Асимметрия полушарий и специфика психических процессов

Анализируя специфику и взаимосвязь различных психических процессов, нельзя не затронуть очень важный аспект этой темы — их соотнесение со структурной организацией головного мозга человека. Сама по себе проблема связи функции и структуры очень многогранна. Здесь мы затронем лишь одну ее сторону — специфику участия правого и левого полушарий мозга и их взаимодействия в рассматриваемых психических процессах.

Возникает вопрос: можно ли соотнести такие психиче­ские процессы, как память, мышление, речь и др., с раз­личными морфологическими образованиями мозга или они все каким-то образом реализуются на одних и тех же структурах? Интерес к локализации отдельных психиче­ских функций в структуре мозга не только академический. Он стимулируется, с одной стороны, насущными запро­сами медицины. Ведь восстановление и замещение утра­ченных психических функций должно опираться не только на максимально точные представления об их локализации, но и на полноценное понимание взаимосвязей отдельных процессов между собой. С другой стороны, этот интерес поддерживают быстро развивающиеся кибернетика, вы­числительная техника, исследования по искусственному интеллекту. Совершенно очевидно, что нельзя строить искусственный интеллект без знания принципов связи структуры и функции: спекулятивные рассуждения не могут быть воплощены в реально работающий алгоритм.

Попытки решения этих вопросов предпринимались давно. В последние годы под давлением неопровержимых фактов отошли от концепции о единственном и точно локализованном представительстве в коре мозга каждой функции, так как убедились, что удаление соответствую­щего участка мозга не исключает полностью ее реали­зации. Не выдержала экспериментальной проверки и идея полной распределенности функций, поскольку оказалось,

что при удалении определенного локуса нарушение дан­ной функции существенно больше, чем остальных.

В настоящее время можно выделить следующие взаимодополняющие направления в систематизации данных о структурно-функциональных соотношениях. Первое, наиболее обобщенное, кристаллизовалось в работах А. Р. Лурия [176]. Он выделил вертикальный контур регулирования, состоящий из трех функционально раз­личных блоков: энергетического (включающего стволовые и подкорковые структуры), информационного (включаю­щего затылочные, височные и теменные зоны мозга) и управляющего (включающего лобные зоны мозга). Вто­рое направление изучает более подробно горизонтальный контур регулирования, отражающий связь одной и той же функции с соответственными симметричными частями разных полушарий—латерализацию. Оно впервые было выделено Б. Г. Ананьевым [14] и активно развивалось в дальнейшем А. Р. Лурия, Н. Н. Трауготт [267] и мно­гими другими исследователями. Третье направление углубленно исследует функциональное назначение много­кратного представительства одной и той же функции в одном полушарии.

Переходя к интересующей нас в данном разделе про­блеме латерализации, необходимо отметить, что основные материалы о локализации функций в правом и левом полушариях мозга человека получены в клинической практике. В процессе лечения больного иногда необходимо произвести оперативное разделение нервных связей, сое­диняющих оба полушария. В этом случае у человека оказывается как бы два до некоторой степени независимых мозга, и определенными приемами можно установить различие их возможностей и ограничений. В других случаях в связи с заболеванием локально повреждается или оперативно удаляется часть мозга и по изменению поведения человека можно судить о роли исключенных из функционирования частей. Еще одним источником полезной в этом отношении информации является вре­менное выключение (с диагностической или терапевтиче­ской целью) одного из полушарий.

Все источники сведений о латерализации показали, что у человека высшие психические функции соотносятся с правым и левым полушариями по-разному. Кроме общих межполушарных отличий, которые свойственны большин-

ству людей, отмечены и индивидуальные особенности. Например, если раньше считалось, что у всех праворуких людей доминантным (ведущим) является левое полушарие, поскольку именно в нем в основном локализовала функция речи, то теперь установлено, что доминирующим у некоторых людей в этих условиях может быть и правое полушарие. Понимание доминантности важно, поскольку оно определяет многие особенности протекания всех пси­хических процессов у человека. Теперь обратимся к особенностям участия каждого полушария в психических процессах.

Обсуждая процесс восприятия, мы выделяли как основные его характеристики константность, предметность, обобщенность, целостность. Первая из них обеспечивает надежность опознания объекта по сформированному его образу, несмотря на изменение пространственно-времен­ных условий наблюдения. Вторая позволяет выделить объект из фона, а третья — надежно опознать его как представителя некоторого класса, несмотря на его индивидуальные особенности. Наконец, последнее из упо­мянутых свойств восприятия — целостность — позволяет увидеть объект не только как совокупность его элементов, но и как структуру с пространственными взаимосвязями элементов. Из сказанного очевидно, что условием построения адекватного образа является прежде всего-правильное отражение времени и пространства.

Как известно, специфическим свойством времени яв­ляется его одномерность и необратимость. Человек же воспринимает и переживает течение времени как про­должительность и динамические характеристики события, в зависимости от личной значимости для него происхо­дящих событий и своего состояния. Поэтому психиче­ское время может протекать не только синхронно с фи­зическим, но оно способно сжиматься, растягиваться, останавливаться и даже поворачивать вспять. Например, такое особо значимое событие, как любовь, настолько меняет состояние человека, что течение времени для него как бы ускоряется. Эйнштейн в шутку иллюстрировал теорию относительности следующим примером: когда влюбленный юноша сидит рядом с любимой девушкой, час кажется ему минутой, но если тот же юноша на одну минуту сядет на горячую плиту, то минута будет тянуться для него бесконечно.

Правым и левым полушариями мозга время воспри­нимается по-разному. Обнаружено, что правое полушарие перерабатывает поступающие извне сигналы в реальном времени. Все, что запомнилось человеку в состоянии, когда у него были временно выключены или подавлены функции этого полушария, «переносится» на те временные интервалы, когда оно было активным. Т. А. Доброхотовой и Н. Н. Брагиной [100] высказано предположение, что правое полушарие периодически наносит «временные мет­ки» на переживаемые события. Это необходимо для того, чтобы предъявленный к запоминанию материал был точно приурочен к текущему времени. В противном случае время оказывается не заполненным событиями, как бы «пустым», остановившимся.

В пользу восприятия правым полушарием текущего времени синхронно с физическим свидетельствует и тот факт, что в процессе временного его выключения пра­вильная, точная оценка текущего времени затрудняется, а иногда из памяти пациента полностью выпадают целые периоды его жизни. В этом случае любой отрезок времени от пяти минут до часа субъективно может оцениваться как «недолго», «приблизительно полчаса». Как обнаруже­но Л. Я. Балоновым и В. Д. Деглиным, в такой ситуации иногда даже наблюдается феномен хронологического регресса, который проявляется в том, что человек ощу­щает себя в конкретном отрезке своего прошлого, причем все события его жизни после этой даты он как бы еще не знает. Приведем пример такого нарушения. Так, жен­щина 40 лет, историк, через восемь минут после право­стороннего электросудорожного припадка, вызванного с лечебной целью, на вопрос, где она работает, ответила, что она ученица 278-й школы. Отвечая на тот же вопрос еще через три минуты, утверждала, что она студентка третьего курса исторического факультета, еще не работает, замужем, но детей еще нет. И только через 25—30 минут она была способна правильно изложить свои биографи­ческие сведения (у нее 16-летний сын). При хронологи­ческом регрессе общая оценка окружающей ситуации человеком, запас знаний, суждения соответствуют пере­живаемому возрастному периоду [27].

При локальном поражении правого полушария дезори­ентация во времени проявляется, например, в невозмож­ности определить время года и суток. Называя

правильную дату, человек не в состоянии подкрепить свой ответ непосредственными конкретными наблюдениями: глядя на голые деревья и сугробы снега за окном, он не способен сразу сказать, зима на дворе или лето, при сохранной словесной ориентировке чувственная, нагляд­ная ориентировка во времени грубо нарушена.

Можно сказать, что специфика участия правого по­лушария в восприятии времени проявляется в обеспече­нии правильного отражения текущего времени, в то время как вклад левого в те же процессы в большей мере определяется установлением хронологического порядка, последовательности событий, включением обобщенных представлений о временах года, днях недели. При на­рушении работы правого полушария изменяется не толь­ко восприятие времени, но и пространства — внешнего и внутреннего. Происходит понижение точности про­странственной локализации звука и других внешних воздействий, а также теряется способность к понима­нию топографических отношений типа дальше — ближе, выше — ниже. Например, как показали работы Е. П. Кок [129], люди с правосторонними нарушениями читают карту или схемы быстро и легко, но в практической жизни совсем не ориентируются в пространстве: выйдя из какого-либо помещения, не могут найти дорогу назад. В том случае, когда поражено левое полушарие, напротив, человек хорошо ориентируется на местности, но читать схемы и карты не может.

Важно правильно воспринимать не только внешнее пространство, но и пространство своего тела. Отражение во внутреннем поле человека пространственных соотно­шений частей его тела в их статических и динамических взаимосвязях называется схемой тела. Адекватная ориен­тация в схеме тела позволяет человеку точно воспри­нимать и координировать свои движения. При временном выключении правого полушария восприятие схемы тела искажается. Распад схемы тела во внутреннем поле при­водит к нарушениям пространственной координации во внешнем поле: человек не может умываться, одеваться. Возникает так называемая «апраксия одевания», когда, владея всеми действиями и операциями по отдельности, человек не способен их организовать в нужную про­странственно-временную композицию и поэтому не может сам одеться.

Непосредственность связи правого полушария с вос­приятием не только пространственных отношений, но и ин­дивидуальных особенностей предметов можно проиллюс­трировать с помощью известного феномена агнозии на лица. Первое описание агнозии на лица сделал Шарко [330]. Наблюдавшийся им пациент не узнавал жену и де­тей и даже самого себя в зеркале, при этом у него вообще было потеряно чувство знакомости. Вместе с тем он правильно описывал все характерные особенности лиц своих знакомых, однако, безошибочно называемые отличительные признаки не обеспечивали ему реального узнавания. По всей вероятности, таким больным трудно опознать любые объекты, обладающие резко выраженной индивидуальностью: человеческие лица, фотографические портреты, пейзажи. Узнавая лицо как элемент класса лиц, человек не идентифицирует его индивидуальной принадлежности, т. е. не узнает конкретного индивидуума. В то же время при соответствующем левостороннем по­ражении данная способность не теряется, и люди спо­собны узнавать знакомые лица даже на любительских фотографиях. Имеются сведения, что при перерезке связей между полушариями (мозолистого тела) возни­кают затруднения в установлении связи между име­нами и лицами людей. Вероятнее всего они обуслов­лены разной локализацией способности называть предметы (левое полушарие) и узнавать их (правое полушарие).

О связи правого полушария с восприятием инди­видуальных пространственных характеристик свидетельст­вует и то, что, правильно классифицируя заданную часть пространства и называя ее — комната, коридор,— больные с правосторонними нарушениями не могут опре­делить, знакома ли им комната, изображенная на предъяв­ленной фотографии. Правильно определяя на словах свое местонахождение, они не узнают помещения, где много раз бывали, и уверяют, что попали сюда впервые. Невозможность правильно определиться во времени и месте, используя приметы конкретной ситуации, при правосто­ронних поражениях может объясняться тем, что в этом случае в восприятие включаются только высокообобщенные понятия левого полушария, лишенные в силу этого индивидуальной специфики. Такие критерии, не обес­печивая наглядной ориентировки и ощущения знакомости,

в принципе допускают грубое опознание, но только как результат логической категоризации.

При временно выключенном левом полушарии восприя­тие тоже изменяется, но иным образом. При отсутствии словесной и логической ориентировки наглядная ориен­тировка сохраняется. Человек подмечает и узнает детали обстановки и, опираясь на эти наблюдения, делает пра­вильные выводы. Не будучи в состоянии назвать ни месяца, ни времени года, он, взглянув в окно, правильно определит время года и предположительно скажет, какой теперь месяц.

Может возникнуть вопрос, как же каждое полушарие воспринимает объект целиком, если оно видит только половину поля зрения и половину объекта, и как левое воспринимает локально весь объект, а не половину, а пра­вое — весь и целостно. Оказалось, что оба полушария имеют тенденцию к завершению, однако каждое видит это целое на свой манер. На рис. 16 показан пример особен­ностей зрительного восприятия каждым из полушарий. При временно отключенном левом полушарии человек воспринимает объект как целостную структуру, правильно улавливая пространственные взаимосвязи ее частей, но при этом допускает ошиб­ки с тенденцией усиления стереотипии — подчеркива­ния регулярности и упроще­ния деталей.

В рисунках человека с временно отклю­ченным правым полушарием целостность фигуры наруше­на, она воспринимается фрагментарно, но правильно воспроизводимых деталей больше, чем в первом случае.

Рис. 16. Различие принципов зри­тельного восприятия правым и ле­вым полушариями мозга. Средняя колонка — фигуры-образцы, предъ­являемые испытуемым с функцио­нально отключенным одним полу­шарием; левая колонка — фигуры, воспроизведенные испытуемыми с отключенным правым полушарием;

правая колонка — с отключенным левым полушарием.

(Из кн.: Гешвинд Н. Специализация человеческого мозга. М., 1982.)

Таким образом, правое полушарие более тесно связано с восприятием чувственной информации. Оно, например, имеет прямое отношение к анализу информации, полу­чаемой человеком непосредственно от своего собствен­ного тела и не связанной с вербально-логическими кода­ми; обеспечивает переработку вестибулярных, зрительных, слуховых импульсов, поступающих через анализаторы и дающих представление о конкретных образах предметов и их пространственных отношениях. Именно правое по­лушарие реализует восприятие интонационных, ритмиче­ских и регулярных структур всех видов. Установление отношений в поле «здесь и теперь» свойственно в большей мере правому полушарию, поскольку именно оно обра­батывает информацию в реальном времени и простран­стве. Оно одномоментно выявляет структурные свойства объекта, дающие целостные представления о простран­ственных отношениях его частей. Отношения, выявляемые левым полушарием, не ограничены рамками «здесь и теперь».

Интересно, что биологические ритмы особенно сильно нарушаются при поражении правого полушария. При этом они перестают синхронизироваться с внешними периодическими процессами. Тем самым прослеживается связь правого полушария с восприятием в реальном масштабе времени. Вместе с тем при обработке инфор­мации в левом полушарии может происходить деформация реальной временной шкалы: как ее растяжение, так и сжа­тие. Возможно, это отчасти объясняет способность левого полушария к логическому сжатию, сближению и уста­новлению воображаемых связей между данными, находя­щимися в далеких отношениях. Итак, специфика вос­приятия состоит в непосредственной для правого полу­шария и опосредованной для левого связи с внешней средой.

Память каждого полушария у человека имеет свою специализацию, внося уникальный вклад в общую функцию. При временном отключении правого полушария сохраняется способность запоминать новый словесный материал, человек может повторить ряд слов вслед за тем, как услышал их, и запоминает слова надолго. У че­ловека с временно отключенным левым полушарием

память приобретает другие черты, в некотором смысле противоположные: способность запоминать слова наруше­на, в то же время образная память сохранена — человек способен запомнить фигуры причудливой формы и через несколько часов выбрать их среди многих других. Произ­вольную память реализует левое полушарие, ответствен­ное за речь. Как уже говорилось в разделе о памяти, произвольность памяти определяется самоинструкцией и большей доступностью слова по сравнению с образом из-за большей однозначности первого. Поэтому непроиз­вольное узнавание как следствие особенностей восприятия больше связано с правым полушарием (ведь непроиз­вольная память детерминирована всей организацией дея­тельности человека с его целями и способами их дости­жения), а воспроизведение как следствие особенностей извлечения слов из памяти — с левым.

Специфика долговременной памяти правого и левого полушарий определяется используемым способом класси­фикации материала. А. Р. Лурия [175] различает клас­сификации двух типов: ситуативные и категориальные. Первый опирается на практический опыт человека, вто­рой — на логику и понятийное мышление. Замечено, что в правом полушарии объединение объектов направляется наглядной ситуацией, при этом операция подведения объектов под общую категорию заменяется операцией введения предметов в общую практическую ситуацию. Ситуативная классификация воплощается в том, что че­ловек может отнести к одной группе такие предметы, как стол — скатерть — тарелку — нож — хлеб — мясо — яб­локо и т. д., явно зрительно восстанавливая ситуацию обеда, где встречаются все эти предметы. Основой такой классификации являются не словесно-логические процес­сы, абстрагирующие те или иные стороны предметов и подводящие эти предметы под определенные категории, а воспроизведение наглядно-действенного опыта [267].

Объединение материала в соответствии с общностью наглядной ситуации или по логическим категориям опре­деляет и уровень точности и скорость опознания. В ос­нове долговременной памяти левого полушария — клас­сификация категориальная (все описанные в разделе «Память» виды классификации — это прерогатива левого полушария) Поэтому опознание левым полушарием менее точно, так как категоризация, связанная с описа-

нием изображения с помощью конечного числа дискретных признаков, всегда приводит к потере информации. Но зато она может производиться с очень большой ско­ростью и надежностью в связи с тем, что для своей реализации требует меньшего объема информации: за­поминаются только параметры, разделяющие классы,— это экономит память.

Хранилище знаний, выраженных словами, символами, значениями и отношениями между ними в формулах и алгоритмах, Тулвинг назвал семантической памятью и противопоставил ее эпизодической памяти. Эти два хранилища локализуются соответственно в левом и пра­вом полушариях. В семантической памяти левого полу­шария содержится вся информация, необходимая для пользования речью: слова, их символические представ­ления, смыслы и правила манипуляции с ними. Эта память содержит все известные человеку факты безотносительно к месту и времени их приобретения. В эпизодической памяти правого полушария, наоборот, сведения и события «привязаны» применительно ко времени и месту их по­лучения. В эпизодической памяти хранение информации детерминировано не обобщенными пространственно-вре­менными факторами, а непосредственно автобиографиче­скими подробностями. Информация, находящаяся в се­мантической и эпизодической памяти, в различной мере подвержена забвению. Такое подразделение памяти ак­центирует внимание на целесообразности сохранения множества отличающихся следов одного и того же факта.

По мнению Пайвио [379], каждое событие кодируется по меньшей мере дважды: как образ и как вербальный аналог. Такое избыточное двойное кодирование картинок и конкретных слов и объясняет их лучшее запоминание по сравнению с абстрактными словами. Что касается воспроизведения, то, в отличие от запоминания, абстракт­ные слова воспроизводятся точнее, так как они порождают меньше разнообразных ассоциаций. Следовательно, па­мять в правом полушарии — эпизодическая, данная в кон­тексте, а в левом — классифицированная по различным основаниям и данная вне контекста. Использование эпизодической памяти дает возможность быстро узнавать, а семантической — произвольно воспроизводить и экстра­полировать свойства объектов. Последнее повышает предсказуемость ситуации.

Левое полушарие ответственно за использование ин­формации о вероятностных свойствах событий и статисти­ческих связях языка. Это предполагает переработку и на­копление в памяти этого полушария сведений о прошлых событиях для использования и прогнозирования будущих действий. Установлено, например, что при отключении левого полушария разборчивость длинных и коротких слов при слуховом восприятии уравнивается и избыточность перестает служить опорным пунктом для их опознания, а при отключении правого полушария удельный вес оши­бок, состоящих в принятии бессмысленных слов за ос­мысленные, возрастает.

По-разному участвуют полушария и в эмоциональной жизни человека. Начнем с примера. Демонстрировали короткометражные кинофильмы здоровым людям — раз­дельно в правое и левое полушария (с помощью спе­циальных линз). Зрители должны были оценивать эмо­циональный тон фильма (юмористический, приятный, не­приятный, ужасный и т. д.) по 10-балльной шкале. Ока­залось, что правое полушарие «видит мир» в более не­приятном, угрожающем свете, чем левое [332]. Установ­лено, что поражение определенных областей левого по­лушария вызывает у человека ощущение потерянности, беспомощности, подавленное состояние. Правосторонние нарушения, наоборот, чаще приводят к благодушию, не­адекватно положительной оценке ситуации, к хорошему настроению вопреки всяким тяжелым обстоятельствам. Кроме того, человек оказывается не в состоянии адек­ватно воспринимать эмоциональные состояния других людей, что проявляется, в частности, в непонимании ин­тонаций. Понимая смысл сказанного, он не способен опре­делить, сказано ли это с раздражением или с укором. При левостороннем поражении, напротив, утрачивается по­нимание смысла утверждения, но во многих случаях сохраняется оценка эмоциональной окраски сказанного.

Описанные различия эмоциональных реакций можно связать с тем, что правое полушарие осуществляет гло­бальную оценку значимости ситуации, схватывание смысла сигналов среды и своего состояния, поэтому оно определяет адекватное эмоциональное состояние. Это по­лушарие особо тесно связано с эмоциональными под­сознательными процессами. Как уже говорилось, эмоцио­нальные процессы выполняют функцию оценки субъек-

тивной значимости сигнала для человека. Так, Е. Ю. Ар­темьева [23] высказывает предположение, что при лево­сторонних поражениях теряется возможность ответить на вопрос «что со мной происходит», а при правосторонних — «каково значение того, что со мной происходит».

Проблема латерализации исторически связана с от­крытием центров речи в левом полушарии у праворуких. Оно надолго закрепило представление о том, что только левое (доминантное) полушарие обладает речью и спо­собно ее понимать, а правое — совсем немое. Постепенно от этой категорической позиции пришлось отказаться, так как выяснилось, что зачаточной речью владеет и правое полушарие. Однако различие состоит не только в мере владения речью, но и в том, что правое полушарие тоже имеет свой «язык».

Говоря о латерализации языка, необходимо упо­мянуть, что в большинстве европейских языков наиболь­шую информативную значимость в слове имеют соглас­ные, а гласные больше связаны с эмоциональной окраской речи. Цунода изучил большую группу людей, для которых родным языком являлся один из западноевропейских, а также китайский, корейский, вьетнамский или другой язык Африки и Юго-Восточной Азии. Эта работа, как и следовало ожидать, показала, что у людей с родным европейским языком восприятие и узнавание гласных звуков и чистых тонов — функция правого полушария, а слогов — функция левого полушария. Лица, у которых родным языком был японский или один из полинезийских, проявили иной характер доминантности: левое полуша­рие — для гласных и слогов, а правое — для чистых тонов. Различия в характере доминантности были вызваны не врожденным предрасположением, а социумом — слухо­вой и лингвистической средой. Такие отличия заключают­ся, по-видимому, в общем для японского и полинезийского языков свойстве: присутствии в них большого количества слов, состоящих только из гласных. В этих богатых гласными языках сами гласные столь же важны в уз­навании слов и предложений, как и согласные, поэтому гласные звуки обрабатываются в левом, «речевом» по­лушарии. Отсюда понятно, что у людей с родным япон­ским языком эмоции, связанные с речью (интонирование речи), и сама речь (слова) выявляют доминирование одного и того же полушария — левого. В отличие от них, у лиц с родным европейским языком для эмоций, связанных с речью, доминирует правое полушарие, а для слов — левое.

Если речь — язык левого полушария, то имеет ли правое полушарие свой язык, и если да, то что он собой представляет? Известный из истории развития письма иконический знак похож на вещь, которую он обозна­чает, и, следовательно, может не только представлять ее, но и заменять при определенных обстоятельствах. На­пример, фотография в некоторых ситуациях способна замещать изображенное на ней лицо. Однако с помощью рисунка легко изображать лишь структурные свойства (предметы или людей) и значительно труднее — дина­мические функциональные отношения (виды движения или абстрактные понятия). Этим и определяются огра­ничения пиктографического письма. Зато пиктограммы передают в зарисовке смысл сообщения, и для их пони­мания нет необходимости изучать язык писавшего. (В со­временной письменности смысл не изображается специаль­но, а извлекается из речи.) Путь от образного мышления к понятийному ведет от конкретного образа через фор­мирование образов все более высокого уровня обобщения к образным схемам. В образных схемах закрепляются уже не все черты отражаемого предмета, а фиксируются только главные компоненты, существенные в практической деятельности. Чем дальше продвигается образ от вос­приятия к схеме, тем он абстрактнее, т. е. упрощается, утрачивает некоторые из своих элементов. При этом подразумеваются не только зрительные образы или вооб­ще перцептивные, но и образы действия.

В результате такого абстрагирования в правом по­лушарии формируются зрительные схемы — образования, сохраняющие элементы сходства с исходным объектом и зависящие от конкретной деятельности человека, от контекста в широком смысле. Эти образования всегда целостные, отражающие пространственно-временные осо­бенности объектов. Формируемые правым полушарием представления могут быть упорядочены по степени обоб­щенности от первичного образа через многократную трансформацию к формированию абстрактной схемы [88, 349]. Последовательные этапы обобщения первичного образа могут служить элементами специфических пред­ставлений правого полушария, к которым относятся,

например, фотографии, иконические знаки, иероглифы, блок-схемы, планы. Предполагается, что эти представ­ления формируются с помощью динамических операций, таких, как вращение, передвижение, упрощение, завер­шение, исправление, расчленение и т. д.

Слова и понятия, являющиеся продуктами абстра­гирования в левом полушарии, теряют структурную связь с обозначаемым объектом, не сохраняют его ин­дивидуальных особенностей, представляя собой результа­ты классификации и категоризации объектов внешнего мира. Они отражают постоянные свойства воспринимае­мого мира, поэтому это более независимые от контекста образования, в силу указанных свойств они обеспечивают надежность процесса опознания. Зрительно непредстави­мым ситуациям может быть сопоставлено слово, с кото­рым как с объектом может оперировать левое полушарие. Преимущества речевого действия в значительной мере заключаются в его отрыве от непосредственной связи с реальными предметами и в формировании новых слов — абстракций, которые чрезвычайно упрощают действие, устраняя его вариации.

Полушария различаются по участию в речи и ее выражении. Так, при временном выключении правого полушария речевая активность у человека возрастает, речевой слух обостряется, чувствительность к звукам речи повышается: человек хорошо улавливает тихую речь, быстрее и гораздо точнее повторяет услышанные слова. Меняется и характер речи: весь пассивный запас слов становится активным, возрастает разнообразие используемых слов, строятся более сложные фразы, язык становится в большей мере литературным. Однако одно­временно с указанными улучшениями наблюдаются и на­рушения: человек перестает понимать значение речевых интонаций, он вслушивается, точно повторяет слова, но не может сказать, с каким выражением (вопросительным, гневным и т. д.) они произнесены, не отличает мужского голоса от женского, перестает узнавать знакомые мелодии. Таким образом, наряду с увеличением формального бо­гатства речи за счет активизации словарного и грамма­тического ее состава у человека с функционирующим одним левым полушарием наблюдается и ее обеднение: он не воспринимает ту образность и конкретность речи, ко­торую ей придает интонационно-голосовая выразитель-

ность. То же происходит при зрительном предъявлении слов в правое полушарие: он не способен назвать предъяв­ляемые буквы и слова, но может уловить смысл не только отдельных слов, но и целых фраз.

Распределение специфичной для каждого полушария нагрузки в процессе мышления связано с характером выявляемых отношений. Оказалось, что левое полушарие порождает языки, в которых слова — это символы, не имеющие прямой связи с обозначаемыми объектами, а грамматика их связей — логически организованная структура. Логические отношения, выявленные левым по­лушарием, с одной стороны, могут характеризовать связь прошедших и будущих событий, а с другой — предметы, находящиеся далеко от воспринимаемой в данный момент ситуации. Это полушарие способно выявить и такие от­ношения, которые не могут быть представлены зрительно.

Если в правом полушарии характер выявляемых пространственно-временных отношений ограничен полем «здесь и теперь» и в этом смысле одномоментен, то в левом — это логические, выходящие за пределы «здесь и теперь», и в этом смысле не ограниченные такими рамками преобразования. На основе целостных ситуацион­но-зрительных обобщений, свойственных правому полуша­рию, развиваются свойственные левому формы логической категоризации, обеспечивающие произвольность воспроиз­ведения информации из памяти. Создается впечатление, что в правом полушарии отношения выявляются не с по­мощью логических операций, а с помощью взаимодей­ствия, оперирования реальными объектами, т. е. непосред­ственно через движение и динамику последовательных состояний. В этом случае константность восприятия формы, возможно, основана на том, что объект воспри­нимается в последовательные моменты времени в динамике непрерывного изменения его состояний (например, пово­рота), что дает возможность отнести изображение исход­ного и конечного состояний (иногда совсем не похожих по форме друг на друга) к одному и тому же объекту.

Тесная связь левого полушария с речью обуслов­ливает и его особое влияние на осознание процессов и явлений. Для ребенка характерна неосознанность его собственных мыслей, что, вероятно, является следствием нерасчлененности в его сознании названия и предмета.

С развитием речи происходит активизация связей определенных зон левого полушария с речевыми зонами, что и обеспечивает осознание. Невербальное, пространствен­но-образное мышление, связываемое преимущественно с правым полушарием, имеет особое, более тесное отно­шение к осуществлению неосознаваемой психической деятельности. Э. А. Костандов [140] считает, что правое полушарие, являясь источником бессознательной моти­вации, вместе с тем вносит свой вклад в осуществление психических функций и на сознательном уровне.

В разделе о мышлении уже говорилось о том, что процесс вычленения отношений представляет собой много­кратный перевод информации из символьной формы в об­разную. Один цикл такой трансляции требует участия как правого, так и левого полушарий. В результате последую­щих циклов может достигаться переход к образам и симво­лам другого уровня обобщенности, т. е. могут включаться новые поля памяти—образной (справа) и символьной (слева). Когда человек решает некоторую задачу, у него в соответствии с ее спецификой активизируется то одно, то другое полушарие. Например, если в эксперименте испытуемым предлагалось мысленно воспроизвести про­цесс письма, то при этом центр активности регистриро­вался в левом полушарии, если же они мысленно воспро­изводили мелодию или вспоминали взаимное расположе­ние многоцветных кубиков, показанных им перед этим, то центр активности перемещался в правое полу­шарие.

Поиск по сайту: