Пер. с румын. и вступление А. Старостиной

ТРИ ЭССЕ

"Иностранная литература" 5/2002, Москва

Смолоду, еще в лицейские годы, Элиаде завел обыкновение набрасывать заметки обо всем, чем занимался и что читал, и оформлять их в газетные очерки. Это наследие внушительных размеров и непревзойденного разнообразия - очерки по ботанике, энтомологии, химии и алхимии, по истории религий и по философии, по всему кругу чтения: он знал толк в учебе и умел искать и находить духовных учителей.

Рано, уже лет в двадцать, он и сам ощутил себя духовным учителем - появились соратники, сложилась аудитория в столице и провинции. Все эти люди были молоды, честолюбивы, их ждали великие дела. Политическое объединение Румынии свершилось, страна открылась миру, теперь лучшие умы могли проявить себя на поприще культуры.

В 1928 году Элиаде выступил с циклом статей под общим заголовком "Духовный путевник". По замыслу, они должны были указать его сотоварищам этапы духовного совершенствования, расставить вехи на пути интеграции в Европу, предстоящем молодому поколению. Много лет спустя Элиаде сам признавался, что этот цикл "не грешил" логикой. В нем было больше экзальтации, намерения перевернуть мир и мальчишеского желания казаться взрослым, суровым, бывалым. Цикл касается в основном интеллектуальной деятельности. Тем больше было изумление чинных критиков, когда в финале автор разразился экстравагантным эссе "Апология мужества", где сочетались эрос и аскеза, явно чувствовался Ницше и прослеживалась библейская тенденция придавать символический, сокровенный смысл любовным мотивам.

С "Апологией мужества" контрастирует своей дидактикой текст одной из лекций Элиаде, посвященных духовным техникам (по возвращении из Индии в 1932 году он выступал по румынскому радио с двадцатиминутными передачами, делясь опытом стимуляции умственной и душевной работы; судите по названиям: "Чему учат путешествия", "Медитация", "Развлечение и умственный отдых", "Искусство и техника чтения"...). И, наконец, как образчик "утонченных радостей эрудиции" будоражит ум философское эссе, посвященное легенде о Парцифале.

АПОЛОГИЯ МУЖЕСТВА

Литания деве

Пою деву, пою тоску девы, обреченной перед рассветом на плач. Пою деву, утолившую голод мужчины - и мышцы его, и кости его - до отдохновения. Пою деву и всех дев за скорбное их рабство. Пою белую добычу в руках, растущих из солнца. Пою невольные муки, слезы по безвозвратной невинности, стон в страхе перед алчностью властелина.

Пою деву, пою застенчивого врага, пою теплое искушение в сумерках, пою глаза, научившиеся лить слезы и повергать в прах. Пою деву и всех дев, телесность их, которая перехватывает стрелы взглядов. Плоть их, которая замутняет ясность - небес, глаз, духа. Телесность дев, которая расцветет в страсти и свернется - томительным сном и тенью - на всех путях, возвышающих до геройства.

Пою деву, пою печального товарища того печальника, которого я славлю, называя его мужем.

Пою опару, взошедшую и в нашей плоти. Пою смиренного ангела, кротко льющего слезы и в наших душах. Но песня моя есть ненависть, губы мои суть кровь, глаза - полыхание головни, и руки - вехи, воздетые к небу.

Пою чары, пою соблазны, пою неги, что освещали нашему брату жалкое его нисхождение сквозь дым усталых факелов с вершин, где лишь ветер оглаживает камни.

Послушайте хвалу деве:

Лилейная нагота, чьи извивы ласкают глаз, чей запах - росный ладан, курящийся на углях;

плечи, белые змеи, в чью мякоть уходят изнуренные губы и отрываются в новом жару;

чуткая шея кипенной Суламифи;

груди, набухшие от накала грез в час полуночи, когда под жаркий шип упоения колени расстаются, предрекая трагедию;

груди округлые и торчащие, пространством сведенные на одной чаше весов;

живот, подобравшийся в скованность линий; невинное чрево - дичащееся, как молчаливый лес, - напрягшееся в ожидании чуда;

незрелые, как зеленый плод, бедра, покров потаенной испарины, тени, от которых трепещут ноздри и закипает дыхание;

икры, ребус, тоже ждущий разгадки!..

Так я твержу монотонную мою литанию деве, обреченной перед рассветом на плач.

Славословие мужу

Слава тебе - пол, в котором были сотворены утесы и круги небосвода.

Слава вечно неутолимому, неутомимому, в чьей груди дыхание глубоко и жгуче, а в чреслах, обильных семенем, - ярость победы.

Слава лбу, набыченному перед штурмом, слава штурму вершин, расколотых безднами, в цвету раскаленных углей.

Слава глазам под прищуром век - сдержанной грозе, брызгам огня.

Слава рукам, остову для змеящихся мышц, подрагивающих на зов.

Слава телу и слава крови. Крови красной, тяжелой, просящейся на губы, как вино в ложбинке между грудями дьяволицы. Крови, которая наливает глаза и будоражит нутро, напрягает до дрожи мышцы, и душит, и ослепляет.

Слава - ненасытным устам, в решениях стиснутым, безумным в ярости, страшным в хотении.

Устам - варварски распахнутым для скоромного, для всех ветров, деревьев, родников и камней.

Устам, обожженным жаром белых тел, неласканых сокровищ, источников темных нег.

Слава зубам, неистовым, победительным - острому жалу для непорочных плеч, беспокойных икр, бедер, круглящихся от отравы укрощения.

Слава мужескому образу, слава святому уродству, слава скулам, ломающим линию щек, сильным челюстям, сжимающим зубы, высокому лбу, что бодается с небом.

Слава глазам, которые хотят все, все берут силой и все себе подчиняют.

Слава страсти, буре, в которой дух проходит обжиг и очищается.

Слава чистому мужу.

Вы - выжимки любовных ночей, вы - смиренники в тине посредственности, вы - отщепенцы удали, вы - чахлые сыновья заснеженных пещер, вы - ароматические свечи умилительных храмов, все вы - изможденные, пресыщенные, хиреющие - искупайтесь в холодном тяжелом дожде, раскрошите камни, напейтесь соленой морской воды! Новыми соками оделят вас земля и небо. Новую душу вольет в вас солнце. Жесткие мысли пробьют вам темя - дерзайте! Родитесь во второй раз в мужской силе.

Поиск по сайту: