Понятия «Центральная Азия»

Евразийство и современные геополитические толкования

В советской историографии к региону Центральной Азии принято относить геополитикоэкономическую совокупность Кыргызстана, Таджикистана, Туркменистана и Узбекистана. Казахстан в силу относительно больших размеров часто рассматривался как отдельный регион[1]. Согласно определению ЮНЕСКО регион ЦА включает в себя: Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан, Монголию, Афганистан и Западный Китай, а также некоторые районы Индии, Пакистана и Ирана.

Для того, чтобы понять термин Центральная Азия необходимо иметь в виду две основные геополитические теории: евразийство и учение о Хартленде и Римленде. Проблема состоит в том, что евразийство как продукт русской философской мысли в некоторой степени противопоставлено западным теориям Спайкмена, Маккиндера и Хаусхофера, что влечет разность оценок как геополитической ситуации в регионе, так и самого региона. С другой стороны евразийцы[2] считают геополитику основанную на идее противостояния цивилизаций суши и моря по Маккиндеру и Хаусхоферу научной дисциплиной, более того евразийство как идея в работах П. Савицкого видится как продолжение развития этой теории (Дугин). Не стоит сбрасывать со счетов и фактор внешнеполитических предпочтений стран Центральной Азии. После распада биполярной системы многие все вновь образованные республики по-своему понимают свое место в мировой цивилизации и имеют свою внешнюю политику которую обоснованно принято охарактеризовать как «многовекторная».

Евразийство — философско-политическое движение, выступающее за отказ от европейской интеграции России в пользу интеграции с центральноазиатскими странами. Евразийское движение, появившееся в среде русской эмиграции в 1920—1930-е гг., приобрело популярность к началу XXI века. В этом определении Шнирельмана[3] мы читаем что Евразийство есть не просто философско-культурологическая модель, а политическое движение. Это определяет статус учения, придает ему не просто теоретический, но программный характер, посему необходимо провести верификацию данного тезиса. Для того, чтобы установить истинность определения обратимся к истории России последних двухсот лет.

Венский конгресс 1815 года обозначил ведущую роль стран победительниц в Европе, и особенно России, внесшей большой вклад в победу антифранцузской коалиции и ставшей на целое столетие гарантом монархических европейских режимов. Этому свидетельствует меткое определение времен николаевской России как «жандарма Европы». Сильное влияние могущественного восточного соседа в лице абсолютной монархии, не могло восприниматься странами большинства Европейских стран иначе, иначе как негативно, особенно если учитывать тенденции образования национальных государств во второй половине XIX века. Международное сообщество помнит, как в 1815 году Россия, Австрия и Пруссия в очередной раз поделили польские земли.

Необходимо подчеркнуть тонкий момент: не протяжении четырех-пяти столетий, начиная с образования в 1569 году согласно Люблинской унии Речи Посполитой, Россия и Польша вели непрекращающийся спор за территории, который проявился в польской интервенции начала XVII века, и в пяти разделах Польши при участии России. Этот яркий пример иллюстрирует недостатки панславистской концепции, продвигаемой славянофилами. Польша всегда ощущала себя частью Европы, всячески стремясь обозначить свою отличность от естественного врага России, конкурирующей империи. Тут следует упомянуть религиозный фактор. Если рассматривать события через призму цивилизационной теории Хантингтона, видна вся важность религии как орудия обособления цивилизации[4].

Следующая важная веха, способствовавшая выработке совокупности русско-европейских противоречий – Крымская война. Война продемонстрировала технологическую отсталость и необоснованности притязаний России на усиление влияния на Балканах и контроль над проливами Мраморного моря. Крымская война вскрыла неэффективность монархического правления в России и показала раскол между Европой и Россией который наглядно проявился в составе антирусской коалиции: Французская Империя, Османская Империя, Сардинское Королевство и Британская Империя. Показательно, что поддержка Австрии и Пруссии России фактически не была оказана. Иными словами, мы видим вторую линию раскола, по монархической линии. Именно во второй половине XIX века Россия начинает менять внешнеполитический вектор в сторону региона ЦА (Русский Туркестан).

Третья веха – I Мировая Война и ее итоги. Россия, не вынесшая уроков их предыдущих войн, движимая реваншистскими и панславистскими ложными идеями ввязывается в глобальный военный конфликт, не имея для этого ни сил ни средств. По мнению А. Уткина[5] уровень подготовленности России к войне не шел ни в какое сравнение с немецким, но имперские амбиции и непрофессионализм высшего военного руководства усугубляли ситуацию еще больше. Так исследователь пишет:

«В армии Самсонова было только двадцать пять телефонов, несколько аппаратов Морзе, аппарат Хьюза и примитивный телепринтер, который работал со скоростью 1200 слов в час и часто ломался. Командующему армией приходилось садиться на коня и объезжать подведомственные части. Русские связисты практически не знали, как пользоваться радио (по меньшей мере они предпочитали не пользоваться своими аппаратами; немцы же возложили на сорок своих радиоаппаратов основную нагрузку связи между частями). Корпуса теряли коды друг друга и переходили на открытое вещание. В 150-тысячной Второй армии, на которую Россия возложила все свои надежды, было только десять автомобилей и четыре постоянно ломавшихся мотоцикла. К армии были также приписаны 42 аэроплана, но обслуживание их было неадекватным, и они постоянно выходили из строя..»

Умело использовав амбиции России Англия и Франция подначивали русский пафос, называя армию Самсонова «Русским паровым катком», что в итоге стало одним из факторов краха империи. Достаточно вспомнить, символическое самоубийство Самсонова в 1915 году.

Несколько слов об СССР. Как известно, молодое советское государство имело едва-ли не большую идеологическую пропасть с Европой, нежели его предшественник. Угрожая буржуазным соседям мировой революцией СССР обрек себя на мировую изоляцию, что опять же способствовало избранию определенного внешнеполитического курса. Участие России во II Мировой войне на стороне антигитлеровской коалиции было обусловлено общими стратегическими целями, но не идеологическими. Достаточно вспомнить знаменитую Фултонскую речь.

С распадом СССР прекратила свое существование биполярная система международных отношений, большинство стран бывшего соцлагеря в 1990-е годы взяли курсы на экономическую и политическую либерализацию, что нашло отражение в многовекторном внешнеполитическом курсе. Параллельно с процессами государственного строительства шли поиски ценностных ориентиров. 1990-е годы прошли под знаменателем романтической уверенности в возможности импортировать западную систему ценностей и максимально быстро интегрироваться в западное культурное сообщество. Применительно к странам рассматриваемого региона такие процессы свойственны для Узбекистана, Таджикистана, Кыргызстана, в меньшей степени Туркмении.

Однако экономические и социальные трудности, с которыми столкнулись бывшие страны-члены СССР не способствовали развитию отношений на новом принципе равноправного партнерства. Россия, в числе прочих оказавшихся в кризисе стран более не могла оказывать существенную материальную помощь бывшим республикам, что способствовало выходу республик из орбиты влияния России.

Имея в виду приведенную аргументацию можно судить о причинах, побудивших представителей русской философской школы выступить с альтернативным видением геополитического положения и будущего России, которое получило название евразийство.

Поиск по сайту: