Вместе мы делаем то, чего не стали бы делать в одиночку

Результаты экспериментов по социальной фасилитации говорят о том, что группы способны возбуждать людей. Если возбуждение накладывается на отсутствие личной ответственности, а общепринятые нормы поведения размываются, последствия могут быть самыми неожиданными. В подобных ситуациях люди способны на самые разные поступки — от нарушений правил поведения (швыряние еды в обеденном зале, препирательство с рефери, крики во время рок-концерта) до импульсивных проявлений самых низменных чувств (группового вандализма, оргий, ограблений) и деструктивных социальных взрывов (зверств со стороны полицейских, бунтов и самосуда толпы). В 1967 г. 200 студентов Университета штата Оклахома собрались, чтобы посмотреть на своего не вполне адекватного соученика, который грозился броситься вниз с башни. Когда они начали кричать: «Прыгай! Прыгай!», парень спрыгнул и разбился насмерть (UPI, 1967).

{Узнав о зверской расправе над Родни Кингом, учиненной полицейскими Лос-Анджелеса, люди постоянно задавали себе один и тот же вопрос: почему у человека отказывают присущие ему «сдерживающие центры», когда он попадает в групповую ситуацию?}

Перечисленные случаи необузданности имеют нечто общее: все они так или иначе спровоцированы властью группы. Группы способны породить чувство возбуждения или вовлеченности в нечто большее, чем то, на что способен индивид сам по себе. Трудно представить себе любителя рок-музыки, который кричит во время концерта для узкого круга друзей, или какого-нибудь студента Оклахомского университета, в одиночку подталкивающего кого-либо к самоубийству, или даже офицера полиции, в одиночку избивающего безоружного мотоциклиста. В некоторых групповых ситуациях люди более склонны к тому, чтобы отбросить ограничения, действующие в повседневной жизни, утратить собственное Я и стать восприимчивыми к групповым нормам или к нормам толпы. Иными словами, происходит то, что Леон Фестингер, Альберт Пепитоун и Теодор Ньюком назвали деиндивидуализацией (Festinger, Pepitone & Newcomb, 1952). Какие обстоятельства порождают это психологическое состояние?

Численность группы

Любая группа способна не только возбуждать своих членов, но также делает их неидентифицируемыми. Орущая толпа скрывает орущего баскетбольного фаната. Пребывание в толпе себе подобных внушает линчевателям веру в собственную безнаказанность: они воспринимают то, что происходит, как групповую акцию. Участники уличных беспорядков, обезличенные толпой, не боятся грабить. Проанализировав 21 эпизод, когда толпа присутствовала при том, как кто-то грозился спрыгнуть с крыши или с моста, Леон Манн пришел к следующему выводу: когда толпа была немногочисленной и дело происходило днем, люди обычно не старались подначивать потенциального самоубийцу (Mann, 1981). Однако если многочисленность или темнота гарантировали свидетелям анонимность, толпа, как правило, подначивала его и глумилась над ним. К аналогичному выводу пришел и Брайан Маллен, изучавший случаи линчевания: чем многочисленнее толпа, тем заметнее утрата ее членами чувства самосознания и их готовность совершать такие зверства, как сожжение, растерзание или расчленение жертвы. В каждом из этих примеров — от толпы спортивных фантов до банды линчевателей — боязнь оценки стремительно падает. Поскольку «все так поступают», участники события могут объяснить свое поведение скорее ситуацией, нежели собственным выбором.

<Толпа — это сборище тел, добровольно лишивших себя рассудка. Ральф Валдо Эмерсон, «Компенсация». Эссе. Первые выпуски, 1841>

Филип Зимбардо полагает, что сама по себе необъятность мегаполисов создает анонимность, а следовательно и нормы, допускающие вандализм (Zimbardo, 1970). Он купил две подержанные машины 10-летнего «возраста» и оставил их под открытым небом без номерных знаков и с поднятыми капотами — одну в Бронксе, возле старого кампуса Нью-Йоркского университета, а вторую — возле кампуса Стэнфордского университета в небольшом городке Пало-Альто. В Нью-Йорке первые «специалисты по раздеванию машин», появившиеся через 10 минут, утащили аккумулятор и радиатор. Через 3 дня, в течение которых имели место 23 случая воровства и вандализма, совершенных прилично одетыми белыми людьми, автомобиль превратился в груду бесполезного металлолома. Совсем по-другому сложилась «судьба» автомобиля, оставленного в Пало-Альто: за неделю к ней прикоснулся всего лишь один человек и то лишь для того, чтобы опустить капот, потому что начался дождь.

Физическая анонимность

Можно ли быть уверенным в том, что причина разительного контраста между Бронксом и Пало-Альто — большая анонимность в Бронксе? Нет, нельзя. Но мы можем провести соответствующие эксперименты и выяснить, действительно ли анонимность благоприятствует вседозволенности. В одном из оригинальных экспериментов Зимбардо участвовали женщины из Нью-Йоркского университета, которых он одевал в одинаковые белые балахоны с капюшонами, похожие на те, что носят ку-клукс-клановцы (Zimbardo, 1970) (рис. 8.6). Когда Зимбардо попросил своих испытуемых нанести удар током некоей женщине, они держали палец на кнопке в два раза дольше, чем женщины, на груди которых висели большие таблички с именами.

Рис. 8.6. Женщины, лица которых были скрыты под масками, нанесли беззащитным жертвам более сильные удары током, чем идентифицируемые участницы эксперимента

Изучая это явление, Патриция Эллисон, Джон Говерн и их коллеги провели на улицах следующий эксперимент (Ellison, Govern et al., 1995): когда их помощница-водитель останавливалась перед светофором, то после того, как загорался зеленый, она в течение 12 секунд не трогалась с места каждый раз, когда за ней оказывался автомобиль с откидным верхом или внедорожник. В это время она фиксировала все гудки (умеренно агрессивные действия), которые подавал стоявший за ней водитель. По сравнению с водителями автомобилей с поднятым верхом и внедорожников водители, которые были относительно неидентифицируемыми, потому что верх их автомобилей был опущен, вели себя менее сдержанно: они начинали сигналить раньше (уже через 4 секунды), подавали в 2 раза больше сигналов, причем длительность каждого из них была в 2 раза дольше.

Группа исследователей во главе с Эдом Динером остроумно продемонстрировала одновременное влияние пребывания в группе и физической анонимности (Diener et al., 1976). Накануне Хэллоуина они в Сиэтле наблюдали за детьми, ходившими по домам с традиционными для этого праздника обращениями «угости, а то пожалеешь» (всего в поле зрения исследователей попали 1352 ребенка). В каждом из 27 домов, разбросанных по всему городу, детей, подходивших группами или поодиночке, приветливо встречал экспериментатор; он предлагал им взять «по одной конфетке» и выходил из комнаты. Наблюдавшие за детьми и остававшиеся не замеченными ими участники эксперимента обнаружили, что дети в группах более чем в 2 раза чаще «одиночек» не ограничивались одной конфетой. Кроме того, оказалось, что среди тех, у кого «хозяин дома» спросил имя и адрес, нарушителей было в 2 раза меньше, чем среди тех, кто остался анонимным. Как следует из данных рис. 8.7, количество нарушений весьма сильно зависит от ситуации. Большинство детей, оказавшись в тени других членов группы, что сопровождалось их анонимностью, не ограничились одной конфетой.

Рис. 8.7. Дети были более склонны нарушить запрет и взять не одну конфету и когда находились в группе, и когда оставались анонимами. Однако наиболее отчетливо эта тенденция проявилась в тех случаях, когда анонимность накладывалась на пребывание в группе. (Источник:Diener et al., 1976)

Под влиянием результатов этих экспериментов я задумался над ролью ношения униформы. Готовясь к сражениям, воины некоторых племен (подобно фанатичным болельщикам спортивных команд) обезличивают себя, либо раскрашивая лица и тела, либо надевая маски. Правила обращения с пленными после битвы у разных культур разные: одни убивают, мучают или калечат их, другие оставляют в живых. Роберт Уотсон, тщательно изучивший различную антропологическую информацию, пришел к выводу: жестоким обращением с пленными отличаются те культуры, которым присуща деиндивидуализация воинов (Watson, 1973). Облаченные в униформу лос-анджелесские полицейские, избившие Родни Кинга, пришли в ярость от его вызывающего отказа остановить машину. Они действовали в полном согласии, не подозревая о том, что за ними кто-то наблюдает. Забыв о нормах поведения, они оказались во власти ситуации.

{Английские футбольные фанаты после учиненного ими погрома, во время которого рухнула стена и погибли 39 человек. (1985 г., Брюссель). По мнению одного журналиста, в течение 8 лет общавшегося с футбольными хулиганами, по отдельности они — вполне симпатичные люди, но когда они собираются вместе — в них вселяется дьявол. (Источник:Buford, 1992)}

Можно ли сказать, что физическая анонимность всегда выявляет наши худшие инстинкты? К счастью, нет. Во всех описанных выше ситуациях люди реагировали на откровенно антисоциальные признаки. Роберт Джонсон и Лесли Даунинг отмечают, что костюмы, аналогичные облачению ку-клукс-клановцев, которые носили испытуемые Зимбардо, могли провоцировать враждебность (Johnson & Downing, 1979). В ходе эксперимента, проведенного в Университете штата Джорджия, женщины надевали униформу медсестер, прежде чем решить, какой силы удар током должен получить тот или иной человек. Когда женщины в униформах превращались в анонимов, они становились менее агрессивными в том, что касалось этих ударов, чем когда были известны их имена и профессиональная принадлежность. Из результатов метаанализа 60 исследований деиндивидуализации следует, что человек, становясь анонимом, начинает меньше осознавать себя самого и больше — группу; он также становится более чувствительным к отличительным признакам ситуации, независимо от того, позитивны они (униформа медсестры) или негативны (балахон ку-клукс-клановца) (Postmes & Spears, 1998; Reicher et al., 1995). Оказавшись в ситуации, ассоциирующейся с альтруизмом, «обезличенные» люди жертвуют даже больше денег, чем обычно (Spirvey & Prentice-Dunn, 1990).

<Использование самоконтроля — то же самое, что и использование тормоза локомотива. Он полезен, если вы обнаружили, что двигаетесь в неверном направлении, и вреден, если направление верное. Бертран Расселл,Брак и мораль, 1929>

Это помогает понять, почему ношение черной униформы, традиционно ассоциирующейся с дьяволом, со смертью, со средневековыми палачами, Дартом Вейдером и воинами ниндзя, оказывает влияние, противоположное тому, которое оказывает униформа медсестры. По данным Марка Франка и Томаса Гиловича, в 1970-1986 гг. спортивные команды, имеющие черные формы (список возглавляют Los Angeles Raiders и Philadelphia Flyers),стабильно занимают в Национальных футбольной и хоккейной лигах соответственно первые места по количеству взысканий (Frank & Gilovich, 1988). Лабораторные исследования, проведенные после публикации этой работы, позволяют говорить о том, что одного лишь черного свитера может быть достаточно, чтобы человек начал вести себя более агрессивно.

Возбуждающие и отвлекающие занятия

Агрессивным выходкам больших групп нередко предшествуют малозначительные акции, которые возбуждают их членов и отвлекают их внимание. Такие коллективные действия, как крики, скандирование, хлопанье в ладоши или танцы, одновременно и «взвинчивают» людей, и снижают уровень их самоосознания. Один из членов секты Муна вспоминает, как скандирование «чу-чу» помогло деиндивидуализации:

«Вся братья и сестры, взявшись за руки, начали скандировать с возрастающей громкостью: «чу-чу-чу, чу-чу-чу! ЧУ-ЧУ-ЧУ! ЯА! ЯА! ПАУ!!!» Это превратило нас в группу, словно мы только что пережили вместе нечто важное. То, что это «чу-чу -чу!» получило над нами такую власть, напугало меня, но одновременно я почувствовал себя более комфортно, и было нечто очень расслабляющее в этом постепенном накоплении и высвобождении энергии» (Zimbardo et al., 1977, р. 186).

<Посещение службы в готическом соборе дает нам ощущение погруженности в безграничную Вселенную и замкнутости в ней, а присутствие людей, которые молятся вместе с нами, — ощущение утраты доставляющего неудобства чувства собственного Я. Йи-Фу Туан,1982>

Эксперименты Эда Динера показали, что такие действия, как бросание камней и пение хором, могут подготовить почву для более решительных действий (Diener, 1976, 1979). Совершение импульсивных действий и наблюдение за окружающими, занимающимися тем же самым, доставляет самоусиливающееся удовольствие. Когда мы видим, что другие делают то же самое, что и мы, нам кажется, что они испытывают те же чувства, какие испытываем мы сами, и наши чувства становятся более сильными (Orive, 1984). Более того, импульсивное групповое действо приковывает к себе наше внимание. Когда мы поносим рефери, то не думаем о своих нравственных ценностях, а реагируем на сиюминутную ситуацию. Позднее, «протрезвев» и задумавшись над тем, что было нами сделано или сказано, мы порой испытываем сожаление. Порой. А иногда наоборот — ищем возможности обезличиться в каких-либо коллективных действиях — в танцах, в религиозных отправлениях, в мероприятиях, проводимых группой, т. е. там, где мы переживаем сильные положительные эмоции и ощущаем свою общность с окружающими.

Ослабленное самоосознание

Коллективный опыт ослабляет не только самоосознание, но и связь между поведением и установками. Результаты экспериментов, проведенных Эдом Динером (Diener, 1980), а также Стивеном Прентис-Данном и Рональдом Роджерсом (Prentice-Dunn & Rogers, 1980, 1989), позволяют говорить о том, что не осознающие себя, деиндивидуализированные люди менее сдержанны, менее склонны к самоограничению, более склонны к тому, чтобы действовать, не думая о своих нравственных ценностях, и более активно реагируют на ситуации. Эти данные дополняют и подкрепляют результаты тех экспериментов по самоосознанию,которые были обсуждены в главе 3.

Самоосознание диаметрально противоположно деиндивидуализации. Люди, уровень самоосознания которых повышен в результате того, что они оказались, например, перед телекамерой или перед зеркалом, демонстрируют усиленный самоконтроль,а их действия более отчетливо отражают их установки. Пробуя различные сыры, люди выбирают наименее жирные сорта, если дегустация происходит перед зеркалом (Sentyrz & Bushman, 1998). Возможно, диетологам стоит позаботиться о том, чтобы во всех кухнях висели зеркала.

Люди, уровень самоосознания которых повышен тем или иным способом, реже обманывают (Beaman et al., 1979; Diener & Wallbom, 1976). To же самое можно сказать и о людях с сильно развитым чувством самостоятельности и независимости (Nadler et al., 1982). У людей, которые либо обладают развитым чувством самоосознания, либо на время становятся такими благодаря тем или иным обстоятельствам, слова, как правило, не расходятся с делами. Кроме того, они становятся и более вдумчивыми, а потому менее склонными отвечать на призывы, противоречащие их нравственным ценностям (Hutton & Baumeister, 1992).

Следовательно, все факторы, способствующие ослаблению самоосознания, в частности алкоголь, усиливают деиндивидуализацию (Hull et al., 1983). И наоборот: все, что усиливает самоосознание, ослабляет деиндивидуализацию: зеркала и телекамеры, маленькие города, яркий свет, бросающиеся в глаза таблички с именами, не нарушаемая ничем тишина, индивидуальная одежда и индивидуальное жилище (Ickes et al., 1978). «Развлекайся и помни, кто ты» — вот лучший совет, который могут дать родители уходящему на вечеринку подростку. Иными словами, получай удовольствие от общения с товарищами, но оставайся личностью и сохраняй собственную индивидуальность.

Резюме

Когда высокий уровень социального возбуждения накладывается на «размытую» ответственность, люди способны забыть о присущей им в обычных обстоятельствах сдержанности и утратить чувство индивидуальности. Подобная деиндивидуализация наиболее вероятна тогда, когда люди возбуждены, а их внимание отвлечено; в таких ситуациях люди ощущают себя анонимами, затерявшимися в толпе или скрывшимися за форменной одеждой. Результатом становится ослабление самоосознания и повышенная реактивность по отношению к сиюминутной ситуации, независимо от того, позитивна она или негативна.

Поиск по сайту: