МЕЛКИЕ ЧУДЕСА 3 страница

— Так чего у тебя есть? — нетерпеливо спросил Мишка.

— Да ничего у меня нет, — сказал Толик. — Просто я пошутил.

— А ты не врешь? — подозрительно спросил Мишка.

— Нет. Когда я тебе врал? — спокойно ответил Толик.

— А за что тебя в милицию забрали?

— Дорогу перешел неправильно.

— Я хотел с тобой вместе в милицию пойти, а потом испугался, — признался Мишка.

— Все равно ты бы ничего не сделал, — сказал Толик. — Они же сильнее.

— Сильнее, — согласился Мишка.

Некоторое время приятели шагали молча. Они уже подошли к переулку, где жил Толик. И тут Мишка спросил:

— Толик, а почему тебе Анна Гавриловна пятерку поставила? Ты же плохо отвечал. Я ведь сам слышал.

— Я неправильно загадал… — начал было Толик и спохватился. Конечно, загадал он неправильно. Нужно было загадать, чтобы хорошо ответить. А он сломал спичку и сказал: «Пускай мне поставят пятерку». Анна Гавриловна ничего не могла поделать. Ей пришлось поставить пятерку за плохой ответ.

А ребята всё заметили. Про них Толик ведь не загадывал. Больше он такой глупости не сделает. Но Мишке пока знать об этом совсем не обязательно.

— Чего ты неправильно загадал? — спросил Мишка. — Ты уже второй раз говоришь про «загадал».

— Я же не виноват, — сказал Толик. — Она сама поставила. Ты же сам видел.

— Я видел, — согласился Мишка. — Только я ничего не понимаю.

— До свиданья, Мишка, — сказал Толик. — Меня папа ждет.

— Завтра придешь? Будем самолет доделывать.

— А хочешь, я тебе настоящий самолет подарю? — засмеялся Толик.

Но Мишка, конечно, не догадался, что Толик говорит всерьез. Он уже привык, что Толик любит сочинять небылицы. И как всегда в таких случаях, Мишка постучал по лбу согнутым пальцем. И на этот раз Толик не обиделся. Ведь он говорил правду.

Через две ступеньки Толик взлетел на четвертый этаж.

— Здорово, приятель, — сказал папа, открывая дверь.

— Телевизор кончился? — спросил Толик.

— Для вас кончился, для нас начался, — ответил папа. — Двоек много нахватал?

Толик швырнул портфель на стул.

— Одну пятерочку нахватал, — сказал он небрежно. — Мама дома?

— Мама на работе. Есть будешь?

— Открой баночку ананасов, — попросил Толик.

— Я тебе дам ананасов, — пригрозил папа. — Я уж тут видел одну пустую банку. Твоя работа?

— Мама сама дала.

— Напрасно дала, — сказал папа. — Договорились же-к празднику. Я вообще не понимаю, что с ней сегодня случилось. Она звонила мне на работу и просила купить тебе два мяча, канадскую клюшку и две шайбы. Зачем тебе два мяча и две шайбы?

— Просто так, — сказал Толик. — Я пошутил. Можно один мяч и одну шайбу. Купишь?

— Посмотрим на ваше поведение, — сказал папа. — Ты, старик, на кухне сам справишься? А то у меня хоккей начинается.

— Ты смотри, — согласился Толик. — Я сам погрею.

— Молодец, старик, ты у меня уже совсем взрослый, — сказал папа и убежал к телевизору.

У папы сегодня было хорошее настроение. Наверное, его команда выигрывала. Он всегда называл Толика «старик», если ему было весело. А маму тогда называл «старуха». Маме это не нравилось. А Толику было все равно — старик так старик.

На кухне Толик допил остатки ананасового сока из банки. Затем он поставил на плиту кастрюлю с супом, достал из кармана спички и… сразу забыл про суп. Зато вспомнил, как глупо он израсходовал сегодня столько спичек. Эх, если бы начать день сначала. Ведь если говорить всерьез, то почти все спички были истрачены почти зря.

Первую капитан сломал и выбросил в пепельницу, но ничего не сказал, и она пропала, как самая обыкновенная спичка.

Второй спичкой капитан превратил Зайцева в голубя. Зайцев не понравился Толику. Но от того, что на свете стало одним Зайцевым меньше, а одним голубем больше, Толику не было никакой пользы.

Третья спичка отправила толстяка в милицию. Это еще ничего. В другой раз не будет смеяться. Пусть поплачет вместе со своими толстыми детьми.

Четвертая — маме. Хорошо это или нет, еще неизвестно. Если купят мяч, клюшку и шайбу, тогда еще ничего.

Пятая — совсем глупая. Ведь из-за нее пришлось потратить и шестую. А главное, ребята все равно не забудут про пятерку. Про нее ведь Толик не загадывал. Еще из этого дела придется выкручиваться. Вот явится завтра Толик в школу, а его снова начнут спрашивать про пятерку…

Толик вздохнул. Ничего не поделаешь. Надо потратить еще одну.

Толик переломил спичку и сказал:

— Пусть ребята забудут про пятерку.

Толик с сожалением разглядывал обломки спички. Это были мячи, клюшки, отличные отметки, банки ананасов и сотни порций мороженого. Все это пропадало вместе со спичкой.

«А может быть, я могу загадать еще какое-нибудь желание?» — подумал Толик и крикнул первое, что пришло в голову:

— Хочу сто сливочных тянучек!

Толик посмотрел на потолок, откуда, как он думал, свалятся тянучки. Но на потолке тянучек не было. Там сидела первая весенняя муха и потирала ладошки.

Одна спичка могла выполнить за раз только одно желание.

Толик выложил на стол все спички и принялся их пересчитывать.

В этот момент в комнате, где сидел папа, раздался оглушительный рев телевизора. Затем выбежал папа и крикнул:

— Старик, наши ведут два — ноль! Будет тебе клюшка!

Толик быстро прикрыл спички руками, но папа не обратил на них никакого внимания и снова скрылся в комнате.

А Толик моментально собрал спички и отправился спать. Он очень устал сегодня и заснул сразу. Ему снилась прекрасная жизнь, в которой исполняются все желания. Ему снилось все сразу: горы клюшек, тысячи мячей и еще, как они с Мишкой летят на космическом корабле «Восток-1», а снизу стоит Гагарин, грозит им пальцем и кричит, чтобы они скорее спускались.

Утром Толик проснулся рано, он долго лежал с открытыми глазами и все старался понять, отчего ему сейчас так хорошо и приятно. Он чувствовал себя так, будто сегодня был первый день каникул, а впереди — длинное лето, когда можно каждый день купаться и не ходить в школу. В общем, что-то радостное было впереди, но никак не вспоминалось, что именно.

В коридоре слышались осторожные шаги. Поскрипывал паркет. Это мама тихонько пробиралась на кухню. Тихонько, чтобы не разбудить Толика. На кухню — чтобы приготовить ему завтрак.

Толик слышал, как зашумел газ и звякнуло что-то железное. Потом все стихло. Наверное, мама прикрыла дверь.

Толик закрыл глаза и стал вспоминать все в обратном порядке. Вот он летит на спутнике, а внизу — папа, Мишка — рядом. Он в космическом костюме. А Толик — в школьной форме. И как будто он не внутри кабины, а снаружи. Но дышится ему легко, и он видит папу, который приказывает им спускаться. А Толик кричит: «Все в порядке. Самочувствие отличное!» — и увеличивает скорость. Это, конечно, сон.

А вот — канадские клюшки, сложенные кучами, как дрова. И это сон.

Папа вбегает на кухню и кричит, что наши ведут: два — ноль. Это уже не сон, потому что перед этим было… И тут Толик вспомнил, что было перед этим, и похолодел. Он быстро сунул руку под подушку. Коробок был там. «Ура!» — крикнул Толик. Конечно, крикнул он мысленно, про себя. Кричать вслух не стоило: мама могла услышать и поинтересоваться, почему он кричит «ура», вместо того чтобы чистить зубы.

Коробок лежал под подушкой. И теперь было понятно, отчего Толику так легко и совсем не хочется спать. Все это было оттого, что коробок не приснился. Он был настоящий. Он был волшебный. А Толик был теперь самый счастливый человек на свете.

Дверь приоткрылась. В щелке показался настороженный мамин глаз.

— Ты не спишь? — послышался шепот.

— Я давно проснулся, — ответил Толик, засовывая спички поглубже под подушку.

— С добрым утром! — сказала мама, входя в комнату. — А я уже приготовила тебе завтрак — твои любимые оладьи с вареньем. Иди скорее умывайся.

— Можно, я не буду умываться? — спросил Толик.

— Конечно, — охотно согласилась мама. — Ходи грязный, если тебе хочется.

Толик подозрительно взглянул на маму. А мама ласково смотрела на Толика. И лицо ее сияло таким доброжелательством, что сомнений не оставалось: коробок продолжал действовать.

— И зубы чистить не буду, — сообщил Толик.

— Ну, разумеется, — сказала мама и нахмурилась. — Я всегда возмущалась матерями, которые принуждают своих детей чистить зубы. Но я не из таких. Дети должны делать, что им хочется. А матери должны выполнять все их желания. Иначе — для чего бы мне жить на свете? Конечно, только для тебя — самого дорогого и любимого моего мальчика.

Пока немытый Толик уплетал оладьи с вареньем, мама не сводила с него глаз. Она следила за каждым его движением, подкладывала на тарелку варенье, подвигала поближе стакан с кофе и, казалось, была вне себя от счастья, наблюдая, как Толик пережевывает оладьи нечищенными зубами.

— Спасибо, — сказал Толик, прожевав девятую оладью.

Мама смутилась:

— Ну что ты, Толик… Это я должна сказать тебе спасибо.

— За что?

— За то, что ты так хорошо покушал.

— Не стоит, — сказал Толик. — Мам, я пойду уроки учить.

— Ты у меня умница, — сказала мама. — Учи хорошенько. Будешь ученым.

— Или пойду лучше погуляю? — спросил Толик.

— Конечно, лучше погуляй, — обрадовалась мама. — Зачем тебе уроки учить! Не всем же быть учеными. Расти лучше неучем.

Засунув коробок поглубже в карман, Толик вышел во двор.

Утро было солнечное, но во двор солнце еще не пришло. Оно гуляло где-то над крышами, с которых свесились уже маленькие, истекающие последними слезами сосульки. В этот двор солнце приходило лишь к концу дня. И это было очень хорошо. Только поэтому сохранилась еще в дальнем конце двора площадка с утоптанным снегом, на которой ребята гоняли шайбу.

Они были там и сейчас. Ровесники Толика, и ребята поменьше, и даже совсем малыши. Первыми выходили гулять малыши: им не нужно было учить уроков. Они приносили палки, обломки дедовых тросточек, доски от ящиков и прочее деревянное барахло. У них не было ни одной настоящей клюшки, а шайбу заменял резиновый мячик. Малыши кучей носились по площадке, орали, били друг друга по ногам своими палками и воображали, что играют в хоккей.

Попозже, выучив уроки, выходили ребята из третьих, четвертых и пятых классов. Малышей прогоняли с площадки, и начиналась игра уже посерьезнее. Настоящих клюшек и у них было немного, но у них была шайба, а самодельные клюшки все-таки походили на взаправдашние, потому что состояли из двух палок, прибитых друг к другу под углом.

Когда Толик вышел из дому, час малышей уже кончился. Некоторые, правда, пытались робко дотронуться своими палками до настоящей шайбы, прыгающей по площадке, но их «слегка» подталкивали, и они вылетали с площадки быстрее шайбы.

Играли без коньков. Вместо ворот служили два ящика, поставленные набок.

— Иди сюда, Толик, — позвали ребята.

Толик нехотя подошел. Играть ему хотелось. Но он знал, что никто не отдаст ему клюшки, а свою Толик сломал два дня назад.

— У меня клюшки нет, — сказал Толик.

— Становись на ворота.

— На воротах тоже клюшка нужна.

— А ты вон у него возьми.

Толик хмуро взглянул на последнего малыша, чудом уцелевшего на площадке. В руках у него было что-то вроде обломка костыля. Не очень-то большое удовольствие играть такой закорючкой! Но все же это лучше, чем стоять в стороне.

— А ну дай сюда! — приказал Толик.

Малыш жалобно взглянул на Толика своими ясными глазами и протянул ему закорючку.

— А ну беги отсюда! — грозно сказал Толик.

Малыш понял, что до конца игры клюшки ему не видать как своих ушей. А если ее сломают, то и вообще не видать. Но ничего не поделаешь. Малыш вздохнул и отошел в сторону, мечтая о том времени, когда он вырастет, и ему купят настоящую клюшку, и он этой клюшкой огреет Толика по затылку.

Игра началась стремительной атакой на ворота Толика. Нападающие и защитники столпились возле ящика и молотили клюшками по шайбе. И так как они ударяли почти одновременно, то шайба не продвигалась ни назад, ни вперед, а лишь слегка подпрыгивала на месте. Наконец кому-то удалось вытолкнуть ее на свободное место. Толик заметался в воротах, встал на одно колено, как это делают настоящие вратари. Бросок! Шайба попала Толику в колено и отскочила в поле. Тут же ее подхватили защитники и помчались к другим воротам. Толик потер ушибленное колено, но, увидев, с каким восхищением смотрят на него малыши, выпрямился и небрежно сплюнул.

Тем временем шайба застряла у чужих ворот. Ее гоняли с края на край, швыряли по воротам издалека и с близкого расстояния, но никак не могли попасть. Там не было вратаря, и вместо ворот поставили совсем маленький ящик.

Наконец один нападающий из команды Толика вывел шайбу за ворота и забил ее с другой стороны в щель между досками. Игра прекратилась. Ребята сгрудились в кучу и спорили, считать гол или нет. Толику было скучно. Не очень большое удовольствие торчать в воротах и ждать, пока к ним подкатится шайба. Может быть, еще целый день будут гонять на серединке. Тем более что скоро придут шестиклассники и семиклассники и попрут с поля всех до единого. У них своя игра.

Скучая, Толик оглядывал двор. Он увидел, как из парадной вышла мама и направилась на улицу. Она торопилась, наверное, в магазин.

Но вот шайба снова вернулась к воротам Толика. На этот раз его огрели клюшкой по другому колену и забили гол. Потом снова надолго застряли на противоположном конце площадки. Шайбу, забитую сквозь щель, не засчитали, и, значит, противник вел один — ноль. От этого становилось еще скучнее. Толик любил забивать, а не пропускать голы.

Снова появилась мама. Она что-то несла в руках. Нет, не что-то! Толик бросил ворота и побежал маме навстречу. Ребята остановили игру и с завистью смотрели, как мама Толика протягивает ему новенькую канадскую клюшку.

— Ты просил две, — сказала мама, — но в магазине осталась одна-единственная. Я уж с ними ругалась, ругалась… Говорят, одна, больше нет. И мячей нет. Просто безобразие! Я сейчас поеду в универмаг.

— Ничего, — сказал Толик, — потом купишь. Тебе ведь на работу надо.

— Ну, работа — неважно, — отмахнулась мама. — Важно, чтобы у тебя было все необходимое для этой замечательной игры, хоть я и не знаю, как она называется.

— Мама, иди, пожалуйста, на работу, — нервно сказал Толик. Он видел, что ребята прислушиваются к их разговору. Он боялся расспросов.

— Если ты меня отпускаешь, я иду. До свидания, мальчик, — сказала мама.

Ребята засмеялись. Толик небрежно швырнул клюшкой обломок сосульки, и ребята сразу позабыли, чему они смеялись. Тут было не до смеха. Настоящая новенькая клюшка была просто замечательна.

— А ну-ка дайте шайбу, — сказал Толик.

Ему подвинули шайбу.

— А ну-ка отойдите от ворот, — сказал Толик.

Все послушно посторонились.

Толик поправил шайбу клюшкой, приладился и швырнул. Шайба с грохотом влетела в ящик. Клюшка, так хорошо спружинившая во время броска, нервно подрагивала в руках Толика. Толик ногой отшвырнул закорючку, с которой он стоял в воротах.

— Забирай свою палку! — крикнул он малышу. — Давайте, ребята, поехали.

Играл Толик ничуть не лучше других. Но все так почтительно расступались перед ним, боясь повредить новую клюшку, все так подсовывали ему шайбу, чтобы посмотреть, как такая клюшка бросает по воротам, что Толику без особого труда удалось забить две шайбы. После этих шайб Толику стало казаться, что он и на самом деле играет лучше всех. Он стал командовать.

— Пас! — орал Толик. — Кому даешь, мазло? Мне давай!

И ему давали. И он швырял по воротам. И мазал. И попадал. И у него была новая клюшка.

Толик носился по двору, орал на своих и на противников и не замечал ничего вокруг. А замечать стоило. Во двор помаленьку собирались старшие школьники. Среди них был Олег Чичерин, по прозвищу Чича. У него тоже не было клюшки.

— Пас! — заорал Толик, выбегая на край площадки.

А на краю площадки Толик кого-то задел плечом. Он на секунду остановился, поднял голову и замер. Прямо на него, мерзко улыбаясь, смотрел Чича.

— А ну покажи, — сказал Чича, протягивая руку к клюшке.

— Это моя клюшка, — тихо сказал Толик.

— А ну дай сюда! — приказал Чича.

Толик жалобно поглядел на него и протянул клюшку. Чича постучал клюшкой о снег, попробовал ее на изгиб и подошел к воротам. Рисуясь, он поплевал на перчатки, толкнул шайбу носком ботинка и с ходу бросил ее в ящик. Бросок был сильный. Ящик даже чуть не опрокинулся.

— Поехали, — сказал Чича.

Толик и его ребята стояли в сторонке и смотрели, как носилась по площадке банда старшеклассников. У них почти у всех были настоящие клюшки. И поэтому клюшку Толика никто не жалел. По ней лупили точно так же, как и по остальным. Каждую секунду она могла превратиться в обломки. И Толик не выдержал.

Он выбрал минутку, когда Чича оказался рядом, и попросил:

— Чича, отдай.

— А ну иди отсюда! — грозно сказал Чича и треснул по шайбе изо всей силы.

В эту минуту Толик ненавидел Чичу. Он помнил про коробок и понимал, что может отнять клюшку в любой момент. Но ему не хотелось тратить волшебную спичку на такие пустяки. Уже и так много спичек было истрачено совершенно напрасно. И Толик попробовал последнее средство.

— Я маме скажу, — пообещал он и направился к своей парадной.

— Стой, — приказал Чича, которому вовсе не хотелось связываться ни с какой мамой. — Давай тогда так. Собирай свою команду. А я соберу свою. И мы сыграем. Если проиграем мы, то отдадим вам свои клюшки. А если проиграете вы, то отдадите свои клюшки нам. И все будет честно.

Чича подмигнул своим. Старшеклассники дружно заржали. Каждый из них был чуть ли не на голову выше Толика. Выиграть у них было невозможно. Толик понимал, что его подначивают. Но именно потому, что его подначивали, ему стало особенно обидно. Тем более что вся эта банда старшеклассников смеялась так нахально, будто играли они сильнее всех в мире. Уж, наверное, они были не сильнее волшебного коробка!

— Ну и сыграем! — сказал Толик, внезапно решившись.

— Один период — десять минут, — сказал Чича. — По нашему уговору — на клюшки. Не забудь про уговор.

— Сам не забудь, — отозвался Толик. — Давай, ребя, кто со мной?

Но приятели Толика благоразумно жались в сторонке. Никому не хотелось расставаться со своими клюшками. В этот момент Толик увидел Мишку, которому наскучило ждать дома.

— Мишка, иди сюда! — крикнул Толик. И обернулся к Чиче. — Мы с ним вдвоем сыграем.

— Давайте двое на двое, — согласился Чича, ставший вдруг очень покладистым. — Уговор тот же. Если у него нет клюшки, на одну твою сыграем. А выиграете — обе наши заберете.

Старшеклассники снова заржали. Они просто чуть не валились на землю от хохота. Пока они смеялись, Толик объяснил Мишке, в чем дело. Верный Мишка согласился сразу, хотя и не умел играть. Он считал, что друзья должны помогать друг другу в любом случае. У него не было клюшки, но он согласился играть ногами.

— Ты им, главное, мешай побольше, — сказал Толик. — А забивать я буду.

— Ну, скоро вы там? — сказал Чича, выбрав у своих приятелей самую лучшую клюшку.

Толик, не отвечая, бросился в парадную, сломал спичку и произнес:

— Хочу забить двадцать голов. — Он был уверен, что двадцати хватит.

Толик и Мишка встали на середине поля. Против них стоял Чича и самый здоровый из старшеклассников.

— Команде младших — физкультпривет! — сказал Чича.

— Команде старших — физкультпривет! — сказал Толик.

Он понимал, что хитрый Чича нарочно старался сделать вид, будто все идет по правилам. Но не ответить было нельзя. И все действительно получилось будто бы по правилам. Теперь только последний негодяй мог не отдать клюшку после проигрыша.

Один из старшеклассников выбросил шайбу. Толик и Чича одновременно опустили клюшки, одновременно коснулись шайбы и…

Никто ничего не понял. Шайба, словно оттолкнувшись от клюшки Толика, со свистом понеслась по воздуху и грохнула в ящик. Старшеклассники разинули рты. Они подумали, что Чича случайно сбросил по своим воротам. Даже сам Чича недоуменно вращал головой и соображал, как же это его угораздило швырнуть шайбу не в ту сторону.

— Ноль — один, — сказал наконец Чича. — Выбрасывай.

И снова шайба забилась в ящике.

Семь раз выбрасывал Чичин приятель шайбу, и семь раз, прежде чем игроки успевали сделать хоть один шаг, она оказывалась в ящике старшеклассников.

Чича так и не понимал, в чем дело. После каждого гола он оглядывался на своих приятелей. А приятели теперь уже думали, что Чича решил дать фору. Сначала они посмеивались, но после седьмой шайбы перестали смеяться. Они кричали, что довольно валять дурака — пора играть по-настоящему.

После десятого гола Чича нахально оттолкнул Толика прежде, чем шайба коснулась земли, завладел ею и повел к воротам. Не ожидавший такого приема, Толик даже не пытался его догнать. И счет стал 10:1. Еще девять раз повторил Чича тот же прием. 10:10. Толику никак не удавалось прикоснуться к шайбе. Старшеклассники задыхались от смеха. Им казалось ужасно остроумным, что Чича сперва дал такую фору, а теперь запросто выигрывал.

Не до смеха было только Чиче. Десять шайб достались ему с трудом. Он забивал их один, не обращая внимания на своего приятеля. А тот напрасно бегал к воротам и ждал паса. Чича не доверял ему, потому что играл лучше. Но все же Чича заметно устал. Да еще Мишка путался у него под ногами, и его приходилось обводить.

При счете 11:10 в пользу старших Мишка перешел к решительным действиям. Играть он не умел, но старался изо всех сил. Он бросался Чиче в ноги, пинал его клюшку, преграждал ему дорогу. Он знал, что в хоккее разрешаются силовые приемы, и поэтому не очень обижался, когда после сильного толчка летел на землю. Мишка готов был расшибиться в лепешку. И он помаленьку расшибался: ушиб локоть, колено и даже каким-то образом умудрился получить шишку на затылке. В общем-то Мишка был тихим человеком. Но он очень хотел помочь Толику. И это ему удалось. Во всей этой суматохе Толику удалось четыре раза прикоснуться к шайбе. И неизменно шайба оказывалась в ящике Чичи. 11:14 в пользу младших.

— Зажми его! — крикнул Чича, показывая на Мишку. — Возьми его на корпус.

Чичин приятель подбежал к Мишке и «взял его на корпус». Вполне законный силовой прием. Да, вполне законный… Только Мишка был килограммов на пятнадцать легче и после «законного» приема покатился по земле и влетел головой в собственные ворота-ящик. А вслед за ним влетела шайба, брошенная Чичей.

Так оно и пошло: один «брал на корпус» Мишку, а другой обводил Толика и забрасывал шайбу. И когда до конца игры оставалось две минуты, счет стал 19:16 в пользу Чичи.

И вот уже старшеклассники придвинулись поближе, чтобы дать Толику по шее, если он не отдаст свою клюшку. И вот уже Толик мысленно простился с этой клюшкой, недоумевая, почему коробок его так подвел. А Чича, утирая со лба пот, хищно поглядывал на клюшку, беспокоясь о том, чтобы Толик не сломал ее за последние две минуты.

И вдруг Толик почувствовал, что тело его стало необычайно упругим и легким, как пружина. Страх перед Чичей пропал. В руках ощущалась какая-то необыкновенная сила. Ноги перестали скользить по снегу. В одно мгновение он догнал Чичу, отнял у него шайбу, развернулся и швырнул не глядя. Гол!

Снова судья ввел шайбу в игру. И снова Толик шутя отнял у Чичи шайбу. Гол!

Приятель Чичи бросился ему на помощь, но на дороге у него самоотверженно лег Мишка. Чича, выпятив грудь, бросился на Толика. Он здорово разозлился. Он уже не думал о шайбе, а думал лишь о том, как бы сбить с ног, смять и даже р-р-растоптать Толика, который опозорил его перед всем двором.

Чича обрушился на Толика всей своей восьмиклассной тяжестью. А Толик, с неизвестно откуда взявшейся смелостью, легко и свободно «взял его на корпус». Он подставил плечо и тут же ловко вильнул в сторону. И Чича грохнулся на землю вместе со своим восьмилетним образованием.

Пока он лежа болтал ногами и ругался, Толик устремился к шайбе.

Гол!

19:19.

Судья поднял шайбу. Он подошел к центру площадки, подождал, пока Чича займет свое место, и посмотрел на часы.

— Осталось пять секунд, — сказал он.

Судья тоже был приятелем Чичи. Он держал шайбу над клюшками Толика и Чичи, но не выпускал ее из рук. Он нахально затягивал игру, ожидая, пока кончится время. Старшеклассники уже мечтали о ничьей.

— Осталось три секунды, — подлым голосом сказал судья и крепче сжал шайбу, чтобы случайно не выпустить ее из рук.

— Две секунды…

И в этот момент шайба шевельнулась в его кулаке. Она выпрыгнула из его рук и упала на клюшку Толика.

— Гол! — заорал Мишка.

20:19!

Победа!

Малыши, отойдя на всякий случай подальше, издавали радостные вопли и стучали по мусорному баку своими костыликами. Им было приятно, что младшие набили старшим.

А старшие радостных воплей не издавали. Они молча смотрели на Чичу и ждали. Чича облизнул сухие губы.

— Давай еще сыграем, — хрипло сказал он.

Толик, не отвечая, ковырял клюшкой снег.

— Ну! — сказал Чича.

— Мы же договорились: десять минут. Я твою клюшку не возьму. Мне не надо, — примирительно сказал Толик.

— А я говорю — сыграем еще! Понял?

Толик растерянно оглянулся. Хромая, к нему подходил Мишка. Но что мог сделать Мишка? У Толика вся смелость вдруг куда-то пропала. Он уже не чувствовал себя легким и сильным.

— Давай идти на центр! — приказал Чича. — Еще десять минут.

И Толик поплелся на центр поля. Он очень боялся Чичи. Так боялся, что даже забыл про коробок. Но тут его остановил Мишка. Мишка ничего не знал про коробок, забывать ему было нечего. И он хорошо помнил, что игра окончилась со счетом 20:19.

— Чича, — сказал Мишка, — мы уже уговаривались на десять минут. Ты лучше отдай клюшку, а то у меня еще не все уроки сделаны. Мне домой нужно.

Чича даже рот раскрыл от такого нахальства.

— Чего?.. — изумленно проговорил он. — Это кто тут Чича? Ты кому сказал Чича, клоп несчастный?!

И Олег Чичерин, по прозвищу Чича, поднял руку, чтобы ударом по Мишкиному лбу показать, в чем разница между восьмым и четвертым классом.

— А ну стой! — послышался негромкий голос.

Рядом с площадкой, прислонившись к стенке дома, стоял высокий человек в синей с помпоном шапочке. Он давно уже стоял тут, наблюдая за игрой. В особенности пристально он следил за Толиком. К Толику первому он и обратился.

— Подойди ко мне, мальчик.

Чича опустил руку и насупился. Он не любил, когда посторонние вмешивались в его дела. Толик подошел к незнакомцу.

— Как тебя зовут?

Толик сказал.

— Хоккей любишь?

— Люблю, — ответил Толик, — а что?

Незнакомец написал что-то на листке блокнота и протянул листок Толику.

— Приходи в пятницу на летний каток. Будешь играть в детской команде. Согласен?

Толик торжествующим взглядом посмотрел на старшеклассников. На глазах всего двора его приглашали играть в настоящей команде. Еще бы тут не согласиться!

— Согласен, — сказал Толик.

— А теперь ты иди сюда, — незнакомец поманил пальцем Чичу.

— Ну, чего? — недовольно спросил Чича.

— Ничего. Отдай ему клюшку. И запомни: настоящий спортсмен не играет ни на деньги, ни на клюшки. Но ты хотел без труда забрать клюшку у младшего. Теперь отдавай свою.

— А вам какое дело… — начал было Чича, но вдруг поперхнулся, внимательно вгляделся в незнакомца и воскликнул:

— Вы товарищ Алтынов, игрок сборной СССР?

— Это неважно, кто я, — сказал незнакомец. — Ты лучше клюшку отдай.

— Да я с удовольствием отдам, — сказал Чича, одной рукой протягивая Мишке клюшку, а другой показывая ему кулак. — Пусть берет. А вы меня в команду запишете?

— Нет, не запишу.

— А мне клюшки не надо, — сказал Мишка. — Я все равно играть не умею. Пусть лучше у него останется.

Незнакомец внимательно посмотрел на Мишку и улыбнулся.

— А ты тоже приходи. Ты очень смело играл. А хоккей — игра для смелых людей.

— Да я же играть не умею, — сказал Мишка.

— Это неважно, — сказал незнакомец. — Играть можно научиться, а вот мужеству — трудновато. Приходите оба. Я буду ждать.

Когда за час до школы Толик пришел к Мишке, тот все еще сидел за арифметикой.

— Два примера осталось, — сказал Мишка. — Просто ужасно, сколько уроков задают. Учишь, учишь целый день — погулять некогда.

— А я теперь не буду учить, — сообщил Толик.

— Ну и будешь двойки получать.

— Будь спок, — сказал Толик. — Буду пятерки получать. Давай поспорим. Если я хоть одну четверку получу, можешь мне сто щелчков по лбу дать. А если не получу — тебе сто щелчков.

— Ну да, — сказал Мишка, — ты, наверное, на сегодня все выучил, а я должен тебе лоб подставлять.

— Я даже и не думал учить.

— Честное слово?

— Честное слово.

— Ну и получишь двойку, если вызовут.

— Ну давай поспорим. Слабо?

— Давай, — согласился Мишка. — Только я все-таки арифметику доделаю. А ты посиди пока.

— Я посижу, — сказал Толик. — Я посижу и подумаю, в какое место твой лоб щелкать.

Поиск по сайту: