ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ БАНДУРЫ ОТНОСИТЕЛЬНО ПРИРОДЫ ЧЕЛОВЕКА

В терминах основных теоретических позиций, принятых в психологии, Бандуру часто изображают как «умеренного бихевиориста». Все же его социально-когни­тивная теория предлагает другое представление о человеке, чем у Скиннера [Skinner, 1989]. Одним из признаков этого различия является то, что Бандура

особо подчеркивает обоюдное взаимодействие событий окружения, поведения и личностных факторов, особенно познавательных процессов. Но наиболее сущест­венное отличие взглядов Бандуры от других направлений бихевиористской тео­рии (особенно скиннеровского) можно понять, рассматривая его позицию по ос­новным положениями о природе человека (рис. 8-2).

Свобода—детерминизм. Позиция Бандуры по этому положению находится посередине между крайними полюсами свободы и детерминизма. Ключ к понима­нию его позиции лежит в концепции взаимного детерминизма, непрерывной взаи­мосвязи поведения, личности и окружения во всех видах человеческой деятельно­сти: «Так как концепции людей, их поведение и их окружение взаимно детермини­рованы, индивиды не являются ни беспомощными объектами, контролируемыми силами окружения, ни совершенно свободными существами, которые могут делать все,что им вздумается» [Bandura, 1978, р. 356-357].

Следовательно, с точки зрения социально-когнитивной теории, люди до некото­рой степени могут контролировать свое поведение. Акцент Бандуры на саморегу­лировании поведения также говорит в пользу этого заключения. Тем не менее, окружение влияет на людей в той же мере, в какой люди влияют на окружение. Например, как уже было сказано ранее, нормы самоподкрепления и самоэффек­тивность частично детерминированы воздействием окружения. Следовательно, связь между человеком и окружением фактически двунаправленная: люди фор­мируют окружение, а окружение одновременно формирует людей. Это непрерыв­ное взаимодействие сил создает некое равновесие между свободой и детерминиз­мом в концепции Бандуры.

Рациональность—иррациональность. Отличие позиции Бандуры от тради­ционного бихевиоризма вообще и от взглядов Скиннера в частности можно про­следить по его строгой приверженности положению рационализма. Упор многих его теоретических концепций на когнитивность свидетельствует о взгляде на

человека как на существо в высшей степени рациональное. Несомненно, Бандура отдает приоритет сознательному мышлению над бессознательными детерминан­тами поведения. Он полагает, что люди приходят к рациональным решениям, основываясь на предположениях о том, как их действия будут влиять на обстоя­тельства. Рационализм особенно очевиден в акценте Бандуры на моделировании или научении через наблюдение. Без способности формировать и хранить в па­мяти когнитивные образы наблюдаемого поведения моделирование было бы не­возможным. Более того, трактовка подкрепления в концепции Бандуры подчер­кивает его информативную и побудительную функцию в противовес рассмотре­нию внешних подкреплений как автоматических детерминант поведения. Проще говоря, с точки зрения Бандуры, подкрепление (прямое или косвенное) дает ин­дивиду нечто, о чем стоит поразмыслить при выстраивании будущего поведе­ния — эта когнитивная концепция совершенно чужда скиннеровской теории. _% Итак, познание находится в центре внимания социально-когнитивной теории, что предполагает положение рационализма в качестве его основы.

Холизм—элементализм. Более всего созвучна с традиционным бихевиориз­мом умеренная приверженность Бандуры положению элементализма. Нигде в те­ории Бандуры, например, нет глобального конструкта, абсолютно необходимого для объяснения поведения (такого как психическая структура «Я» или «Я-кон-цепция» в феноменологической теории). Действительно, когда Бандура говорит о самооценке, он последовательно оспаривает глобальный подход к ее концептуали­зации и измерению. Но еще более показателен тот факт, что моделирование можно понять только в терминах составных частей (подфункций): «Понять, как люди учатся имитировать, значит понять, как необходимые подфункции развиваются и действуют» [Bandura,1974, p. 864]. Однако необходимые подфункции — избира­тельное наблюдение, кодирование в памяти, координирование идеомоторной и сен-соромоторной систем, суждение о вероятных последствиях соответствующего по­ведения [Bandura,1974] — сами по себе являются довольно сложными концепция­ми. Таким образом, хотя Бандура по-видимому полагает, что поведение лучше всего можно понять через его составные части, сами эти элементы не очень малы. Поэтому его приверженность элементализму лучше всего отнести к умеренной.

Конституционализм—инвайронментализм. Работа Бандуры в основном ка­сается социальной структуры и процессов научения, при помощи которых факто­ры окружения влияют на поведение. По шкале конституционализма — инвайрон-ментализма теория Бандуры склоняется к инвайронментализму. Все же в со­циально-когнитивных терминах окружение не обладает тем безусловным и автоматическим контролем над поведением, каким оно наделено в теории Скинне-ра. Пожалуй, в соответствии с доктриной Бандуры о взаимном детерминизме, люди воздействуют на окружение в той же мере, в какой окружение действует на них [Bandura, 1989b]. Через процессы саморегулирования и познания воздей­ствие окружения значительно опосредуется, так как существует постоянное взаи­модействие между факторами поведенческими, когнитивными и окружения. В то же время Бандура наделяет окружение значительными потенциальными возмож­ностями для формирования и модификации поведения человека, хотя оно не рас­сматривается как единственная или автоматическая причина поведения. Из рас­суждений Бандуры ясно, что инвайронментализм является все-таки преоблада-

ющим положением в социально-когнитивной теории. Более того, именно специ­фическая связь рационализма и инвайронментализма, лежащая в основе позиции Бандуры, в большой мере ответственна за уникальную познавательную ориента­цию социально-когнитивной теории, благодаря которой она выделяется на исто­рическом фоне бихевиористской традиции в психологии.

Изменяемость—неизменность. Рассуждая логически, персонолог, чьей основ­ной теоретической концепцией является моделирование, непременно должен быть привержен положению изменяемости. В конце концов, вся концепция моделиро­вания ориентирована на то, как люди учатся и как они приобретают и меняют свое поведение. В теории Бандуры люди, становясь более зрелыми, приобретают значи­тельно больше возможностей изменять поведение с помощью самоподкрепления и организации окружения так, чтобы получить больше позитивных подкреплений. Итак, люди регулируют внешние стимулы для желаемого поведения, они оценива­ют свое поведение, и эти оценки сами по себя служат подкрепляющими фактора­ми [Bandura, 1989Ь].

Не сосредоточиваясь на внутренних переменных, которые сохраняются и ха­рактеризуют поведение индивида во времени, Бандура обращает пристальное вни­мание на процессы, управляющие изменением поведения. Следовательно, подразу­мевается строгая приверженность положению изменяемости. Это одно из положе­ний, которое Бандура разделяет с другими теоретиками, подчеркивающими роль научения — неважно, исповедуют они бихевиористские взгляды или нет.

Субъективность—объективность. Непрерывное взаимодействие между чело­веком и окружением, как это подчеркивается в концепции Бандуры об обоюдном детерминизме, отражает смешение положений субъективности и объективности. Положение субъективности можно усмотреть в том, что люди не механически под­вергаются объективным воздействиям окружения. Скорее эти воздействия опо­средуются влиянием личностных и, возможно, субъективных внутренних факто­ров (то есть когнитивных структур) до того, как они каким-то образом изменят поведение. Другое указание на субъективность можно найти в концепции Банду­ры о самооценочных стандартах, так как эти стандарты у людей варьируют, и два человека могут по-разному воспринять объективно идентичные ситуации и отреа­гировать на них. Таким образом, Бандура признает роль личного опыта в дея­тельности человека.

Но никоим образом Бандура не вторгается в субъективный мир человека с позиций феноменолога; он идет осторожно, как подобает обновленному бихевио-ристу, заглядывая в глубины неисследованных и, возможно, научно неприемлемых джунглей субъективного опыта. Где только можно, он предпринимает максималь­ные усилия, чтобы связать все внутренние психические структуры с объективны­ми наблюдаемыми параметрами. В конце концов, поскольку люди в социально-когнитивной теории влияют на окружение, нельзя пренебречь и тем, что окруже­ние (объективные факторы) также воздействует на поведение человека. Таким образом, оказывается, что субъективность и объективность занимают одинаковое положение в социально-когнитивной теории.

Проактивность—реактивность. Человек в социально-когнитивной теории по­стоянно реагирует на внешние влияния, по реагирует проактивно\ Чтобы понять этот очевидный парадокс, рассмотрим следующее утверждение Бандуры.

Теории, которые стремятся объяснить поведение человека только как продукт внешнего воздействия или как остаточную информацию прошлого стимула, дают усеченный образ природы человека. Люди обладают способностью самоуправле­ния, что позволяет им контролировать свои мысли, чувства и действия с помощью ожидаемых результатов. Следовательно, психосоциальное функционирование ре­гулируется взаимодействием своих собственных и внешних источников воздей­ствия [Bandura, 1989, р. 1179].

В сущности это утверждение иллюстрирует доктрину Бандуры о взаимном детерминизме, отражающую в равной степени положения проактивности и реак­тивности.

С точки зрения Бандуры, люди реагируют на внешние воздействия при помо­щи наблюдения и затем перерабатывают эти воздействия посредством своих ког­нитивных структур. Люди наблюдают, думают, планируют и предвидят воз­можные внешние последствия своих действий. В самом деле, с позиции соци­ально-когнитивной теории будет справедливым сказать, что поведение людей регулируется в большей мере их реакциями на ожидаемые последствия, чем их реакциями на прошлые или настоящие внешние результаты. Человек вырабаты­вает поведение, ориентируясь на будущее (проактивность), но, в первую очередь, реагируя на ожидаемые результаты своих действий (реактивность). Поэтому можно сказать, что основные положения проактивности и реактивности перепле­таются в социально-когнитивной теории.

Гомеостаз—гетеростаз. Вопросом для обсуждения здесь является природа и свойства мотивов, лежащих в основе поведения. Люди действуют для того, чтобы смягчить напряжение и сохранить внутреннее равновесие, или поведение человека направлено на личный рост и самоактуализацию? В теории Бандуры эти вопросы почти не обсуждаются и ни в коем случае не влияют ощутимо на формулировку его теоретических построений. Другими словами, люди могут моделировать мно­гие виды поведения, независимо от природы возможных мотивов, лежащих в осно­ве этого поведения.

Но нельзя сказать, что Бандура отрицает концепцию мотивированного пове­дения. Конечно, нет; он просто концептуализирует мотивацию таким образом, что ее нельзя рассматривать в терминах гомеостаз —гетеростаз. Точнее говоря, Бандура анализирует мотивацию с точки зрения ожидаемых, побудительных и познавательных стимулов, потенциально подтверждаемых экспериментами, а не рассуждает о свойствах предполагаемых внутренних мотивов. Мотивация опре­деленно представлена в социально-когнитивной теории, но она сформулирована в основном в терминах когнитивных структур и различных типов подкреплений (например, внешних, косвенных и самоподкреплений). Таким образом, строго говоря, положение гомеостаз — гетеростаз неприменимо непосредственно к пози­ции Бандуры.

Познаваемость—непознаваемость. Бандура недвусмысленно поддерживает точку зрения, что природа человека познаваема. Это явствует из того, с каким уважением он относится к эмпирическим данным, из его попыток сделать теорети­ческие построения открытыми для эмпирической проверки и из его большого вклада в научные исследования личности. Вот только один пример: всякий раз, когда Бандура использует внутренние когнитивные структуры для объяснения

поведения человека, он полагает, что данные внутренние процессы должны быть в конечном итоге связаны с действиями, доступными наблюдению [Bandura, 1974, 1986]. Для Бандуры не существует ссылок на таинственные переменные, недо­ступные научному пониманию, и он не делает реальных попыток переступить границы того, что многие считают настоящей психологической наукой. Таким об­разом, следуя бихевиористской традиции, из которой отчасти вышла социально-когнитивная теория, Бандура строго привержен положению, что природа челове­ка в конечном счете познаваема наукой.

Социально-когнитивная теория хорошо обоснована в эмпирических исследо­ваниях. К их обсуждению мы и обратимся.

Поиск по сайту: