Сцена 4. Искра

Искра выходит, читая письмо:

«Дорогая Искра!

Когда ты будешь читать это письмо, мне уже не будет больно, не будет горько и не будет стыдно. Я должна тебе объяснить все, потому что ты — мой самый большой и единственный друг. И еще потому, что я однажды солгала тебе, сказав, что не люблю, а на самом деле я тебя очень люблю и всегда любила, еще с третьего класса, и всегда завидовала самую чуточку.

А пишу я не для того, чтобы объясниться, а для того, чтобы объяснить. Меня вызывали к следователю, и я знаю, в чем именно обвиняют папу. А я ему верю и не могу от него отказаться и не откажусь никогда, потому что мой папа - честный человек, он сам мне сказал, а раз так, то как же я могу отказаться от него? И я все время об этом думаю — о вере в отцов — и твердо убеждена, что только так и надо жить. Если мы перестанем верить своим отцам, верить, что они честные люди, то мы очутимся в пустыне. Тогда ничего не будет, понимаешь, ничего. Пустота одна.

Нет, я не струсила, Искра. Я поступаю так потому, что не могу отказаться от своего отца. Не могу и не хочу.

Уже понедельник, скоро начнется первый урок. А вчера я прощалась с вами и с Жоркой Ландысом, который давно был влюблен в меня, я это чувствовала. И поэтому поцеловалась в первый и последний раз в жизни.

А мы с тобой ни разу не поцеловались. Ни разу! И я сейчас целую тебя за все прошлое и будущее.

Прощай, моя единственная подружка!

Твоя Вика Люберецкая".

Медленно идет по сцене. Останавливается в другом конце.

Выходят все. Расходятся по сцене.

Антон: В тот понедельник Вика и умерла. Она не явилась на собрание - выпила все снотворное, которое было в доме. Вика не смогла принять весь абсурд и несправедливость, складывающиеся в то тяжелое время…Так трагично и нелепо закончила свою судьбу самая красивая девочка в нашем классе…

А через несколько недель вернулся домой Леонид Сергеевич Люберецкий – Викин папа.

Зина: Какой тяжелый год, ребята… А знаете, почему? Потому что високосный. Следующий будет счастливым, вот увидите!

Антон: Следующим был тысяча девятьсот сорок первый год.

Легкий вальс Ротару играет, уходят.

Выходит Макс с фотографией в руке.

Максим: От нашего класса у меня остались воспоминания и одна фотография. Групповой портрет с классным руководителем в центре, девочками вокруг и мальчиками по краям. Края, смазанные еще при съемке, сейчас окончательно расплылись; иногда мне кажется, что расплылись они потому, что мальчики нашего класса давно отошли в небытие, так и не успев повзрослеть, и черты их растворило время…

Девятый б класс… Герой Советского Союза летчик-истребитель Георгий Ландыс. Жора Ландыс. Марки собирал. Артем… Артем Шефер. Из школы его выгнали за принципиальность, и он доказал ее, принципиальность свою, доказал! Когда провод перебило, он сам себя взорвал вместе с мостом. Просторная у него могила, у Артема нашего!.. Владимир Храмов, Вовик, отличник наш, тихий самый. Его даже в переменки и не видно было и не слышно. На Кубани лег возле сорокапятки своей. Ни шагу назад не сделал. Ни шагу!.. Искра Полякова…

Искорка наша. А как маму ее звали, не знаю, а только гестаповцы ее на два часа раньше доченьки повесили. Так и висели рядышком — Искра Полякова и товарищ Полякова, мать и дочь. -А подполье жило! Жило и било гадов! И мстило за Искорку и маму ее, жестоко мстило!

На сборы школы я потом редко ездил. Иногда Боря да Валька Александров, Зина Коваленко. Встречался с теми, кто уцелел на фронте или выжил в оккупации, ходил в гости, слушал рассказы и всем чинил часы.. И самое точное время в городе было у бывших учеников когда-то горестно знаменитого 9 «б». Самое точное.

«А зори здесь тихие…»

Поиск по сайту: