Глава 19. Ненавижу оказываться в беспомощном положении

Ненавижу оказываться в беспомощном положении. И ненавижу уступать без боя. То, что произошло в темном проулке, не было настоящим боем. Если бы дело обстояло иначе… если бы меня победили в бою и тем самым заставили подчиниться… ну тогда да. Может, я и смирилась бы. Может быть. Но меня не победили. Я едва-едва испачкала руки. И теперь приходилось уступать без единого движения.

Как только мы уселись на полу фургона, они связали всем нам руки за спиной с помощью гибких наручников — стянутых вместе полосок пластика, удерживающих не хуже, чем металлические.

Ехали мы почти в полном молчании. Время от времени мужчины что-то бурчали, обращаясь друг к другу, но так тихо, что мы ничего не слышали. Кристиан и Мия, возможно, были в состоянии различить слова, но не могли ничего передать нам. Мия выглядела такой же испуганной, как на улице, и, хотя страх Кристиана быстро сменился характерной для него высокомерной яростью, даже он не осмеливался предпринять какие-нибудь действия в присутствии охранников.

Я порадовалась, что он держит себя в руках. Если бы он нарушил приказ, любой из этих мужчин, без сомнения, отделал бы его как следует и ни я, ни остальные новички не смогли бы остановить их. Это-то больше всего и сводило с ума. Инстинкт защиты мороев так глубоко засел во мне, что я даже о себе не беспокоилась. Кристиан и Мия — вот на ком сосредоточились все мои мысли. Они — те, кого я должна вытащить из заварухи.

Кто эти мужчины? Загадка. Они люди, но я ни на мгновение не допускала мысли, будто компания дампиров и мороев стала жертвой случайного похищения. Нас поймали с определенной целью. Похитители не завязали нам глаза и не предпринимали других попыток скрыть от нас путь следования; это казалось мне плохим знаком. Может, они думали, что мы недостаточно знаем город, чтобы понять, куда нас везут? Или просто решили, что это не имеет значения, поскольку мы никогда не выберемся оттуда, где окажемся? Я понимала лишь — мы удаляемся от центра в направлении пригорода. Спокан оказался в точности таким неприглядным, как я себе представляла; Там, где не было сугробов чистого белого снега, вдоль улиц тянулись грязные слякотные лужи, на лужайках разбросаны пятна грязи. Вечнозеленых растений совсем мало. По сравнению с ними тонкие, голые лиственные деревья напоминали скелеты. Их вид лишь усугублял ощущение надвигающейся беды.

Прошло меньше часа, когда фургон свернул в тихий тупик и мы подъехали к самому обычному, хотя и большому дому. Поблизости стояли другие здания, похожие друг на друга, как часто бывает в пригороде, и это пробудило во мне надежду. Может, удастся прибегнуть к помощи соседей. Мы въехали в гараж, дверь открыли, и нас отпели в дом. Внутри он выглядел гораздо интереснее. Антикварные вещи, диванчики на ножках в виде лап, удобные кресла. Большой аквариум с морскими рыбками. Над камином перекрещенные мечи. На стене — одна из тупых современных картин, представляющих собой изогнутые, беспорядочно разбросанные по холсту линии.

Часть меня, которой доставляло удовольствие уничтожать врагов, с удовольствием изучила бы висящие над камином мечи в деталях, но на перлом этаже мы не задержались. По узкой лестнице нас повели вниз, в подвал, такой же большой, как первый этаж над ним. Подвал имел несколько коридоров с закрытыми дверями и напоминал крысиный лабиринт. Похитители уверенно провели нас по нему в маленькую комнату с бетонным полом и некрашеными, обитыми фанерой стенами.

Мебель внутри состояла из нескольких неудобных на вид деревянных кресел с твердыми, плоскими спинками — спинками, позволяющими снова связать нам руки. Мужчины усадили нас в них таким образом, что Мия и Кристиан оказались на одном конце комнаты, а остальные — дампиры — на другом. Тот из них, который, по-видимому, был лидером, внимательно следил, как второй бандит связывал руки Эдди гибкими наручниками.

— За этими нужно приглядывать особо внимательно. — Он кивнул на нас. — Они будут сопротивляться. — Его взгляд скользнул по лицу Эдди, Мейсона и моему.

Несколько мгновений мы, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза, во мне клокотала злость. Он повернулся к своему коллеге.

— И за ней, в частности.

Когда нас, к его удовлетворению, крепко связали, он отдал остальным бандитам еще несколько приказов и ушел, громко хлопнув дверью. Пока он поднимался по лестнице, эхо шагов отдавалось по всему дому. Потом наступила тишина.

Мы сидели, глядя друг на друга. Спустя несколько минут Мия всхлипнула и прошептала.

— Что вы собираетесь…

— Заткнись! — проворчал один из бандитов и сделал предостерегающий шаг в ее сторону.

Она побледнела и съежилась, но, судя по ее виду, готова была продолжить. Я поймала ее взгляд и покачала головой. Она больше не произнесла ни слова, только глаза были широко распахнуты и губы дрожали.

Нет ничего хуже, чем ждать, не зная, что произойдет дальше. Собственное воображение может оказаться беспощаднее любого тюремщика. Поскольку охранники вообще не разговаривали с нами и уж тем более не сообщали, что у них для нас припасено, перед моим внутренним взором развертывались сценарии один ужаснее другого. Первая угроза — пистолеты; я пыталась представить себе, как ощущается входящая в тело пуля. Больно, скорее всего. И как они будут нас расстреливать? В сердце или в голову? Быстрая смерть. А если, к примеру, в живот? Медленная, мучительная смерть. Я содрогнулась, представив, как жизнь по капле истекает из меня. Эти «кровавые» мысли вызвали в памяти дом Бадика: может, бандиты перережут нам горло? Не сомневаюсь, у них есть не только пистолеты, но и ножи.

Конечно, я удивлялась, почему мы все еще живы. Ясное дело, им что-то нужно от нас, но что? Они не задавали вопросов — следовательно, информация им не требовалась. И они люди. Что может понадобиться от нас людям? Обычно мы опасались столкновения с каким-нибудь безумным убийцей или тем, кто жаждет ставить на нас эксперименты. Эти, похоже, не относились ни к тем ни к другим.

Так чего же они хотят? Зачем мы здесь? Снова и снова я воображала ужасные, просто отвратительные вещи. И, судя по физиономиям моих друзей, с ними происходило то же самое. Комнату наполнял запах пота и страха. Я потеряла счет времени и внезапно оказалась вырвана из собственных жутких фантазий звуком шагов на лестнице. В комнату вошел лидер похитителей. Остальные тут же подтянулись, чувствовалось, что они напряжены. О господи! Вот оно, осознала я. То, чего мы ждали.

— Да, сэр, — говорил лидер. — Они здесь, как вы и хотели.

В конце концов до меня дошло. За этим похищением кто-то стоял. Меня охватила паника. Я должна сбежать!

— Выпусти нас отсюда! — завопила я, пытаясь разорвать свои путы. — Выпусти нас отсюда, сукин…

Я оборвала себя, внутренне съежившись. В горле пересохло. Сердце забилось с перебоями. Охранник ввел в комнату мужчину и женщину, которых я не знала. Но одно я поняла: это…

…стригои.

Реальные, живые — ну образно говоря — стригои. Внезапно все встало на свои места. Отчеты о происходящем в Спокане оказались не просто точны. Случилось то, чего мы опасались, — стригои работают вместе с людьми. Это меняет все. Дневной свет больше не обеспечивает безопасности. Ни о какой безопасности любого из нас вообще больше речи не идет. Хуже того, я поняла, что это, наверное, те самые мерзавцы стригои, которые с помощью людей напали на две моройские семьи. Снова нахлынули ужасные воспоминания: тела и кровь повсюду. Желчь подступила к горлу, и я попыталась переключиться на настоящее, хотя оно и не сулило ничего хорошего.

У мороев бледная кожа, которая легко краснеет и обгорает. Но эти вампиры… кожа у них окапалась белая-белая, как будто выкрашенная меловым раствором. Вокруг зрачка — красный кружок, подтверждающий, какими именно монстрами они были.

Женщина, по правде говоря, напомнила мне Наталью — мою бедную подружку, чей отец угомонил ее стать стригоем. Спустя несколько мгновений я поняла, что на самом деле они вовсе не похожи. Женщина невысокого роста, с неумело обесцвеченными темными волосами, скорее всего, до обращения была человеком. Ощущение же сходства объяснялось тем, что она тоже была «свежим» стригоем — как Наталья. Это стало очевидно, когда я сравнила ее со стригоем-мужчиной. В лице женщины еще оставалась жизнь, пусть совсем немного. Его же лицо… было лицом смерти.

В его лице отсутствовали какие-либо эмоции, окрашенные теплом и мягкостью. Выражение холодной расчетливости, с оттенком злобного удивления — вот и все. Высокий, типа Дмитрия, и стройный, что свидетельствовало о его изначально моройской природе. Черные волосы до плеч выделялись на фоне яркой алой рубашки. Глаза такие темные, что, не будь в них красных кругов, было бы невозможно сказать, где кончается зрачок и начинается радужная оболочка.

Один из охранников с силой толкнул меня, хотя я и молчала, и посмотрел на стригоя-мужчину.

— Вставить ей кляп?

Внезапно я осознала, что вжимаюсь в спинку кресла, бессознательно стремясь оказаться как можно дальше от стригоя. Он тоже осознал это, и тонкая улыбка тронула его губы.

— Нет, — ответил он низким, вкрадчивым голосом. — Я не против послушать, что она желает сказать. — Он вскинул бровь, не спуская с меня взгляда. — Пожалуйста, продолжай.

Я сглотнула.

— Нет? Нечего добавить? Хорошо. Если что-нибудь еще придет в голову, можешь высказываться свободно.

— Исайя, — воскликнула женщина, — почему ты держишь их здесь? Почему не связываешься с остальными?

— Елена, Елена, — пробормотал Исайя. — Веди себя хорошо. Я не собираюсь упускать шанс порадовать себя двумя мороями и… — он зашел за кресло и приподнял мои волосы, заставив меня содрогнуться, потом он точно так же осмотрел шеи Мейсона и Эдди, — и тремя полукровками-дампирами.

Он произнес эти слова с почти счастливым вздохом, и до меня дошло, что он проверял, есть ли на нас татуировки стражей.

Прошагав к Мие и Кристиану, Исайя остановился, положив руку на бедро и внимательно разглядывая их. Мия лишь мгновение смотрела ему и глаза и тут же отвернулась. Чувствовалось, что Кристиан испуган, но он все же заставил себя не отводить взгляда. Я испытала чувство гордости за него.

— Посмотри на эти глаза, Елена. — Она подошла и встала рядом с Исайей. — Бледно-голубые. Как лед. Как аквамарины. Такие бывают почти исключительно в королевских семьях. Бадика. Онера. Некоторые из Зеклосов.

— Озера, — сказал Кристиан, явно стремясь показать, что не испытывает страха.

— Правда? Не может быть… — Исайя наклонился ближе к Кристиану. — Хотя возраст соответствующий… и эти волосы… — Он улыбнулся. — Сын Лукаса и Мойры?

Кристиан промолчал, но выражение его лица подтверждало эту догадку.

— Я знал твоих родителей. Замечательные люди. Не имеющие себе равных. Их гибель — позор… но… осмелюсь сказать, они сами навлекли ее на себя. Я говорил им, чтобы они не возвращались за тобой. Пытаться пробудить тебя, такого юного, было бы пустой тратой времени. Они отвечали, что просто хотят держать тебя поблизости, а пробудят, когда ты станешь постарше. Я предостерегал их, что это может плохо обернуться, но… — Он пожал плечами. Термин «пробуждать» стригои использовали в разговорах друг с другом, имея в виду обращение. Он нес в себе почти религиозный оттенок. — Они не послушались, и случилась беда.

В глазах Кристиана кипела ненависть, глубокая и мрачная. Исайя снова улыбнулся.

— Исайя! — с подвыванием снова обратилась к нему Елена. — Позови остальных…

— Хватит командовать мной!

Исайя схватил ее за плечо и оттолкнул, да так, что она пролетела через всю комнату и едва не пробила стену. Она лишь успела выбросить руку, чтобы слегка смягчить удар. У стригоев рефлексы лучше, чем у дампиров и даже мороев, ей не повезло, он застал ее врасплох. И на самом деле он едва коснулся ее. Толчок был легким — и тем не менее обладал силой.

Все это еще больше усилило мое убеждение, что он относился к совершенно другому разряду. Его сила во много раз превосходила ее. Она просто муха, которую он запросто мог прихлоп-путь. Мощь стригоев возрастает с годами — по мере потребления моройской крови и, правда с менее выраженным эффектом, крови дампиров. Этот мужчина был не просто старый, поняла я; он древний. И за долгие годы выпил много, много крови. Лицо Елены исказилось от ужаса, и я понимала ее. Стригои все время восстают друг против друга. Если бы он захотел, то запросто мог бы оторвать ей голову.

Она съежилась, отводя взгляд.

— Я… Прости, Исайя.

Он пригладил рубашку, хотя в этом не было особой нужды. И снова, как и прежде, придал своему голосу звучание холодного расположения.

— Ты, конечно, можешь иметь свое мнение, Клена, и я не возражаю, чтобы ты высказала его цивилизованным способом. Что, по-твоему, нам делать с этими юнцами?

— Ты должен… то есть, я думаю, мы должны просто употребить их прямо сейчас. В особенности мороев. — Чувствовалось, она изо всех сил старается не подвывать и не раздражать его. — Если только… Может, ты собираешься устроить еще один званый обед? Это было бы сущее расточительство. Нам придется поделиться, а ты знаешь, остальные не поблагодарят тебя. Они никогда не благодарят.

— Нет, на званый обед я их не потрачу, — надменно объявил он, — но пока и убивать не стану. Ты молода, Елена, и думаешь лишь о сиюминутном удовольствии. Когда доживешь до моих лет, не будешь такой… нетерпеливой.

Заметив, что он отвел взгляд, она закатила глаза.

Он повернулся к нам и скользнул взглядом по мне, Мейсону и Эдди.

— Вам троим, боюсь, придется умереть. Этого не избежать. Хотелось бы сказать, что я сожалею, но чего нет, того нет. Так устроен мир. У вас, однако, есть выбор, как именно принять смерть. Зависит от вашего поведения. — Его взгляд задержался на мне. Вообще-то непонятно, почему все здесь, похоже, рассматривали меня как смутьяна. Ну может, так оно и было, — Некоторые из вас умрут мучительнее, чем другие.

Страх на лицах Мейсона и Эдди был точным отражением моего собственного. А Эдди даже захныкал, клянусь, я слышала. Исайя резко, по-военному, повернулся на пятках и встал лицом к Мие и Кристиану.

— Вам двоим, по счастью, повезло — у вас есть выбор. Умрет лишь один из вас. Второй обретет прославленное бессмертие. Я даже буду настолько добр, что возьму его под свое крыло, пока он не станет старше. Воспринимайте это как проявление моего милосердия.

Я не смогла удержаться и буквально подавились смехом. Исайя обернулся и воззрился на меня. Я молчала, ожидая, что он швырнет меня через всю комнату, как Елену, но он лишь стоял и пристально смотрел. Этого оказалось достаточно. Сердце бешено заколотилось, на глазах выступили слезы. Я не могла справиться со своим страхом… какой позор! Мне хотелось быть как Дмитрий. Может, даже как моя мать. Спустя несколько долгих, мучительных мгновений Исайя снова повернулся к мороям.

— Итак, как я сказал, один из вас пробудится и обретет вечную жизнь. Но подталкивать вас к этому я не буду. Вы сделаете этот выбор с готовностью.

— Уж конечно нет, — сказал Кристиан.

Он сумел вложить в эти слова весь вызов, на какой был способен, но для всех в комнате было очевидно, что он напуган до смерти.

— Ах, как мне нравится дух Озера, — задумчиво произнес Исайя и перевел взгляд на Мию, Мерцая красными глазами; та в ужасе вжалась в Спинку кресла. — Но ты не позволяй ему обойти себя, моя дорогая. В обычной, некоролевской крови тоже есть сила. И вот как все будет происходить. — Он кивнул на нас, дампиров. От его взгляда у меня мороз побежал по коже; почудилось, что я ощущаю вонь гниения. — Тот, кто хочет жить, должен убить одного из этих трех. — Он повернулся к мороям. — Вот и все. Ничего такого неприятного. Просто сообщите одному из этих джентльменов, что готовы сделать это. Они развяжут вас. Потом вы выпьете у него кровь и пробудитесь как один из нас. Тот, кто сделает это первым, обретет свободу. Второй пойдет на обед для Елены и меня. В комнате повисло тяжелое молчание.

— Нет, — сказал Кристиан. — Ничто не заставит меня убить одного из моих друзей. Мне плевать, что вы сделаете. Я умру первым.

Исайя пренебрежительно отмахнулся от него.

— Легко быть храбрым, когда ты не голоден. Посидишь тут несколько дней безо всякой пищи… и да, эти трое начнут выглядеть очень даже аппетитно. И такие они и есть. Дампиры восхитительны. Некоторые предпочитают их мороям, и, хотя сам я никогда не разделял подобных убеждений, в качестве разнообразия считаю их вполне приемлемыми.

Кристиан свирепо смотрел на него.

— Не веришь? — спросил Исайя. — Сейчас продемонстрирую.

Он перешел в нашу часть комнаты. Я поняла, что он собирается сделать, и заговорила, не успев хорошенько подумать.

— Возьми у меня! — выпалила я. — Напейся моей крови.

Самодовольство Исайи на мгновение дало трещину, он вскинул брови.

— Ты предлагаешь себя добровольно?

— Я уже делала это прежде. В смысле, позволяла морою «кормиться». Я не против. Мне это нравится. Только не трогай остальных.

— Роза! — воскликнул Мейсон.

Не обращая на него внимания, я умоляюще смотрела на Исайю. На самом деле я не хотела, чтобы он пил мою кровь, от одной мысли об этом мне делалось нехорошо. Но я действительно уже давала прежде свою кровь, и пусть уж он заберет ее у меня, чем прикоснется к Эдди или Мейсону.

Он оценивающе смотрел на меня с таким бесстрастным выражением лица, что его мысли оставались для меня загадкой. На мгновение мне показалось, он согласится, но тут он покачал головой.

— Нет. Пока нет.

Он прошел дальше и остановился перед Эдди. Я с такой силой натянула свои путы, что они врезались в кожу. Но не поддались.

— Нет! Оставь его в покое!

— Замолчи! — буркнул Исайя, не глядя на меня, и приложил ладонь к щеке Эдди. Тот задрожал и так сильно побледнел, что, казалось, вот-вот упадет в обморок. — Я могу сделать это легко, а могу причинить тебе боль. Если будешь вести себя тихо, получишь первое.

Мне хотелось закричать, хотелось обозвать Исайю самыми грязными словами, хотелось обрушить на него град угроз. Но я не могла. Взгляд обшаривал комнату в поисках выхода, но, как и прежде, его не было. Нас окружали голые светлые стены без окон. И единственная дверь, надежно охраняемая. Я была беспомощна — как и в тот момент, когда нас затаскивали в фургон. Я почувствовала, что плачу — не столько от страха, сколько от огорчения. Какой я страж, если не могу защитить своих друзей?

Однако я молчала, и на лице Исайи промелькнуло выражение удовлетворения. Флуоресцентные лампы придавали его коже тошнотворный сероватый оттенок, что еще больше подчеркивали темные круги под глазами. Мне так хотелось врезать ему!

— Хорошо. — Он улыбнулся Эдди и приподнял его голову таким образом, чтобы их взгляды встретились. — Теперь скажи, ты не будешь бороться со мной?

Как я уже говорила, Лисса хорошо владела принуждением, но на такое она была неспособна. Спустя несколько мгновений Эдди улыбнулся.

— Нет. Я не буду бороться с вами.

— Хорошо, — повторил Исайя. — И подставишь мне свою шею по доброй воле?

— Конечно, — ответил Эдди, откидывая назад голову.

Исайя наклонился, и я перевела взгляд на потертый ковер. Не хотела смотреть на это. Эдди испустил негромкий, счастливый стон. В целом «кормление» проходило тихо — без хлюпанья или чмоканья.

— Ну вот и все.

Услышав, что Исайя заговорил, я подняла взгляд. С его губ капала кровь, и он провел по ним языком. Рана на шее Эдди была мне не видна, но, конечно, она тоже кровоточила. Мия и Кристиан смотрели, широко распахнув глаза, охваченные страхом, но одновременно зачарованные. Эдди пребывал в счастливом состоянии наркотического тумана, вызванного и эндорфинами, и принуждением; его взгляд бесцельно блуждал по сторонам.

Исайя выпрямился и улыбнулся мороям, слизывая с губ последние капли крови.

— Видите? — сказал он им, направляясь к двери, — Это проще простого.

Поиск по сайту: