Люди и звери

Наш мир, как известно, бесконечен. Но всё прочее в нашем мире имеет границы. И лишь одна вещь доподлинно не имеет границ. Глупость человеческая воистину безгранична. В этом мне не раз приходилось убеждаться на собственной шкуре.

Впрочем, знающие люди утверждают, что есть нечто, способное поспорить с глупостью в безграничности. Это жадность. И, признаюсь, я начинаю в это верить.

Началось всё с того, что в окрестностях маленького городка, каких немало в нашей стране, завёлся оборотень. Хотя, как сказать, завёлся. Судя по всему, жил он там с рождения. Жил себе, жил. Пакостил по мелочи. Местные его до поры не трогали, пока не припекло. Тогда-то и позвали они меня.

Идти туда мне не хотелось. Даже при том, что я, как местный избавитель, обязан являться по первому вызову, да и к тому же мне вот уже неделю приходилось изнывать от безделья. Но браться за оборотня…

Я даже подумывал сказаться больным, когда заметил приписку в письме: "Есть обстоятельства, которые вынуждают магистрат обратиться именно к Вам". Надо сказать, что я от природы любопытен. Посему я поддался любопытству и отправился в путь не столько для того, сколько разобраться с оборотнем, сколько чтобы узнать суть этих невероятных обстоятельств.

День был тихий и тёплый. Облака на небе были редки и почти не двигались. Осень ещё не успела вступить в свои права и то и дело отдавала власть в руки лета. Если бы не золотой ковёр, который топтал мой конь, я бы сказал, что сейчас середина лета.

Весь путь от моего дома до города занял часов пять, и к городским воротам я подъехал, когда солнце уже начало опускаться. Ночевать в городе мне не очень-то хотелось. Я вообще избегаю людных мест. Но и провести ночь в лесу мне тоже не очень улыбалось. Наедине-то с оборотнем.

Город я заметил ещё издали. С дороги были заметны четыре вершины, возвышающиеся над городскими стенами. Древняя сторожевая башня, колокольня собора, башня магистрата и… сам глава магистрата, стоящий у ворот. Он был, по меньшей мере, на две головы выше своих спутников. Своей худобой он напоминал костыль, на который опирался при ходьбе. И голос у него был как у костыля противный и скрипучий.

– Сударь, мы уже и не чаяли вас увидеть.

"А я бы век вас всех не видел", – подумал я, но решил не лезть на рожон раньше времени.

– Мы рады, что вы откликнулись на нашу просьбу. Наш город будет вам очень признателен…

Я не дал ему договорить.

– Вы написали, что есть некие особые обстоятельства.

– Ээээ… – глава города замялся.

– Верно, – пискнул у него из-за спины ещё один встречавший. Видом он напоминал пивной бочонок: такой же маленький, толстый и важный. Ещё больше важности ему придавала золотая цепь главы гильдии купцов.

– Я слушаю.

– Видите ли, – продолжил бочонок, – этот оборотень, в сущности, безобидный парень, и мы…

– Настолько безобидный, что вы послали за мной?

– Мы сами не понимаем, что с ним случилось. Обычно он смирный. Поэтому мы бы не хотели его убивать. Только успокоить. Это ведь возможно.

Последняя фраза прозвучала скорее вопросом.

– Возможно, но при одном условии. Если он ещё никого не убил. Я имею в виду, не попробовал человеческой крови.

– Нет, нет, – замахал руками глава города. – Он убивает только лошадей.

– Ладно, допустим. Что у вас ещё.

– Дело в том, – помедлив, сказал купец, – что мы, ещё до того, как написали вам, пригласили сюда колдуна, но его методы незаконны.

– К тому же, – городской глава посмотрел на крутившегося рядом секретаря, – его пригласили без ведома магистрата. Поэтому мы хотим, чтобы вы его остановили.

– И к тому же…

Это обстоятельство меня уже мало волновало. Я не стал дослушивать купца. Колдун это их головная боль. Сами пригласили, пусть сами и разбираются. Я им это высказал и развернулся к своему коню.

Правда, не успел я сделать и шага, как едва не споткнулся о толстяка, который оказался на редкость проворным.

– Умоляю, не уходите, – он бухнулся на колени.

Зрелище весьма забавное. Я не удержался и фыркнул. Что ж, поднять мне настроение ему удалось. За это я решил его выслушать.

– Если так пойдёт и дальше, в наш город перестанут приезжать купцы: кому охота потерять лошадь. Да и нам самим ездить куда-то сложно. Не знаешь, доедешь или нет. Мы терпим убытки.

– Мне-то что с того?

– Мы терпим убытки, но вашу цену мы сможем дать. Однако мы не можем заплатить ту цену, которую запросил колдун.

– Но колдун надёжнее.

– Ну… – он не нашёлся, что ответить.

– Вы тоже можете справиться с оборотнем. Верно? – глава магистрата пришёл на выручку.

– Верно, но не так, как колдун.

– Тогда вы сможете выполнить работу вместо него. Но, я думаю, лучше всего вам будет дождаться, пока он закончит дело, а потом…

Он промолчал. Но это молчание было для меня как удар молотом по голове. Вас когда-нибудь так били? Сомневаюсь. А значит, вы не поймёте, что я испытал. Я помедлил, но всё-таки согласился.

– Ладно, но только у меня есть условие.

Они посмотрели на меня с ожиданием и, как мне показалось, с облегчением.

– О том, что произойдёт, не должна знать ни одна душа. Это первое.

Они открыли, было, рты, но я уже продолжал.

– Второе. Никто из ваших людей не должен за мной идти. Если я хоть кого замечу, а я могу заметить, договору конец. И третье. За жизнь вашего оборотня я не ручаюсь.

На этом я замолк и осмотрел моих собеседников. Те стояли, переглядываясь. Я лишь хмыкнул и снял с коня свою сумку.

– Присмотрите за конём, – кинул я через плечо, направляясь к лесу.

***

Я шёл и старательно обдумывал разговор с городским начальством, пытаясь проследить ход их мысли. И вот какая картина мне рисовалась.

Город в самом деле жил за счёт торговли. И купцы действительно терпели убытки. Но я сильно сомневаюсь, что убытки были столь велики, как мне пытался изобразить глава гильдии. Но от оборотня всё-таки решили избавиться. И позвали для этого колдуна.

Что ж, верное решение. Колдун в этом деле куда лучше избавителя. Ведь что, в сущности, делает избавитель? Изгоняет мелких пакостных духов из домов, церквей, людей. А справиться со стихийными силами может только колдун. Оборотень же есть проявление сразу двух сил: стихийной и бесовской. Поэтому избавителей тоже приглашают для их усмирения. Но только самых опытных. И, желательно, не одного. А колдун, даже средних сил, легко может справиться с оборотнем один.

Но только колдуны устанавливают плату сами, тогда как избавители подчиняются церковному уставу и обязаны бать твёрдую цену. Например, успокоение оборотня должно оплачиваться суммой в семьдесят пять талеров серебром. Колдуны обычно берут втрое больше. Интересно, сколько этот решил содрать с купцов? Монет триста? Солидно. Но всё же не настолько, чтобы город не мог собрать сумму. Жадность их подвела. Жадность.

Могу себе представить их лица, когда колдун назвал свою цену. Идти на попятную им не позволила гордость, но чтобы не платить больше, они позвали меня, чтобы я разобрался с колдуном. Вот ведь загадка. Избавитель не самой высокой квалификации легко может справиться с не самым слабым колдуном. А с оборотнем – никак, хотя тот же колдун оборотня в два счёта скрутит. Правда, если оборотень сильный, он может, при определённом везении, справиться и с избавителем, и с колдуном.

Да уж. Жадность купцов объединилась с глупостью. Даже предлог для избавления от колдуна они придумали глупейший. Незаконные ритуалы. Как же! Да ни один колдун в здравом уме не решится на такое, зная, что в округе живёт избавитель.

И ни один избавитель не возьмётся за колдуна, если ему не нужны неприятности с Белым советом. С этим сейчас строго. Не то, что раньше. Были времена, когда избавители могли без разрешения и особых оснований убивать колдунов, чем и пользовались горожане, не желавшие платить по счетам. Сейчас всё изменилось. Белый совет принял решение, по которому избавители не могут вмешиваться в дела серого братства. Конечно, решение предусматривало и исключительные случаи, но, насколько я мог судить, здесь ими и не пахло.

А пахло в этом лесу болотной тиной. В здешнем редком березняке болоту взяться было неоткуда, так что это был верный признак присутствия колдуна.

Я свернул с тропы и пошёл на запах. Вскоре к нему присоединился запах дыма.

Колдун сидел возле костра. В вечернем полумраке его фигура казалась чёрной, а свет от огня придавал ей яркий ореол. Некоторое время я смотрел на колдуна, сидевшего ко мне спиной, пока он, наконец, не заговорил.

– Что тебе здесь нужно?

Он ещё не стар. Во всяком случае, если судить по голосу. Обращаясь ко мне, он слегка повернул голову, но лицо его было скрыто в тени широкополой шляпы.

– Меня зовут Курт. Я местный избавитель. – Я стался говорить дружелюбно, что не очень-то легко, учитывая давнюю вражду наших братств.

– Кто ты такой, меня не интересует. Я это и сам почуял. Я спрашиваю, какого лешего тебе здесь нужно.

"Лешего мне точно не нужно, – подумал я, – это твоё дело".

– Может, сперва пригласишь сесть?

Он пожал плечами. Я подошёл к костру. Над огнём висел котелок, в котором, судя по запаху, варилась чечевица. Я сел на голую землю напротив колдуна. Его шляпа была надвинута на глаза, поэтому лица всё ещё не было видно. Колдун помешал кашу.

– Ты сел. Теперь говори. Что тебе здесь нужно?

– То же, что и тебе. Оборотень. Меня наняли его успокоить.

Колдун хмыкнул.

– Какое совпадение. Только я здесь был первым.

Я примиряюще поднял руки.

– Я и не спорю. Но только местные решили всё переиграть.

– А ты мне должен помешать?

Он наконец поднял голову. На вид я не дал бы ему и шестидесяти. По меркам колдунов – самый расцвет. Голос его, впрочем, был гораздо моложе. В любом случае, он был вдвое старше меня. И гораздо опытнее.

– Ты должен меня остановить? – он смотрел на меня.

– Они думают, что да.

– Интересно, как.

– Они мне пытались доказать, что твои ритуалы незаконны.

– Ну уж дудки, – хохотнул он. – У меня всё по лицензии.

– Я тебе верю, но они думают, что я куплюсь.

– А ты как думаешь?

– Я думаю, что не хочу получать по шапке от Белого совета. Да и наживать врагов среди вашего братства мне тоже нет никакого резона.

– Тогда зачем ты здесь?

Я посмотрел ему в глаза. Они были глубокими и чёрными. По лицу его, практически лишённому морщин, пробегали отблески костра, придавая коже жёлто-розовый оттенок. Но я знал, что лицо его мертвенно-бледное, а кожа сухая, как пергамент.

– Они не хотят тебе платить, поэтому позвали меня. Но и мне они платить не хотят, поэтому наверняка уже послали гонца в Белый совет. Они специально подкинули мне идею убить тебя.

– Ты мог отказаться.

– Но они об этом не подумали. Они судят по себе. Мы все судим других по себе. Они решили, что я такой же глупый и жадный, как они.

– Ты мог отказаться. Почему же пошёл?

– Не люблю, когда меня обманывают.

Я придвинулся поближе к огню. Колдун внимательно следил за мной.

– Я очень, очень не люблю, когда меня обманывают. Я хочу их наказать.

Тут уже колдун не выдержал и рассмеялся от души. Он смеялся звонким голосом, запрокидывая голову.

– Как же, как же, помню, – сказал он, вытирая слёзы. – Было уже. Был у нас один такой парень. Давно, правда, ещё до моего рождения. Пригласили его извести крыс в городе…

– Да, да, да, – я уже начал раздражаться. – Крыс он вывел, денег ему не заплатили, он разозлился и увёл из города всех детей. Знаю.

– Не всё знаешь. Многие уже и не помнят, как дело было. Детей он увёл, но не убивал. Просто запер под замком, пока город выкуп не собрал. А слухи тем временем в Белый совет просочились. – Колдун пошевелил угли костра и вздохнул. – Вот и получилось, что парень и денег не увидал, и из братства был исключён. Так-то.

– К чему всё это?

– К тому, что если ты задумал их обмануть, не забывай про Белый совет.

Мы помолчали. Моя злость на горожан проходила, и я начинал трезво оценивать ситуацию. Колдун был прав. Белого совета стоило опасаться. Но не только нам.

– У меня есть идея, – сказал я через некоторое время. Колдун посмотрел на меня с удивлением и, более того, с насмешкой.

– Ну-ну. Только не горячись. Но, так и быть, я тебя выслушаю. Здесь ужасно скучно.

В нескольких словах я передал колдуну всё, что пришло мне в голову. Тот лишь кивал, помешивая свою кашу. Запах от неё, к слову, шёл изумительный. На небе уже появлялись звёзды, а у меня с обеда во рту крошки не было. Когда я закончил, колдун снял котелок с огня.

– План хорош, – пробормотал он и поглядел на меня. – Только к чему он.

– Так мы сможем получить свои деньги. Я свои семьдесят пять, а ты… сколько ты с них потребовал? Триста?

– Триста пятьдесят.

– Много.

– Пусть скажут спасибо, что я согласился на это. Они меня уговорили. Я, когда узнал, с чем придётся иметь дело, запросил пятьсот.

Я так и думал, что что-то забыл. Забыл разузнать подробнее про оборотня. Всё-таки гнев до добра не доводит.

– И кто же он? – решил спросить я, стараясь не выдавать своего интереса. Колдун хитро посмотрел на меня.

– Угадай.

– Даже не знаю. Волк?

– Хуже. Кабан.

Я едва сдержал ругательство. Кабан! Хуже мог быть только медведь. То, что он оборачивается в кабана, значило только то, что он и в человеческом облике силён, как кабан. А ведь для того, чтобы провести над ним обряд успокоения, он должен быть неподвижен, но в сознании. А теперь попробуйте удержать кабана, который этого совсем не желает. На что они рассчитывали, приглашая меня. На что они рассчитывали, приглашая всего одного колдуна.

– Вот-вот, – сказал колдун, видя моё отчаяние, – кабан. Знаешь что, а я приму твоё предложение. Но не потому, что мне нравится план. Мне нужен помощник. А твой план… Глуповат, конечно, но против дураков сработает.

Он жестом пригласил меня к своему ужину. Что ж. Делиться, так делиться. Я достал из сумки круг колбасы и флягу с хмельным мёдом. В его руке появилась краюха хлеба. Рассказал бы мне кто, что я буду есть из одного котелка с колдуном, не поверил бы. А сейчас мы передавали друг другу хлеб, колбасу и медовуху, зачёрпывая из котелка разваристую чечевицу.

После ужина я расспросил колдуна про оборотня. Всё это я должен был узнать раньше, у главы магистрата, но злость взяла надо мной верх. Выяснилось, что кабан (плохая новость) был полуоборотнем (хорошая новость), то есть лишь часть его тела превращалась в зверя, а руки и ноги оставались человеческими. Это обстоятельство давало, по крайней мере, возможность надеяться на успешное успокоение.

Был он местным дурачком, добрым и сильным. Это была не новость. Многие оборотни слабы умом и духом и не могут сдержать звериную натуру, живущую в каждом человеке. Когда он был ещё в утробе, его мамку лягнула лошадь (теперь понятно, откуда эта ненависть к лошадям). Оборотень в нём проснулся вместе с мужчиной, лет в пятнадцать. С тех пор два-три раза в год он на месяц оборачивался в кабана с человеческими руками и ногами. Уже шестой год. Но раньше от него не было никакого вреда. Он либо уходил в лес, либо бегал по полям, пугая девок.

Убивать же он начал только сейчас.

Ещё от колдуна я узнал, что видят его только днём. Это значило, что ночевать в лесу мы можем без опаски.

На вопрос, есть ли у него план, колдун лишь усмехнулся.

– Поживём, увидим. Что-нибудь придумаем.

Ночь к этому времени уже одолела вечерний полумрак и скрыла от глаз верхушки деревьев. На ночлег мы устроились по сторонам костра на охапках опавших листьев, закутавшись в плащи. Сон мой был спокойным и без сновидений. Я словно погрузился в чёрную пустоту ночного неба.

***

Проснулся я на рассвете. Холод был такой, что у меня зуб на зуб не попадал, а мой плащ покрылся изморозью. Костёр к этому времени давно потух, хотя угли ещё хранили тепло.

Колдуна я заметил лишь через несколько секунд. Сейчас, в ясном утреннем свете, я смог его, наконец, рассмотреть. Он был не стар. Моё первое впечатление было ошибочным. Теперь я ясно видел, что он мой ровесник. Ему было не более сорока лет, но во всей его фигуре, в походке, взгляде, движениях рук чувствовался недюжинный опыт. Его широкая шляпа была цвета свежевскопанной земли, а плащ цветом и видом напоминал переживший зиму мох.

Сейчас колдун ходил между деревьями и длинной тростью чертил на земле знаки. Я поднялся и подошёл к нему.

– Что ты делаешь?

– Здесь звериная тропа. Вчера, пока ещё не стемнело, я нашёл тут его следы.

– Хочешь его здесь поймать?

– Для начала остановить, а потом…

– А потом будем его успокаивать. Неплохо. Пойду подготовлюсь.

Я достал из сумки серебряную цепочку и шёлковую нить. Невдалеке я заметил пышный куст папоротника. Сорвав несколько стеблей, я очистил их от листьев и начал плести косичку из цепочки, нитки и папоротника.

Колдун тем временем закончил чертить останавливающие знаки и достал малень­кую бутылочку. Я напрягся. Для таких ритуалов требовалась кровь. По одной лишь капле на каждый знак, но всё же это была кровь. Колдун почувствовал мой взгляд и мою тревогу.

– Всё в порядке, – сказал он, – можешь не волноваться. Это куриная кровь.

Я продолжал на него смотреть. Лёгкая тошнота начала подкатывать к горлу. Так моё тело начало реагировать на творимое колдовство. Что же будет со мной, когда ловушки сработают? Нет, я всё же больше полагаюсь на молитву и святую воду. Три хрупких пузырька святой воды лежали у меня в сумке, завёрнутые в толстые тряпичные коконы.

Колдун закончил приготовления тогда же, когда я закончил плести косицу. Из неё должен был поучиться хороший ошейник. Колдун покосился на мою работу.

– Выдержит? – спросил он недоверчиво.

– Должна. Хочешь попробовать? – я потянул колдуну плетёнку, но тот даже не пошевелился.

– И пальцем не притронусь. Поверю на слово.

– Что теперь будем делать?

– Ждать.

Терпеть не могу ждать. Можно целый день просидеть. А то и два. И за это время может ничего не произойти. А бывает, что вообще ничего не происходит. Абсолютно ничего. И отойти никуда нельзя. Того и гляди, что-нибудь важное упустишь.

В этот раз, впрочем, ждать пришлось недолго. Кабана мы заметили часа через два. Причём, не увидели, а услышали. Я к этому времени уже начал подумывать о том, чтобы колдун сотворил морок лошади, раз уж нашего оборотня так к ним тянет. И в этот самый момент за нашими спинами раздались глухое сопение и треск веток.

Мы обернулись. Прямо на нас нёсся кабан с человеческими руками. Меня пробрал холодок. Мы с колдуном были внутри круга, но я не знал, как сработает защита.

А сработала она на славу. Едва кабан пересёк линию из колдовских фигур, его подбросила невидимая сила. Уши у меня заложило от кабаньего вопля. Но хуже было то, что выброс колдовской силы ударил и по мне. В глазах потемнело, а дыхание перехватило. На какое-то время я потерял сознание, а когда очнулся, то прямо в глаза мне смотрели глаза оборотня.

Это не были глаза зверя. На меня смотрел человек, заключённый в звериную оболочку.

Всё это заняло не более секунды. Колдун кинулся к оборотню, который уже начал приходить в себя. Он набросился на кабана и обхватил его туловище, прижимая его руки к бокам, точно заправский борец.

Я мотнул головой, стряхивая остатки тошноты. Рука нашарила привешенную к поясу плетёнку, и я бросился на помощь колдуну. Одним движением я захлестнул косицу вокруг шеи кабана, стараясь не задеть колдуна. Завязав концы плетёнки двойной петлёй (хорошо ещё, что длины хватило), я затараторил молитву обряда, стараясь не сбиваться и не путать слова.

– Призываю высшие силы на помощь, дабы образумили они тебя, тварь безрассудная, ибо человек ты, от человека был зачат и человечицей рождён, посему отринь дух звериный и обрети вновь разум, данный от того, кто превыше всех. Да будет так.

Едва я выпалил это на одном дыхании, кабан затих. Мы с колдуном перевели дыхание. Но обрадовались мы рано. Вместо того, чтобы успокоиться и начать оборачиваться, кабан резко взбрыкнул. Колдун от этого движения отлетел в одну сторону, а я в другую. Кабан же вскочил и ринулся прочь от нас. Если бы колдун не позаботился заранее и не поставил кольцо из заклинаний, не видать нам кабана, как своего желудка.

Снова беззвучный удар, от которого кабан подлетел, а у меня потемнело в глазах. Очнувшись, я увидел, что колдун лежит без сознания. Кабан тоже не шевелился. Впрочем, и один, и другой уже начали приходить в себя.

– Куда это я так приложился? Чтоб ему пусто было! – колдун ругался сквозь зубы как сапожник. Я помог ему встать. – Я ему сейчас задам. Где он?

– Там, – потянул я его к оборотню. – И он не обернулся.

– Не может быть! – простонал колдун. – Только не это.

Мы вновь накинулись на кабана. Я навалился ему на ноги, пытаясь при этом дотянуться до своей сумки. Колдун снова постарался удержать ему руки, но на этот раз работать ему приходилось одной рукой. Правую он занёс над головой кабана и начал читать заклинание.

Меня всегда восхищали те, кто умел проводить энергию через всю ладонь. Пальцы – школьный уровень. Колдун же не только работал всей ладонью. Он распределял потоки силы и связывал их в сложную цепь.

Я не понимал ни слова из заклинания, но чувствовал, что мощь его огромна. Под действием колдовской силы кабан ревел и метался, силясь скинуть нас.

Мне, наконец, удалось нащупать хрупкий пузырёк со святой водой. Это был шаг отчаяния. Никакие другие мои меры на оборотня не подействовали бы. Зубами я вцепился в пробку, но кабан в очередной раз взбрыкнул, и я уткнулся лицом в жёсткую шерсть. Стекло разбилось. В тот же миг в том месте, куда пролилась святая вода, кабанья шерсть начала исчезать. Но она не выпадала. Волоски стали бледнеть, становились тоньше, короче, и, в конце концов, показалась кожа. Островок бледной кожи, окружённый чёрно-бурым морем.

Колдун продолжал шептать заклинание, хотя я чувствовал, что силы его на исходе. Но я уже точно знал, что нужно делать. Отпустив ноги кабана, я схватил новый пузырёк.

– Зубы! – крикнул я колдуну, который в недоумении повернул ко мне голову. – Разожми ему зубы.

Колдун не стал рассуждать и споить. Он вцепился в челюсти кабана и начал их разжимать. Мы рисковали. Руки оборотня оказались свободны, и он тут же потянулся к шее колдуна. Я не стал вынимать пробку из пузырька, а, едва челюсти зверя разжались, потянул руку к пасти и сдавил сосуд. Хрупкое стекло лопнуло. Боли в порезанной ладони я не почувствовал, только внимательно следил, чтобы святая вода попала в пасть кабана. Колдун же, едва святая вода попала в глотку зверя, зажал кабану пасть. Я кинулся ему на помощь. Вместе мы держали голову оборотня секунду, потом кабан судорожно забился, взвыл и чудовищным рывком сбросил нас с себя.

Первое, что я почувствовал, когда сознание ко мне вернулось, был вкус железа во рту. Такое ощущение, будто жевал гвоздь. Я пошевелил языком. Так и есть. Одного зуба как не бывало, другой угрожающе шатался. Поднеся руку к лицу, я увидел, что сжимаю в ладони осколки флакона. Постепенно ко мне начали возвращаться воспоминания.

Я вскочил.

На сей раз, впрочем, опасения мои были напрасны. Оборотень лежал на земле и стонал. Кабанье рыло начало приобретать черты человеческого лица. Шесть побелела и укоротилась.

Колдун сидел на траве и смотрел на руки. Его пальцы покраснели и покрылись язвами. Мне не нужно было объяснять, что случилось.

– А ты молодец, – пробормотал он, заметив, что я очнулся, – быстро сообразил. Как же ты догадался?

Я лишь неопределённо покачал головой. Мне не давали покоя его руки, столь небрежно облитые мною святой водой. Я с трудом разжал пальцы, и осколки выпали на траву.

– Ты за мои руки не волнуйся, – продолжил он, видя моё замешательство. – через пару дней будут как новые. Лучше объясни мне, что всё это значит.

– Только одно, – выдавил я, – грех рождения. Похоже, его мать умерла при родах, а очищающий обряд над ним не провели.

– Никогда не встречал такого.

– Я тоже. Только слышал. Теперь нужно только обряд закончить.

Достав из сумки последний флакон, я подошёл к кабану. Он мелко дрожал. Хрип его напоминал уже не хрюканье, а плач. Я посмотрел в его глаза. Из них текли слёзы.

– Прощаю тебе грех твой невольный, – заговорил я медленно, положив руку на лоб оборотня, – и принимаю в лоно церкви нашей, дабы очистился ты от всякой скверны.

С последними словами я открыл флакон и вылил его содержимое на лежащую передо мной фигуру.

– А разве они ничего не говорили о его матери, – спросил я, поражённый догадкой.

Колдун задумался.

– Нет, ничего. Говорили только, что лошадь её лягнула, да что рос он без матери… Подожди… ты хочешь сказать… Вот ведь сучьи ублюдки, коровьи задницы…

Он бы ещё долго ругался, изобретая всё новые и новые загибы, если бы я не остановил его.

– Подожди. Ругайся, не ругайся, ничего не получишь. Согласен мне помочь и посадить их в лужу?

– Согласен, – выдохнул колдун после очередного черезколенного загиба, – теперь даже с удовольствием.

– Тогда снимай шляпу.

***

По правде говоря, я и сам не ожидал подобного эффекта. Перст Божий – страшная штука. Никогда его не применял, хотя руки часто чесались. Теперь, пожалуй, буду поосмотрительней. Громыхнуло так, что в голове у меня образовалась большая соборная звонница с лучшими звонарями. В центр колдовского круга ударил огненный столп, и волны горячего воздуха растеклись в стороны. Жара я, однако, не почувствовал. Только грудь мне сдавило, словно от удара молотом. Но эти ощущения не были неприятными. Напротив, я даже испытал какое-то облегчение.

Длилось это от силы секунд пять. Затем всё стихло, огонь исчез, и на поляне остался только я, да дымящаяся шляпа. Ни трава, ни кусты вокруг не пострадали. Я выдохнул. Если я был прав, гостей следовало ждать с минуты на минуту. А моё представление заставит их поторопиться.

Как это ни противно, но я оказался прав. И часа не прошло, как на поляне показались знакомые мне хозяева города с секретарём. По левую стону от них шли двое в балахонах. В обычной ситуации я предпочёл бы перейти на другую сторону дороги. Но сейчас они были очень кстати.

Если бы тени могли быть белыми, я принял бы их за тени, столь бесшумно они передвигались по лесу. В отличие от купца и магистрата, которые пыхтели и скрипели при каждом шаге.

Уж и сам не знаю, что заставило меня обернуться. Скорее предчувствие, нежели что-то иное. Из-за спины не раздалось ни шороха, ни птичьего крика, ни дуновения ветерка, но я всё же обернулся и встретился с пронзительным взглядом ещё одного белого.

Пыхтение уже раздавалось возле уха, а вслед за пыхтением раздался голос пыхтящего.

– Вот он, господа. Держите его.

Но никто держать меня не собирался. Очевидно, достаточно было, что взгляд судей держал лучше всяких кандалов и цепей. От этого взгляда я не мог пошевелиться.

– Курт из Вальхейма?

Голос был тихим, но, в то же время, властным. Стоящий передо мной судья ославил взгляд и отошёл в сторону. Теперь я мог повернуться. Одежды у судей были одинаковы, но я безошибочно определил среди них старшину.

– Я, Курт из Вальхейма, – спорить, лгать или отрицать что-либо было бессмысленно. Ложь они чувствовали сразу.

– Представители городских властей вызвали нас, чтобы проследить за законностью действий по усмирению оборотня. Нам известно, что здесь также должен находиться колдун из братства Горы. Отсутствие его, оборотня, а также применение Перста Божьего дают нам основания предполагать, что ваши действия не были законны. Что вы можете сказать в своё оправдание?

Всё это старшина судей произнёс без намёка на эмоции. Я же стоял, опустив глаза и глядя на носки своих башмаков, лишь мельком поглядывая на судью. Встречаться взглядом с судьёй не хотелось.

– Я, – начал я и поперхнулся от волнения. Нужно быть осторожным. Нужно взвешивать каждое слово. – Я признаю, что применил Перст Божий. Но действовал я в рамках закона.

– Перст божий применяют не для успокоения оборотней, а для уничтожения колдунов. И чтобы вызвать его, необходимо иметь объект, на который его можно направить.

– Этого я также не буду отрицать.

В это время помощники старшины, которые незаметно отдалились и стали осматривать поляну, нашли подпалённую шляпу. Старшина посмотрел на меня, и в его взгляде читалась смесь вопроса и злобы. Затем он втянул носом воздух.

– Эта шляпа явно принадлежала колдуну. Она же была использована для привлечения Перста Божьего. Что вы сделали с колдуном?

– Ничего.

Я по-прежнему смотрел в землю, но лишь потому, что боялся расхохотаться. Судьи ничего не поняли. Ещё бы. Воздух был напитан парами колдовства, силой молитв и отчаянием обречённого оборотня. Даже столь тонкий нюх, как у судей был бессилен разобрать нюансы.

– Если вы ничего не делали с колдуном, то где же он?

– Здесь, – голос колдуна заставил меня и судей вздрогнуть, а городские чины прямо подпрыгнули. Колдун появился из-за деревьев за спиной старшины в тот момент, когда двое младших рыскали по траве.

Мне не приходилось видеть членов Белого совета растерянными. Обычно невозмутимые, они, раскрыв рты, смотрели на колдуна в помятом плаще, ведущего на поводке бывшего оборотня (голого, да ещё на четвереньках). Для полноты картины следует добавить ещё городского голову, ловящего ртом воздух, точно рыба, выброшенная на берег, и купца, застывшего с вытянутым вперёд указательным пальцем. Секретаря видно не было.

– Я тут решил, что лежать с верёвками на руках и ногах даже для оборотня вредно. А вы как считаете?

Первым в себя пришёл старшина белых.

– Может быть вы объясните, что здесь происходит? – спросил он, обратившись ко мне.

– Как и было поручень, мы с серым братом поймали оборотня и провели обряд успокоения. При этом были применены оградительное заклятие со стороны колдуна, а также святая вода и серебро с моей стороны.

Говорил я быстро, стараясь не дать никому вставить слово, однако, когда я остановился перевести дыхание…

– Это не объясняет Перста Божьего, – старшина белых не отрывал от меня взгляда, а двое его подручных обступили колдуна с боков. Но колдун и не собирался от них убегать. Он поднял руки и произнёс:

– Я могу объяснить. Я понаставил здесь огораживающих заклятий. Мы бы и сами не вышли из круга. Точнее, я, как вы видели, вышел, но для этого нужно было очистить одно заклинание. А чтобы очистить всю поляну, нужно очистить каждое. А это долго. Вот господин избавитель и воспользовался своим заклинанием.

– Я просто решил, что Перст Божий подойдёт лучше всего, – перехватил я его слова, – ведь его волны уничтожают всю магию на десяток шагов вокруг. А, как вы сами сказали, нужен объект. Ну, я и воспользовался шляпой, как мишенью.

Похоже, что подобные хитрости не могли уместиться не только в куцых умишках городских властей, но и в опытных умах Белых. Они недоумённо переглядывались.

– Что ж, очевидно, за нами послали зря. Законы соблюдены и нам здесь делать нечего.

"Так, – подумал я, – пришла пора для финала".

– Ну отчего же. С нашей стороны закон соблюдён. А со стороны наших нанимателей не совсем. Спросите их, что они от нас утаили. Вам они не смогут солгать.

Мои слова возымели действие. Белые переглянулись и посмотрели на горожан. Те, едва я замолк, начали пятиться сквозь кусты. Но далеко им уйти было не суждено. Подручные старшины в два прыжка белыми тенями пересекли разделявшее их расстояние и схватили градоначальника за грудки.

– Что именно они должны нам рассказать? – спросил меня старшина, пристально вглядываясь при этом в глаза главы магистрата.

– Много чего. Во-первых, на что они рассчитывали, посылая одного колдуна против оборотня-кабана. Во-вторых, почему не сказали, что оборотень отмечен грехом рождения.

– Ещё пусть объяснят, – подал голос колдун, – на что они рассчитывали, посылая на охоту за оборотнем колдуна и избавителя одновременно.

– Точно, – поддакнул я, – а также, как вышло, что нас они наняли только вчера, а вы уже сегодня утром оказались здесь.

***

День подходил к концу, когда мы с колдуном вышли из городских ворот. Я вёл под уздцы коня, а колдун всегда ходил пешком. Путь нам обоим предстоял неблизкий, но оба мы предпочли ночь повести в дороге, чем ещё хотя бы на час задержаться в городе. Через сотню шагов дорога раздваивалась. Здесь наши пути расходились. Колдун так и не одел шляпу и, стоя на этой развилке, вертел её в руках. Мы молчали. Слишком много мы сегодня сказали и услышали. Наконец, колдун прервал молчание.

– Я знал, что люди могут быть хитры, глупы, жестоки. Но настолько… Чтобы так… До сих пор не могу поверить, что он сын бургомистра и дочери этого купца. И, чтобы избавиться от такого сына, он всё это затеял…

И он напялил шляпу на седеющую голову.

Да, именно так. Правда всплыла на суде. Знатным горожанам пришлось покаяться и сложить с себя полномочия. Суд Белых постановил выплатить нам с колдуном причитающиеся деньги, да ещё с доплатой за неудобства. Но мы отказались и взяли только то, о чём договорились ранее. Остальное решили отдать своим братствам.

– В нашем мире только глупость бесконечна, – побормотал я и поморщился. Не люблю быть правым.

Мы уже собирались попрощаться, когда колдун улыбнулся и сказал:

– Знаешь, а ведь ты меня той штукой почти достал. Я даже пожалел, что увидеть захотел. Теперь, аз вы на такое способны, буду держаться от вашего брата подальше.

Я не сразу понял, о чём он говорит, а когда понял, лишь грустно усмехнулся. Мы ведь оба были на волоске.

Прощаясь, я протянул ему руку. Он посмотрел на меня, а потом протянул свою. Впервые я пожал руку колдуну.

–Удачи тебе, – пожелал я ему.

– Лёгкого пути, – ответил он.

Май, сентябрь 2011.

Поиск по сайту: