Финал десталинизации: 1960–1970-е годы

Если Хрущёв начал частичный демонтаж сталинизма в идейной, внутри- и внешнеполитической сфере, но оставался (последним) сталинцем на пути превращения номенклатуры в «слой-для-себя», то Брежнев завершил этот демонтаж. Он не только подтвердил номенклатуре физические гарантии существования (этого она добилась с Хрущёвым и Маленковым ещё в 1953–1956 гг.), но обеспечил социальные, а с ними – косвенно (но не прямо!) – экономические гарантии существования. Средством обеспечения стал «застой», т.е. господство горизонтальной мобильности номенклатуры надвертикальной. Брежнев в известном смысле создал если не антисталинскую, то несталинскую (постсталинскую) модель социализма.

С брежневской моделью советское общество преодолело сталинизм, произошла десталинизация, хрущёвский переходный период завершился. Поэтому все разговоры о необходимости сегодня десталинизации – заведомая ложь. Реальная десталинизация произошла при Брежневе и оказалась столь полной, а реставрация характерного для сталинизма типа отношений центроверха с основной массой номенклатуры столь невозможной, что теперь можно было не бояться возвращения Сталина со знаком «плюс» на экраны, на страницы книг и т.д. и допустил это. Аналогия – принятие «Марсельезы» в качестве гимна Франции в 1870-е годы после подавления Парижской коммуны и почти сто лет спустя революции 1789–1799 гг.

У «возвращения» Сталина был ещё один аспект – формальный. Дело в том, что Хрущёв с его волюнтаризмом разрушил многие формы бытияноменклатуры, её нормального функционирования, в определённом смысле создал хаос. Единственным порядком, который знала номенклатура, был сталинский – застойно-брежневский ещё предстояло создать. Поэтому «возвращение» Сталина (в текстах выступлений генсека, на экранах кино) было сигналом о прекращении «волюнтаризма» и восстановлении порядка во внутриноменклатурных отношениях. А вот попытки организовать содержательный возврат хотя бы элементов сталинизма пресекались быстро и эффективно, причём с использованием «научной и творческой интеллигенции» в качестве «слепых агентов» – именно так была устранена в 1967 г. группа «железного Шурика» Шелепина, сторонника возвращения к жёстким методам.

С учётом сказанного, речь должна идти не о попытках восстановить культ Сталина при Брежневе, а, напротив, о системной десталинизации номенклатуры, а потому – об исчезновении страха перед ресталинизацией; в таких условиях уже не надо бороться с противниками режима (за исключением представляющих для него опасность русских почвенников, «русистов», как называл их Андропов), а напротив, создавать их прозападную фракцию, расширять диссидентское движение, чем и занялось КГБ в своих ведомственных и, если брать более широко, захватывая интересы определённой части номенклатуры – в групповых интересах. Показательно: «реабилитация» Сталина шла параллельно с «развитием» диссидентского движения в интересах определённой части номенклатуры, у обоих процессов во многом общий знаменатель и источник. Ну а в перестройку «десталинизация», уже не имевшая никакого отношения к реально завершившейся десталинизации была направлена на слом советской системы, которую пропагандистски отождествили со сталинизмом, т.е. со своей ранней и давно ушедшей в прошлое структурой.

Экономические гарантии номенклатуры в брежневской модели, социальной опорой которой были средние слои советского общества, и которая основывалась на определённом общественном договоре между этими слоями (их технико-экономической базой была развитая индустриальная система производства и более или менее адекватный ей город), и номенклатурой, оставались функцией служебно-статусного положения последней. Реальная «экономизация» номенклатуры, к которой всё больше подталкивали её интеграция СССР в мировую капсистему, всё более сырьевая специализация советской экономики в международном разделении труда и растущая опухоль теневой экономики, могла произойти только в виде «капитализации», т.е. превращения номенклатуры в собственников. Это, в свою очередь, требовало нарушения общественного договора с народом в пользу номенклатуры и, более того, экспроприацию ею средних слоёв и огромной части рабочего класса. Средством была полная интеграция в мировой рынок, требовавшая как минимум резкого ослабления СССР, отказа от сверхдержавности – пожалуй, главного завоевания сталинской эпохи и победы в войне, сохранившегося в 1980-е годы.

Иными словами, нужно было повернуть вспять процесс, начатый Сталиным в конце 1920-х годов разгромом групп Троцкого и Бухарина и включиться в «неолиберальную революцию» глобалистов, только не левых, а правых и интернационализировать СССР на право-троцкистский (правый – по целям, троцкистский – по методам и отношению к населению)лад,превратив русских и другие народы СССР (но прежде всего русских – системо- и державообразующий народ) в хворост и сырьё этой «революции». Здесь совпал экономический интерес части номенклатуры и идейные установки советских «либералов» – космополитических наследников земшарников, которые постепенно, с 1950-х годов поднимали голову, организовывались на различных основах и передавали эстафету следующему поколению советофобов, ненавидевших СССР уже не потому, что Сталин изменил идеалам мировой революции, а потому что его система не позволяет советским привилегированным слоям («проклятой касте», как называл их Сталин) жить как верхушка на Западе (читай откровения В. Ерофеева и ему подобных). Как говаривал Сталин, «пойдёшь налево – придёшь направо». Пришли, сменив маску. Прежним осталось одно – нелюбовь, а то и просто ненависть к России и всему русскому.

Брежневская модель, структура социализма создавала условия для теневого или полутеневого развития кластера либералов и «капитализаторов». Выйти из тени мешал социализм как система. Значит, систему надо было уничтожить – в союзе с местными теневиками и международными капиталом (его клубами, ложами, политкругами, спецслужбами и т.п.), который испытывал в 1980-е годы серьёзнейшие трудности и в срочных жизненных интересах которого было ослабление и/или уничтожение СССР. Результат – разрушение советской системы и СССР в ходе и посредством горбачёвщины, оформившей союз антисоветских внутренних и внешних сил. Средством погрома в сфере идеологии стала десталинизация, стартовавшая в 1986 г. фильмом «Покаяние». Главным в этом фильме был призыв к народу каяться – каяться в грехах сталинизма.

XXI век: смена направления главного удара –

Поиск по сайту: