О богатых и бедных на небесах

357. О принятии душ человеческих на небеса существуют различные мнения: иные полагают, что туда приемлются одни только бедные; другие - что туда одинаково приемлются бедные и богатые; а некоторые - что богатые не могут быть туда приняты, если они прежде не откажутся от своих имуществ и не станут наравне с бедными; и каждое такое мнение свое подтверждают Словом. Но люди, полагающие, что на небесах есть разница между бедным и богатым, не понимают Слова. Слово внутри духовно, в букве же оно природно; и потому приемлющие Слово в одном его буквальном смысле, нисколько не приемля в духовном, ошибаются во многом, и в особенности относительно бедных и богатых, когда, например, думают, что так же трудно богатым войти в царствие небесное, как верблюду пройти сквозь ухо игольное, а что бедным взойти на небеса легко потому только, что они бедны, ибо сказано: Блаженны нищие духом; ибо ваше есть Царствие Божие (Лук. 6. 20, 21). Но имеющие некоторое понятие о духовном смысле Слова мыслят иначе: они знают, что небеса открыты для всех живущих жизнью веры и любви, равно для бедных и для богатых; а кто именно разумеется в Слове под именем богатых и бедных, это будет показано впоследствии.

Из многих разговоров моих с ангелами и немалого времени, проведенного мной в их обществе, мне дано знать доподлинно, что богатые столь же легко приходят на небеса, как и бедные; и что человек не исключается из небес за то, что он жил в достатке, как и не приемлется за одно то, что жил в нужде. На небесах есть богатые и бедные, и многие из богатых там в большей славе и большем блаженстве, чем бедные.

358. Я должен прежде сказать, что человек может приобретать богатство и увеличивать по возможности свое благосостояние, лишь бы это не было обманом или предосудительными средствами. Он может роскошно пить и есть, лишь бы не полагал в этом цели своей жизни; он может смотря по состоянию и положению своему помещаться с великолепием и, подобно другим, заниматься беседой, посещать увеселения и говорить о мирских делах. Нет надобности, чтобы он из особого благочестия ходил с грустным и печальным выражением лица и с поникшей головой, но может быть веселым и радостным; нет надобности и в том, чтобы он имущество свое отдавал бедным, если он не делает это по любви; словом, он может во внешнем обращении своем жить точно так же, как человек светский, и это нисколько не помешает ему войти в небеса, лишь бы внутренне он мыслил о Боге, как должно, и поступал с ближним искренне и правдиво.

Человек таков, каковы его чувства и мысли или каковы его любовь и вера; все, что он делает во внешнем, заимствует оттуда жизнь свою, ибо делать значит хотеть и говорить значит думать: он делает по воле и говорит по мысли. Поэтому, когда сказано в Слове, что человек будет судим по делам своим и награжден по поступкам, это значит, что он будет судим и награжден по мыслям и чувствам, от коих исходят мысли и дела или кои скрываются в них, ибо дела без мысли и без чувства ничего не значат, а совершенно зависят от мысли и чувств. Из этого ясно, что внешнее в человеке ничего не значит, но что все зависит от внутреннего, от которого внешнее происходит. Для пояснения вот пример: кто поступает искренне и никого не обманывает из одного страха законов или утраты доброго имени, а затем чести или выгод, тот стал бы всячески обманывать других, если бы только страх этот не сдерживал его; его мысль и воля – один обман, меж тем как дела его, судя по внешнему, кажутся правдивыми; этот человек, будучи внутренне неискренним и обманщиком, носит в себе ад. Кто же, напротив, поступает правдиво и никого не обманывает на том основании, что обманывать значит идти против Бога и ближнего, тот, если бы даже и мог кого обмануть, не захотел бы этого; его мысль и воля служат ему совестью: такой человек носит в себе небеса. Дела и того и другого, судя по внешнему, кажутся одинаковыми, но внутри они совершенно различны.

359. Итак, если человек может во внешнем жить так же, как и другой: может приобретать богатства, давать пиры, помещаться и одеваться великолепно, смотря по состоянию и должности, пользоваться весельями и удовольствиями и предаваться мирским делам ради службы и занятий и ради поддержания жизни умственной и телесной, лишь бы внутренне он признавал Господа и благоволил ближнему, – то ясно, что не так трудно, как думают многие, найти путь в царствие небесное. Вся трудность в том, чтобы удержаться от любви к себе и к миру, м воспрепятствовать их господству, ибо от этого источника исходит всякое зло; что это нет трудно, как думают, можно понять из слов Господа: Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко. Матф. XI. 29. 30. Иго Господне благо, и бремя его легко, потому что насколько человек противится злу, истекающему от любви к себе и от любви к миру, настолько он ведом Господом, а не самим собою и что потому сам Господь в человеке противится злу и отдаляет его.

360. Я говорил после смерти с некоторыми духами, которые, живя на земле, отказались от мира и предались почти уединенной жизнью, чтоб, отделяясь мыслью от всего мирского, погрузиться в благочестивые размышления, полагая таким путем войти в царствие небесное. Но эти люди в том мире в грустном состояние духа: они презирают тех, которые не походят на них; негодуют за то, что им не дано наслаждаться большим счастьем, чем другим, полагая, что они заслужили его; вовсе не заботятся о других и уклоняются от всякой службы благостыни, хотя только посредством ее человек соединяется с небесами; они более других желают быть на небесах, но когда они возносятся до местопребывания ангелов, они наводят на них тоску, которая разрушает их счастье; поэтому они разобщаются и после того переносятся в пустынные места, где ведут жизнь, подобную той, которую вели в мире. Человек не иначе может приготовиться (formari) для небес как в здешнем мире конечных проявлений (ubi sunt ultimi effectus), ибо в конечном (или внешнем) проявлении должно заканчиваться каждое чувство; если это чувство не выходит наружу и не проявляется в действиях, что совершается не иначе как в обществе людей, то оно глохнет и кончается тем, что человек не видит более ближнего, а только самого себя. Из этого ясно, что приводит к небесам жизнь благостыни к ближнему, жизнь, состоящая в том, чтобы поступать справедливо и прямо во всяком деле и во всякой службе, а не жизнь благочестия без этой жизни благостыни; что, следовательно, упражнения в благостыне и затем расширение деятельности благостынной жизни могут увеличиваться по мере того, насколько человек предан деловым занятиям, и уменьшаться по мере того, насколько он от них удаляется. Я теперь скажу об этом несколько слов из опыта. Многие из тех, которые в мире были преданы делу торговли и промысла и от него разбогатели, находятся на небесах, но не много там из тех, которые достигли почестей и богатств в служебных должностях, потому что вследствие предоставленных им выгод и почестей для учинения суда и правды, для раздачи почетных и выгодных мест они, наконец, стали любить самих себя и мир и, следовательно, отвратили от небес мысли свои и чувства, обратив их к себе самим: ибо, насколько человек любит себя и мир и во всем видит себя и мир, настолько он отделяется от Божественного начала и удаляется от небес.

361. Часть богатых на небесах такова, что они живут в большем великолепии, чем другие; иные из них помещаются в дворцах, где все сияет как бы золотом и серебром; у них в изобилии все, что относится к службе и потребностям жизни; впрочем, они не полагают сердца своего в этих вещах, но в самой службе их: ее они видят ясно и как бы в свете, а золото и серебро – как бы в тени, или неясно. Это происходит оттого, что, будучи в мире, они любили самую службу, а золото и серебро – только как средство и орудие дела; самая же служба (какой бы то ни было вещи) сияет на небесах: благо службы – как золото, а истина службы – как серебро. Итак, какова была служба, которую эти люди несли в мире, таково их богатство на небесах и таковы их удовольствие и блаженство. Благие службы состоят в том, чтобы снабжать себя и своих потребными для жизни предметами, чтоб желать изобилия ради отечества и ближнего, которому богатый более, чем бедный, может разными путями делать добро; тем более что в таких занятиях человек удаляется духом своим от праздной жизни, которая вредна, ибо в такой жизни человек, по врожденному злу, предается худым помыслам. Эти службы хороши, насколько в них есть Божественного начала, т.е. насколько человек взирает на него и на небеса и в них полагает благо свое, а в богатствах видит только благо, которое служит ему для высшего.

362. Но участь богатых, которые не верили Божественному началу и откинули все, относящееся к небесам и церкви, совершенно иная; они находятся в аду, среди нечистоты, бедности и нужды; вот во что обращаются богатства, когда человек любит их ради их самих; и не только богатства, но и сама служба или употребление их, состоявшее в том, чтобы потакать всяким наклонностям своим, предаваться наслаждениям, чаще и свободнее распутствовать или возносится над теми, которых презираешь. Так как в подобных богатствах нет ничего духовного, но все в них земное, то они обращаются в нечистоты: духовное начало в богатствах и службе их подобно душе в теле и небесному свету во влажной почве; без этого духовного начала они гниют, как тело без души, как влажная почва, лишенная небесного света. Такова участь тех, которых богатства соблазнили и отвратили от небес.

363. В каждом человеке после смерти сохраняется господствующая в нем любовь; эта любовь не искореняется во всю вечность, ибо дух человека совершенно таков, какова его любовь; и (что есть тайна) тело каждого духа и ангела есть внешний образ его любви, вполне соответствующий внутреннему его образу, т.е. образу его души и духа (mentis et animi). Вот почему свойства и качества каждого духа узнаются по его лицу, движениям и речи; таким бы точно образом мог быть узнан и человек на земле, если б он не научился лицом, движениями и речью выражать чувства, которых в нем нет. Из этого видно, что человек остается на вечность таким, какова его господствующая любовь. Мне дано было говорить с некоторыми духами, которые жили тому назад семнадцать веков и которых жизнь известна по сочинениям того времени, и я узнал, что любовь, бывшая в них тогда, управляет ими и до сего времени. Из этого также видно, что любовь к богатству и к службе богатства остается в каждом на вечность, и совершенно такой, какой была на земле, с той, однако, разницей, что богатства в тех, которые обращали их на благую службу, превращаются смотря по службе в приятные вещи; а в тех, которые употребляли богатства на худые службы, обращаются в нечистоты, которыми они тогда столько же наслаждаются, как бывало на земле богатствами, на худые службы употребленными. Они потому наслаждаются этими нечистотами, что нечистые наслаждения и распутство, на которые послужили им богатства их, а равно и скупость, т.е. любовь к богатствам без должного их употребления, соответствуют нечистотам; духовная нечистота есть ничто иное.

364. Бедные идут на небеса не ради их бедности, но ради их жизни; жизнь каждого остается при нем, богат он или беден. Нет особенного милосердия для одного более, чем для другого: кто жил хорошо, тот приемлется, а кто жил худо, тот отвергается. Кроме того, бедность столько же, как и богатство отклоняет и удаляет человека от небес: среди бедных весьма многие недовольны своей участью, очень честолюбивы и считают богатство за настоящее благословение; вследствие чего, оставаясь без него, они предаются гневу и худым помыслам о Божественном провидении, они даже завидуют имению других, при первом случае готовы их обмануть и точно так же предаются грязным наслаждениям. Совершенно иная участь тех бедных, которые довольны своей судьбой, которые в занятиях своих прилежны и усидчивы, любят труд, а не бездействие, поступают справедливо и честно, живя в то же время жизнью христианской.

Мне случалось несколько раз говорить с духами, принадлежавшими к сословию крестьян и простого народа, которые в земной жизни своей верили в Бога и поступали в делах своих правдиво и честно. Находясь в любви к познанию истины, они спрашивали, что такое благостыня и вера, ибо на земле они много слышали о вере, а в том мире - много о благостыне. Вследствие чего им было сказано, что благостыня есть все относящееся к жизни, а вера - все относящееся к учению; что поэтому благостыня состоит в том, чтоб во всяком деле хотеть и делать то, что справедливо и должно (recte); что благостыня и вера нераздельны, как учение и жизнь, согласная с учением, или как воля и мысль; что вера становится благостыней, когда человек хочет и делает то, что считает справедливым и должным; после чего благостыня и вера составляют уже не две отдельные вещи, а одно целое. Они поняли это очень хорошо и весьма тому радовались, говоря, что, живя в мире, они и не понимали, чтоб вера могла быть чем-нибудь отдельным от жизни.

365. Из предыдущего видно, что небеса равно доступны богатым и бедным и столь же легко одним, как и другим. Если думают, что бедным прийти туда легко, а богатым трудно, то это потому, что Слово в тех местах, где говорится о богатых и бедных, не было понято: тут под богатыми разумеются в духовном смысле те, которые изобилуют познаниями блага и истины, т.е. те, что принадлежат к церкви, имеющей у себя Слово; а под бедными разумеются не имеющие этих познаний, но которые, однако, желают их, т.е. те, что находятся вне церкви, где нет Слова. Под богатым, одевавшимся в порфиру и виссон и который был ввержен в ад, разумеется иудейский народ, названный богатым потому, что у него было Слово и, следовательно, познания блага и истины в изобилии; под одеяниями из порфиры означаются познания блага, а под одеяниями из виссона - познания истины; под бедным же, который лежал у ворот богатого и желал насытиться от крупиц, падающих со стола его, и который был отнесен ангелами на лоно Авраама, т.е. на небеса, разумеются народы, которые не имели познаний блага и истины, но, однако, желали их (Лук. 16.19-31). Под богатыми, которые, будучи приглашены на большой пир, извинились и не пришли, также разумеется иудейский народ, а под бедными, занявшими места их, разумеются народы, бывшие вне церкви (Лук. 12. 16-24).

Теперь будет сказано, кого следует разуметь под богатым, о котором Господь сказал: Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие (Мат. 19. 24). В этом месте богатый означает богатых в том и другом смысле - как природном, так и духовном. В природном - богатых, изобилующих богатствами и полагающих в них сердце свое; в духовном же - богатых, изобилующих познаниями и наукой (из которых состоят духовные богатства) и желающих посредством их и собственного разумения проникнуть в предметы, относящиеся к небесам и церкви. Но как это противно Божественному порядку, то и сказано, что легче верблюду пройти сквозь игольные уши, ибо в этом смысле верблюд означает познание и научное вообще, а ухо игольное - духовную истину. Ныне не знают, что верблюд и ухо игольное имеют это значение, потому что до сих пор не была открыта та наука, которая учит духовному значению всех выражений, находящихся в буквальном смысле Слова: в каждой частице Слова есть смысл буквальный и духовный, ибо Слово - ради того, чтоб могло совершаться соединение небес с миром и ангелов с людьми после прекращения непосредственного их соединения, - было писано из одних соответствий вещей природных с духовными.

Из этого ясно, кого именно следует разуметь в этом изречении под именем богатого. Что богатые означают в Слове в духовном его смысле тех, что находятся в познаниях истины и блага, а богатства - самые познания, которые суть настоящие духовные богатства, это можно видеть из различных мест Священного писания:

Ис. 10. 12-14; 30. 6, 7; 45. 3; Иер. 17. 3; 48. 7; 50. 36, 37; 51. 13; Дан. 5. 2-4; Иез. 26. 7, 12; 27. 1-36; Зах. 9. 3, 4; Пс. 44. 13; Ос. 12. 9; Откр. 3. 17, 18; Лук. 14. 33 и в других местах. А что бедные означают в духовном смысле тех, что лишены познаний истины и блага, но, однако, желают их, это также видно из Слова у Мат. 11. 5; Лук. 6. 20, 21; 14. 21; Ис. 14. 30; 29. 19; 41. 17, 18; Соф. 3. 12, 13. Все эти места были объяснены в духовном их значении в сочинении Тайны Небесные (см. н. 10, 227).

Поиск по сайту: