Заметки на полях. О пародии

В основе пародии всегда лежит прием преувеличения. Вернее, одна из трех его основных форм: либо карикатура, либо гипербола, либо гро­теск. Произнеся «это карикатура», я имею в виду, преувеличение, а ино­гда даже искажение изображаемого. Причем не всего объекта осмеяния, а какой-то его частности, одной детали. Тем самым исполнитель обра­щает на нее исключительное внимание в то время, как все другие свой­ства, особенности, другие частности для него (пародиста, создающего карикатуру), не имеют значения, вроде бы не существуют. «Искусство карикатуриста в том и состоит, чтобы схватить, порой неуловимую осо­бенность и сделать ее видимой для всех увеличением ее размеров» (Г. Бергсон).

В гиперболе же преувеличивается целое. Гипербола смешна только тогда, когда подчеркивает отрицательные качества пародируемого, то есть все то, что подлежит осмеянию.

А вот гротеск есть предельное преувеличение, придающее образу фантастический характер. Гротеск, если хотите, комедийный парадокс, где сатирическое сочетается с фантастическим. Через гротесковое пре­увеличение зримо предстает перед зрителями вся несостоятельность и комичность объекта пародии.

Определяя характер и манеру исполнения пародии, режиссер и ак­тер, как правило, прибегают к одному из названных приемов, который, по их мнению, может привести к желаемому результату. В то же время, не забывая, что не каждый прием соответствует актерскому дарованию.

В то же время жанр пародии таит в себе величайшую опасность - способность сбиться на дурновкусие.

Истинная, подлинная пародия - жанр сложный и коварный. Ведь пародировать можно все: движение и действия человека, его жесты, походку, мимику, речь, профессиональные привычки, профес­сиональный жаргон. Поэтому зачастую она сводится лишь к внешней имитации, пустому подражанию, которое не может иметь отношение к творчеству. К сожалению, именно в таком виде то, что сегодня на­зывают пародией, стало расхожей монетой на эстраде и довольно ак­тивно вытесняет другие жанры. Процветающие на эстраде так называе­мые пародии - это, по существу, имитация голосов Утесова, Лещенко и Других известных публике популярных людей. Вспомните пародии на М.С. Горбачева, Б.Н. Ельцина и других политических деятелей. Что имитируется? Только интонация, манера речи, жестикуляция. Вот и получается, то, что для подлинного пародиста является лишь средством, Для имитатора становится конечной целью. А это означает, что вместо пародии мы имеем дело с подражанием той или иной индивидуальности. Если же говорить более жестко, то это всего лишь передразнива­ние. Пусть даже иногда и довольно талантливое. Добиваясь мгновенной узнаваемости, без чего не может существовать пародия, артист не дол­жен ограничиваться простой имитацией, подражательством.

Вообще, мне представляется, что предметом пародии должны быть не отдельные личности, а явления (и личность, если она является ярким выразителем какого-нибудь явления). Пародия, с моей точки зрения, должна обнажать и безжалостно высмеивать штампы, политическое шарлатанство, всякое проявление пошлости. Например, весьма инте­ресными, а главное действенными могут быть пародии на популизм некоторых, так называемых «радетелей народа», пародии на театраль­ные, эстрадные, литературные штампы, штампы радио и телепередач; на вульгарность, наигрыш, пошлость в искусстве, театральную и эст­радную халтуру.

Когда же за пародию выдается имитация, то для меня это, как пра­вило, в большей степени попытка актера, даже когда она удачная, при­крыть этим отсутствие своей собственной творческой индивидуально­сти. Такая, с позволения сказать «пародия», если говорить без обиня­ков, ведет к развращению вкусов зрителей. Ведь вместо талантливого подлинника публике преподносится дешевая копия. Может быть, имен­но поэтому в последнее время многие по-настоящему талантливые ар­тисты, начавшие свою творческую деятельность с жанра пародии, ухо­дят в другие жанры, ведут поиск своих собственных путей. Например, Владимир Винокур.

Исполнение подлинных пародий вещь тонкая, требующая от актера определенных способностей, определенного человеческого настроя, склада ума, которые позволяют ему чутко улавливать возможности па­родии и, выбирая выразительные средства и краски, понимать что и как следует подчеркнуть в пародии.

Само собой разумеется, что пародия обязана быть похожей на ори­гинал, но одновременно она требует отбора наиболее характерных черт в облике или характере изображаемого человека и комического преуве­личения какой-либо одной из отобранных черт, присущих пародируе­мому.

При этом режиссер и исполнитель не должны забывать, что паро­дия будет смешна (а может быть и зла), только тогда, когда она вскры­вает внутреннюю слабость того, что пародируется. Для чего им необхо­димо: во-первых, вникьуть в суть пародируемого явления и, во-вторых, ясно представлять себе цель пародии, чего они хотят оба добиться. Од­новременно с этим они должны решить, будут ли они создавать дружеский шарж или сатирически развенчивать объект пародии, поскольку актерские выразительные средства, приспособления (как и степень ко­мического преувеличения), для того или другого - разные. В одном случае это могут быть тонкие иронические намеки, в другом - исполни­тель прибегнет к гротеску или даже буффонаде. Словом, выбор красок для создания пародии зависит от того, какую цель ставит перед собой актер и какие из них наиболее ярко и полно раскроют содержание и художественный замысел номера. Блестящая пародия на эстрадные штампы - спектакль «Необыкновенный концерт», идущий не один де­сяток лет на сцене Центрального театра кукол им. С.В. Образцова.

Вообще следует отметить одну и очень важную особенность кукол - они обладают даром веселого пересмешничества. Более того, куклы -это наиболее близкий к пародии жанр. Объектом пародии в кукольном изображении может быть не только музыкальное произведение, но и стиль, и штампы исполнения. Любопытно, что и сентиментальный текст в кукольном исполнении звучит остропародийно. Такими были своеоб­разные эстрадные скетчи Марты Цифринович - «Лекции Венеры Ми­хайловны Пустомельской «Любовь как болезнь» или «О роли женщи­ны». Такими были и номера великолепного актерского дуэта Игоря Дивова и Наталии Степановой, близкие к творчеству не только актера-кукольника, а и актера-куплетиста, актера-пародиста. Например, номер «А ну, давай!», в котором Оболтус - большая поролоновая кукла с на­глыми развязно-развинченными движениями, огромной головой со встрепанной шевелюрой и жиденькой бороденкой, «бацая» на гитаре, пела:

А ты давай, давай, давай

Газеточки почитывай.

А ты давай, давай, давай

Меня перевоспитывай...

Вообще и ростовая, и надетая на руку артиста кукла наделены ог­ромной обобщающей силой. Куклы обладают способностью раскрыть то или иное состояние человека, его характер. За «безропотной по­слушностью» куклы зритель угадывает ее способность выражать «чис­тую» философскую мысль, литературную метафору, иносказание, афо­ризм порой лучше, чем это мог бы выразить живой человек.

Поиск по сайту: