Переход от однополюсного мира к многополюсному

Обречено ли мировое сообщество в грядущие десятилетия на американское лидерство — вплоть до гегемонии? Многие исследователи полагают, что такой исторической заданности не существует. Современный мир нередко определяют как такой, в котором есть «единственная сверхдержава, но не сформировался однозначно однополюсный мир» или как «однополюсный мир без гегемонии».

Тем самымподчеркивается неабсолютный характер американского преобладания в мире, где США, являясь единственной сверхдержавой, «периодически проявляют себя как гегемон в двусторонних, региональных и функциональных отношениях, но не могут позволить себе самоутверждение всегда и везде, что не позволяет считать Америку в полном смысле системным гегемоном».

Не следует недооценивать препятствий на пути США к гегемонии.

С одной стороны,интервенционистский опыт Америки (от Вьетнама до Сомали) породил противодействие имперской политике внутри США. Американская публика не привыкла (и не желает) подвергать себя риску и идти на непредвиденные сложности.

Американцы не хотят всерьез жертвовать во имя достижения далеких целей — при растущей обращенности к внутренним проблемам. В бюджете страны внутренние расходы несопоставимо масштабнее трат на внешнеполитическую и внешнеэкономическую деятельность. Это устойчивая тенденция.

Примерно к 2020 г. «внутренняя поддержка международного лидерства резко ослабнет. Если США перестанут быть богатейшей страной в мире, почему они должны будут платить за безопасность стран, которые способны сами обеспечить эту безопасность? США оставят в Европе лишь символические силы. И в Азии останется лишь небольшая часть контингента 1990-х гг. Америка придет к выводу, что Европа способна защитить себя сама, равно как и Япония».

США сохранят особый интерес к таким регионам, как Ближний Восток и Латинская Америка. «Но прямые угрозы Соединенным Штатам потеряют свою убедительность, и население страны будет всё более выказывать нежелание вмешиваться во все спорные мировые вопросы, если только на кону не будут прямые американские интересы. США не вернутся к изоляционизму, но они придут к выводу, что не в состоянии решить все мировые проблемы лишь собственными силами».

Признаком «глобального отступления» будет ослабление американской поддержки международных организаций, таких, как Международный валютный фонд, Мировой банк и — особенно —Организация Объединенных Наций. США станут поощрять частный сектор в стремлении заменить МВФ и МБ; американская доля в финансировании ООН уменьшится.

На выборах в США роль международных проблем будет ослабевать. Реальной поддержкой США будет пользоваться лишь Западная Европа. Возврата к самоуверенности 1950-х гг. не произойдет.

Примерно 15—20 лет будет длиться борьба между двумя капитальными американскими традициями: индивидуалистическим стремлением полагаться лишь на самого себя (создавшим американский капитализм и сделавшим США богатейшей страной мира) и более новой слонностью отказываться от излишней ответственности за последствия своих действий.

Благоденствующая Америка (пресловутый средний класс) середины грядущего века будет жить в закрываемых на ночь общинах, в окружении персональных телохранителей, оплачивая гигантские страховочные счета — в условиях неспадающей преступности (1,3 % ВНП идет в США на поддержание закона и порядка; помимо полумиллиона официальных полицейских в стране существует целая армия в 800 тыс. частных охранников; в США работает около миллиона юристов), в условиях ожесточения обездоленных, ослабления солидарности имущих.

13 % ВНП США идет на медицинское обслуживание — доля в два раза большая, чем в Западной Европе или Японии. Средняя семья, страхующаяся и ловящая свой гедонистический шанс, не сможет аккумулировать значительный капитал. Эта семья будет жить материально не намного лучше, чем их предки в 1970 г. (особенно, если в семье будет один работающий). Поэтому средняя семья в Западной Европе и Японии догонит американскую и, в отличие от американцев, не будет жить в вооруженных пригородах.

Канада и Мексика будут интегрированы в Североамериканское общество. Миграция квалифицированных канадцев и малоквалифицированных мексиканцев будет массовой. К 2020 г. уровень жизни в приграничных с США районах Мексики достигнет такого уровня, что пресс иммиграции через Рио-Гранде ослабнет.

Ближе к США станет и остальная Латинская Америка, а в США будет всё больше «маленьких Доминиканских Республик».

По мнению Х.Макрэя, примерно около 2020 г. дни Америки как единственной сверхдержавы будут сочтены. Это определят следующие факторы: непомерно высокие расходы на имперскую политику; нежелание копить; давление внешнего долга; ухудшение качества образования.

Многие исследователи отмечают, что американская система образования дает сбои, что американские дети учатся на 40—80 дней в году меньше, чем их сверстники в Европе и Японии. Качество образования также оставляет желать лучшего.

Инвестиции в образование, в инфраструктуру и в исследования сократились. Американское правительство ничего не сделало для повышения уровня образования тех, кто не учится в университетах.

Использование рабочей силы из третьего мира — не самый прочный экономический фундамент. В начале наступающего столетия доля США в мировом производстве опустится до уровня, которым США могли похвастаться в начале ХХ в.

Китай обойдет Америку по ВНП между 2003 и 2014 гг.

Ослабнет магнетическая притягательность массовой культуры США. «Средний американец не будет доволен жизнью в стране, где половина браков завершается разводом, где в двухчасовом фильме сотня сцен насилия. Уже есть признаки изменения системы ценностей — призыв к контролю над оружием, реформация системы общественного здравоохранения».

С другой стороны, иностранные государства будут стремиться не позволить Америке, при всех атрибутах ее величия, посягать на свой суверенитет. «Это только в Соединенных Штатах, — замечает британский дипломат, — складывается впечатление, что весь мир желает американского лидерства. Во всех же прочих местах речь идет об американском высокомерии и односторонности».

На конференции в Гарварде в 1997 г. исследователи отмечали, что элиты стран, в которых проживают две трети мирового населения — Китай, Россия, Индия, арабские страны, мусульманский мир, большинство африканских стран — воспринимают политику Соединенных Штатов как «величайшую внешнюю угрозу своим обществам».

Эти страны видят в США страну, склонную к вмешательству во внутренние дела других стран, к односторонним действиям, к гегемонизму, к лицемерию и двойным стандартам, к финансовому империализму и интеллектуальному колониализму. Америка воспринимается как государство, внешняя политика которого во многом формируется его внутренними потребностями.

Выступая на указанной конференции, индийский представитель сказал, что США противостоят Индии почти по всем существенным для нее вопросам. Представитель России назвал американскую политику «принудительным сотрудничеством». Представитель Китая указал, что китайское руководство видит в политике Вашингтона главную угрозу миру и стабильности. Араб назвал США «злой силой» на международной арене.

Общественный опрос 1997 г. в Японии показал, что США видятся второй после Северной Кореи угрозой стране. «Высшей степенью... ответа было бы формирование антигегемонистической коалиции, включающей в себя несколько крупных держав... Встречи при отсутствии США лидеров Германии, Франции и России... двусторонние встречи представителей КНР, России, Индии стали реальностью».

Международное сообщество интуитивно противостоит гегемону. Униженность не может радовать народы, чей генетический код исторического самосознания не позволяет опуститься до уровня управляемойгеополитической величины.

Не столь просто Вашингтону полностью перевести в русло желаемой для себя политики Китай, Россию, Британию, Францию, где национальное самосознание препятствует зависимости от любой державы.

Как пишет К.Уолтс, «всем, кроме жертв близорукости, на горизонте видна многополярность... Более слабые государства системы будут стремиться восстановить баланс, повернуть систему к биполярности и многополярности. Китай и Япония уже идут по этому пути».

Важны и объективные обстоятельства. Для создания мира, фактически контролируемого из одного центра, необходимы, как минимум, две предпосылки: языковое сближение и религиозная совместимость.

Гегемония или просто главенство США требует утверждения всемирной роли английского языка. Реальностью, однако, является уменьшение во второй половине ХХ в. числа говорящих по-английски: с 9,8 % земного населения до 7,6 %. Английский язык не становится стержнем мирового общения более, чем это было поколение назад. Может ли мир быть управляем страной, чей язык непонятен 92 % мирового населения? (Напомним, что доля населения планеты, говорящего на диалектах китайского языка, равна 18,8 %.)

Что касается религиозной совместимости, то за ХХ в. ни одна из двух главных прозелитических религий — западное христианство и ислам — не добилась решающего перевеса. Численность западных христиан увеличилась с 26,9 % населения мира до 29,9 % в 2000 г. и понизится до 25 % в 2025 г. В то же время численность мусульман поднимется с 12,4 % в 1900 г. до 30 % мирового населения в 2025 г.

Для упрочения однополярного мира это создает весомое препятствие.

Многие отмечают, что однополярность — наименее стабильная из конфигураций, потому что концентрация мощи на одном полюсе угрожает другим государствам и заставляет их предпринимать усилия по восстановлению баланса. Часть исследователей сомневается в том, что преимущественное положение Соединенных Штатов продержится долго. Некоторые аналитики утверждают, что однополярность — это иллюзия, это краткий момент, который не может длиться долго и в конечном счете уступит место многополярности.

Однополярный мир — просто нестабильная система.

Противоположная точка зрения базируется на опыте многополярного мира без доминирующего лидера между первой и второй мировыми войнами. Коммунистическая Россия, нацистская Германия, Япония и Италия и демократическо-капиталистические Великобритания, Франция и Соединенные Штаты — все они столкнулись в мире без центра тяжести, и это привело к печальным результатам. Но и опека одной страны вызывает немедленное противодействие, неизбежным итогом чего является создание новых центров силы.

По мнению многих, «однополярный мир, лежащий в основе старой системы, уже исчез, и возник некий многополярный мир... Любая новая система торговли, по самой природе реальностей неизбежно уменьшит роль США в мировой экономике, поскольку ослабит господствующие позиции Америки в организациях вроде Всемирного банка или МВФ, полученные после второй мировой войны. В любой новой системе Соединенные Штаты будут иметь... меньше влияния. Как только начнутся переговоры о новой системе торговли и американской публике станет ясной потеря Америкой былого могущества, эта публика не поддержит новые соглашения...

В отличие от периода Бреттон-Вудса (1944) США не могут заставить всех посадить всех за стол переговоров и принудить принять созданную американцами торговую систему».

Отныне США не могут безоглядно следовать только собственным интересам. Они должны ожидать выхода вперед стран, готовых к самоутверждению.

«Американцам придется примириться, — приходит к заключению Л.Туроу, — с потерей своего положения господствующей в мире экономической, политической и военной державы. Рациональный подход требует, чтобы американцы играли активную, хотя и меньшую роль на мировой сцене».