Высшая арифметика

Пора покидать пределы узкого мира, очерченного границами четырехлетия, и выходить на просторы крупных ритмов. Для этого в первую очередь надо представить, чем отличаются одни четырехлетия от других. Проницательный читатель уже догадался, что четырехлетия, начинающиеся с годов Змеи, посвящены политической борьбе (по крайней мере, в России XX века), а четырехлетия, начинающиеся с года, Петуха решают экономические проблемы. Соответственно, в год Быка принимаются идеологические решения. В принципе, объяснять такое разделение теоретически было необязательно, поскольку факты были налицо. Достаточно вспомнить, сколь напряженными были идеологические битвы в таких четырехлетиях, как 1949–1953, 196I–1965, 1985–1989. С политическими четырехлетиями тоже нет проблем...

Однако, как скоро выяснится, имена трех четырехлетий имеют слишком большое значение, а потому теоретическое объяснение все же желательно. Как соединить свойства знаков со свойствами стихий? Какая вообще связь борьбы за власть, сопровождающих эту борьбу кошмаров со свойствами достаточно интеллектуальной и весьма гуманной Змеи? Или, например, почему год достаточно ограниченного и грубого Быка открывает именно идеологическое четырехлетие, сотканное из достаточно тонких материй? Петух открывает экономическое четырехлетие, но при этом люди, родившиеся в годы Петуха, весьма слабы как в бизнесе, так и в экономической науке. Так в чем же дело?

А дело в том, что исторический процесс реагирует не на все свойства знаков. В первую очередь, как уже говорилось, работает структура с четырехлетним шагом. При этом она работает таким странным образом, что практически вышибает из борьбы за влияние девять знаков из двенадцати. Остается у нас три года, определяющие ход истории: годы Змеи, Петуха и Быка. Чтобы различить между собой эти три года, нам не потребуются другие четырехтактные структуры (психологическая, энергетическая, судьбы). Нужна лишь единственная троичная структура, получившая название структуры социальной.

Когда мы обратимся к внутреннему строению 36-летий, то поговорим о социальной структуре очень подробно. Пока же ограничимся тем, что дадим названия трем разным годам принятия решений. Змея – закрытый знак, а потому решения принятые в год Змеи – это закрытые решения. Петух – открытый знак, поэтому в год Петуха принимаются открытые решения. Что такое открытый и закрытый, более-менее понятно. А вот третий род решений принимается в год Быка. Так вот, Бык – знак ортодоксальный, и, стало быть, решения года Быка всегда ортодоксальны.

Дальше остается один шаг. Увы, безупречно обоснованным этот шаг не назовешь. Закрытость сопровождает всякое политическое решение. Свести воедино стихию закрытости и стихию политики (борьбы за власть) вполне допустимо. Еще более важно то обстоятельство, что политика, как и закрытость, предполагает некое нахождение над моралью, над людьми, над толпой. Открытость легко соотнести с экономической стихией, ибо экономистами давно замечено, что только максимальная открытость общества может способствовать подъему экономики. Так стоит ли удивляться, что открытые решения становятся экономическими? Доморальность, природность, натуральность открытых знаков соответствует природности, натуральности, доморальности того, что мы ныне называем бизнесом (а на самом же деле способности посчитать, что выгодно, что нет; что оправдано результатом, а что пустая трата сил и средств).

Но, может быть, легче всего установить тождество между ортодоксальностью и идеологической стихией. Дело в том, что и там, и там над всем властвует идея. Ортодокс – раб идеи. Стало быть, ортодоксальное решение всегда идейно, идеологично. Пристрастие ортодоксов к морали, тождественность морали и ортодоксальности демонстрирует нам тот факт, что именно идеологи (ученые, писатели, художники, служители культа и т.д.) – моральные люди, живущие ради неких принципов, а не ради куска хлеба или власти.

Все это кажется убедительным и приведет нас к удивительным прозрениям и открытиям. Однако хотелось бы заранее предупредить, что теория огромна, а пространство 12 знаков очень мало. Нам еще не раз придется столкнуться с иной логикой, по которой связь открытости и бизнеса, закрытости и политики, ортодоксальности и идеологии уже не будут столь очевидны.

А пока, чтобы отвлечься от абстракций теории, попробуем разглядеть достижения самой простой исторической арифметики, а именно расписать завершающееся столетие в России на 25 четырехлетий.

Идеология (1901–1905). Идеологическое четырехлетие, своими спорами и поисками подготовившее Кровавое Воскресенье. Предают анафеме Льва Толстого (1901).»Три сестры» Чехова (1901),»На дне» Горького (1902), «Мир искусств» (1898–1904). Из Академии исключен Горький, в знак протеста выходят из Академии Чехов и Короленко...

Политика (1905–1909). Революция. Серия роспусков Думы. Столыпин «затягивает галстук». Ленин в эмиграции. «Дело Азефа».

Экономика (1909–1913). Последнее мирное четырехлетие. Потом мы еще много лет будем все цифры производства сравнивать с 1913 годом. Реальное проведение столыпинской аграрной реформы.

Идеология (1913–1917). 300-летие дома Романовых. Кризис в германо-российских отношениях (декабрь 1913). Мировая война. «Дело Бейлиса» (1913). Распутинщина. Начавшись с патриотического взрыва, война за четыре года довела народ до полного разочарования в монархии. Такие метаморфозы возможны лишь в четырехлетии беспрерывного думания.

Политика (1917–1921). Революция и Гражданская война.

Экономика 1921–1925. Новая Экономическая Политика.

Идеология 1925–1929. Рождение единого советского общества. Как будто из ничего рождается новая литература. «Белая гвардия» Булгакова (1925), «Конармия» Бабеля (1926), «Тихий Дон» Шолохова (1928), «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова (1928),»Петр I» А. Толстого (1929) и многое другое. Еще более грандиозен прорыв в кино. Снимаются фильмы, возглавившие мировой процесс в кинематографе.

Политика (1929–1933). Большой перелом. Коллективизация. Сталин избавляется от конкурентов. Троцкий (1929), Бухарин (1929), Киров (1934) и т.д. Резкое расширение системы трудовых лагерей (1930).

Экономика (1933–1937). Культурный подъем еще продолжается, террор набирает обороты, но вместе с тем появляются первые зримые плоды индустриализации. В Москве открыто метро (1935). Магнитка и Кузбасс, ДнепроГЭС (1932) и Уралмаш (1933)... Стахановское движение... Впрочем, в 1937 году темпы развития промышленности снижаются.

Идеология (1937–1941). Сталинский террор переходит границы политики и экономики и врывается в сферы чистого искусства. Закрытие театра (1938) и арест (1939) Мейерхольда. Арест (1939) и расстрел Бабеля. Выходит «Краткий курс истории ВКП(б)», оформивший новую идеологию сталинизма (1938). Смерть Мандельштама и Булгакова – двух лидеров новейшей русской культуры.

Политика (1941–1945). Великая Отечественная война.

Экономика (1945–1949). Послевоенное восстановление промышленности и сельского хозяйства.

Идеология (1949–1953). Борьба с космополитизмом, упадничеством, морганистами-вейсманистами, кибернетикой – «продажной девкой мирового империализма» и т.д. Вновь репрессии против врачей, ученых, писателей, людей, не имеющих отношения к борьбе за власть.

Политика (1953–1957). Не просто смена правящей элиты, а довольно крутое изменение политической системы. Решающая победа одержана летом 1957.

Экономика (1957–1961). Политическое затишье и внушительный экономический рост. Совнархозы, семилетка, семичасовой рабочий день, дисциплинарные послабления. Череда космических успехов...

Идеология (1961–1965). В космос летит не мышь, не собака, а Человек! В литературе, в кино – мощная волна энтузиазма. Невероятный подъем в науке, образовании, медицине. На сферу культуры, наконец-то, обращают внимание. Хрущев громит абстракционистов (1962). Сажают за тунеядство Иосифа Бродского (1964). Барды, поэты, волны нового кино, нового театра. Галич, Солженицын, «Новый мир» Твардовского, «Юность»...

Политика (1965–1969). Брежнев со товарищи отстраняют Хрущева и начинают разбираться между собой. Одновременно идет борьба с невесть откуда взявшимися диссидентами: Синявский, Даниэль, Сахаров... Ввод войск в Чехословакию (1968) усиливает политическую линию. Введена должность генсека.

Экономика (1969–1973). Спасти от возможных политических осложнений может только сытая жизнь. На ХХIV съезде (1971) ставится цель повышения благосостояния трудящихся. На политические и идеологические вопросы стараются не дискутировать.

Идеология (1973–1977). Максимально успокоив народ, можно заняться беспокойными «отщепенцами». Вывозятся за рубеж Солженицын и Галич. Фигуры помельче зажимаются на дому. Фильмы снимают для полки, книги пишут в стол. Культура начинает уходить в подполье, рождается массовый самиздат. Молодежь уходит в рок-культуру. Расцвет неофициальной живописи. Хорошая книга становится предметом престижа и роскоши.

Политика (1977–1981). Сдает Косыгин, выходит из силы Брежнев. Становится ясно, что сколько веревочке не виться... Рождается некий тип коллективной власти, коллективной ответственности (точнее коллективной безответственности). Утверждение власти серости, пассивности. Резко обостряются отношения с США. Афганистан. Бойкот Олимпиады в Москве. Политический кризис в Польше.

Экономика (1981–1985). Наступает четырехлетие пышных похорон. У власти одни старики, у которых нет сил ни править, ни жить. С одной стороны, полная безнадега, с другой ясно, что что-то будет, ведь в какой-то момент они уйдут все. Страна окунается в болото личного обогащения, политические и нравственные идеалы припрятаны до лучших времен. Правители делают многочисленные и бессмысленные попытки удержать экономику на краю пропасти. Борьба за дисциплину на производстве и прочее такое.

Идеология (1985–1989). Перестройка и гласность. Перестроить ничего не удается, а вот в гласность вцепляются, как будто в ней спасение. Журналы каждый месяц готовят сенсационнее публикации. Тиражи взлетают до небес. Возрождаются все загнанные под сукно разногласия в идеологии. Внешне еще все спокойно, но мозги уже кипят. Запретных тем все меньше, уверенности в крушении социалистического строя все больше.

Политика (1989–1993). От разговоров можно переходить к делу. Начинается реальная битва за власть. Март 1989 – август 1991 – октябрь 1993. Дело сделано, полная смена властной элиты, полная смена политического строя. Да и страна уже совсем другая.

Экономика (1993–1997). Укрепившись во власти, можно укрощать взбесившийся рубль, оживлять умершее производство. Забыв о душе, теряя политическую искренность, вся страна думает лишь о деньгах, о зарплате, о процентах. Слава Богу, купить можно все, были бы деньги. От бешеной инфляции через крушение финансовых пирамид четырехлетие приводит к финансовой стабилизации. Политика становится денежной, деньги делают политику.

Идеология (1997–2001). Очевидный подъем в кино. Театральный бум. Власть имущие все больше смотрят в сторону мыслителей, ибо дальнейшее существование новой России без хоть какой-нибудь идеологии становится просто нестерпимым. Резкое обострение религиозных исканий. Чем ответим Америке на ее потуги раскрыть тайну человека?

На этом пока все. При определенных натяжках большинство четырехлетий вполне соответствуют подобающей им тематике. Однако в глаза бросается разнонаправленность: одни четырехлетия разрушают, другие созидают, одни усыпляют, другие будоражат, и т.д. Ясно, что четырехлетия буквально просятся объединиться не только в 12-летия, но и в 36-летия. Но об этом позже.

Поиск по сайту: