Формирование института залога в дореволюционной России

В Древней Руси залог почти не использовался. Однако в связи с тем, что в ряде случаев обеспечением исполнения обязательства служил сам должник, можно рассматривать как разновидность залога закупничество. Залог личности был возможен, поскольку были возможны продажа и самопродажа в холопство. Основанием возникновения обязательства в древнейший период являлись договор и правонарушение.[12]

Указание на залог встречается в истории русского права достаточно поздно. В Русской Правде залог не упоминается вообще. В эпоху Пространной Русской Правды, если кредитору принадлежало право взыскивать с имущества должника, на практике он должен был предпочитать личное взыскание. А вещное взыскание должно было производиться не в деньгах по рыночной цене, а натурой в соответствии с правительственной шкалой оценок различных вещей и соотношения с ней конкретного долга.[13] Кредитор мог обратить на должника и личное взыскание, но сроком на один год.

В центрах развития торгового оборота залог выступает раньше и притом сразу приобретает значительное распространение. Так, по Псковской Судной Грамоте - уникальному юридическому памятнику объемом 120 статей, десять статей посвящены залогу. Согласно ст. 30 залог соединяется с каждой сделкой, которая по ценности превышает один рубль; для долгов свыше рубля должно было быть установлено имущественное взыскание посредством залога. В ст. 31 – такие займы пользуются судебной защитой лишь в пределах ценности залога, то есть мы видим ограничение взыскания залогодержателя одним только заложенным объектом и можно говорить о залоге как об имущественном взыскании.

Еще одним весьма примечательным моментом древнерусского залога является то обстоятельство, ни Псковская Судная Грамота, ни дошедшие новгородские и московские акты не требовали передачи заложенного имущества во владение кредитора. Подобная передача появилась значительно позднее, пройдя перед этим в XVI веке такую промежуточную стадию, как передача кредитору вместе с актом о залоге также и тех актов, по которым должник владел заложенным имуществом. Право залога той поры отличалось от римского отсутствием институтов старшинства или преимущества и, естественно, ипотечного преемства. Ст. 104 Псковской Судной Грамоты в случае возникновения нескольких залоговых прав на один и тот же имущественный объект решала коллизию в смысле равноправия всех залогов, независимо не только от времени возникновения, но даже от наличия «записи» у одних кредиторов и отсутствия ее у других.[14] Такая беззащитность кредиторов превращала залог в сделку личного характера. Поэтому кредиторы стремились получить в свои руки не только грамоты, но и сам предмет залога. Залогодержатель лишь владел заложенным имуществом. Приобретение права собственности кредитором отнесено к моменту просрочки, а не установлению залога, "а не будут деньги на срок, ся кабала на ту пожню и купчая грамота"[15].

С развитием крепостного права в XV-XVI веках кредитор еще больше становится заинтересованным в передаче имущества в свои руки, так как лично свободные крестьяне, имевшие задолженности, постепенно становились «старожильцами» и делались «крепкими земле». Также бессрочность залога в этот период – «до кунь», то есть владение кредитором предметом залога до выплаты долга, соответствовало экономическим условиям эпохи. Условию залога «до кунь» очень часто сопутствовала форма «за ростъ пахати»[16], означавшей при отделения титула владения еще и отделение титула пользования.

Ни в Московском государстве XVI века, ни в новгородских колониях XIV-XV вв. не существовало широко развитого торгового и промышленного оборота. Землевладение было главным приложением значительных капиталов бояр и монастырей, как в Москве, так и в областях, находившихся под влиянием Новгорода[17].

Однако наряду с преобладающей формой залога, при которой имущество передавалось кредитору, продолжала существовать и форма, предусматривающая оставление имущества у должника и даже регламентированная Указом Ивана IV от 25 декабря 1557 года. Кредитор, имеющий в залоге движимое имущество, обязан был в случае просрочки исполнения обязательства по возврату долга предупредить о возможности лишения права собственности на заложенное имущество, а затем только, при свидетелях, продать заложенную вещь для удовлетворения своих требований, а излишки суммы возвратить собственнику вещи[18].

В конце XVI - нач. XVII вв. в России разразился страшный экономический кризис, последствия которого отразились на всех сторонах общественной жизни. В частности, удорожание кредита неминуемо повлекло за собой унифицирование способа обращения взыскания и точного определения залога. Так, в Соборном Уложении 1649 года дается довольно подробные постановления о залоге. Просроченная закладная превращалась в купчую крепость, и, по просьбе кредитора, недвижимые имения справлялись за ним (кредитором) в поместном приказе.[19]

Примерно в середине XVII в. созрели объективные предпосылки для совершенно иного использования залога, отвечавшего его прямому назначению. Начинается поземельная регистрация, что вместе значительно уменьшало необходимость передачи имущества кредитору с целью обезопасить его от злоупотребления должника.

В Указе 1737 года залог с передачей имущества кредитору даже не предусматривался. Указ устанавливал обязательную публичную продажу заложенного имущества в случае неисполнения обязательства. Однако, действовал он всего семь лет, а институт публичной продажи заложенного имущества не прижился в этот период, поскольку сопутствующие ему условия были оценены кредиторами, как невыгодными. И в 1744 году Указ был отменен и вернулись к положениям, установленным Соборным Уложением 1649 года. Но на практике эта идея использовалась правительством, которое стало выступать само в роли залогового кредитора и в собственных сделках вводило условие обязательной продажи в случае просрочки.[20]

Поиск по сайту: