Р.Г. Шайхутдинов

Конфликтология: программа построения гуманитарной дисциплины[1]

Ситуация (историческая справка)

Весной 1990 г. автору, возглавляющему лабораторию методологии гуманитарных исследований, было предложено принять участие в работе Российско-американской программы по конфликтологии. С нашей стороны участие состояло в разработке курса подготовки экспертов в области массовых общественных процессов и конфликта, а также в реализации этого курса на базе создаваемого в рамках программы экспериментального факультета конфликтологии.

Лаборатория к тому времени уже имела достаточный опыт работы в практических проблемных ситуациях в масштабах предприятия, региона, города, а также некоторый опыт в подготовке групп специалистов в области прикладных форм СМД методологии. (Это одно из направлений, дающих основания и средства для формирования новых гуманитарных дисциплин.) Согласие вести работы в рамках Российско-американской программы по конфликтологии влекло за собой необходимость осуществить комплекс методологических и экспериментальных разработок, применить арсенал методологических средств не в историческом или ином описании (чем часто грешит методология науки и науковедение), а конструктивно – экспериментально строя новую дисциплину. В марте 1991 г. начался набор в первую экспериментальную группу на факультете конфликтологии и разработка программы построения гуманитарной дисциплины – «конфликтологии».

«Что такое конфликтология?»

На этот вопрос приходится отвечать и организаторам факультета, и разработчикам научной программы.

Нам не известны работы, в которых бы излагалось понимание конфликтологии как научного предмета. Это не удивительно: конфликтология – это некоторая программа, а не законченная стройная наука. В этом смысле внимание к конфликту в последние десятилетия возникло не случайно.

Почти каждая общественная гуманитарная дисциплина, начиная с классических и кончая современными, имеет разделы, посвященные конфликту. Однако из-за неопределенности понятия «конфликт» происходит постоянная путаница. «Война», «оппозиция», «спор», «борьба», «противоречия», «конкуренция» называются различными авторами одинаково – конфликтом.

При таком обилии различных точек зрения на конфликт мы вынуждены спрашивать себя, что же происходит сейчас на самом деле во всей «области интереса» к конфликту. Если окажется, что в нее включены (или к ней относятся) все перечисленные выше понятия, то, чтобы получить объективную и конкретную картину происходящего, нам придется соотносить и связывать их друг с другом.

Следует также учитывать различную функциональную нагрузку понятия «конфликт» в разных научных и практических разработках. Можно выделить по крайней мере пять различных способов использования понятия «конфликт»:

1. Конфликт как «случившееся», по отношению к которому надстраиваются различные технические образования, доводя фактическое столкновение сторон до полной структуры конфликта. (Техники ведения переговоров, посредничество, наблюдатели в конфликте и т.п.)

2. Конфликт как средство исследователя (аналитика). В данном случае конфликт рассматривается как своего рода экран, который позволяет выявить и увидеть то, что не видимо при нормальном течении дел. (Психоанализ, различные формы разведки и т.п.)

3. Конфликт как механизм, искусственно создаваемый организатором для интенсификации мышления и деятельности. (Средство, используемое в проблематизации и коллективных способах решения проблем).

4. Конфликт как область специализации научных предметов. (Межличностные конфликты в психологии, групповые взаимодействия в социологии и т.п.)

5. Конфликт как объект исследования. Так, конфликтные отношения рассматриваются в теории игр как частный случай игры. В. Лефевр рассматривает модель конфликта как основание для развертывания практической психологии [1].

Следует также учитывать наличие ряда общественных формирований, которые рассматривают конфликтность (противопоставление миру) как основание собственной идеологии и самоосознания. (Альтернативные движения в экологии, искусстве и т.п.)

Итак, налицо два разных подхода к конфликту:

– с одной стороны, конфликт является средством, с помощью которого предметные профессиональные области развивают собственную деятельность и мышление;

– с другой стороны, развиваются области исследования и практики, рассматривающие конфликт как объект или самостоятельно значимое образование.

Но хорошо известно, что работа с конфликтом требует привлечения множества различных ученых и профессионалов, поскольку каждый предмет в отдельности в условиях конфликта является частным и недостаточным. А это означает, что конфликтология должна сформировать и создать организованность, выходящую за рамки каждой отдельной научной дисциплины и каждой отдельной профессии. Следовательно, конфликтология в своем становлении и развитии должна учитывать всю современную социокультурную ситуацию во всей ее полноте, не забывая при этом о своем самоосознании и самоопределении (как практики, науки или искусства). Таким образом, отвечая на вопрос, что же мы строим (науку, профессиональную сферу или нечто новое), мы оказываемся перед необходимостью обсуждать, с одной стороны, современную социокультурную ситуацию, а с другой – интеллектуальную определенность конфликтологии.

Историческая реконструкция социокультурной ситуации

Социокультурная ситуация всегда дана через призму ориентации того, кто ее анализирует. Методологу, ориентированному на анализ и построение гуманитарных дисциплин, приходится, с одной стороны, отвечать на вопрос: «Что происходит с комплексом гуманитарных дисциплин?» (или, иначе говоря, «Как мысль мыслит общество и человека?»), а с другой – относиться к практикам социального преобразования, т.е. к механизмам изменения форм человеческого существования. На наш взгляд, в современной социокультурной ситуации можно выделить по крайней мере шесть моментов, имеющих самую непосредственную связь с конфликтологией как формирующейся областью.

1. Осмысление опыта II мировой войны, приведшее к пониманию того, что третья война с применением оружия массового уничтожения станет гибельной для цивилизации. Стратегия холодной войны есть фактически формирование особой игры за первенство без проверки этого первенства в реальных столкновениях и к локализации любых региональных войн. Любая война привлекает внимание мировой общественности; создаются организации (ООН и др.), претендующие на регулирование войны извне. Появляется комплекс надстроек над военными событиями: наблюдатели, посредники, миротворческие силы и т.п. Таким образом, война перестает быть войной в ее классическом понимании.

2. Формирование организационно-технического отношения к социальным процессам и отделение реализации этого отношения от государства: организационные функции, которые долгое время оставались прерогативой государства, начинают выполняться негосударственными общественными формированиями. Дипломатия и политика полным ходом либерализируются – с одной стороны, теряя свою стратовость, а с другой – начиная осуществляться в неспецифических для себя формах. Общественность вовлекается в посредничество между регионами, государствами, организует и проводит переговоры. Умение вести переговоры, решать конфликтные ситуации становится условием грамотности населения.

3. Формируются профессии нового типа, строящиеся не по ремесленному принципу и не содержащие в основе своей научный предмет. Профессии менеджера, проектировщика, посредника предполагают комплексную соорганизацию знания из разных предметов.

4. Критическое осмысление методов социальных и гуманитарных наук, и признание того, что весь комплекс социальных наук и практик не справляется с решением вопросов человеческого существования. Марксизм (впрочем, как и экзистенциализм) ставит вопрос о человеческом существовании и указывают на кризис платоно-аристотелевской программы философии, базирующейся на идее единого и истины.

5. Формирование комплекса дисциплин социальной инженерии. Мобилизационные механизмы по отношению к массам и социальным группам предполагают, что действия индивида соотнесены с устройством всего общества. В противовес таким революционным и мобилизационным подходам к изменению общества начинает оформляться иной подход, который исходит из идеи постепенного исторического изменения общества за счет формирования «зародышей» будущего. В конфликте «зародыши» проверяют свою жизнеспособность и потенциальную претензию на соразмерность миру.

6. Развитие массовых форм существования, приводящих к публичности всех областей жизни, стандартизации и унификации образа жизни (и самого существования) человека и социальных групп.

В нашей ориентации все эти моменты современной социокультурной ситуации суть условия для создания конфликтологии как практического и научного образования; они также позволяют наметить набор требований к ней и очертить ее возможное место в ситуации.

Для разработки конфликтологии как научной дисциплины необходимо подвергнуть анализу комплекс существующих социальных и гуманитарных наук. Исходя из требований к конфликту со стороны социокультурной ситуации и из реконструкции современной интеллектуальной ситуации в гуманитарных областях знания, мы сможем очертить функциональное место конфликтологии.

Развитие социальных и гуманитарных дисциплин можно подразделить на три периода:

– период классических дисциплин (таких, как учение о государстве, политика, право и экономика);

– период построения социальных наук по прототипу естественных наук (социология, психология, политэкономия);

– период разработки методологии социальных и гуманитарных наук и критического отношения к переносу естественнонаучного метода в социальные и гуманитарные области (культурология, антропология, этнография).

Периодизация здесь примерно такова: от Платона и Аристотеля – первый период, от Сен-Симона, Канта, К. Маркса – второй, от Риккерта и баденской школы – третий. Но здесь нам историческая периодизация не нужна; нам важнее реконструировать основания социальных и гуманитарных дисциплин.

Классические общественные дисциплины, являясь фактически практикой древнегреческой философии, строились на базовых категориях единого и целого. Учение о государстве и праве (в основе – римское право) позволяет строить целое, детерминированное всеобщей идеей, и описывает процедуры мышления, замкнутого мировой структурой, по поводу конструкции власти (на эту характеристику процедур правового мышления обратил мое внимание коллега Т.Н. Сергейцев). Политика же и экономика – это практические дисциплины, позволяющие осуществлять всеобщую идею в условиях открытого мира, непостроенного целого. Таким образом, диапазон классических общественных дисциплин – от практики, претендующей на целостность, до техники частичной, преобразующей ориентации, и от метафизики (единого, не знающего своих границ) до онтологии (как познавшей свои границы метафизики).

Неудачное упование на «торжество разума», осмысленное после Великой Французской революции, привело к появлению научного направления в корпусе общественной мысли. Было выдвинуто предположение: общество имеет свою объективную реальность, не зависящую от практики. Социология как наука объективирует социальную систему, делая ее объектом познания и проектирования. В культуре, которая Г. Риккертом рассматривается как трансцедентальная функция по отношению к социально-политической действительности, социология видит свое дополнение до целого.

Для современных же культурологов, антропологов, историков общества культура и есть целое: через культуру общества идентифицируются и различаются как целостности. И это не есть знание о культуре, поскольку культура рассматривается как форма существования того, кто изучает общество. Таким образом, различение знания о культуре и знания культуры, в основе которого лежит различение сущности и существования, является принципиальным для современной интеллектуальной ситуации в гуманитарных и общественных дисциплинах. При этом мыслитель, определяясь по отношению к общественному устройству, вынужден различать мыслительную (сущностную) определенность и экзистенциальную определенность, выделяющую формы общественного существования.

Выделяя качественную определенность общественного бытия (например, «общественность»), необходимо отличать ее от структуры объекта – «общества». Поэтому приходится различать социологию знания и общественную экзистенциологию. Первая фиксирует влияние общественной структуры на знание, вторая – зависимость знания от форм существования (например, от общественности). Таким образом, современная гуманитарная дисциплина должна содержать в себе не только интеллектуальное самоопределение, но и экзистенциальное, т.е. общественное.

Можно ли обойтись без общественного самоопределения? В современности социально-политическая действительность остается фундаментальной. Культура, трансцендируя социально-политическую действительность, фактически выполняет функцию истории. Историческое действие, имея целью изменение общества, привлекает культуру в качестве средства. При этом мысль не может приобрести значимость без трансцендирования социальной действительности. Поэтому без общественного самоопределения (без экзистирования) мысль оказывается бездейственной, бесплодной.

Итак, современная гуманитарная дисциплина должна соединять в себе экзистенциальную определенность со знаниями об объекте. Следовательно, мы должны представить конфликт, с одной стороны, как общественную структуру, а с другой – найти такие формы общественного существования, в которых конфликт являлся бы основанием общественного самоопределения.

Для нашей задачи отсюда вытекают следующие выводы:

- Исходя из анализа требований, которые предъявляет социокультурная ситуация конфликту (и конфликтологии в проекте) необходимо ответить на вопрос: «Зачем строить конфликтологию? В чем ее социокультурное значение?» – фактически, дать ответ на вопрос о практичности конфликтологии.

- Исходя из реконструкции оснований социальных и гуманитарных дисциплин, необходимо очертить методологические требования к устройству конфликтологии и выделить принципы (базовые категории) ее строения.

Социокультурное значение конфликта

Для удобства понимания мы будем описывать значение конфликта, двигаясь в перечисленных выше моментах социокультурной ситуации. Конфликт в отличие от войны предполагает рационализирующую надстройку над стихией военного (физического) столкновения, претендующую на его регулирование. Значение конфликта по отношению к физическому столкновению состоит в том, что конфликт предполагает и строит рациональное разрешение ситуации с помощью переговоров, посредничества третьей стороны и т.д. Проблема инженерии конфликта заключается в переходе от столкновения к коммуникации (переговорам) или другим рациональным формам.

Значение конфликта по отношению ко второму моменту ситуации (отделение организационно-технических функций от государства) связано с условиями возникновения (протекания) конфликта. Конфликт возможен лишь в ситуации ограничения на применение власти, силы (ввиду ее ослабленности или по иным причинам). Поэтому, как это ни странно, конфликт является проявлением демократии и либерального порядка. Конфликт значим для введения гуманитарных принципов и оценки границ демократии. Возникновение комплекса социальных техник («посредники», «переговорщики» и др.) по отношению к конфликту ведет к формированию профессиональной области, эффективно работающей в ситуациях неэффективности права и политики.

По отношению к шестому моменту ситуации (массовизация форм человеческого существования) значение конфликта заключается в том, что в нем возникают и оформляют себя уникальные (единичные) формы существования. Их выявление и «пестование» как раз и является задачей инженерии конфликта. Очевидно, что такая инженерия должна строиться на методах, альтернативных методам революционного преобразования всего целого, не учитывающим эволюционных, уникальных обстоятельств. Таким образом, задачи и значение инженерии конфликта состоят в выявлении и оформлении новых общественных единиц. (Это – отношение к пятому моменту ситуации.)

Экспериментирование с существованием (с риском и пределами существования), в которое вступает новое образование, претендующее на оформление своей «монадности», является позитивным моментом конфликта (и, по-видимому, наиболее важным). Конфликтующее образование строит свое существование в поиске и борьбе, однако не претендуя при этом на преобразование своего окружения, мира. И это отличает претензию конфликтологии от претензии наук и практик марксистской ориентации. Дело не в том, чтобы «изменить мир», а в том, чтобы сформировать условия и механизмы для зарождения новых общественных единиц и новых форм общественного существования.

Ситуационная ориентация конфликтологии состоит в использовании положительных качеств конфликта, а не в сетовании на «конфликтность» и «напряженность» времени, в котором мы живем.

Из сказанного не следует, что конфликтология в своей конкретной реализации не стремится к разрешению конфликта. Мы лишь утверждаем, что решение конфликта должно являться следствием ее существования, а не ее целью. Целью же конфликтологии является создание механизмов и условий для оформления новых общественных единиц и становления новых форм общественного существования. Ориентация на решение конфликта нерефлексивна к средствам, поскольку не усомневает саму такую возможность. Такая ориентация элиминирует проблемность и уникальность ситуации конфликта.

Значение конфликтности для гуманитарных дисциплин

Переходя в рамку квазифилософской рефлексии, отметим, что представление о конфликте, вводимое нами, отличается от традиционного. Это связано с тем, что мы считаем традиционное понятие упрощенным и неадекватным реальности конфликта.

Традиционно конфликт понимается как столкновение тел (сторон). По всей видимости, такое представление базируется на идеях и понятийной базе механики. Ограниченность такого представления легко понять. Во-первых, движущиеся тела не могут самопроизвольно (без внешней силы) менять траекторию движения; во-вторых, чтобы зафиксировать столкновение, должна вводиться единая система измерения. Оба условия для социальных образований не выполняются.

Мы исходим из понимания конфликта как механизма образования разнородных (т.е. несводимых к одному роду существования) образований. При этом сложность заключается еще и в том, что конфликтующее образование находится в становлении, обретая в действиях, в осуществлении себя свою сущность. Мышление «становящегося», «осуществляющегося» и является проблемой (и одновременно – существом) конфликтологии. Для работы в такого рода интеллектуальной ситуации, по-видимому, необходимо рассмотреть возможности экзистенциальной философии и монадологии Лейбница.

Следует также учитывать особую «чувствительность» становящегося в конфликте образования к привносимым в конфликт средствам (знаниям, ресурсам, инструментам и т.п.). Такая особенность конфликта требует осуществления контроля за вводимыми средствами (это требование по сути своей близко к требованиям, предъявляемым к экспериментальному режиму). Важно при этом, что вводимые в конфликт средства должны оцениваться не с точки зрения их реализуемости или эффективности, а знания не с точки зрения истинности-ложности; знания и средства должны соответствовать зоне становления общественного образования (аналог «зоне ближайшего развития» у Л.С. Выготского).

Создание механизмов и условий становления новых общественных образований, описание и формирование областей существования, в которых самоопределяется новое образование, экспериментирование с формами и пределами существования является, на наш взгляд, перспективной задачей для комплекса гуманитарных дисциплин. Конфликтология, претендующая на решение этих проблем, оказывается на рубеже современных проблем гуманитарного знания.

Общая схема организации конфликтологии

Опишем теперь формальную схему конфликтологии (в проектном залоге). Она должна содержать (см. схему):

– типологию общественных единиц;

– типологию форм существования общественных единиц;

– методологию выделения общественных единиц и описания форм существования (общественную экзистенциологию и монадологию);

– средства и способы работы с общественными единицами;

– средства и способы построения рациональных форм, в которых новые единицы найдут свою (экзистенциальную) определенность;

– средства и способы контроля использования средств (методология социального эксперимента).

Данная схема пока не дает нам представления о методах мышления и деятельности по отношению к общественным единицам и формам их существования. Смыслового и понятийного движения уже не достаточно; необходимо ввести методологическую определенность «общественной единицы» и «форм общественного существования».

Схема организации конфликтологии:

1 – методология гуманитарных дисциплин; 2 – «общественная экзистенциология» и «общественная монадология»; 3 – прикладные и инженерные разработки (инженерия общественных единиц и форм существования); 4 – ставшие формы организации жизни и деятельности; 5 – становящиеся общественные единицы; 6 – области существования.

Проблемы метода конфликтологии

Для начала обратимся к прецедентам использования представлений о существовании и единице, дабы понять их ограниченность для нашего случая.

Вопрос о существовании имеет историю, соизмеримую с историческим возрастом философии. Принципиальные моменты его постановки таковы:

1) Классический вопрос философии «Что существует?». Существование трактуется, как синоним качества («белое» – «белость»).

2) Введение понятия «деятельность» в гуманитарные дисциплины позволяет синонимизировать сущность и существование: вводится принцип множественности форм существования вещи в деятельности.

3) Идея «единицы» снимает вопрос: «Что существует?», поскольку единица указывает не на то, что есть, а на должное.

4) Рационализация человека в экзистенциализме приводит к проблеме становления. «Есть, по крайней мере, одно бытие, у которого существование предшествует сущности... бытием этим является человек» [2].

Рассмотрим некоторые из них. Возможности экзистенциализма ограничены – он центрирован на человеке и лишен практичности (экзистенциализм расцвел в литературе, но не ответил на вопрос, как построить формы существования).

Идея деятельности, взятая не в теории деятельности, а в деятельностном подходе, предполагает преобразующее отношение к миру. Оргтехническая позиция, реализуя это отношение, вынуждена отвечать на вопрос: «Что может развиваться?», т.е. строить единицу. Но преобразующее отношение лишено оснований для действия. Что же дает организатору эти основания, какая экзистенциальная определенность?

Преобразующее отношение к социально-политической действительности питалось, как правило, историей или философией (в ее представлениях о едином и целом). При этом, если философский практицизм в форме классических общественных дисциплин не дает средств для работы со становящимися, осуществляющимися образованиями, то историцизм Гегеля и Маркса позволяет соотносить становление единицы с организационными действиями по отношению к формам ее существования. Идея «клеточки», позволяющая в своем псевдо-генетическом разворачивании восходить от абстрактной клеточки к конкретным общественным образованиям дает организатору основания для исторического действия. Однако реализация «исторической предопределенности» чревато тоталитаризмом и является основанием революционного подхода к обществу в целом. Кроме того, метод восхождения от абстрактного к конкретному не дает ответа, почему же были выделены такие единицы, как «общественно-экономическая формация» для форм исторического самоопределения и «класс» для форм социо-культурного самоопределения [3].

Что вместо истории и философии может дать основание для выделения общественной единицы? Как мысль обретает свою экзистенциальную определенность в обществе? Эти вопросы, на наш взгляд, являются основными проблемными вопросами для построения метода конфликтологии.

Соглашаясь с К. Поппером в том, что проблемы являются основным двигателем науки, мы завершаем на этом изложение замысла конфликтологии, питая надежду на сотрудничество со стороны тех, кого увлечет такая постановка проблемы.

Литература

1. Лефевр В.А. «Алгебра конфликта; Конфликтующие структуры». М.: «Советское радио», 1973 г.

2. Генисаретский О.И. Онтология и познающее мышление. Рукопись, 1973 г., Архив факультета конфликтологии, Спб.

3. Стенограммы методологических семинаров факультета конфликтологии, рукописи, Архив факультета конфликтологии. Спб.

[1] Первая публикация статьи: «Кентавр», вып.9, 1993 г.

Поиск по сайту: