Память и Гордость

Я просматриваю свой интеллектуальный материал, чтобы дать вам что-нибудь для самостоятельной работы. Я знаю, что некоторые из, вас имеют опыт роста, который останется с ними и будет продолжать развертываться, но я хочу дать вам больше общих идей относительно того, как работать над собой и над другими. Для этого нам нужно больше поговорить о материале проекций. Значительная часть того, что мы отчуждаем от себя, проецируется - либо в сны, либо на мир.

Многие люди страдают от застенчивости. Есть здесь такие? (Смех) О'кей, не выйдете ли вы сюда?

(Доун идет к горячему стулу. Это высокая, стройная молодая женщина лет двадцати трех).

Доун: Я чувствовала себя очень длинной, когда шла через комнату, и я стеснялась того, что... этого. Я...

Фриц: О'кей. Сядь сюда (указывает на пустой стул). Сыграй публику.

Доун: Ты очень большая. М-м, ты к тому же несколько неловкая. М-м...

Фриц: Смени стул. Теперь давай посмотрим, заметил ли кто-нибудь, что ты очень большая, когда ты поднялась. (Голоса, отрицающие это). Ни один человек. (К Доун) Не удивительно ли?

Доун: М-м, вроде, когда встаешь, а все сидят, это похоже на то, будто находишься в стране лилипутов. Фриц: Извини?

Доун: Как будто находишься в стране лилипутов. Фриц: А, это другое дело. Встань. Теперь ты великан и смотришь на нас, как на лилипутов. (Смех) Поговори с нами.

Доун (глубоким голосом): Привет, вы там, внизу. Не бойтесь меня.

Фриц: Стесняешься ли ты сейчас?

Доун: Я чувствую, что сдерживаю что-то.

Фриц: Где? Что?

Доун: Здесь (показывает район таза). Я чувствую себя очень могущественной, но я не позволяю себе дать этому ход.

Фриц: О'кей, сядь сюда. Скажи Доун: "Не давай своей силе выйти наружу."

Доун: Не давай своей силе выйти наружу.

Фриц: Продолжай, скажи ей, что ей делать.

Доун: Должна ли я быть властной? Я ведь всего лишь публика.

Фриц: Давай назовем это твоими запретами. Всеми твоими "не делай этого".

Доун: Я не позволю твоей силе проявиться. М-м, слушайся меня, потому что ведь я защищаю тебя. Что они подумают, если узнают, что ты думаешь о себе? (Пересаживается в другой стул). Они могут испугаться меня.

Фриц: Замени "они" на "вы", и скажи это группе.

Доун: Вы должны бояться меня.

Фриц: Еще раз.

Доун: Вы должны бояться меня.

Фриц: Теперь встань и скажи эту фразу как великан.

Доун: Вы будете бояться меня. (Вздыхает) Вы можете меня не бояться. Вы можете подумать, м-м, вы можете подумать, что это глупая мысль. Вы можете посмеяться надо мной.

Фриц: О'кей. Посмейся над Доун. (Доун смеется). Сделай ее посмешищем.

Доун: Глупая девчонка! (Пауза) Почему ты не можешь быть просто тем, что ты есть?

Фриц: О'кей, встань и скажи это нам. Посмейся над нами. Скажи нам, как мы глупы.

Доун: Вы очень глупы, но я... я не буду вам этого говорить. Я не хочу обижать вас, говоря вам это.

Фриц: Скажи это еще раз.

Доун: Я не буду вас обижать, говоря вам это.

Фриц: Не можешь ли ты сделать наоборот? Обидь их. Помести их в кресло и обидь их. Заставь их плакать!

Доун: Дураки! Вы ищете здесь ответы на свои вопросы. Вы смеете думать, что на них есть ответы. Вы кажетесь такими глупыми. Вам нечего сказать.

Фриц: Теперь действительно скажи это членам группы. Доун: Вы ничего не найдете таким способом. (Осматривает группу.) А ты (Мареку) улыбаешься!

Марек: Но ведь я нахожу. Узнаешь множество вещей про себя. Я в большой степени разделяю твои чувства по поводу всей этой ситуации, и чувствую, как это все фальшиво. Но может быть это шаг на долгом пути. (Пауза). Кроме шуток! Фриц (к Доун): Что ты сейчас чувствуешь? Доун: М-м... (фыркнув) я стала меньше. Фриц: О'кей. (Мареку) Я бы предложил тебе посадить фальшь в этот стул. Поговори с фальшью.

Марек: Фальшь сидит в этом стуле. (Пауза). Фальшь, фальшь. Мне нужно прочувствовать это слово. Фальшь, ты собираешься сказать нам всем, чего все это стоит. Ты знаешь. Ты знаешь, что мы не знаем. Что мы знаем только фрагменты. Что мы знаем о плаче и улыбках, мы знаем определенные грани себя, а ты знаешь все. Фриц: Сыграй фальшь.

Марек (вздыхая): Ну, это маленькие фальшивые игры, в которые я собираюсь играть в ваших головах. Но они могут что-то значить. Как вы хотите. Я, может быть, фальшива, но я хочу, чтобы вы поняли, что вы фальшивы, и может быть... м-м, я сам фальшив, прямо сейчас, потому что на самом деле я не чувствую... ну, я чувствую сильное напряжение. Я хочу уйти в себя в этот момент. Фальшь собирается уйти в себя (смеется). Фальшь, я чувствуй сильную дрожь внутри. Все мои внутренности дрожат.

Фриц: Ты думаешь, что эта дрожь - фальшива?

Марек: Нет. Для фальши она реальна. То, где я нахожусь сейчас, - это фальшь. Так что (вздыхает) если я собираюсь быть фальшью, я чувствую себя действительно сильным.

Фриц: Да. Погоди-ка минутку, фальшь. Я хочу сделать тебя реальной, потому что ты черпаешь поддержку в дрожи. Можешь ли ты протанцевать свою дрожь?

Марек (прохаживается, потряхивая руками): Да. Что-то вроде этого. Да, что-то такое.

Фриц: Теперь вернись. Поговори еще раз с фальшью.

Марек (вздыхает): Я потерял контакт с тобой, фальшь. Мне нравится чувствовать себя собой. Я чувствую, как бьется мое сердце. Я не вижу... Я вижу кресло. Я чувствую боль в левой ступне, на которую я прыгнул. Это реальное ощущение. И я вижу людей в комнате - Гордона, Энн, тебя. И тебя.

Фриц: Что произошло с твоей ухмылкой? (Смеется) Теперь она вернулась.

Марек: Ну-у... Я думаю... какая-то улыбка ведь может быть, правда?

Фриц: О'кей, ты отметил замечательную полярность -фальшь и ее противоположность, состоящую в том, чтобы быть реальным и подлинным. Давай теперь закончим тем, что посадим твою ухмылку на пустой стул. Поговори со своей ухмылкой.

Марек: Ухмылка, ты мне не нравишься. Но у тебя за этим кроются кривые зубы; когда их фиксировали, ты пытался улыбаться. Лучше уж это... Лучше уж это, чем то, что было раньше. Это был злобный оскал. (Взрывается, пинает кресло, затем швыряет стул). Эти мерзкие гитлеровские свиньи! (Ирвин останавливает его).

Фриц: О'кей, сядь. Закрой глаза и вслушайся в свое Дыхание.

(Пауза, Марек глубоко дышит).

Марек: Мне пять с половиной лет. (Плачет, потом Перестает). Нет, я этому не верю. Я не хочу туда возвращаться.

Фриц: Прежде, чем ты вернешься туда, вернись сначала сюда к нам. Видишь ли ты меня?

Марек: Да, я вижу тебя.

Фриц: Ты... Ты действительно меня видишь?

Марек: Да, я тебя вижу.

Фриц: Ты видишь, где ты находишься, сейчас, реально?

Марек (пауза): Да, мне кажется, вижу.

Фриц: О'кей. Теперь закрой глаза. Тебе пять с половиной лет. Что ты там видишь?

Марек: Мы под Варшавой, в тридцати километрах. Они жгут деревню. Это партизаны. Здесь толстый эсэсовец. У него красное лицо. Он поднимает меня на плечи. (Вздыхает) Нет, нет...

Фриц: Что ты действительно видишь? С закрытыми глазами. Это очень важно. Слушай меня. Не пытайся вспоминать. Просто будь пятилетним и скажи, что ты видишь, чувствуешь и слышишь.

Марек (пауза): Мне пять с половиной лет. (Смеется). Я играю в саду с приятелем. (Вздыхает). Все они вокруг. Партизаны грабят нас. Немцы.

Фриц: Ты видишь это?

Марек: Да, я вижу их. Они...

Фриц: Что ты видишь?

Марек: Их трое. Они входят в дом. Это большой особняк. Мне нужно... Я хочу войти и предупредить всех... ну, я знаю, вы не будете меня заставлять туда возвращаться. Простите. Это все.

Фриц: Скажи это мне.

Марек: Нет. Я, похоже, все же в Канаде. (Смеется). Это все.

Фриц: Ты хочешь удерживать это воспоминание. Для чего оно тебе нужно?

Марек: Чтобы бить им себя по голове.

Фриц: Кого еще ты хочешь бить по голове?

Марек: Всех. Мне кажется, я как раз этим и занимался. (Пауза)

Фриц: Вернись опять к нам.

(Марек оглядывает комнату).

Марек: Если я кажусь враждебным, это здесь, здесь много ненависти. Много ненависти ко всем вам. Но, может быть, и много любви. Не так много. Но немного есть.

Фриц: О'кей. Закрой глаза. Вернись туда снова. Воспользуйся своей машиной времени и стань снова ребенком.

Марек: Я в коридоре, в Юкавице, это около тридцати километров от Варшавы. Это... Я там в коридоре. В конце коридора старый человек. Он рисует красками. Никто не может к нему подойти. (Смотрит на Фрица) Ты - этот старик. Фриц: Посмотри на меня. Разве я старик? Марек (смеется): Нет.

Фриц: Посади этого старика в пустой стул и сравни его со мной. Что общего, в чем различия?

Марек: Сходство в том, что старик, когда мне было пять с половиной... он стоит в конце зала, а я подхожу к нему. И ты, Фриц, как бы находишься в конце вереницы людей, и я также к тебе подхожу. У тебя седые волосы, и у него были седые волосы. Ты художник, ты рисуешь все, что делаешь. Ты - скульптор людей. И художник. И он был художником.

Фриц: А в чем разница?

Марек: Ты говоришь. Он никогда не произнес ни слова.

Фриц: Скажи это ему.

Марек: Ты никогда не сказал ни слова. Но всегда был каким-то другим, потому что ты рисовал, и я тоже тогда начал рисовать. Ты научил меня рисовать. Я полагаю (поворачивается К Фрицу), что ты тоже учишь меня чему-то. (Пауза) Вы -разные люди.

Фриц: Сейчас ты это понимаешь?

Марек: Да.

Фриц: О'кей. Вернись снова к немцам. К неприятному.

Марек: Нет.

Фриц: Почему ты против?

Марек: Я против.

Фриц: Почему?

Марек: Это происходило очень давно.

Фриц: Ты все еще несешь это с собой.

Марек: Я, наверное, долго буду нести это.

Фриц: Можешь ли ты еще раз поговорить с этим воспоминанием? Скажи: "Воспоминание, я не хочу тебя выпускать... Я буду держать тебя в груди, носить с собой день и ночь."

Марек: Воспоминание, я буду носить тебя в груди день и ночь. Нет, это неправда. Нет, я полагаю... (смеется) Я, кажется, убегаю в фальшь.

Фриц: Пересядь в другой стул. Стань воспоминанием.

Марек (вздыхает): Марек, ты не можешь от меня избавиться... Я - это ты. Ты любишь меня. Это дает тебе хорошо себя чувствовать. Ты пострадал, парень. Так что я собираюсь оставаться с тобой... всем другим было легче. Ты знаешь, что неправильно. (Пауза).

Фриц: Что сейчас происходит?

Марек: Я, м-м, подумал, - воспоминание - оно сейчас перестало быть важным.

Фриц: Скажи ему "до свидания".

Марек: Пока (смеется).

Фриц: Ницше где-то писал, что память и гордость поспорили: память говорила, что это было вот так, а гордость ответила, что этого не могло быть. И память сдалась. Видите ли, мы понимаем воспоминание как что-то, принадлежащее настоящему. Истинно оно или ложно, мы удерживаем его. Мы не ассимилируем его. Мы поддерживаем его как поле битвы или как оправдание для чего-то. На самом деле оно нам не нужно.

Я полагаю, что на сегодняшнее утро достаточно.

Поиск по сайту: