью сопоставимы между собой. Далее, очевидны пробелы в перечне признаков. Например, если способ действия при разбое и мошенничестве более или менее определен, то при присвоении и растрате о нем ничего не говорится. Неясно, следует ли считать тайными или открытыми такие преступления, как разбой, мошенничество, присвоение и растрата»[36].

Главная задача, которая решается при квалификации вышеперечисленных преступлений, заключается в том, чтобы в диспозиции статьи правильно выбрать ключевое понятие, правильно истолковать его и правильно сопоставить с фактическими обстоятельствами дела. В статье 158 УК о краже таким понятием является «тайное хищение», в ст. 159 УК – «хищение... путем обмана или злоупотребления доверием», в ст. 161 УК – «открытое хищение», в ст. 162 УК – «нападение», а в ст. 163 УК – «требование».

По поводу разграничения составов кражи и грабежи на основе верного толкования понятий «тайное» и «открытое» (хищение чужого имущества) накопился богатейший опыт, который не только с теоретической позиции осмыслен учеными–правоведами, но и в «спрессованном» виде получил выражение в разъяснениях Пленума Верховного Суда РФ по делам о преступлениях против собственности. «Как тайное хищение чужого имущества (кража) следует квалифицировать действия лица, совершившего незаконное изъятие имущества в отсутствие собственника, или иного владельца этого имущества, или посторонних лиц либо хотя и в их присутствии, но незаметно для них. В тех случаях, когда указанные лица видели, что совершается хищение, однако виновный, исходя из окружающей обстановки, полагал, что действует тайно, содеянное также является тайным хищением чужого имущества.

Открытым хищением чужого имущества, предусмотренным ст. 161 УК РФ (грабеж), является такое хищение, которое совершается в присутствии собственника или иного владельца имущества либо на виду у посторонних, когда лицо, совершающее это преступление, сознает, что присутствующие при этом лица понимают противоправный характер его действий независимо от того, принимали ли они меры к пресечению этих действий или нет.

Если в ходе совершения кражи действия виновного обнаруживаются собственником или иным владельцем имущества либо другими лицами, однако виновный, сознавая это, продолжает совершать незаконное изъятие имущества или его удержание, содеянное следует квалифицировать как грабеж, а в случае применения насилия, опасного для жизни или здоровья, либо угрозы применения такого насилия – как разбой»[37].

Мошенничество из всех форм хищения выделяется также характерным способом завладения чужим имуществом, в котором в единстве сосредоточены объективные и субъективные признаки состава преступления. Обман может быть активным и выражаться в преднамеренных целенаправленных действиях, чтобы ввести потерпевшего в заблуждение (сообщение ложных сведений, представление подложных документов, обещания, которые виновный не собирается выполнять, или даже заведомо невыполнимые). Пассивный обман заключается в умолчании о юридически значимых обстоятельствах, которые виновный обязан был сообщить, в результате чего также складывается заблуждение относительно оснований передачи имущества от потерпевшего виновному, иллюзия нормальных правоотношений.

Второй из указанных непосредственно в законе способ мошенничества – злоупотребление доверием – выражается в том, что виновный в целях противоправного завладения чужим имуществом использует сложившиеся между ним и потерпевшим особо доверительные отношения, для чего могут быть предприняты и целенаправленные активные действия.

В отличие от всех других форм хищений потерпевший – собственник имущества – передает его мошеннику добровольно. Именно в силу добровольного акта такой передачи виновный получает реальную возможность открыто, как будто бы на законных основаниях, пользоваться и распоряжаться имуществом, которым он завладел. Это обстоятельство позволяет отграничить мошенничество от некоторых способов кражи, когда виновный тайно присваивает вещь, за которой потерпевший тоже на основе доверия попросил присмотреть во время своей отлучки, и скрывается с нею или скрывает факт завладения чужим имуществом.

Одновременно данный признак лежит в основе разграничения мошенничества и присвоения или растраты чужого имущества, вверенного виновному. Вверенное – значит доверенное на законных официальных основаниях в связи с работой, службой, как правило, по договору материальной ответственности.

На почве невиданного ранее масштаба коррупции, поразившей все сферы общественной жизни, взросла и получила значительное распространение новая разновидность мошенничества, которая, безусловно, вызывает интерес с позиции уголовного права. Речь идет о таких ситуациях, когда должностное лицо или лицо, выполняющее управленческие функции в коммерческой организации, получает от другого лица деньги, ценные бумаги или иные ценности якобы в качестве взятки или средства коммерческого подкупа, тогда как в действительности они обманывают дающего, потому что ни тот ни другой в силу отсутствия необходимых полномочий заведомо не могут использовать свое служебное положение, чтобы удовлетворить взяткодателя, и присваивают полученное. Верховный Суд РФ, обобщив судебную практику по уголовным делам о подобных деяниях, разъяснил, что действия получателя имущества в подобных случаях представляют из себя мошенничество и подлежат квалификации по ст. 159 УК, а действия лица, передавшего это имущество, – как покушение на дачу взятки или покушение на коммерческий подкуп. Как мошенничество квалифицируются и действия лица, получившего от кого–либо деньги или иные ценности якобы для передачи должностному лицу или лицу, выполняющему управленческие функции в коммерческой или иной организации, в качестве взятки или средства коммерческого подкупа, не намеревавшегося этого делать и присвоившего их[38].

Колоссальный размах мошенничества – примета российской действительности конца XX – начала XXI столетия, т.е. периода становления рыночных отношений и предпринимательства, первоначального накопления капитала в условиях исторически обусловленного отсутствия позитивных цементирующих нацию социально–нравственных факторов – уважения граждан к правопорядку и друг другу. Мошенничество разномасштабно – от одиночного мелкого обмана до грандиозных тщательно организованных экономических афер, в результате которых за счет «передела» общенациональной собственности отдельными лицами сколочены миллиардные состояния. Одна из наиболее типичных разновидностей такого мошенничества базируется на деятельности организаций, функционирующих якобы в интересах общества, но в действительности с момента их создания преследующих заведомо преступные цели.

Обширная правоприменительная и судебная практика по делам о подобных преступлениях изобилует материалами, ценными для юридической науки и учебного процесса по уголовному и уголовно–процессуальному праву, криминалистике и оперативно–розыскной деятельности. С позиции уголовно–правовой квалификации они интересны уже тем, что такая квалификация, рождаясь в острой полемике сторон обвинения и защиты в суде, сосредотачивается прежде всего вокруг главного и зачастую спорного вопроса: что же имело место в действительности – преступление или легальный, хотя и рискованный бизнес.

Косолапов и Полищук создали и зарегистрировали в управлении юстиции гор. Магадана общественную организацию социальных новаций «Афина», фактическим содержанием деятельности которой было приглашение в нее новых членов, которые при вступлении вносили денежную сумму, эквивалентную 1900 долларам США. Лица, сделавшие такой членский взнос, в свою очередь, вовлекали в организацию других лиц, при этом за первого приглашенного, внесшего вступительный взнос, они получали сумму, эквивалентную 300 долларам США, за второго – 900, а если нового члена привлекал ранее приглашенный этим лицом, то 600 долларов США. В кассе организации не были оприходованы свыше полутора миллионов рублей. Косолапов и Полишук были привлечены в качестве обвиняемых в мошенничестве. На суде защита, оспаривая обвинение и отрицая наличие в действиях подсудимых состава преступления, указывала на то, что их вина в хищении денежных средств не доказана, поскольку потерпевшие вносили деньги добровольно и факты их использования подсудимыми в личных целях отсутствуют; устава организации эти лица не нарушали и налоги платили; в организации велась бухгалтерская отчетность.

Суд не согласился с позицией стороны защиты и в приговоре констатировал следующие доказанные обвинителем факты: того вида деятельности, которой только и занимались подсудимые, устав «Афины» не предусматривал; зато ими разработана целая система вовлечения граждан в организацию и массированной психологической обработки в целях получения от них денег (таинственные «гостевые семинары» в престижных помещениях, досмотр участников с применением металлоискателей, оформление письменных обязательств о неразглашении конфиденциальных сведений о деятельности организации, чтение лекций с использованием псевдонаучной терминологии и методов внушения с использованием техники нейролингвистического программирования, призванных создать у аудитории иллюзию возможности быстрого обогащения, а также, что самое главное, сокрытие информации о том, что три четверти членов «Афины» с неизбежностью потеряют свои деньги). На основании этих фактов суд сделал вывод о наличии в действиях обоих подсудимых прямого умысла путем обмана завладеть чужими денежными средствами, для чего и была создана организация «Афины», и на основании этого вывода признал Косолапова и Полишука виновными в преступлении, предусмотренном п. п. «а» и «б» ч. 3 ст. 159 УК (хищение чужого имущества путем обмана и злоупотребления доверием, совершенное организованной группой в крупном размере), и приговорила осужденных по этому обвинению. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ обвинительный приговор Магаданского областного суда оставила без изменения [39].

Что же касается разбоя (ст. 162 УК), то первое слово в тексте этой статьи – «нападение» говорит о том, что речь идет о преступлении с формальным составом, когда желаемый преступный результат – завладение чужим имуществом – не является признаком данного состава. Зато важнейшее значение здесь придается понятиям, отражающим характер разбойного нападения и позволяющим отграничить квалифицированный грабеж от разбоя как такового: такое нападение должно быть опасным для жизни или здоровья потерпевшего. Под насилием, опасным для жизни и здоровья, в контексте ст. 162 УК следует понимать такое насилие, которое повлекло причинение тяжкого и средней тяжести вреда здоровью потерпевшего, а также причинение легкого вреда здоровью, вызвавшего кратковременное расстройство здоровья или незначительную стойкую утрату общей трудоспособности. Как разбой следует квалифицировать и нападение с целью завладения имуществом, совершенное с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, которое хотя и не причинило вред здоровью потерпевшего, однако в момент применения создавало реальную опасность для его жизни или здоровья (ч. ч. 2 и 3 п. 21 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. N 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое»).

Применение насилия при разбойном нападении, в результате которого потерпевшему умышленно причинен легкий или средней тяжести вред здоровью, охватывается составом разбоя и дополнительной квалификации по ст. ст. 115 и 112 УК не требует. В этих случаях содеянное квалифицируется по ч. 1 ст. 162 УК, если отсутствуют отягчающие обстоятельства, к которым относятся: совершение разбоя по предварительному сговору группой лиц; с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия (ч. 2 ст. 162 УК); совершение разбоя с незаконным проникновением в жилище, помещение либо иное хранилище или в крупном размере (ч. 3 ст. 162 УК); совершение разбоя организованной группой, в целях завладения имуществом в особо крупном размере, с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего (п. п. «а» – «в» ч. 4 ст. 162 УК).

Если же в ходе разбойного нападения с целью завладения чужим имуществом потерпевшему был причинен тяжкий вред здоровью, что повлекло за собой наступление смерти по неосторожности, содеянное квалифицируется по п. «в» ч. 4 ст. 162 УК (разбой с причинением тяжкого вреда здоровью) и ч. 4 ст. 111 УК (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее за собой смерть потерпевшего) (п. 21 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. N 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое»).

Формальным является и состав вымогательства. В статье 163 УК о вымогательстве главную смысловую нагрузку несет понятие «требование» (передачи имущества или права на имущество), означающее, что данное преступление считается оконченным с момента предъявления таких требований под угрозой наступления вредоносных условий, детально изложенных в подобной диспозиции данной статьи, а сам факт завладения этим имуществом или правом на имущество обязательным признаком состава преступления не является.

Эта рассчитанная на «опережающее» применение законодательная конструкция, устанавливающая строгую уголовную ответственность независимо от того, добился ли вымогатель своей преступной цели, имеет особую актуальность в условиях небывалого размаха жесточайшего организованного рэкета, который почти открыто бросает вызов правопорядку, претендуя на третью всеобъемлющую оброчную систему «криминальных крыш», действуя в сфере предпринимательства на равных с государственной фискальной системой и коррупционными поборами.

Поскольку одной из разновидностей угрозы при вымогательстве является угроза применения насилия, очевидно, что состав данного преступления имеет «пограничные» области с грабежом и разбоем. Угроза насилием при грабеже служит средством завладения или удержания имущества, а при вымогательстве – средством принуждения во внешне добровольной передаче имущества угрожающему.

Грабеж состоит в завладении имуществом потерпевшего, поэтому причинение потерпевшему имущественного ущерба – обязательный признак объективной стороны, а при вымогательстве переход имущества к виновному находится за рамками объективной стороны преступления. Наконец, при грабеже виновный угрожает применить насилие, не опасное для жизни или здоровья, а при вымогательстве характер «обещаемого» насилия может быть и не конкретизирован, расплывчат.

От разбоя же вымогательство отличается не только этой относительной расплывчатостью угрозы, но главным образом тем, что вымогательство по общему правилу не предполагает нападения, т.е. агрессивных физических действий со стороны виновного в отношении потерпевшего; оно может быть лишь «обещано» на случай, если потерпевший не выполнит преступного требования. Для завладения имуществом при разбое может быть использовано понятие захвата; разбойник физически захватывает, отнимает чужое «здесь и сейчас», не останавливаясь перед силовым преодолением сопротивления потерпевшего, а, удерживая отнятое, может прибегнуть к новому насилию. Вымогатель же вынуждает потерпевшего отдать свое, доводит его до такого состояния, когда жертва не видит лучшего выхода из положения. Если такое принуждение и сопряжено с нападением, то нападающий, когда им является вымогатель (рэкетир), не ставит перед собой цели захватить имущество в процессе или в непосредственном результате нападения. Его цель заключается в том, чтобы напуганный нападением потерпевший сам принес, предложил, отдал требуемое имущество. Насилие в подобных случаях лишь подкрепляет угрозу, не более того.

Рыбин потребовал от Перминова ежемесячную плату за покровительство и защиту в торговом бизнесе (криминальная «крыша») и предупредил, что в случае неуплаты он будет избит. Через месяц Рыбин вместе с Карповым опять навестили Перминова, повторили прежнее требование, угрожая убийством, и избили, причинив вред здоровью. Перминов сдался и указал, где у него в квартире находятся деньги, и Рыбин завладел ими. Поняв, что получать от Перминова деньги периодически не удастся, Карпов еще раз сильно ударил его по лицу стеклянной банкой. Суд первой инстанции, расчленив фактические обстоятельства двух эпизодов преступной деятельности, квалифицировал содеянное Рыбиным и Карповым как вымогательство, совершенное группой лиц по предварительному сговору, вменив в вину, кроме того, Рыбину – грабеж, а Карпову – разбой. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ признала такое расчленение искусственным, указав, что содеянное осужденными представляет собой объективную сторону одного преступления – квалифицированного вымогательства и в дополнительной квалификации по ст. ст. 161 и 162 УК, предусматривающим ответственность за грабеж и разбой, не нуждается [40].

Если же нападающий применяет насилие или высказывает угрозу применения насилия в целях немедленного завладения чужим имуществом и это насилие опасно для жизни или здоровья потерпевшего, налицо оконченный состав разбоя, даже если чужим имуществом виновному завладеть так и не удалось. А если после такой неудачи с разбойным нападением виновный продолжает с перерывом во времени угрожать потерпевшему применением нового насилия и шантажировать его, можно утверждать, что разбой перерос в рэкет и что содеянное подлежит квалификации по совокупности ст. ст. 162 и 163 УК. Точно так же, если вымогательство не принесло рэкетиру желаемого результата и он прибег к вооруженному нападению на потерпевшего, имея намерение тут же захватить имущество, служившее предметом безуспешного вымогательства, действия виновного подлежат квалификации как вымогательство и разбой (ст. ст. 163 и 162 УК).

Изучение судебной практики по уголовным делам Верховного Суда РФ позволяет обособить еще одну группу относительно сложных случаев квалификации, которые содержат внешние признаки грабежа, разбоя и вымогательства, однако вообще не являются преступлениями против отношений собственности и имеют, таким образом, совершенно иной родовой объект посягательства. Сущность этих случаев заключается в попытках разрешить имущественный спор при помощи насилия при отсутствии доказанного корыстного мотива и цели завладения чужой собственностью.

Щеглов и Торбеев были признаны виновными и осуждены за вымогательство по п. «а» ч. 2 ст. 163 УК. Их действия выразились в том, что по просьбе Мальцевой Щеглов согласился уладить имущественный конфликт между Мальцевой и Козловым, который целых два года незаконно удерживал у себя золотую цепочку, принадлежавшую названной женщине, и отказывался ее возвращать, утверждая, что ничего у Мальцевой не брал. Щеглов неоднократно требовал у Козлова возвратить вещь, но безрезультатно. Встретив Козлова у автостанции, куда тот прибыл на своей автомашине, Щеглов в очередной раз заговорил о возврате цепочки ее владелице. Его требование поддержал оказавшийся тут же Торбеев. Возникла ссора, в ходе которой Щеглов ножом проколол два ската на колесах автомашины Козлова.

По протесту заместителя Председателя Верховного Суда РФ судебно–надзорная инстанция приговор по данному делу изменила, изменив квалификацию содеянного осужденными, признав наличие в нем состава самоуправства (ч. 2 ст. 339 УК) и отсутствие признаков вымогательства, потому что «статья 163 УК предусматривает ответственность за корыстное преступление, при совершении которого виновный предъявляет незаконные требования на имущество для обращения в свою пользу или в пользу других лиц», тогда как осужденный Щеглов «не намеревался обратить цепочку в свою пользу, а собирался в случае ее возврата отдать законному владельцу» [41].

По другому делу также по протесту Председателя Верховного Суда РФ и по аналогичным основаниям судебно–надзорная инстанция отменила обвинительный приговор, которым был признан виновным в разбойном нападении (п. п. «б» и «г» части 2 ст. 162 УК) гражданин Ридель, который в пьяном виде избил Решетникова и унес из его дома телевизор, принадлежавший потерпевшему, и гитару, принадлежавшую Карамышеву. Из материалов дела явствует, что насилие осужденный применил не с целью завладения чужим имуществом: ни телевизор, ни гитару обращать в свою пользу Ридель не собирался, вещи унес в качестве «залога» и обещал возвратить их владельцам после того, как Решетников отремонтирует дверь квартиры его сожительницы С. Побои же Ридель нанес Решетникову тоже за повреждение двери [42].

Словом, как и в первом случае, юридическая сущность содеянного состоит в имущественном конфликте между хорошо знакомыми друг с другом лицами, усугубившейся вражде между ними, которая переросла в насилие без цели заполучить в свое полное и окончательное владение, пользование и распоряжение чужое имущество, что и составляет суть отношений собственности. Подобные деяния представляют собой посягательства не на отношения собственности, а на отношения в сфере управления, которые являются объектом данного преступления (самоуправство).

Заключение

Представляется, что цели и задачи исследования были достигнуты. В завершении исследования необходимо отметить наиболее значимые предложения, сделанные в работе.

Исходя из вышесказанного, считаю необходимым сделать следующие выводы:

1. Уголовная ответственность и наказание применимы в правовом государстве только при том условии, что преступление стало продуктом свободной воли человека. Свобода воли становится тем самым одной из предпосылок (оснований) уголовной ответственности (но не в строго юридическом смысле ст. 8 УК РФ) наряду с деянием и виновностью. В современной философии уголовного права углубленный анализ этих предпосылок еще ждет своего часа, однако в целом переход с уровня социально-философского понимания ответственности на уже строго уголовно-правовой уровень означает создание юридических конструкций, базовой из которых является состав преступления. В составе преступления находит свое юридическое отражение социально-философская аксиома о том, что уголовной ответственности может подлежать только субъект, свободно избравший дурной путь поведения и могущий быть порицаемым за это. Такое юридическое отражение происходит с помощью уголовно-правовых понятий и построений, и центральное место здесь занимает именно состав преступления.[43]

2. Состав преступления имеет следующее значение: он является основанием уголовной ответственности; участвует в квалификации преступлений; определяет индивидуализацию наказания. Ошибки в квалификации преступлений на практике, если они вызваны недостатками в конструкции составов в диспозициях уголовно-правовых норм, позволяют осуществлять процесс дальнейшего совершенствования уголовного законодательства.

3. Отечественная (советская и постсоветская) концепция квалификации преступлений уникальна и эффективна. Четырехподсистемная и поэлементная структурированность состава преступления позволяет с достаточной полнотой идентифицировать состав содеянного общественно опасного деяния с составом преступления, описанного в диспозициях норм Общей и Особенной частей УК.

4. Уголовно-правовая квалификация преступлений определяется своими правоотношениями, разумеется, без отторжения процессуального аспекта закрепления ее этапов в процессуальных документах. Таких этапов три.[44]

На первом этапе устанавливаются событие причинения вреда, объективные элементы общественно опасного деяния: вред, непосредственный объект и предмет, место, время, обстановка действия (бездействия), причинившего вред. В п. 1 ч. 1 ст. 73 УПК поясняется, что такое событие преступления: «время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления». На этом этапе выносится постановление о возбуждении уголовного дела по факту причинения вреда. Субъект и вина еще неизвестны, как еще не абсолютны данные о причинении вреда именно преступлением.

На втором этапе квалификации осуществляется выбор уголовно-правовой нормы (норм), по которой устанавливается полное соответствие признаков содеянного общественно опасного деяния их описанию в диспозиции соответствующей статьи (статей) УК. Эта статья должна быть действующей, при бланкетности - сопровождаться изначальным источником из других отраслей права.

Третий этап квалификации состоит в определении соответствия состава общественно опасного деяния составу преступления, предусмотренного соответствующей нормой УК. Он завершается ссылкой на статью (статьи) УК, по которой квалифицировано содеянное.

5. Законодательно закреплены и практически значимы следующие классификации составов преступлений: а) основные, квалифицированные, привилегированные; б) простые и сложные; в) с конкретными и оценочными признаками; г) составы реального причинения общественно опасных последствий и составы создания угрозы причинения таковых.

На основании проведенного исследования считаю необходимым сделать следующие предложения:

1. на основе исследований теории права разработать общее понятие состава преступления, с последующим нормативным закреплением;

2. разработать конструкции составов в диспозициях уголовно-правовых норм предусмотренных УК РФ;

3. при разработке конструкций составов использовать современные научные разработки не только в области уголовного права, но и уголовного процесса, криминологии, криминалистики, оперативно-розыскной деятельности и других смежных областей российского права.

Поиск по сайту: