Лавицкая М.И

"Служилые люди" и социальные источники формирования орловского дворянства XVI - первой половины XIX вв.

Исследование дворянства Орловской губернии, выявление его социо-культурных особенностей предполагает рассмотрение вопроса о его происхождении. Поэтому важным для нас оказывается вопрос о "коренном" дворянстве, т.е. той части дворян Орловской губернии рассматриваемого периода, предки которой оказались здесь с момента формирования региона и в значительной мере определили облик и региональные особенности этого сословия в губернии (1).

"Татарская гроза была купелью местности, омывшей ее и оставившей кое-где только топографические значки, как памятник минувшего. Весь юг России, начиная с Орловской губернии, представлял... совершенную пустыню в XIV и XV столетиях» (2). С конца XVI века местность Орловского уезда входит в сферу влияния Московского государства, и начинается ее Московская история (3). Состояние местности было печально: города разрушены, заросли леса, отсутствовали всякого рода природные «крепости», кое-где только можно было встретить старые селища, знаки прежних обитателей страны (4). Но, конечно, бортники, рыболовы, охотники являлись и сюда за зверем и медом (5). Прочное, постоянное заселение местности, земледельческая культура ее начинаются значительно позже - с постройкой военных прикрытий - городов польской украйны. С середины XVI века в будущий Орловский уезд уже могло проникать население со сравнительной безопасностью, так как тогда был поставлен Болхов (1555г.). С этого времени у населения имеется прочное убежище на случай военных действий.

В немногих сохранившихся документах удалось найти данные о службе некоторых первопереселенцев: Михаил Мезенцов служил по Орлу и в 1591 году, Леонтий Соковнин был воеводой в Карачеве в 1585 году, Шарап и Мартын Анненковы служили в 1587 году, а Нестор Языков - в 1617 году в Ливнах (6).

Точно установлено, что дети по меньшей мере 62 старых "жильцов" (7) служили по Орлу в конце XVI - начале XVII вв., а по косвенным данным - потомки более 150 старых жильцов в первой половине XVII в. составляли основу «служилого города». В Дворянских родословных книгах Орловской губернии записано, что земельные владения у них появляются в XVI-XVII столетиях. Это Апухтины, Анненковы, Борзенковы, Булгаковы, Бухвостовы, Волковы, Воейковы, Воронцовы, Васильевы, Глебовы, Гнездиловы, Головины, Горяиновы, Григорьевы, Давыдовы, Даниловы, Долговы, Елагины, Енины, Ефимовы, Зубковы, Ивановы, Игнатьевы, Извековы, Измайловы, Исуповы, Карташовы, Карповы, Какурины, Киреевы, Малыгины, Мальцовы, Мансуровы, Мартыновы, Макаровы, Масловы, Матвеевы, Медведевы, Михайловы, Мезенцовы, Мацневы, Некрасовы, Наумовы, Озеровы, Савины, Офросимовы, Соколовы, Сафоновы, Сотниковы, Сурмины, Тимофеевы, Тиньковы, Тепловы, Цуриковы, Челищевы, Трубицыны, Чертовы, Хвостовы, Шалимовы, Юшковы, Юдины, Яковлевы (8).

Население переселялось и было переселяемо. Откуда? Прежде всего, разумеется, в новый Орловский уезд сдвинулось население соседних уездов: мы видим мценских бортников (9) в Каменском стане, поместья болховских сотников (10). Фамильные прозвища орлян позволяют расширить картину: так, в Тайчукове стане проживал Оверкей Иванов сын Путивльцов (11), в Неполоцком - Гриша Обакумов Стародубцев (12). Очевидно, отцы их явились из северских городов. Довольно много фамилий детей боярских явилось в Орловском уезде из близкого Ливенского уезда, который на 20 лет старше Орловского (13). Но не одни окружающие местности высылали сюда колонистов: мы встречаем в Орловском уезде фамилии, указывающие на связь их носителей со старинными приокскими городами. Это Колугины, Серпуховитиновы и даже Резанцов, позже выславшие своих отпрысков вплоть до Белгородской линии (14). Кроме упомянутых поселенцев были здесь и иного рода: на немецкий и польский элементы указывают прозвища Фаустов, Лотынин, Федка Карлов (15), по фамилии которого назывался его починок; на татарский - Татаренковы, Кунаковы, Орнаутовы, явившиеся (последние) с севера. С Дона прибывали «донские атаманы». Проведенный нами анализ происхождения 87 старинных дворянских родов Орловского края позволяет сказать, что 46 фамилий (53%) коренных орловских дворян имеют в своем происхождении местные корни и 41 фамилия (47%) - иностранного происхождения (выезжие дворяне, крещенные под русскими именами). Из общего числа выезжих дворянских родов 12 семей выехало из Золотой Орды (Булгаковы, Давыдовы, Елчины, Ермоловы, Карташовы, Мансуровы, Уваровы, Нарышкины, Хитрово, Ханыковы, Хрипуновы, Юшковы), 10 семей - из Польши (Вороновы, Карякины, Карповы, Лавровы, Лунины, Мартыновы, Пашковы, Телепневы, Похвисневы, Юрасовские), 6 семей - из «немец» (Григоровы, Даниловы, Орловы, Толстые, Шепелевы, Челищевы), 6 - из Литвы (Волковы, Масловы, Зиновьевы, Павловы, Соковнины, Шатиловы) и 7 - из других мест, включая Пруссию, Италию, Францию, Молдавию (Хвостовы, Воейковы, Безобразовы, Абаза, Елагины, Офросимовы, Апухтины).(16) Наибольшее количество переселенцев дали Польша и Золотая Орда. Нет возможности указать, кто из поименованных помещиков явился в Орловский край непосредственно с родины, кто принес сюда свое прозвище как признак отдаленной связи своих предков с названными местами, кто пришел сам, и кто был переведен. Дети боярские, вероятно, явились сюда и волею, и неволею, они же были созданы на месте из разного рода бродячих и неслужилых элементов.(17)

Так, около 1577г. состоялся приговор о приборе на Орле 420 казаков: они понадобились для «польских посылок» (станицы), тогда же на сторожи

выезжало 78 казаков. Однако писцовая книга знает только детей боярских станичных и сторожевых. Очевидно - это казаки, поверстанные в дети боярские. Мы имеем памятник такого верстания на окраине - это Епифанская десятня 1586г., по которой 300 казаков было поверстано в дети боярские с окладом в 40 и 30 четей.(18)

По воле прибывали на Орловскую окраину беглые крестьяне и бобыли. Вольными следует назвать и атаманов. Неволею, быть может, попали сюда фамилии немецкие, из пленных ливонцев. К одному помещику, с русским или руссифицированным именем, Ваське Павлову, книга прилагает даже эпитет «полоняник».(19) По сказанному видно, как мало указаний на происхождение поселенцев в их фамилиях. Но есть и другой путь для определения истоков колонизационной струи: это названия их поселков и деревень. Последние носят преимущественно родовые названия.

Итак, население приходило и переводилось в Орловский уезд главным образом из тех местностей, которые прикрывались новой крепостью от поля.

Заселение соседних к Орловскому уездов происходило примерно в то же время. В первой половине XVII в. получили поместья в Карачевском уезде многие землевладельцы Стародубского, Почепского, Рославльского, Черниговского и некоторых других уездов, отошедших после Деулинского перемирия 1618г. к Речи Посполитой. Фамилии многих из этих владельцев остались в названиях селений: Бавыкино, Богатырево, Емельяново, Кривошеино, Куприно, Мазнево, Масловка, Сабурово, Соковнино, Цуриково и т.д. (20) В Брянском уезде «всем городом» были наделены землей рославцы и частью почепцы и стародубцы в 1629-1630гг. (21)

Параллельно с пополнением служилых городов шел и обратный процесс, по крайней мере с 80-х годов XVI в.

Распад землевладения служилых городов, прослеженный А.А.Новосельским, к концу XVI в. привел к тому, что поместья многих дворянских семей были разбросаны по разным уездам, и случаи, когда отец и сын или родные братья служили по разным городам, стали обычным явлением.

Связь военной повинности, лежавшей на провинциальном дворянстве в XVI-XVII вв., с землевладением вызвала к жизни одно из основных положений землеустроительной политики московского правительства, формулированное в указе второй половины XVI в.: «детей боярских испомещивать в одних городах, кто откуда служит».(22) Соответственно этому принципу служилые люди распадались на замкнутые территориальные корпорации. Таким образом, служилый город был зародышем дворянской сословной организации. (23)

Время иностранной интервенции начала XVII в. сопровождалось крупной перетасовкой служилого землевладения. Огромное количество дворцовых и черных земель было пущено в оборот еще в этот период. Но с конца 1612 г. служилые люди начали получать земли целыми «городами» и большими группами. Как уже сказано выше, служилые люди отошедших к Польше городов в 1629-1630 гг. получили земли из дворцовых сел в Брянском уезде.

Военные действия против польских войск в 1618-1619гг. выбросили служилых людей еще целого ряда городов за пределы их уездов. По Деулинскому договору к Польше отошли Смоленск, Рославль, Чернигов, Трубчевск и другие города. Кроме того, «конечное разорение» захватило и ряд заокских и украинских городов.(24)

Для провинциального дворянства сосредоточение землевладения по уездам и ограничение доступа в них посторонних лиц (столичных чинов и служилых людей из других городов) было одним из способов удержания за собой фонда уездных земель. Однако в среде самого уездного дворянства вследствие нарастающей в нем дифференциации обнаруживались и противоположные тенденции. Для высших разрядов уездного дворянства, в особенности для «выбора», тяготевших к столице и имевших прямой выход в чины дворян московских, уездные рамки оказались слишком тесными. Стремление этих разрядов уездных служилых людей выйти за пределы города, проникнуть в среду московских служилых людей разрушало изнутри единство городового землевладения. В интересах чина выборных дворян и был прежде всего подвергнут ограничению старый принцип наделения детей боярских землей лишь в одном уезде, откуда кто служит.

Документы XVII в. показывают нам служилый «город» в состоянии постепенного разрушения. Именно кризис системы распределения служб приводит к упадку служилого «города». В результате наблюдается выделение из состава служилого «города» небольшого числа влиятельных семей, сконцентрировавших в своих руках основной массив поместного землевладения и активно вмешивавшихся в распорядок службы с целью получения наиболее выгодных должностей. В то же время расходные службы в основном ложатся на плечи рядовой массы дворян, неспособной обеспечить полноценной службы со своих мизерных поместий. (25)

Служилые люди несли службу не только в «своих» городах, но и на сторожах, отстоявших от городов на расстоянии от 3 до 30 верст. (26) Из гарнизонов постоянно посылали людей на временную службу или «вечное житье» в другие более южные крепости. По данным 1647г., из Ельца в Царев-Алексеев (Новый Оскол) было послано 199 служилых людей, в Коротояк - 50, в Россошь - 85, в Карпов - 26 и т.д. (27)

В 1648году из Орла в новый город Карпов было переведено на «вечное житье» 297 семейств служилого люда.(28) Из них было: семей орловских детей боярских - 199, семей орловских стрельцов - 50, семей орловских пушкарей - 9, семей курских детей боярских - 39. Таким образом, мы имеем в Карповских сведенцах семью из Орловских мест, так как и Курский уезд был заселен отсюда.(29)

Итак, перевод на службу в другие города был для служилых дворян обычным делом, хотя и не очень распространенным.

Одной из ключевых проблем исследования истории орловского дворянства является вопрос о поместных и денежных окладах служилых людей, величина которых во многом определяла статус дворян того или иного города.

Прежде всего рассмотрим новичные статьи окладов, в которые верстались орловские новики.

В 1652 году был издан наказ возглавлявшего Разрядный Приказ князя Д.А.Долгорукова о верстании во всех городах детей боярских и недорослей, способных к службе поместными и денежными окладами.(30) В наказе были определены новичные статьи для Украинных, Новгородских, Замосковских и других городов, кроме понизовых, которые не входили в компетенцию Разрядного Приказа. Во-первых, верхние новичные статьи орловских окладов не уступают по величине первым статьям других городов. Новичный оклад выше, чем 350 четвертей - 12 рублей не зафиксирован ни в одном городе. Во-вторых, в городе Орле, как и во всех городах, подведомственных Разряду, составлялись две шкалы окладных статей для служилых и для неслужилых новиков. Служилыми новиками считались те, кто до момента верстания нес службу свыше 5 лет. Это обстоятельство учитывалось при верстании и такие новики получали на 50 четвертей поместного и на 1 рубль денежного оклада больше, чем неслужилые новики. Например, в 1634году был поверстан в службу С.М. Мезенцов. Его оклад составил 400 четвертей - 14 рублей. В грамоте о верстании отмечено, что такой оклад определен С.М. Мезенцову «для того, что он прежде верстания Великого Государя многие службы служил и в посылках бывал за 1634, 1635 годы».(31) Впрочем, случаев, когда новиков верстали окладом больше, чем оклад первой новичной статьи, отмечено немного.

Как и в большинстве южных городов Московского государства, в Орле было пять новичных статей.

I статья - 350 четвертей - 12 рублей.

II статья - 300 четвертей - 11 рублей.

III статья - 250 четвертей - 10 и 9 рублей.

IV статья - 200 четвертей - 8 рублей.

V статья - 150 четвертей - 7 рублей.

В дети боярские г. Орла верстали и служилых людей иноземного и новокрещенского списка. Оклады их новичных статей при верстании были несколько ниже (от 200 четвертей - 7 рублей до 100 четвертей - 5 рублей).

Характерно, что во всех случаях верстания орловских иноземцев и "новокрещен" по дворянскому списку, в грамоте о верстании указывается: «А служить с прежним окладом, который даван в иноземцах».

Мы имеем сведения о новичных окладах 228 орловских дворян, верстанных в службу в основном в первой половине XVII века. Это приблизительно 82% от количества орловцев, начинавших службу не ранее начала XVII в. К сожалению, отсутствуют данные о верстании представителей некоторых дворянских родов (Нестеровы, Нелюбовы, Огарковы, Пашковы, Паюсовы, Самойловы, Тигановы, Сухачевы). Впрочем, эти фамилии в Орле были представлены лишь 1 - 2 дворянами, кроме того, для многих из них пребывание в Орле оказалось кратковременным. Итак, из 228 новиков 73 орловца были поверстаны в I статью, 88 - во II, 31 - в III, 34 - в IV, 3 - в V. (32)

Таким образом, имеет место преобладание случаев верстания в высшие I и II статьи (71%). Довольно примечателен фамильный состав новиков. Оказывается, что во II - III статьи верстались как новики из семей, не могущих похвастать своей родовитостью, поместьями и службой, так и представители весьма влиятельных и крупных землевладельческих родов. Именно во II статью были поверстаны новики из семей Анненковых, Булгаковых, Волковых, Есиповых, Масловых, Сотниковых, Степановых, отличавшихся не только большими поместьями, но и множеством родственников, служащих по дворовому выбору, и даже по Московскому списку. Однако все эти семьи составляли своего рода аристократию служилого города. В то же время во II статью верстались малопоместные и беспоместные дети боярские, представлявшие роды Беленихиных, Горяиновых, Глебовых, Колонтаевых, Никитиных, Какуриных, Тепловых, Уваровых и Федоровых. (33)

Служилые люди иноземного и новокрещенского списков, как правило, ко времени верстания по дворянскому списку уже имели поместные и денежные оклады, соответствующие величине окладов IV - V статей. Для представителей фамилий Жилиных, Протопоповых, Карташовых, Кадомцевых переход в дворянское сословие повлек за собой только изменение характера службы и социального положения.

Таковы были оклады орловских новиков, верстанных по дворянскому списку. Новик, получивший «другие» деньги, переставал именоваться новиком и переходил в разряд старослужащих. Прослужив исправно в этом разряде много лет, он при следующем разборе верстался уже «свершенным» поместным и денежным окладом, то есть получал максимальный оклад.(34)

Служилые помещики владели землей по двум нормам: оклад (право на получение участка земли в соответствии с чином) и дача (непосредственно сам участок земли). Оклад и дача далеко не совпадали. Размеры дачи были связаны с целой системой государственных чинов служилого люда.(35) С увеличением цен на землю, ее стало не хватать и правительство перестает платить по старым векселям - окладам сполна и или убавляет дачу или уменьшает земельное жалованье вдвое, втрое, вчетверо. Оклады при этом, хотя и фиктивные, однако удерживались, так как их величина указывала на

достоинство того или другого чина. Обособление дачи от оклада произошло около середины XVI века.(36) Дача не получила определенных размеров, так как была результатом экономии или необходимости.

В Орловском уезде оклад и дача служилых людей встречаются в самых разнообразных отношениях. По имеющимся данным только 4 раза встречается «оклад сполна», т.е. одинаковые размеры дачи и оклада. Чаще величины их расходятся и обнаруживают при этом характерную тенденцию. Расхождение размеров окладов и дач имеет два направления: или оклад больше дачи или, наоборот, дача больше оклада. Избытки дач, «лишки», оказались лишь в самом южном, уходящем в поле стане, Корчаковском. Впрочем и здесь «лишков» меньше, чем недодач. Так, к Корчакову стану относится 40 случаев земельных дач. Общая сумма по окладному списку на конец XVI в. составила 2160 четей в поле, в том числе в оклад «не дошло» 524,5 четей (около 24,3% оклада), «перешло» - 322,5 четей в поле (15% оклада). Следовательно, здесь в среднем использовали немногим более 3/4 оклада. Вместе с тем правительство успело выиграть около 9% земли на самой южной окраине уезда.

В Неполоцком стане наблюдается более крупная экономия. Имеется 18 случаев параллельного указания на оклад и дачу. В них оклад составил 1300 четей в поле, из которых 832,75 четей «не дошло», «перешло» - 0. То есть не дошло более 64% оклада. Дача здесь составила 36% оклада.

Безусловным преобладанием пользуются оклады в 40 и 50 четей в поле; вместе они дают 63,1% всех случаев. Таким образом, эти оклады следует признать господствующим типом оклада орловских помещиков. Почти 1/3 окладов приходится на долю размеров от 60 до 100 четей в поле. Самый малый оклад - 15 десятин, и самый крупный - 600 десятин в трех полях. Но стремление московского правительства недодавать своим служилым людям в их оклад делает такого помещика фикцией или исключением.

Принимая за преобладающий оклад в 40 четей (35,7%), а за преобладающую дачу - участок в 30 четей (24,5%), получается, что дача составляла в среднем 75% оклада.

Таким образом, в Орловском уезде испомещали приблизительно тремя четвертями (3/4) полагавшегося по окладу количества земли, как и в одном Корчаковском стане. Подобная экономия была отражением общего духа и направления поместной политики государства, которое, не добирая по своим окладам податей, не доплачивало служилым людям по их окладам.

Размеры окладов и дач разных уездов зависели от степени отдаленности этих уездов от центра. Средний оклад в центре (относительно), в Коломенском уезде равнялся 289 десятинам, в Ряжском - 166 десятинам, в Орловском - 86 десятинам (в трех полях).(37) Также от центра к окраине уменьшаются размеры дач: в Елецком (1622г.) - 123 десятины, Мценском - 68 десятин, Орловском - 67,5 десятин в трех полях.(38) Обратным порядком идет отношение дачи к окладу; на юге оно больше, как это и естественно.

Из двух способов отвода земли служилым людям - группового и индивидуального - в рассматриваемых уездах в XVI - XVII вв. преобладало первое. Наиболее крупное земельное жалованье отводилось выборным дворянам из городов. Их оклады составляли от 450 до 950 четей. (39) Для разных городов характерны небольшие колебания.

Кроме земли за службу служилые люди получали известное денежное жалованье. Сумма расхода правительства на жалованье служилым уездным орлянам известна лишь для 1648г. В это время в уезде числилось 272 помещика с окладом по 14 рублей в год и 611 с окладом по 10 рублей, что дает 883 человека с регулярным жалованием в 9.918 руб.(40) Но в это время на Орле уже меньше военного элемента, так что в XVI веке затраты были выше.

По соседним городам (Ливны, Трубчевск, Брянск) нормы денежных дач колебались от 7 до 10 руб. в середине XVII века.(41) В Карачеве существовали денежные раздачи по разбору на три статьи (не взирая на оклады): в 25, 20 и 15 руб. (42) По-видимому, наибольшие денежные дачи получали служилые карачевцы.

Поместная группа населения Орловского уезда состояла из нескольких разрядов.(43) Прежде всего помещиками были дворяне (высший слой служилого класса, первый «чин» служилых людей) и дети боярские (44) (низший слой служилого класса, второй «чин»). Дети боярские имели земли во всех пяти станах уезда, поместья «за дворяны» названы лишь в нескольких станах.

Поиск по сайту: