II Личность и цвет чернил

Раньше я не задумывался над тем, каким цветом чернил править письменные работы и детей. Красными так красными! Какая разница? Но на днях Лела заставила меня взглянуть на цвет чернил как на проблему воспитания: она раскрыла свою тетрадь математики, которую я только что вернул ей, и заплакала.

- В чем дело, Лела? - заволновался я.

Урок прерван. Лела плачет, слезы капают на раскрытую тетрадь и размазывают красные черточки под допущенными девочкой ошибками.

- Я не могу учить математику!.. Не могу решать примеры!.. Что мне делать?.. Я все время ошибаюсь!.. У меня в тетради только красные линии!..

Я, конечно, успокоил девочку, ободрил ее. Но передо мной возникла проблема о возможной связи между цветом чернил и воспитанием личности ребенка. Уточню эту проблему. Дело касается того, что красные чернила для педагога - это способ ориентации ребенка на допущенные им в письменной работе ошибки. Я вспомнил свои школьные годы, с каким волнением раскрывал я возвращенную мне учителем тетрадь. Красные линии в ней никогда не приносили мне радости. «Плохо! Ошибка! Как тебе не стыдно!» - как бы говорила мне голосом моего педагога каждая красная черточка. Ошибки, отмеченные учителем в моей работе, всегда пугали меня, я был не прочь выбросить тетрадь или вырвать из нее зловещую страницу, заполненную этими, как мне казалось, бранящими меня знаками педагога. Порой я получал тетрадь, которая была не просто испещрена красными черточками и галочками, но вдоль каждой строки были проведены волнистые линии.

Но какой я тогда ученик, если буду выполнять задания только без ошибок? Смотрел я на эти тревожные сигналы - «Плохо! Ошибка! Как тебе не стыдно!»- и злился сам на себя, что не смог избежать ошибок, порой весьма досадных. Злился и на педагога, так любившего эти красные черточки. «Стой! Пока не исправишь ошибки, не пойдешь дальше!» - говорили мне красные искривленные линии, а мне так хотелось идти Дальше! Пусть ошибки, но не задерживайте меня! Ах вы, красные чернила, как было бы хорошо, если бы вас вообще не было, если бы еще сто лет ученые ломали себе голову, чтобы изобрести вас!

Как эти красные черточки в тетради портили мне настроение, как они порой доводили меня до слез! Неужели все учителя сговорились между собой охотиться за моими ошибками? Тогда Можно предвидеть, как я «баловал» их: ежедневно в своих рабочих и контрольных тетрадях допускал множество ошибок! Мне казалось еще, что учителя наловчились немедленно обнаруживать! ошибки в моих письменных работах и что они ничего другого! в них не замечали. Ведь не зря говорят: «исправлять» письменные работы. Хотя слово «исправлять» суть этого процесса отражает неточно, было бы лучше сказать - «находить ошибки»! так как они в моих письменных работах ничего не исправляли.

Эти красные черточки в моей тетради я еще принимал тогда как щелчки, которыми «награждал» меня мой учитель, заботившийся о моем будущем. Но какими бы благими намерениями! ни руководствовался он, эти красные черточки в тетради меня крайне огорчали. Огорчали потому, что мне очень хотелось видеть в тетради не знаки педагогической раздраженности из-за моей неспособности справиться с работой, не допустив ни одной ошибки, а знаки педагогической доброжелательности, чуткости, ласки. У Красные черточки ориентировали меня на мои неудачи, а я жаждал увидеть и узнать, что же нравится учителю в моем продвижении вперед.

Прошли годы, и теперь, когда я сам стал педагогом, забыл! обо всем этом, забыл, что я тоже был учеником и мучился из-за красных чернил, я стал этими же чернилами усердно подчеркивать ошибки в тетрадях моих учеников. Буква написана неровно, криво - красная черточка под ней, предложение написано неправильно - кривая вдоль всей линии. И, конечно, заодно и нервничаю, переживаю: столько невнимательности, рассеянности, незнания, неумения! А на днях Лела напомнила мне, что я тоже; когда-то был учеником, и наглядно показала, что ее отношение к красным чернилам педагога ничем не отличается от моего в детстве. Этими же самыми черточками, галочками, линиями я заставляю их нервничать, переживать, плакать. А ведь я хочу, чтобы все было именно наоборот!

Надо поблагодарить девочку, натолкнувшую меня на мысль, которая, может быть, станет моей заповедью:

Если я хочу усовершенствовать свою методику воспитания на началах гуманности, то не должен забывать, что сам был когда-то учеником, и должен добиваться того, чтобы моих сегодняшних воспитанников не мучали те же переживания, что мучали меня когда-то.

Так в процессе воспитания личности ребенка встала передо мной проблема цвета чернил.

Что больше поможет ребенку: частое указание на допущенные им ошибки или указание на достигнутые успехи? На чем лучше заострять внимание ученика: на том, как не надо делать, или на том, как надо делать? Что больше будет способствовать? его развитию: горечь неудачи или радость успеха? И если объединить все эти вопросы в одну проблему, то она обретет следующее содержание: может быть, стоит поменять красные чернила, превращающиеся в неисчерпаемое количество замечаний - «Плохо! Ошибка! Как тебе не стыдно!», на зеленые, которые могут превратиться в неисчерпаемое количество поощрений - «Хорошо! Рад за тебя! Так держать! Молодец!»?

Разумеется, нельзя решать эту проблему односторонне. За цветом чернил стоят педагогические позиции, и выбор одной из них или поиск другой требует серьезного обдумывания. История с Лелой заставила меня сменить цвет чернил в тетрадях детей. Теперь на столе у меня лежат две авторучки - с красными и зелеными чернилами. Проверяя письменные работы детей, зелеными чернилами подчеркиваю и обвожу в них все, что мне нравится, что я считаю успехом. Условные зеленые знаки - это сигналы моего доброжелательного отношения к стараниям и успехам ребенка. Я заметил, что после каждой проверки письменных работ детей, если писал ручкой с зелеными чернилами, у меня поднимается настроение, извлекаю больше информации о том, чему они научились, на что они уже способны. Я заметил также, что условные знаки - черточки, линии, рамки, кружочки--у меня получаются более аккуратными, когда их пишу зелеными чернилами, чем получались они, когда писал их красными. Видимо, радость красивее, чем раздражительность, и всякие обозначения, сделанные чернилами, которым предписано нести детям мою доброжелательность, тоже получаются красивыми.

А как же с ошибками?

Ошибки, которые допускают дети в своих письменных работах, я решил рассматривать в первую очередь как результат методического несовершенства обучения и потому приписываю их самому себе и выписываю красными чернилами в отдельную тетрадь. Ошибки, которые можно отнести к невнимательности, рассеянности, то есть механические ошибки, я группирую в одну категорию. Если обнаруживаю, что их допущено много, то предпочитаю упражнять детей не в исправлении этих механических ошибок, а в развитии внимательности и сосредоточенности. Более серьезные ошибки, связанные с неумением, незнанием, непониманием, отношу к другой категории. Учитывая ошибки второй категории, придумываю новые упражнения, письменные задания или заново возвращаюсь к объяснению учебного материала. Придерживаюсь принципа: включать исправление ошибок в сам процесс усвоения нового материала, в выполнение новых заданий. Если есть возможность исправлять ошибки, двигаясь вперед в изучении материала, то нет смысла тратить время на такой скучный для детей процесс, как так называемое исправление ошибок. Вот и получается, что на моих уроках исчезает этот традиционный компонент, но успехи моих детей от этого ничуть не хуже.

Оценку детьми этого новшества я узнал сегодня, когда та же Лела, получив от меня свою тетрадь по математике, вдруг радостно воскликнула:

- Решила, решила, вот сколько я решила! Люблю, математику!

Поиск по сайту: