О прологе и финале

Особую заботу, еще на уровне создания сценария, у режиссера-автора вызывают пролог и финал будущего театрализованного темати­ческого концерта. Режиссер стремится к тому, чтобы содержание фина­ла и особенно пролога, тональность и образное решение соответствова­ли высокому строю заложенных мыслей и чувств, которые присущи событию и теме, избранным для создания театрализованного концерта, и, задавая в прологе темпоритм и настрой всему действу, были яркими, зрелищными и, порой, неожиданными в режиссерском решении.

Естественно, что и успех нашего концерта во многом зависит от его начала. Ведь пролог выполняет двойственную функцию: он одно­временно является его эпиграфом и завязкой. Точно также финал одно­временно является его кульминацией и развязкой. Как мне представля­ется, такое внимание к прологу представления вызвано не только зако­нами драматургического, композиционного построения сценария, но и законами зрительского восприятия, в том числе и знанием психологии зрителя.

Дело в том, что как бы ни была выстроена композиция театрализо­ванного тематического концерта, его успех во многом зависит от его начала Это я знаю по собственному опыту, и не только постановок концертов и представлений.

Вспомните «об ожидании и настороженности зрителя», о которых я говорил, беседуя о композиции дивертисментного (сборного) концерта.

Точно так же и в театрализованном тематическом концерте. Помимо того, что начало концерта должно быть ударным, эффектным, неожи­данным, оно должно быть эпиграфом, то есть раскрывать главную мысль концерта, в образной форме выразить событие, которому такой концерт посвящен.

Невольно вспоминается афоризм В.Э. Мейерхольда: «Когда открывается занавеска, зрителю надо дать по морде».

К сожалению, желание «поразить» зрителя приводило некоторых режиссеров-авторов к мысли, что начало театрализованного тематиче­ского концерта, его пролог обязательно следует начинать пышно, тор­жественно: с фанфар, огромного сводного хора и т.п. Хочу вам сказать, что такое понимание начала театрализованного тематического (да и любого) концерта не только штамп, но и глубочайшее заблуждение, не понимание того, что содержание и форма пролога зависят от темы, идеи, от образного решения всего представления, от режиссерского за­мысла, что даже торжественное представление можно начинать иначе. Вот и мы начнем наш театрализованный тематический концерт, посвя­щенный 60-летию Победы, не с показной парадности и помпезности, а с простой, но очень близкой каждому человеку мысли: «Сказки два сло­ва: «Война», «Победа», и в каждом сердце что-то отзовется».

Беседа девятнадцатая. О связках эпизо­дов и опять о темпоритме

Последовательность непрерывно развивающегося действия эпизо­дов для режиссера-автора еще не означает, что сценарий театрализо­ванного тематического концерта стал целым, единым. Вот почему ре­жиссер-автор ищет прием, который бы дал возможность связать все эпизоды в целостное зрелище, создать из них не только неразрывную цепь последовательно и логически развивающегося действия, но и зри­мо выразить задуманный сюжетный ход и сквозное действие всего представления

И тогда выясняется, что таких приемов, так же, как и сюжетных хо­дов, может быть великое множество. Все зависит от замысла, от той образной формы, в которую «одето» представление и от действенной фантазии режиссера-автора

Одни режиссеры-авторы предпочитают связывать эпизоды «закад­ровыми», как правило, женским и мужским голосами, произносящими по ходу представления специально написанный текст. Вторые – вводят в ткань представления одного, двух, трех и больше «ведущих» (их ко­личество зависит от замысла режиссера-автора), которые произносят специально написанный или подобранный текст. В этом случае, я сто­ронник персонификации ведущих, когда ведущие предстают перед зри­телями, как определенные персонажи, наделенные не только професси­ей (студент, школьник, архивариус, репортер, солдат и т.д.), характера­ми, но и игровой функцией. Это дает возможность создать образ, сыг­рать роль. Ибо ведущий, просто объявляющий номера, воспринимается как что-то чужеродное для театрализованного концерта. Ведущий как определенный персонаж приобретает дополнительную силу воздейст­вия на зрителей. Вспомните, что говорилось о театрализации. Причем, зритель воспринимает такой персонаж, как обобщенный образ, как не­кий живой символ поколения, группы людей, от имени которых он ве­дет концерт.

Именно он или они, введенные режиссером-автором в ткань дейст­вия, став определенными его персонажами, произнося написанный или специально подобранный текст, ведя диалог, или разыгрывая сценки, связывают эпизоды представления между собой. Например, газетчики, сообщающие последние новости, или историки-летописцы, или аллего­рическая группа современников события и т. д. Бывают случаи, когда ведущие предстают в образе исторических персонажей, наделенные характером и характерностью, естественно, требующими создания сце­нического образа. Но полагать, что ведущие выполняют в театрализо­ванном концерте вспомогательные функции - серьезно ошибиться. Ве­дущие в театрализованном тематическом концерте обретают значение действующих лиц, которые по ходу представления могут и вести кон­церт, и вводить в него зрителей, и комментировать происходящее на сцене, могут и вмешиваться в действие. Любопытно, что в «Толковом словаре» В. Даля слово «вести» разъясняется не только в значении «вести за собой, указывать путь», что, конечно, для строящего непре­рывное действие режиссера-автора немаловажно, а и «раздумывать, задумываться» о чем-то. Словом, задачи ведущего как действующего лица весьма широки.

Но все равно, и в этом случае, главным для них является словесное действие.

Чаще всего для ведущего пишется или подбирается стихотворный текст. Это не режиссерская авторская прихоть. Дело в том, что в стихах предельно сконцентрирована мысль, выраженная в лаконичной форме, имеющая четкую ритмическую основу. И еще, что очень важно, стихи несут в себе определенный строй чувств, высокий эмоциональный на­кал.

Связывать эпизоды в единое целое действие может не только слово. Современный сценический язык, выразительные средства, находящиеся в руках режиссера-автора, да и сами зрители, легче всего восприни­мающие ассоциативные связи, позволяют для этой цели использовать мелодию соответствующего по содержанию музыкального произведе­ния или песни, проходящую лейтмотивом через все представление. На­пример, в одном из представлений так был использован фрагмент из «Пятой симфонии» Д. Шостаковича. В другом лейтмотивом стала по­пулярная в довоенные годы мелодия «Рио-риты». Еще в одном в каче­стве такого приема режиссер-автор обратился к мелодии песни И. Ду­наевского «Широка страна моя родная» и т.д. Можно использовать для этой же цели специально поставленные пластические (пантомимиче­ские, хореографические) миниатюры-композиции, «живые картины». Кстати, с моей точки зрения, это наиболее современный выразительный режиссерско-авторский прием.

Так, например, в одном из памятных мне представлений между ше­стью эпизодами возникавшие каждый раз новые по содержанию компо­зиции не только связывали фрагменты представления, но и играли роль пластических эпиграфов к последующему эпизоду.

Нередко режиссеры-авторы связывают эпизоды представления не одним каким-либо приемом, а прибегают к их синтезу. Например, ис­пользуя в сочетании с идущей фоном музыкой слово или пантомимиче­ские миниатюры.

Я не так просто говорю о многообразии форм связок в зависимости от фантазии режиссера-автора. Кто бы мог подумать, что в качестве связок между эпизодами может быть использован звуко-шумовой ряд! А ведь такое было в одном из упомянутых мною представлений. В ко­нечном счете, прием связок зависит от образной формы, в которую «одет» театрализованный тематический концерт. Скажем, он задуман, как торжественная песня, как гимн Родине. Естественно, что в этом случае режиссер-автор в качестве связок между эпизодами использует стихи и музыку. Но в любом случае он ищет такие способы связи эпи­зодов, которые подчинялись бы сверхзадаче представления.

Вот и мы с вами, обдумывая, каким приемом связать наши эпизоды, помня, что сюжетным ходом нашего театрализованного концерта явля­ется «Сказание о Победе», поначалу пришли к тому, что напрашива­лось само собой: появление ведущего в образе Сказителя. Но такое решение лежит на поверхности и, по существу, не сможет выразить, рас­крыть задуманную нами внутреннюю масштабность события. А потом, сказитель, в силу сложившихся стереотипов, ассоциируется со старцем, ведущим беспристрастный рассказ о том, чему он был свидетель, или пересказывающим какую-либо легенду. Не знаю, как вас, но меня такой персонаж не устраивает. Я вижу, что рассказ о 60-летии Победы сего­дня должен вести человек нашего времени, олицетворяющий нынешнее поколение начала XXI века, умеющий не только осмыслить всю глуби­ну события с сегодняшних позиций, но в то же время, как бы видящий событие «изнутри», который мог бы душевно и очень по человечески глубоко как бы спеть песню о Победе, о 1418 днях Священной войны. И тогда у меня невольно возник образ барда, сегодняшнего человека с гитарой. Причем, не одного, а группы бардов, не только связывающих эпизоды концерта, но так или иначе комментирующих словом и песней происходящее в этих эпизодах. То есть они должны быть если не глав­ным, то одним из главных действующих лиц, чем-то вроде хора из древнегреческих трагедий. И тут же возникла шальная мысль: а не на­звать ли нам наш театрализованный концерт «Песня о Победе»? Нет, не стоит. «Сказание» больше соответствует нашему внутреннему ощуще­нию события - 60-летие Победы. И в то же время, мне в придуманном приеме наших связок не хватает выражения еще одной стороны «сказа­ния» - повествования свидетеля события. Но не конкретного человека, а какой-то вещественной метафоры. А что, если такой метафорой, но звуковой, будут колокола. А что, если каждый эпизод концерта будет начинаться с торжественного колокольного звона? В этом что-то есть и масштабное, и возвышенное, и в то же время что-то очень личное.

Конечно, это решение возникло у меня раньше, чем мы начали го­ворить о создании концерта, как единого целого непрерывно развиваю­щегося действия.

Интересно, что нахождение связок эпизодов не обязательно начи­нается после определения сюжетного хода представления. Бывает и наоборот, даже у одного и того же режиссера-автора прием соединения эпизодов подсказывает сюжетный ход всего представления. А случается то и другое происходит одновременно. Хочу подчеркнуть, творческий процесс работы режиссера-автора, как и любого художника, не одно­значен. Многое в нем идет «не по правилам».

Поиск по сайту: