Язык лектора

Существенное значение для восприятия и понимания выступления имеет язык оратора. Важно обратить внима­ние на произношение слов, дикцию, мимику и жести­куляцию: аудитория чувствительна к неправильному про­изношению и плохой дикции, это отвлекает ее внимание от содержания, концентрирует его на форме и ухудшает отношение к выступающему. Невнятная речь, вызванная плохой дикцией, также оказывает отрицательное воздей­ствие, все силы слушателей уходят на то, чтобы разобрать, что говорят, при этом они отвлекаются от существа вы­ступления. Для улучшения дикции полезно записать лек­цию на магнитофон и проанализировать ее с точки зрения правильности и отчетливости речи.

Выступающий перед аудиторией должен иметь хорошо поставленный голос. От этого в значительной мере зависит успех передачи содержания, направленного не только к разуму, но и к чувствам слушателей. Невозможно пере­дать всю глубину содержания, воздействовать на ауди­торию и эмоционально, и эстетически, если голос хриплый, сипящий и монотонный. Помимо этого охрипший оратор вызывает у слушателей непреодолимую потребность про­чистить горло кашлем. Кстати о кашле. Кашель аудитории как-то мешал лектору начать выступление. В ответ на его просьбу перестать кашлять из аудитории ответили: «Что значит перестать? Кашель ведь неуправляем». «Пред­ставьте себе — управляем»,— ответил лектор и рассказал о народовольце Н. А. Морозове, который, попав в Шлиссельбургскую крепость с очагом туберкулеза в легких и зная, что кашель ускоряет болезненный процесс, усилием воли приказал себе не кашлять. Когда через 30 лет он вышел на свободу, врачи поразились: от туберкулеза не осталось и следа. «Кстати,— закончил лектор,— обратите внимание: за то время, пока я рассказывал, ни один из вас не кашлянул» [185].

Речь должна быть сбалансирована по темпу. Тороп­ливость, обычно вызванная робостью оратора, создает

впечатление, что выступающий «отделывается». Вялая речь тоже неэффективна, так как вызывает безразличие к теме выступления. Очень медленное чтение лекции при­водит к ослаблению восприятия, возникающие между сло­вами паузы накладывают на каждое слово дополнитель­ную смысловую нагрузку, слова получают неоправданно большую эмоциональную и содержательную значимость, что затрудняет восприятие.

Понятность языка выступления зависит от множества факторов: словарного состава, длины предложений, сте­пени синтаксической сложности речи, насыщенности ее абстрактными выражениями, иностранными и специаль­ными терминами. Очень важно правильно употреблять слова. Несоответствие употребляемого слова его обще­принятому значению или стилистическим нормам вызы­вает у слушателей негативные эмоции, которые могут свести на нет цель выступления. Излишне выспренные выражения смешат, тривиальные — раздражают, непра­вильно употребляемые слова вызывают насмешку и иро­нию. Выдающийся русский юрист и оратор А. Ф. Кони, хорошо знавший цену точности построения фразы, писал:

«Стоит переставить слова в народном выражении,,кровь с молоком" и сказать,,молоко с кровью", чтобы увидеть значение отдельного слова, поставленного на свое место» [138, с. 89].

Необходимо обратить внимание на словарный состав речи. В языковом отношении суждения должны быть сформулированы так, чтобы соответствовать запасу зна­ний слушателей и в некоторой степени характеру их ожи­даний — социальных установок. Образец гибкого следо­вания письменной речи за меняющейся во Франции обста­новкой можно найти у Е. В. Тарле. Он приводит наблюде­ние над спецификой подбора слов в парижской прессе, для описания продвижения Наполеона с момента его вы­садки в бухте Жуан до вступления в Париж (период Ста дней). Первая публикация: «Корсиканское чудовище вы­садилось в бухте Жуан», вторая — «Людоед идет к Грассу», третья — «Узурпатор вошел в Гренобль», четвер­тая — «Бонапарт взял Лион», пятая — «Наполеон при­ближается к Фонтенбло», шестая — «Его императорское величество ожидается сегодня в своем верном Париже». Вся эта литературная гамма извлечена из одних и тех же газет, издававшихся при одном и том же составе редак-

ции на протяжении нескольких дней: менялись ситуации и вместе с ними—слова [260, с. 351].

Для того чтобы слушатели доверяли выступающему, его язык должен быть в известной мере близким к языку аудитории, в противном случае возникает отчужденность. " Следует иметь в виду, что, как отмечал еще Н. Г. Черны­шевский, формулой чувства групповой принадлежности становится утверждение «человек, говорящий нашим язы­ком,— наш человек». Современный русский литературный язык быстро развивается. Опытные преподаватели — это люди, учившиеся говорить и получившие представление о языковой норме 40—50 лет назад. Они сохраняют пред­ставления о такой норме и поныне. Молодежь овладевает уже изменившимся языком, у нее формируется иное пред­ставление о речевой норме. Отсюда и ряд психологических трудностей: «старшие» поколения относятся с непонима­нием и нередко с возмущением к речевой норме молодежи, а молодежь стремится любой ценой отстоять свою рече­вую самостоятельность. Едва ли зрелый человек скажет «до фонаря», «до фени», но и юноша не употребит выра­жений «соблаговолите», «не извольте беспокоиться». Из этого можно сделать некоторые выводы: необходимо осве­жать речь отдельными образными элементами современ­ного языка и, может быть, даже студенческого сленга, не доводя, разумеется, этот процесс до абсурда — до язы­ка людоедки Эллочки. Очень важно помнить, что функ­ции распределения значений слов могут не совпадать у вас и у ваших слушателей. То, что вам кажется смешным, они не поймут, а там, где вы говорите о серь­езных вещах, могут засмеяться. Учет этих моментов су­ществен для успешности лекторской и пропагандистской ра­боты.

Нужно обратить внимание на то, что обилие слов-паразитов («так сказать», «значит», «ну» и т. д.) отталки­вающе действует на слушателей, и речь засоряется ими особенно часто, когда лектор волнуется. Эмоциональная напряженность выступающего специфически искажает его речь, в ней появляется «мусор» типа слов «это», «какой-то», «этот самый», «вот», «значит» и паузы с наполните­лями типа «э-э-э». Сильное волнение лектора может сде­лать его выступление излишне категоричным, увеличив количество слов с четкой позитивной и негативной ориен­тацией («очень», «совершенно», «прекрасный»), участить повторы слов и склонность к использованию стереоти­пов и терминов.

Язык выступления должен быть по возможности про­стым. Не следует думать, что сложность и наукообраз­ность речи способствуют ее пониманию и завоеванию авто­ритета лектора у слушателей. Некоторые лекторы без необходимости используют слишком сложную форму для выражения совсем простых мыслей. Манера сложно изла­гать очевидно простой материал иногда выявляет стрем­ление создать определенную дистанцию между собой и со­беседником, что ухудшает контакт. Представления о том, что о сложных научных проблемах нельзя говорить живо и просто, совершенно несостоятельны. Известный физик Гейзенберг писал: «Для физика возможность описания на обычном языке является критерием того, какая сте­пень понимания достигнута в соответствующей области» [по 142, с. 48]. Конечно, нужно отдавать себе отчет в том, что простота изложения требует не только большой работы над формой, но и углубленного знания предмета.

Допустимо ли использовать в речи штампы и стерео­типы? Совместная жизнь и сотрудничество людей форми­руют общие для них стереотипы мышления. Мысленным штампам соответствуют и языковые стереотипы в форме нормативных оборотов речи. Иногда целесообразно поль­зоваться стереотипами, поскольку некоторые из них обла­дают большой действенной силой, которая сохраняется даже и тогда, когда условия, при которых были вырабо­таны конкретные штампы, изменились, например, «зов боевой трубы». Многие люди считают, что лучше обхо­диться без штампов, но ведь штампы экономят воспри­ятие, позволяя быстро просматривать материал для обоб­щенной оценки его значимости.

Говорите кратко. Еще древние риторы предостерегали против длинных фраз, поскольку они плохо действуют на слух аудитории и на дыхание оратора. Цицерон [289] утверждал, что величайшее из достоинств оратора — не только сказать то, что нужно, но и не сказать того, что не нужно. Насколько известное высказывание Цезаря «Пришел, увидел, победил» лучше, чем «Сначала пришел, потом увидел и после этого победил»!

Желательно выражаться точнее. Известный физик Дирак говорил точно и требовал точности от других. Однажды, окончив сообщение, он обратился к аудитории:

«Вопросы есть?» — «Я не понимаю, как Вы получили это выражение»,— сказал один из присутствующих. «Это ут­верждение, а не вопрос,— произнес Дирак,— вопросы есть?».

Необходимо выражаться не только точно, но и образно. Вот пример из книги врача-гипнолога П. И. Буля. Чело­веку в гипнозе внушалось: «Вы съели жирную пищу». Затем экспериментально изучали процессы в желчном пузыре, но никаких результатов, сходных с картиной ре­ального насыщения жирной пищей, не обнаружили. Тогда изменили формулу внушения: «Вы видите перед собой на столе много вкусных питательных жирных блюд — яич­ницу с салом, колбасу, масло, ветчину с горчицей, свинину с хреном. Вы начинаете есть, выбирая то, что вы люби­те...» Рентгеновские снимки желудка и желчного пузыря показали картину, аналогичную той, которая возникает после реального насыщения подобной пищей. Чем кон­кретнее речь, тем ярче зрительные представления, и на­прасно в погоне за наукообразием вытравляют образность речи. Так, в газете писали о том, как режиссер научно-популярного фильма «Воздуху и воде быть чистыми» сда­вал его заказчику. Дикторский текст начинался словами:

«Ученые формулируют эту проблему просто: или люди сделают так, что в воздухе станет меньше дыма, или дым сделает так, что на Земле станет меньше людей». Два почтенных специалиста-заказчика усмотрели в этом кра­молу и исправили текст так: «Ученые формулируют эту проблему просто: или люди обеспечат достаточную очистку выбросов в атмосферу и водоемы, или фауна и флора будут подвержены уничтожению». И стало скучно.

Поэтичность речи способствует ее восприятию. Напри­мер, архитектор Ф. О. Шехтель обратился к своим слуша­телям с такими словами: «Едва ли есть сказка более волшебная, чем сказка о трех сестрах: Архитектуре, Живописи, и Скульптуре. С тех пор, как существует наш мир, мы не перестаем зачаровываться этой постоянной сказкой, в которой в неменьшей степени участвует Музыка, Поэзия и остальные музы...» Слушатели запомнили это на всю свою жизнь.

Желательно в речи чаще применять прямые обраще­ния. Такой прием способствует активизации мышления слушателей, так как они тем самым непосредственно во­влекаются в решение излагаемых проблем. Начало речи

Цицерона [289] против Катилины, на которой училось много поколений ораторов, звучало так: «Доколе же ты, Катилина, будешь злоупотреблять нашим терпением? Как долго еще ты в своем бешенстве будешь издеваться над нами?» Выражения типа «Попытаемся решить этот вопрос совместно с вами», «А теперь подойдем к этому же вопросу с другой стороны...», «Рассмотрим эту проблему с иной точки зрения», «Что мы знаем об этом деле?», «И что же мы видим?» приглашают слушателя к активному взаимо­действию с лектором. Используйте личные местоимения и сокращенные формы, принятые в разговорной речи.

Все приведенные рекомендации направлены на усиле­ние действенности речи, но ее эффективность определя­ется не только мастерством оратора. А. Ф. Кони писал о том, что умение быть оратором достигается выполнением ряда требований: «Этих требований или условий, по моим наблюдениям и личному опыту, три: нужно знать предмет, о котором говоришь, в точности и подробности... нужно знать свой родной язык и уметь пользоваться его гиб­костью, богатством и своеобразными оборотами... Нако­нец, нужно не лгать... Изустное слово всегда плодотворнее письменного, оно живит и слушающего и говорящего. Но этой животворной силы оно лишается, когда оратор сам не верит тому, что говорит, и, утверждая, втайне сомнева­ется или пытается призвать себе на помощь вместо зрелой мысли громкие слова, лишенные в данном случае внутрен­него содержания. Вот почему лучше ничего не сказать, чем сказать ничего» [138, с. 142].

Речь, открыв возможность общения людей в совмест­ном труде, явилась катализатором его совершенствования. Прежде всего она выступает для человека как способ орга­низации своего и чужого поведения, как орудие анализа внешней среды, поскольку слово выделяет объект, давая ему имя, включает его в категорию сходных. Речь — это всегда средство внешнего проявления мыслей и чувств одного человека для другого.

Поиск по сайту: