Новая искренность

Новая искренность

наметившееся послепостмодернизма обращение к общегуманистической, экзистенциальной проблематике, зачастую в реалистическом антураже. Одно из первых определений дано Дмитрием Александровичем Приговым в «Предуведомлении к текстам "Новая искренность"» (1984): «В пределах утвердившейся современной тотальной конвенциональности языков искусство обращения преимущественно к традиционно сложившемуся лирико-исповедальному дискурсу и может быть названо "новой искренностью"» (цит. по: Словарь терминов московской концептуальной школы. М., 1999).

Тотальная конвенциональность, взаимопроникновение языков, языковые игры — суть свойства постмодернизма, одним из активнейших проводников которого в СССР-России был Пригов. Таким образом, «лирико-исповедальный» дискурс — один из многих иных, нечто вроде фишки в безостановочной, антииерархической постмодернистской игре, ничем не лучше и не хуже других дискурсов — искусствоведческого, тоталитарного, матерного, журналистского и т. п. Н. И. появляется, когда ситуация постмодерна кажется исчерпанной, — неотчужденная действительность превозмогает игру цитатами и стилями. На рубеже столетий художники вновь сталкиваются с проблематикой человека и его места в мире: игра ушла, игроки остались.

Расцвет такого рода антропоцентризма наиболее заметен в кинематографе. «Смерть кино» — абсолютно, кстати, постмодернистская формула — уже к концу 1990-х годов, стараниями Ларса фон Триера, Аки Каурисмяки, Педро Альмадовара (бывших постмодернистов), Ульриха фон Зайделя была избыта. Изобразительное искусство откликнулось, в свою очередь, возвращением живописи, по большей части предметной, что засвидетельствовала 50-я Венецианская биеннале 2003 года. Аналогичный процесс в театре привел к новому всплеску социальной драматургии (так называемая «новая драма» в Великобритании, театр вербатим в России). В литературе возобладали концепции «новой автобиографии», жизнеописания маргиналов, людей с запутанной и изломанной жизнью (больше на Западе) или же сюжеты, построенные на материале недавнего советского прошлого (в России). В последнем случае советская действительность используется, скорее, как исторический фон, лишаясь роковой силы, как это было в текстах диссидентской или другой прозы. Проблемы героев — вне конкретики той или иной эпохи, как, к примеру, в наиболее заметных русских романах последних лет «нрзб» Сергея Гандлевского или «Ложится мгла на старые ступени» Александра Чудакова. В связи с этим можно, с некоторыми оговорками, констатировать возрождение конфликтов и сюжетики экзистенциализма. Кинематограф уже прошел этот путь: исповедальность, проблемы выбора, обретения свободы присущи произведениям наиболее талантливых режиссеров.

Одним из следствий Н. И. может быть, в том числе, актуализация и вовсе традиционалистских тем, в первую очередь эстетических, а вслед за ними и политических — силами «новых искренних» пассионариев.

Д. Десятерик

СМ.: Артхаус, Вербатим, Другая Проза, Южнорусская Волна.

http://www.be-in.ru/people/455-novaya_iskrennost/

Во время, когда ситуация постмодернизма кажется исчерпанной, на культурологическую сцену выступает феномен «новой искренности». «Новая драма», Эрленд Лу, Бегбедер, веблоги, датская «Догма», Педро Альмодовар, Аки Каурисмяки, Ларс фон Триер – явления очень разные, но одинаково искренние.

Устав от безумной пляски смыслов, вычурного плетения словес, мерцания симулякров и калейдоскопа искажённых зеркальных отражений, искусство отправляется на поиски «дворников», чтобы очистить своё лобовое стекло от постмодернистских наслоений. Свою спасительную пилюлю оно удачно находит в возникшей как реакция на кризис в искусстве конца ХХ века «новой искренности» (или «новом сентиментализме»). По иронии судьбы, понятие «новая искренность» ввёл в первой половине 80-ых годов не кто иной как классик московского концептуализма Дмитрий Александрович Пригов, ярчайший представитель русского постмодернизма.

Рассматривая современную историческую эпоху как время Цифровой революции и Нового Возрождения, когда каждый отдельный человек мыслится не актёром (весь мир – театр…), а режиссёром своей кино-жизни, обращение к мыслям, чувствам и природе человека становится закономерным. Человек уже достаточно наигрался в искусство, расширяя его возможности до предела. Настало время, когда ему хочется говорить не о чём-то отстранённом, но о самом себе. Автор перестаёт фильтровать свои мысли, пытаться взглянуть на них со стороны и заботиться об их оригинальности и актуальности. Он искренне изливает на бумагу свой мыслепоток, стараясь не упустить ни единой эмоции и с прустовской педантичностью запечатлеть любое движение души, но пишет при этом он легко, свежо и быстро.

(«Похороните меня за плинтусом» - это об этом?!)

Автор ничуть не стыдится казаться наивным и инфантильным, пытаясь сохранить на всю жизнь непосредственное восприятие мира и детскую гибкость сознания. Очевидно, что основными литературными жанрами в такой ситуации становятся мемуары и романы, написанные от первого лица и подкупающие своей безыскусной искренностью («Наивно. Супер» Эрленда Лу или, к примеру, «Рубашка» Евгения Гришковца). В изобразительном искусстве «новая искренность» знаменуется возвращением интереса к предметной живописи, в театре – шокирующей откровенностью «новой драмы» и социального театра вербатим. В кинематографическом застое струю живительного кислорода пускают бывшие постмодернисты, а ныне – каннские лауреаты, Аки Каурисмяки, Педро Альмодовар, Ларс фон Триер с идеологией «Догмы» и всеми близкими ей (например, Ульрихом фон Зайдлем и его шокирующей «Собачьей жарой»).

Очень важно не перегибать палку и не присваивать ярлык «новой искренности» всему подряд (к примеру, мне не раз довелось слышать это определение применительно к исповедальному фильму «Остров» Павла Лунгина). Отправляясь в церковь или на приём к психоаналитику, человек желает избавиться от мучительных переживаний. В отличие от исповеди, «новая искренность» смело рисует душевный пейзаж без цели подвергнуть его изменениям. Это всего лишь констатация факта, сделанная в доверительной, дневниковой форме.

К слову сказать, когда я готовил этот материал, всесильный гугл изрыгнул мне одну занятную фразочку: "Быть искренним по-новому - это с закрытым лицом, анонимно, снимать трусы перед незнакомыми людьми". Идеальное определение эпохи сетевых дневников, реалити-шоу и растоптанного средствами массовой информации понятия о частной жизни.

Александр Буренков

http://fictionbook.ru/author/sergeyi_chuprinin/russkaya_literatura_segodnya_jizn_po_ponyatiyam/read_online.html?page=16

Поиск по сайту: