Биполярный мир

Фаза почти неестественного по мощи подъема одного из субъектов мировой политики не может длиться бесконечно. Перенапряжение, сверхмобилизация экономических ресурсов, ослабление внутреннего лидерства, рискованные авантюры на международной арене возвратят нас к многополюсному миру. «Америке со всё возрастающей силой будет противостоять недовольная ее действиями коалиция... После пика напряжения Соединенные Штаты и их главные оппоненты возвратятся к более традиционной системе баланса сил».

Ускорят такой возврат явления, сходные с гражданской войной в США или Великой депрессией. «Они уничтожат статус США как сверхдержавы и восстановят системную многополюсность... В США наберет силу движение за сокращение военных расходов». Многополярность придет в ходе противостояния за региональную гегемонию между ЕС и Россией, между Китаем, Индией и Японией. Такие мастера геополитики, как Г.Киссинджер, призывают заранее готовиться к многополярности как к естественному состоянию.

Это означает, что у ряда суверенных стран есть реальный шанс вырваться из орбиты единственной сверхдержавы, что превращает однополюсную систему в биполярный мир.

По мнению некоторых аналитиков, не противостояния Север—Юг или Восток—Запад явятся политической дихотомией будущего. Двумя реальными претендентами на роль независимого полюса являются объединенная Европа и Китай. Существуют различные варианты возвышения двух этих центров.

1. Противостояние коалиций. Сил отдельно взятой державы может быть недостаточно для вызова Америке, и первым шагом на пути реформирования международной системы может быть формирование независимой от США коалиции.

И.Уоллерстейн предсказывает «освобождение» Западной Европы от обязательств по Североатлантическому договору — при сохранении зависимости Японии от американской военной мощи и одновременном сближении Вашингтона с Пекином.

Следствием стало бы японо-китайское сближение — параллельное российско-китайскому охлаждению; приход Китая в американо-японский лагерь, а России — в западноевропейский.

Получили распространение идеи будущего сближения США с Китаем и Японией, что, возможно, заставит Европу объединить все прочие силы. Сформировались бы две великие коалиции: американо-японо-китайский союз против европейско-российского союза. Между 2000 и 2025 гг. осуществится экспансия обоих блоков и в каждом из них выделится лидер.

Затем конфликтные интересы не позволят избежать столкновения и могут привести к долговременной мировой войне.

2. США—КНР. В 2050 г. на долю Азии (даже если исключить Японию) придется 57 % мировой экономики (мнение австралийского экономиста Г.Хука). Азиаты за несколько десятилетий сделали то, на что Западу понадобились столетия.

Глава крупнейшего концерна «Мацусита», Коносуке, так обратился к иностранным менеджерам: «Мы собираемся победить, а индустриальный Запад потерпит поражение; и вы ничего не сможете сделать, потому что причины вашего поражения лежат внутри вас. Вы считаете, что правильным является такое положение, когда боссы думают, а рабочие закручивают гайки. Вы считаете сутью менеджеризма получение идей из голов боссов и передачу их в руки рабочих...

Для нас же главное — мобилизация и концентрация интеллектуальных ресурсов всех членов фирмы. Умение узкой группы технократов, сколь бы блестящими они ни являлись, не может быть стабильной основой успеха».

Конфуцианский мир Китая и китайских общин в окрестных странах обнаружил потенциал взаимного сближения стран Восточной Азии, совмещающих передовую технологию со стоическим упорством, трудолюбием, законопослушанием и жертвенностью населения. Средний прирост экономики КНР в 1980—1990-х гг. составил в 8 % в год, а в Северной Атлантике он равен 2,5—2,7 %. Около 2020 г. Азия, ведомая Китаем, будет производить более 40 % мирового валового продукта.

Подъем Китая начинает напоминать дестабилизировавший мировую систему бросок Германии на рубеже XIX—XX вв. Футуролог Дж.Несбит определил подъем Азии как «безусловно самое важное явление в мире. Модернизация Азии навсегда переделывает мир».

Премьер Сингапура Ли Куан Ю оценил подъем Китая так: «Значимость изменения Китаем расстановки сил в мире такова, что понадобится от 30 до 40 лет, чтобы восстановить баланс. На международную сцену выходит не просто еще один игрок. Выходит величайший игрок в истории человечества».

Через 20 лет среди 6 величайших экономик мира 5 будут азиатскими: ВНП Китая — 20 трлн. долл. Второе место займут США (13,5 трлн. долл), далее идет Япония — (5 трлн.), четвертое место — Индия (4,8 трлн.), затем Индонезия (4,2 трлн.), Южная Корея — (3,4 трлн.) и Таиланд (2,4 трлн. долл).

Военные расходы КНР (по реальной покупательной способности) достигли 90 млрд. долл. В начале ХХI в. на вооружении армии КНР будут находиться 6 тыс. боевых самолетов, 9200 танков, 30 межконтинентальных баллистических ракет с разделяющимися боеголовками.

По мнению Американской академии военных наук, к 2020 г. всеобъемлющая общенациональная мощь Китая сравнится с американской и превзойдет любую другую в мире (ВНП КНР будет в два раза больше российского).

Американцы Р.Бернстайн и Р.Манро квалифицируют подъем Китая как «наиболее трудный вызов... Китай представляет собой мощную экономику и впечатляющую военную силу. Происходит рост китайского влияния в Азии и в мире в целом. Китай предусматривает для себя глобальную роль».

Р.Холлоран отмечает «оживший в Китае менталитет Срединного Царства, в котором прочие азиаты видятся существами низшего порядка, а представители Запада — варварами».

Дж.Модельски и У.Томпсон предупреждают: «Китайские лидеры видят в Соединенных Штатах сверхдержаву, вступающую в полосу упадка, полную решимости сдерживать находящийся на подъеме Китай. Они бросят вызов интересам и позициям Соединенных Штатов в Восточной Азии, их военному и военно-морскому присутствию в западной части Тихого океана. Китайцы уже проявили себя на этом направлении в 1996—1999 гг. в ходе спора по статусу Тайваня, демократии в Гонконге, будущего Тибета, объединения Кореи и контроля над островами в Южнокитайском море».

Как пишет американский автор, любое противодействие однополюсному миру «послужит сборным пунктом противников статус кво в Азиатско-Тихоокеанском регионе, равно как и прочих недовольных современной системой во всем мире».

Х.Макрэй предсказывает превращение Китая в полнокровного конкурента Америки примерно в 2020 г. («если США не улучшат свою систему образования и не продемонстрируют больше самодисциплины»).

Становится возможным возникновение биполярного мира — вокруг США и Китая. В Пекине зазвучали аргументы о «теряющей влияние державе, отчаянно стремящейся предотвратить взлет Китая... Менталитет США не позволяет им отойти от позиции навязывания своей политики, которая нечувствительна к внутренним проблемам Китая».

Ставшая бестселлером книга «Китай может сказать нет» призвала бороться с культурным и экономическим империализмом США, бойкотировать американские продукты, требовать компенсацию за такие китайские изобретения, как порох и бумага, ввести тарифные ограничения на американские товары, наладить союзные отношения с Россией на антиамериканской основе.

В Пекине говорят о необходимости строительства нефтепроводов из Центральной Азии в Китай — с тем, чтобы избежать возможности блокады Америкой и Японией морских путей доставки.

Но, возможно, самым прямым путем для Китая стать реальным противовесом Соединенным Штатам было бы сближение с Японией. В чисто экономическом смысле эти две страны являются естественными партнерами — одна имеет технологию, другая — природные ресурсы, одна — стареющее умудренное население, другая — энергичную молодежь; одна имеет специфически азиатский демократический опыт, другая — однопартийную систему. Обе страны могут оказать чрезвычайную помощь друг другу, но горький исторический опыт (особенно в ХХ в.) может оказаться труднопреодолимым препятствием.

Слабым местом Китая является чрезвычайно неравномерное развитие 29 провинций. К 2020 г. такие провинции, как Гуандун и Гонконг, будут одними из богатейших в мире, в то время как внутренние провинции немногое получат от экономического бума. Это создает опасность раскола, своеобразного возврата к ситуации 1920-х гг.

К тому же единственным способом включить в свой состав Тайвань, содействовать процветанию Гонконга, получать дивиденды от китайских общин за рубежом может стать превращение Китая в ассоциацию полунезависимых государств.

Наиболее опасным для Китая будет период до 2010 г., когда процветание новых индустриальных регионов побудит их требовать таких же политических свобод, как и у заморских общин. Возможно, получится нечто подобное Европейскому Союзу.

Возможное ослабление роли Коммунистической партии Китая также будет содействовать сепаратизму.

И Китай не свободен от ошибок, а внешний мир может испытать испуг перед новой грандиозной мощью. Заметим, что чем быстрее растет Восточная Азия, тем с меньшей охотой западный мир готов приветствовать этот рост. Некоторое его замедление в 1998 г. несколько успокоило Северную Атлантику.

Встает также вопрос: всегда ли США будут готовы предоставлять китайцам (и японцам) свой рынок?

По мере того как США чувствуют угрозу японского экспорта, они начинают воздвигать таможенные барьеры, это происходит достаточно мирно, поскольку речь идет о политическом союзнике. Китай же, единственный потенциальный соперник в борьбе за мировое лидерство, не может рассчитывать на такую благожелательность. Американцы подчеркивают, что они ничего не должны Китаю.

И всё же реальной становится перспектива, что XXI век будет азиатским — после ХIХ европейского века и XX американского.

3. США—ЕС. Берлин, Париж и Лондон потеряли ранг мировых центров за счет возвышения североамериканского гиганта, а страны с великим прошлым с трудом переносят уход в историческую тень. Превращение США в единственную сверхдержаву заставило страны ЕС задуматься над своей ролью в будущем — младшего помощника Соединенных Штатов или более равноправного партнера?

«Европейцы, — пишет английский журнал “Экономист”, — желают укрепить свою мощь до такой степени, чтобы суметь отделить себя от Америки. Нигде в мире нет такой силы, которая могла бы продемонстрировать столь мощный волевой акт». Они ищут пути восстановления своей значимости за счет активизации собственной стратегии и за счет объединения усилий. «Формы противодействия гегемонии определились: создание Европейского Союза и единой европейской валюты. Как сказал министр иностранных дел Франции Ю.Ведрин, Европа должна создать противовес доминированию Соединенных Штатов в многополюсном мире».

Западная Европа значительно больше чем Соединенные Штаты зависит от внешнего мира. Доля экспорта в германском ВНП — 25 %. Доля экспорта в ВНП Франции и Британии — 18 %, Италии — 15 %. Доля экспорта в ВНП США — 7 %. Европейский Союз осуществляет безостановочную торговую экспансию, заключив соглашения с 80 странами.

Совокупная экономическая мощь Западной Европы приближается к американским показателям — 19,8 % общемирового валового продукта (США — 20,4 %). Америка и Европа спорят по вопросам торговли, финансов, инвестиций, глобального потепления, политики в области энергетики, из-за антитрестовского законодательства, по поводу американских экономических санкций, о путях стимулирования экономики.

Создание общеевропейской валюты, евро, увеличивает возможности формирования биполярного международного экономического порядка, который придет на смену американской гегемонии.

Для автономного от США плавания ЕС должен обрести необходимую прочность. Евростанет тогда полновесным конкурентом доллара; на рыночном пространстве 15 членов ЕС выделятся компании — чемпионы экономической эффективности; выборы в Европарламент создадут единое политическое поле; совместные выпуски газет, общие телеканалы сформируют единое информационное пространство; коллективное производство оружия ослабит зависимость от американцев.

Западноевропейский Союз (ЗЕС) уже претендует на роль фундамента сепаратной военной системы. В 1999 г. Франция поддержала инициативу Германии о превращении Западноевропейского Союза в военное крыло Европейского Союза.

Но для создания военной машины, сопоставимой с американской, западноевропейцам нужно будет минимум в четыре раза увеличить свои военные расходы; они должны будут нагонять США в области производства сенсоров, точно наводимых боеголовок, военных спутников и др.

Отметим, что Западная Европа отстает в системе высшего образования. Лишь Британия имеет сопоставимые с американскими по уровню университеты. Европейские университеты выпускают в два раза меньше специалистов в технических областях, здесь, в отличие от США, стремятся резко отделить гуманитарные науки от технических.

Еще более важно то обстоятельство, что за прошедшую четверть века США создали несколько миллионов рабочих мест, а Западная Европа — почти ничего. Если такая ситуация продлится еще два-три десятилетия, то у ЕС не будет шансов бросить вызов США.

Примечательна растущая идейно-политическая гомогенность Европы: во всех трех странах — лидерах Союза господствует левая половина политического спектра (социалисты во Франции, социал-демократы в Германии, лейбористы в Британии) — весьма отличный от американского политический ландшафт.

Так формируется тот центр, самостоятельный выход которого на мировую арену сразу превратил бы современную однополюсную систему в биполярный мир. При этом динамика развития силовых факторов поощряет соперничество, а общие культурные основы ведут к сближению.

К 2020 г. процесс формирования Европейского Союза в общем и целом завершится. Последними (в плане расширения ЕС) будут вопросы о России и Турции. Можно предположить, что Россия будет включена в ЕС, а Турция — нет.

Россия в течение долгого времени будет колебаться между богатой, развитой Европой и великим азиатским хинтерландом. Даже под руководством лидеров, ориентирующихся на Запад, наша страна, по мнению ряда западных политологов, будет долгое время полагаться на ресурсы огромных земельных массивов.

Если Россия преуспеет в построении рыночной экономики западноевропейского типа (на это потребуется примерно двадцать лет), тогда она последует своим традиционным европейским путем, заимствуя у западных соседей опыт, мастерство и снабжая их своими сырьевыми припасами. Тогда огромная евразийская масса станет главным силовым регионом мира.

Но Брюссель будет столицей не мощного единого государства, а весьма рыхлой европейской конфедерации. Торговля в пределах ЕС вырастет, но достигнет естественных пределов: англичане, например, не хотят отдавать свои деньги в германские банки. Тысячу лет продолжаются усилия по европейскому сплочению, но вопрос так и не получил окончательного решения. Весьма нереалистично предполагать, что нации, гордые своей столь отличной друг от друга историей, внезапно от этой истории откажутся.

В целом проблемы Европы как потенциального глобального конкурента США — политические проблемы. ЕС может расколоться вследствие этнических конфликтов. «По крайней мере в течение ближайшего полувека, — считает Л.Туроу, — Европа не будет мировым лидером, поскольку ей придется сосредоточиться на осуществлении своего собственного объединения». Этому объединению препятствует, например, сепаратизм Северной и Южной Италии, басков, каталонцев, корсиканцев, бретонцев, шотландцев, уэльсцев, выросший после Боснии и Косово.

XXI век покажет, какая тенденция возобладает. Если Атлантический союз потеряет свою значимость, то Америке трудно будет просто уйти в свое полушарие — XIX век неповторим. Вашингтон в этом случае усилит значимость своего военного союза с Японией и в целом несколько повернется к Азии.