Французские студенты: иерархия и движение

Для полностью корректного сравнительного анализа следовало бы со- поставлять рисунки российских школьников с рисунками французских, и делать то же самое в отношении студентов. Однако материала для по- добного полноценного сопоставления у меня недостаточно. Эта нехват- ка определяется исходной задачей исследования, которая состоит не в сравнении национальных моделей неравенств и справедливости (ре- зультаты которого были бы, без сомнения, важны), а в анализе социаль- ной определенности восприятия неравенств. В развитие этой задачи, частные социальные и, более конкретно, биографические обстоятель- ства, в которых формируется тот или иной взгляд на социальный мир, выступают привилегированным предметом исследования, в немалой мере заранее нормализованным по отношению к национальной спец- ифике. Общий корпус данных неизбежно располагает к некоторым на- блюдениям и обобщениям о таких специфических чертах. Однако «на- циональное» в данном случае — не реальный, а номинальный признак: это общее имя всех данных, полученных мною в России и во Франции.

Из имеющихся рисунков французских студентов для настоящей ста- тьи я воспользовался  изображениями, сделанными экономистами- младшекурсниками (– годов рождения) двух парижских вузов28. В отличие от материала из двух петербургских школ, этот корпус данных достаточен, чтобы характеризовать тенденции в т.ч. количественно.

Если начать классификацию с наиболее однозначно школьных схем, в одну группу попадают рисунки, представляющие общество в виде пи- рамиды, числом  (%). Пирамида воспринимается как образцовая фигура самими студентами, которые называют ее «классической», «школьной» и т.д. Один из студентов пояснил ее выбор следующим об- разом: «Нарисовал так, потому что не хватает воображения». За рисун- ками пирамиды следуют изображения концентрических кругов, пред- ставляющих ту же пирамиду в вертикальной проекции; таких . Далее следуют рисунки, изображающие двумерную систему координат с обо- значением форм капитала (реприза схем П. Бурдье, введенных препода- вателем в ходе занятий):  изображений. Рисунки в форме шестиуголь- ника или «юлы», уделяющие большое место средним классам: . У всех этих образов общества есть прототипы в виде учебных таблиц и диа- грамм. На границе между этим явственно учебным набором и здравым смыслом, который во многом согласован со школьными схемами, рас- полагается изображение общества в виде лестницы или единственной вертикальной оси, на которую или рядом с которой нанесены обозна- чения базовых параметров социальной классификации: достатка, обра- зования и т.д., — таких рисунков . К такому же промежуточному классу изображений можно отнести рисунки, которые описывают общество в виде нескольких пересекающихся или соседствующих окружностей — социальных групп: .

Таким образом, в обладающую школьной легитимностью группу изо- бражений попадает , а если принимать в расчет промежуточную груп- пу,  рисунка, т.е. от половины до двух третей изображений29. В не- котором смысле, набор готовых «школьных» моделей выступает для французских студентов своего рода структурным эквивалентом бинар- ной иерархии для российских школьников. Может показаться вполне естественной высокая доля простых иерархических моделей (пирами- да в горизонтальной и вертикальной проекциях, вертикальная шкала, разновидности лестницы, вертикально упорядоченные эллипсы, вер- тикально ориентированные бинарные композиции), равно как исполь- зование замкнутых геометрических фигур, для описания социального пространства молодыми российскими и французскими респондента- ми30. Однако те же опорные модели почти не используются в рисунках, полученных у  итальянских респондентов разного возраста, вне за- висимости от наличия у них высшего образования31. Можно предпо- ложить, что освящение образовательной институцией иерархических образов, с большой вероятностью — продукт высокой политической централизации России и Франции, усиленный эффектом столичности и интеллектуального господства столичных вузов. В Италии, где поли- тическая централизация датируется концом XIX в. и где «федеральный центр» во многом остается фикцией, представление об обществе как сверхупорядочивающей пирамиде или даже едином пространстве, го- раздо менее естественно.

Если взять общую цифру школьных и «околошкольных» моделей (), для студентов одной из парижских Школ коммерции, где учатся выходцы из более высоких по социальному положению семей, их доля в общем наборе будет весьма незначительно отличаться от студентов- экономистов одного из «окраинных» парижских университетов, состав которых тяготеет к социальному низу (включая выходцев из семей им- мигрантов): % против %. Однако если рассматривать промежуточ- ную категорию рисунков, где элементарная геометрия школьных моде- лей соединяется с общедоступным здравым смыслом, оказывается, что половина опрошенных студентов Школы коммерции отдает предпочте- ние именно такому взгляду на общество, причем их рисунки изобилуют бóльшим числом нюансов и неортодоксальных дополнений. Здесь этих рисунков  из 32, тогда как у студентов «окраинного» университета их доля значительно ниже — те же , но уже из . В использовании пира- миды можно наблюдать обратную тенденцию: в качестве образа обще- ства ее использовали  из  студентов «окраинного» университета (т.е. % от общего числа) и  из  студентов Школы коммерции (%).

Следует принять во внимание, что общее число рисунков, получен- ное из каждого заведения, было неодинаковым:  из Школы коммерции против  из «окраинного» университета. Однако в данном случае тип заведения следует рассматривать не изолированно, а как одну из форм имеющихся у студентов (и доступных им в будущем) капиталов. Несмо- тря на вероятные эффекты институции (влияние программ преподава- ния, результат взаимной подстройки при общении в стенах одного за- ведения, в рамках одной учебной группы), избранная студентами типо- логия рисунков хорошо соответствует их социальному происхождению, которое перекрывает эффект институции. Так, из  студентов, изобра- зивших общество в виде нескольких пересекающихся или соседствую- щих окружностей, у пятерых хотя бы один родитель занимает руководя- щую должность. Причем у гарантированных наследников, т.е. тех, чьи родители и семьи дедушек с бабушками занимают высокое положение, воспроизводя на протяжении поколений капиталы и круги общения33, окружности на рисунке не пересекаются. Тогда как у обладателей бо- лее скромного социального происхождения или социальной позиции, не столь последовательно воспроизводимой в истории семьи, окружно- сти теснятся и наслаиваются34. Воображаемая геометрия социального пространства в буквальном виде объективирует границы между соци- альными кругами.

Рис. . Степень сближения социальных кругов в зависимости от со- циального положения родительской семьи. Надпись в левом рисун- ке: «Руководство. Мои родители». Правый рисунок сопровождается пояснением: «Несколько социальных множеств, включенных в без- граничное множество. Я поместил мою семью на пересечении двух множеств [крест], поскольку наш город окружен другими городами и другими социальными пространствами.

О социальной определенности деталей этих изображений можно сказать больше. На левой части рис.  границы социального простран- ства, где уверенно занимает свое место родительская семья, ясно очер- чены, что, вместе с отсутствием ясной иерархии элементов рисунка, превращает его в сообщение о постоянстве и неконфликтности соци- ального порядка35. У второго респондента (правая часть рис. ) соци- альный мир — это бесконечное пространство, в котором пересекают- ся, очевидно, не только границы городов (на что он указывает в своем комментарии), но и социальные слои, и разнящиеся формы социаль- ного опыта36.

Если образ множественности и отсутствие жесткой иерархии пред- стают при взгляде на социальный порядок с позиций социального бла- гополучия, следует ожидать, что на противоположном полюсе иной со- циальной опыт будет объективирован в иной графической форме. Это предположение вполне оправданно. Помимо тех % студентов «окра- инного» университета, которые отказались переприсвоить простран- ство чистого листа и вернули его без рисунка — что, как любой отказ от ответа, является значимым результатом37 — выразительный контраст рис.  составляет даже не жестко иерархизированная пирамида, а об- раз столь же ясный, сколь далекий от привычных образовательных мо- делей. Сделанный строго по линейке, он предстает идеальным выраже- нием отсутствия перспективы. Этот эффект усилен сопроводительным комментарием.

Таких рисунка два. Оба респондента девушки, родившиеся во Фран- ции в арабских семьях, живущие на «проблемных» окраинах Парижа. Отец одной (чей рисунок воспроизводится) безработный, мать убор- щица в детском саду. Дедушки каменщик и торговец (вероятно, на исто-

Рис. . Квадрат жестких правил. Комментарий респондента: «Обще- ство – это квадрат. Он замкнут и четко очерчен. Либо ты внутри это- го квадрата, либо нет» (крестом в правом верхнем углу квадрата от- мечено положение семьи). Комментарий ко второму аналогичному рисунку не более оптимистичен: «Есть жесткие правила, которые нужно выполнять».

рической родине респондентки). В родительской семье четверо детей. Отец другой повар, мать не работает, в семье четверо детей. По оконча- нии учебы обе рассчитывают найти какую-нибудь работу в сфере управ- ления, в т.ч. секретарскую. Согласно рисунку, университет предстает для них не средством социального восхождения (в отличие от автора рис. ), а способом не выпасть за жесткие границы легитимного по- рядка. В сравнении с левой частью рис. , где замкнутость общей оваль- ной границы повторно смягчена множественностью социальных групп, в данном случае незыблемость границ получает не обнадеживающий, а репрессивный смысл. Унаследовав, подобно автору рис. , скром- ный образовательный капитал, респондентки не делают «университет» и «образование» обособленным элементом рисунка или его организую- щим принципом. Как и в политических фигурах воображаемого обще- ства российских школьников, педагогический авторитет образователь- ной институции объективирован здесь в той легитимной форме, кото- рая спонтанно согласуется с педагогическим авторитетом родительской семьи. Для рис.  это язык правил.

Между этими двумя элементарными представлениями социально- го порядка располагается целый спектр графических форм, которые, помимо прочего, включают вполне привычные, но социально нюанси- рованные образы пирамиды, концентрических кругов, лестницы. За ограниченностью места, я не стану подробно останавливаться на боль- шинстве этих нюансов. Отмечу прежде всего несколько пунктов, возни- кающих в ходе и в связи с изображением наиболее широко представлен- ной фигуры, пирамиды.

Кто выбирает пирамиду? Социальные характеристики француз- ских респондентов оказываются достаточно однородны: из  студен- тов  — выходцы из семей, в которых один из родителей инженер, школьный преподаватель, специалист по информатике, государствен- ный чиновник среднего звена, экономист, консультант, наследствен- ный нотариус, директор или наемный управляющий частного пред- приятия. За одним исключением, все они из полных семей, второй родитель нередко занимает более низкую, но сопоставимую с супру- гом социопрофессиональную позицию. Иными словами, подавляю- щее большинство избравших наиболее легитимную «школьную» фи- гуру, происходят из семей, социальное положение которых находится в прямой зависимости от успешного использования в профессии об- разовательного капитала38. Далее, воспроизведение этой легитимной фигуры в трети случа- ев ( рисунков) сопровождается фоновым посланием о социальной несправедливости, которое естественным образом превращает од- ну из «теоретических» моделей, одобряемых институцией, в выраже- ние социальной чувствительности или даже политической позиции. На большинстве студенческих рисунков — как и на подавляющем боль- шинстве российских «взрослых» рисунков — уровни пирамиды обозна- чены относительно нейтральными учебными терминами: «высшие, средние, низшие классы», «властвующие классы, средние классы, на- родные классы», сопровождаются цифрами (процентами, зарплата- ми) или вовсе не снабжены пояснительными знаками. Но в указан- ной трети случаев категоризация уровней пирамиды носит отчетливо «проблемную», вплоть до антагонистической, окраску: «благородные, буржуа, средний класс, безработный, бездомный», «беззаботные клас- сы, средние классы, бедные классы»39, «богатые, нормальные (живу- щие без проблем), испытывающие трудности», «высшее руководство, среднее звено, слабые доходы, прожиточный минимум, социальное пособие».

Рис. . Различия в детализации уровней пирамиды и обозначении ее границ в зависимости от социального положения респондента. Надписи в правом рисунке (сверху вниз): «благородные, буржуа, средний класс, безработный, бездомный».

Использование «проблемных» категорий в пирамидальной иерар- хии уплотняет границы между ее уровнями и замкнутый контур фигуры (рис. , правая часть), которая в таком исполнении сближается с ква- дратом (рис. ). К подобному представлению иерархии, молчаливо при- знающему социальную несправедливость, склонны прежде всего те, чьи родители первыми в семье получили высшее образование и, наоборот, дети из семей наследственных преподавателей, часть которых выступа- ет во Франции носителями par excellence социальной чувствительно- сти. Те, кто распоряжается «благородным» образовательным и культур- ным капиталом по наследству, гораздо менее чувствительны к эффектам неравенств, даже если респондент способен определить социальных других как «очень небеззаботных». Именно таков случай сына наслед- ственного нотариуса, который, представляя позицию своей семьи, ис- пользует в качестве одинаково важных для него шкал целых три пира- миды: «по принадлежности к социальному классу», «в общем смысле», «в смысле современности, принятия новых технологий»40. Те же соци- альные различия в социальном происхождении респондентов управля- ют использованием другой иерархической модели — лестницы, изобра- жение которой также следует двум базовым интерпретациям: условно «карьеристской» и критической.

Наконец — о чем свидетельствует и упомянутый рисунок сына но- тариуса — способность к социальному различению даже через при- зму наиболее легитимной учебной фигуры распределена неравномер- но и обусловлена различиями социальной перспективы, переопреде- ляющими, казалось бы, банальный образец. Авторы обеих пирамид на рис. . родились во Франции, в семьях иммигрантов: африканских (левая часть рисунка) и арабских (правая). Родительская семья пер- вой студентки (левая часть рис. ), занимавшая высокую социальную позицию в Африке, сохранила ее при переезде во Францию: отец управляющий предприятиями с медицинским образованием, мать служащая мэрии с высшим образованием, один дедушка был мини- стром (в Африке), другой владельцем гаража. Воспроизводство вы- сокой социальной позиции можно наблюдать и в следующем поко- лении: старшая из четырех сестер ( год) уже работает менеджером в индустрии моды. Сама студентка окончила лицей с научной специ- ализацией и рассчитывает получить полное высшее образование, чтобы стать спортивным менеджером. Второй студент (правая часть рис. ) с того же курса, но уже на два года старше первой респондент- ки, окончил лицей с бухгалтерской специализацией. Его отец руко- водитель со средним образованием (студент не указал тип предпри- ятия), мать домохозяйка без образования. Неизвестно, каковы про- фессии его дедушек, равно как профессиональные успехи пяти других детей в семье (– лет). Респондент их не уточнил, и это позволя- ет с некоторой вероятностью предположить, что они не составляют предмета семейной гордости.

Как и на рис. , в элементах обоих изображений объективированы значимые различия в социальном положении семей. В пирамиде второ- го студента, разграниченной жесткими перегородками41, нюансирована структура социального низа, указано значимая разница между безработ- ным и бездомным. Крайний схематизм первого рисунка, где единствен- ная социальная перегородка едва намечена пунктиром и не произво- дит никаких «проблемных» категорий, выражает небезосновательные надежды на воспроизводство высокой социальной позиции. Отсылая к социальной структуре в целом, эта пирамида без нижней границы, на деле, изображает лишь один из ее сегментов — самый верх. Такое предположение подтверждают изображения взрослых респондентов со схожими социальными характеристиками. В частности, рисунок круп- ного московского предпринимателя, где подобный незамкнутый треу- гольник, по сути, устремленный вверх вектор, парит над изображением «оторванного» социального низа. Таким образом, в вариациях даже ба- нальной геометрической фигуры представлены разнящиеся горизонты социального опыта и имплицитные концепции справедливости. Соци- альный низ, не видимый из естественной перспективы первой респон- дентки, оказывается предметом столь же естественного внимания и оза- боченности для второго.

Переход от геометрических рисунков общества к фигуративному и иконическому регистрам затрудняет линейную классификацию изо- бражений и соотнесение со структурами педагогического авторитета, но делает более ясным социальное послание респондента, в т.ч. его со- мнения в справедливости существующего порядка. Собственно, пере- крытие учебных фигур новым выразительным слоем в ясной форме от- мечает попытку студента переопределить педагогический авторитет об- разовательной институции и учредить новые отношения с социальным миром на основе полученных от институции ресурсов. Так, небесспор- ность социальной иерархии может быть выражена при помощи комби- нации нейтрализующей «школьной» пирамиды с общепонятной соци- альной символикой (рис. )42.

Рис. . Фигуративная и иконическая достройка пирамиды. Подпи- си к уровням (сверху вниз): «беззаботный, средний, неблагополуч- ный». Человеческие фигуры изображают семью респондента. Его комментарий: «Социальные классы определяются деньгами. Если упрощать, существует три основных класса. Я поместил свою семью в средний класс, поскольку родители обеспечили нам очень при- личный уровень жизни»

То же сомнение в справедливости иерархии может быть сформули- ровано и без использования пирамиды. В следующем случае (рис. ) несправедливость общественного устройства передана в значимых де- талях вертикально ориентированного рисунка: иллюминаторы третье- го класса зарешечены, а во втором на них порой недостает единствен- ной шторки.

Рис. . Социальные классы в метафорическом выражении. Надпи- си на фюзеляже: «-й класс, ([моя] семья) -й класс, -й класс». Ком- ментарий респондента: «Во втором классе, куда я себя помещаю, люди довольно скромные, совсем не богачи. Они живут спокойно, комфортно и, прежде всего, благоразумно».

Отличительная черта всех воспроизведенных здесь моделей обще- ства, за исключением левой пирамиды на рис.  — замкнутость соци- ального пространства и четкость границ. Даже если сам самолет — дви- жущийся объект, автор рисунка не указывает на возможность переме- щения из одного его отсека в другой. Во всех этих моделях каждому отведено неизменное место в его категории или классе. Прежде того, чтó эти рисунки могут сообщить о французском обществе, они переда- ют спонтанное ощущение «своего места» в социальном пространстве самих респондентов. Отказ от динамических элементов изображения вписан в социальные позиции авторов, для которых характерно, в част- ности, отсутствие явного разрыва в образовательных и профессиональ- ных характеристиках родителей. Можно предположить, что в этих слу- чаях родительская семья представляет собой единую (согласованную) социальную позицию: родители не порождают в рутинной форме со- циально маркированного конфликта вкусов и ожиданий. Восприятие респондентами неравенств как устойчивого распределения — результат пребывания в социально однородном горизонте, который располагает видеть в неравенствах если не данность, то, по меньшей мере, неустра- нимое условие порядка.

Рис. . Иерархия мест обитания: возможность восхождения. Над- писи (снизу вверх): «окраины, деревня, дом в Париже, вилла в Сан- Тропе». Дорожные знаки: «Крутой подъем (%)», «Тупик».

Не менее ясное послание о социальном неравенстве выражено по- средством близкого к рис.  фигуративного приема — перечня социаль- но неравноценных мест обитания (рис. ). Язык рисунка красноречив: от однотипных окраин крутая извилистая дорога ведет к деревенским домам (дорожный знак подъема), далее на чуть менее крутом подъеме минует дом в Париже и завершается тупиком у виллы с бассейном в Сан- Тропе, расположенной на отдалении. Подобных рисунков (включая самолет и поезд с вагонами трех клас- сов) в общем наборе четыре. Они полны значимых нюансов. Так, если в приводимой здесь схеме респондент выделил в отдельную категорию частный деревенский дом, обозначив в нем место своей семьи, на вто- ром подобном рисунке респондент указал свое место в районе массовой застройки, ограничив — в полной противоположности автору рис.  (левая часть) — весь известный ему социальный мир «пригородными зонами и дешевыми окраинами» (цитата из его комментария). Кроме того, например, представление «деревенского» обитателя о типичном парижском доме (рис. ) вряд ли соответствует представлениям самих парижан, прежде всего из-за опасного графического сближения с архи- тектурой окраин.

Но принципиальное отличие от всех ранее приведенных рисун- ков французских студентов состоит в наличии общей дороги, кото- рая связывает иерархически упорядоченные топосы. Возможность движения (восхождения), тематизированная в рисунке, находит ис- точник в социальной перспективе его автора, первокурсника эконо- мического факультета. Отец респондента рабочий без образования, мать работница детского сада со средним специальным, одна из бабу- шек портниха, о профессии дедушек респондент ничего определен- ного сказать не смог, кроме того, что один из них работал в IBM. При этом респондент окончил хороший пригородный лицей по специаль- ности «наука и технология управления», поступил в университет, что- бы после года учебы перевестись в Институт техники и коммерции при университете, по возможности получить полное высшее обра- зование и найти работу в коммерческой сфере. Занимая относитель- но низкие социопрофессиональные позиции, родители респондента живут, тем не менее, в павильонной части парижского пригорода, что и становится классифицирующим основанием для рисунка: это уже «гораздо лучше» квартиры в панельном доме на окраинах. Минималь- ный разрыв между образовательными и профессиональными харак- теристиками матери и отца43, возможно, пример одного из старших родственников и, вероятно, образцовые карьеры более образован- ных и высокопоставленных коллег в профессиональном окружении матери сообщают о возможности нелегкого социального восхожде- ния. В этих обстоятельствах университет для автора рисунка — не ме- сто приобретения избыточной интеллектуальной компетентности, но возможность получить менее тяжелую, чем у родителей, профес- сию. В том, что коммерческое образование — часть реалистичной се- мейной стратегии, направленной на дальнейшее социальное продви- жение, убеждает включение в нее младшего брата, который в свои  лет также получает коммерческое, среднее специальное образова- ние. Крутизна изображенной дороги, которая смягчается по мере со- циального восхождения, сообщает об истине положения семьи и бре- мени ее образовательных инвестиций, но в равной мере — о собствен- ном опыте респондента, вписанном в нижние сегменты социального пространства.

Эта модель общества, вкупе с другими фигуративными рисунка- ми (самолет, поезд), передает важную характеристику социального воображения французских респондентов. Показательно общее чис- ло таких метафорических изображений, которые встречаются и у студентов, и у взрослых французских респондентов44. В противопо- ложность им, для российских собеседников эти различающие, од- новременно означающие и физически реализованные, социальные метафоры подобной однозначностью — и, следовательно, наглядно- стью — не обладают и в полученном мной материале не представле- ны. Регулярность, с которой французские респонденты прибегают к метафорам жилищ и транспорта, разбитых на классы45, свидетель- ствует не только о большей глубине проникновения соответствую- щих им реальных практик в коллективное воображаемое. Она удо- стоверяет устойчивость всей базовой социальной структуры как сое- динения материальных и символических порядков, место в которой может быть правильно распознано всеми и каждым. Некоторые точ- ки пересечения этих двух порядков приобретают почти иконический характер: общеизвестно, что «окраины прокляты», даже если их бы- товой порядок эффективно поддерживается социальными и муници- пальными службами, а виллы Лазурного берега — средоточие жизни наследников крупных состояний и изящных вкусов, даже если в по- следние годы далеко не все из часто сменяющихся владельцев удо- влетворяют этим критериям. Реальные места проживания превраща- ются в общедоступные знаки социального положения и воспринима- ются соответственно — не только «извне», но и самими обитателями. Столь же важно, что все эти различия, представленные через дис- кретные «классы», умещаются на одной картинке: проблемные окра- ины и роскошная вилла соединены общей дорогой (или фюзеляжем самолета, цепочкой вагонов поезда), тем самым образуя замкнутую, обозримую и, в национальном смысле, вполне «домашнюю» систе- му неравенств. Для российских респондентов социальной однозначности лишены не только отдельные элементы общей системы, вроде окраин46, но и, в целом, расположение полюсов социальной структуры, без которых распадается любая сетка социальных различений. Лучше других на это указывает, вероятно, рисунок одного московского предпринимателя, который в ответ на просьбу изобразить современное российское обще- ство набросал целую совокупность миров, куда, помимо Москвы и про- винции, он включил также Лондон, где живут олигархи и учатся дети богатых родителей, Испанию, где живут жены олигархов, Америку и т.д. (рис. )47.

Одновременно, на российских рисунках относительно редко пред- ставлены безработные, бездомные и даже пенсионеры, — т.е. обширный и уязвимый социальный низ, типические фигуры которого во Фран- ции неизменно служат рабочим материалом для машин публичного дис- курса государственной администрации и прессы, а также широко пред- ставленного во французских учебниках и образцовых текстах для осво- ения. Иными словами, просьба реконструировать российскую систему социальных неравенств выводит респондентов за границы привычно- го опыта и даже за государственные границы, а задача выстроить связь между столь сильно распыленными топосами в рамках одного мыслимо- го — и мыслимого наглядно — пространства оказывается далека от навы- ков большинства собеседников. Между тем, во французском случае ре- алистичное и наглядное сомнение в национальной модели неравенств выражают обладатели скромной культурной компетентности: дети ра- бочих, безработных, уборщиц, полицейских, в т.ч. из иммигрантских семей. В той мере, в какой легитимные представления о порядке в рам- ках республиканской политической модели Франции сосредоточены не на его монолитности, а на удерживаемых им социальных различиях, об- щедоступный здравый смысл функционирует в двойном регистре: он действует как инструмент смягчения и маскировки неравенств — в рас- чете на социальное восхождение, и, одновременно, как ресурс возмож- ной критики действующих иерархий.

Восхождение по крутой дороге соответствует одному из двух векто- ров иерархического движения. В виде движущихся фигур или стрéлок оно представлено на целом ряде студенческих рисунков. Движение в об- ратном направлении здесь большая редкость: это, скорее, достояние «взрослых» изображений. Падение или движение вниз на рисунке — сдержанный вздох о социальной неудаче или разновидность политиче-

Рис. . Экстерриториализация полюсов российских социальных иерархий. Высшие позиции национальной системы различий лока- лизованы во внешних географических пространствах, от которых отсечено основное пространство «остальной России» (отсутствуют стрéлки, связывающие все другие миры). Надписи в рисунке (слева направо): «Российской общество. Лондон: олигархи, дети богатых родителей (учеба). Франция, Испания: жены олигархов. Америка: дети олигархов, которые не очень хотят учиться. Москва: люди, ко- торым еще надо работать, дети, которые совсем не хотят учиться, жены; остальная Россия (кроме Москвы и Питера): все остальные люди со средней/ниже среднего зарплатой, рабочий класс, проле- тариат, так сказать».

ской карикатуры: от современных студентов в ординарных обстоятель- ствах трудно ожидать ее массового распространения. Но, по меньшей мере, одна выразительная проблематизация социального шанса среди рисунков студентов-экономистов есть. Лаконичная метафора всегда воз- можного падения, словно реплика на квадрат жестких правил (рис. ). Но, в отличие от него и в противоположность рисункам, снабженным вектором социального восхождения, здесь, как и на рисунках россий- ских школьников, изображена сила. Обладая свойством Фортуны, она, по сути, обратна ей по действию.

Как и у прочих респондентов, этот рисунок анти-Фортуны непроиз- волен: его авторство было бы маловероятно или невозможно из дру- гой социальной перспективы. Прежде всего, социальный состав семьи этой студентки-первокурсницы относительно неоднороден с социаль- ной точки зрения: ее отец руководитель коммерческих проектов (нео-

Рис. . Общество в образе анти-Фортуны как продукт биографиче- ского напряжения и присвоения контрастных социальных перспек- тив. Комментарий респондента: «Общество — это воронка: все на одном уровне и пытаются из нее выбраться:). Некоторым это уда- лось (сильные мира сего), некоторых утянуло на дно, некоторые реют... Роли всегда могут смениться. Я думаю, что моя семья и я не на самом дне, но и не наверху. Мы целиком внутри, но приемлемая жизнь».

конченное высшее), мать стюардесса (неоконченное высшее), по отцов- ской линии дедушка работник «в электронике», бабушка «в госпитале», по материнской дедушка директор транспортной компании, бабушка бухгалтер. Однако, что по-настоящему отличает ее случай — это наличие второй родительской семьи, социальные характеристики которой не только осязаемо разнят ее с первой, но и усилены дисперсией социаль- ного опыта изнутри: отчим младший офицер сухопутных войск (без об- разования), мачеха специалист по управленческому учету (с высшим об- разованием). На основании лаконичных ответов в анкете можно лишь предполагать, какое биографическое напряжение стоит за появлением второй семьи: продиктован ли образ анти-Фортуны смертью или сери- ей разводов и повторных браков. Но что несомненно: такой образ со- циального мира — результат сложения респонденткой нескольких раз- нонаправленных перспектив, которые не дают в сумме представления об устойчивом порядке. Это подтверждает и ее образовательная траек- тория, и дальнейшие планы. Она окончила лицей с научным уклоном и год проучилась на физическом факультете, однако затем поступила на экономический факультет «окраинного» университета и устроилась работать в «МакДональд’с»; рассчитывает получить полное высшее об- разование, но не имеет в виду никакую конкретную профессию.

Два последних рисунка, контекстуализированные биографически, дают основание для более общей гипотезы о неоднородности социаль- ного опыта, или — что то же самое — о разнообразии определяющих его позиций, которые заостряют интерес респондента к восхождениям и падениям и, более широко, к проблеме перемещений в пределах со- циальной иерархии. В мягкой форме эту гипотезу подтверждает целый ряд рисунков как французских, так и российских респондентов. Нали- чие стрéлок, которые, по контрасту с учебными таблицами, использу- ются как эгоцентрические операторы, а также графическое или вер- бальное обозначение дистанций с большей или меньшей очевидностью объективирует биографическое напряжение, которое, в зависимости от направления вектора, обладает позитивным или негативным смыс- лом: восхождения от уровня родительской семьи или утраты социопро- фессиональных позиций. В сáмой явной и зрелищной форме тема дви- жения и перемещений обозначена в рисунках тех, для кого различие социальных позиций вписано в исходный горизонт педагогических от- ношений, т.е. представлено в семейной или образовательной истории.

Выразительный образ общества-движения — иерархическая структу- ра трех уровней жизни, между которыми перемещаются изолирован- ные единицы (рис. ). Нижний уровень связан лесенками-стяжками со средним, средний — с верхним. Однако прямого пути, соединяюще- го нижний и верхний слои, нет: перенести из одного в другой может лотерея.

Рис. . Образ Фортуны как объективация контраста социальных характеристик родителей и восходящей мобильности по мужской линии. Комментарий респондента: «Более-менее разные классы (с возможным переходами из одного в другой), представляющие ти- пичные уровни жизни: более чем достаточный / достойный и до- статочный / стеснительный и недостаточный. Относительная по- зиция моей семьи: средний класс, результат перехода». Надпись к дорожке, связывающей нижний и верхний слои: «Лотерея».

Амбивалентная сила, на сей раз Фортуна в ее средневековом пони- мании, движет индивидами, назначая им разные уровни. Присутствие этой силы в концепции рисунка определяет одно его отличие: оно ли- шает социальную классификацию тотальности, характерной для всех приводимых выше изображений. Если в остальных случаях границы социальных кругов, уровней пирамиды, жилищ или транспорта зада- ют классы индивидов как социальные классы, то здесь социальный по- рядок и индивидуальная судьба подчиняются двум независимым прин- ципам. Индивиды населяют социальный порядок, подобно жильцам, заселяющим дом, но не являются его неотъемлемой частью. Подобная модель социального мира и внимание к перемещениям объективиру- ют систему различий, которую этот респондент усвоил к  годам и ко- торая получает продолжение в его планах на будущее. По отцовской ли- нии — сын пожарного и внук слесаря-кровельщика, по материнской — сын управляющей (без уточнений) и внук школьного учителя. При том, что у обоих родителей нет высшего образования, он оканчивает лицей с научной специализацией, а затем в течение двух лет учится в экономи- ческом подготовительном классе престижного парижского лицея Карла Великого — что является явной претензией на высокую профессиональ- ную карьеру. При некотором сходстве с автором рис.  относительных образовательных и профессиональных дистанций внутри родитель- ской семьи, равно как семейных образовательных инвестиций, этого респондента отличает несомненно более высокая стартовая позиция. В профессиональных планах: инженер в сфере экономики окружающей среды, «позже, возможно, политика». Социальное восхождение, кото- рое подготовили родители, обеспечив два года учебы в престижном ли- цее, не только весьма ясно проецируется на ближайшее будущее — пре- стижное занятие, удваивающее выгоды полученного образования благо- родным оттенком социально значимой сферы, но и получает развитие в отдаленном (возможном) будущем — новой игре на повышение, по- литической деятельности. Таким образом, многочисленные знаки дви- жения и «лотерея» в модели общества резюмируют профессиональные и образовательные различия между отцовской и материнской линия- ми, но также не однозначно вертикальный социально-образовательный скачок, воспроизводимый в разных поколениях обеих семей.

Аналогичный по структуре рисунок имеется среди материалов, полу- ченных от студентов-социологов другого университета48. Он подтверж- дает и уточняет гипотезу об объективации опыта социальных разли- чий в структуре изображения. На рисунке представлены три четко от- граниченных друг от друга слоя: верхний «успех», нижний «проигрыш» и слой между ними «в ожидании». Из слоя «ожидания» стрéлки ведут наверх и вниз. В свою очередь, верхний и нижний связаны между собой двумя длинными стрéлками: «возможное падение» и «возможный подъ- ем». Респондент комментирует: «Мир разделен на тех, кто выигрывает и тех, кто проигрывает, а я нахожусь в пространстве ожидания и дол- жен употребить все средства, чтобы победить». Рисунок содержит еще одно важное дополнение, которое поясняет его смысл — две точки: «я» в слое «ожидания» и «моя семья» в слое «успех». Можно поставить под вопрос степень разрыва в социальных характеристиках родителей: по происхождению оба франкоговорящие бельгийцы, живущие во Фран- ции  лет, отец архитектор с  годами высшего образования, мать ди- пломат с  годами высшего образования. Более ощутимый разрыв — по отношению к этой исходной планке — заключен в текущем положении самогó респондента, явно переживающего учебу в «окраинном» уни- верситете как социальную драму. Выходец из «позолоченной» среды, выпускник частного парижского лицея, владелец маленькой квартиры в Париже, купленной родителями, он два года изучал более благород- ную дисциплину, историю, в гораздо более престижном университете Париж-, расположенном в центре города. Переводясь в другой универ- ситет, чтобы изучать интересующую его социологию, он выбирал меж- ду столь же центральным парижским университетом Париж- и окраин- ным Париж-. Выбор последнего был продиктован благоприятными от- зывами о качестве образования. Респондент подтверждает это в своих ответах, уточняя: «Занятия симпатичные, но место никакое». О напря- женности его отношений с «местом», одновременно географическим (окраина) и социальным (дети иммигрантов) свидетельствует множе- ство признаков. Так, ежедневно погружаясь в пестрый многоязычный водоворот студентов, во многом составленный выходцами из близлежа- щих бедных кварталов, во всем университете респондент отдает пред- почтение библиотеке, потому что «это единственное место, где нет ри- ска быть прирезанным».

Таким образом, чем более осязаемые социальные перемещения или чем более явственное биографическое напряжение определяют рутин- ные действия и карьерные ожидания респондентов, тем большее от- клонение от предпосланных школьных схем можно наблюдать в их ри- сунках. Это различие отчетливо представлено в предпочтении моде- ли устойчивой пирамиды/амбивалентной Фортуны, при том, что обе они являются моделями в высшей мере иерархическими, так или иначе отсылающими к вопросу о социальной справедливости. Вместе с тем, можно наблюдать, что по мере удаления от постоянных социальных де- лений рисунок все более отчетливо выражает тот же принцип силы, ко- торый лежит в основе образов российских старшеклассников. Незам- кнутая пирамида или, скорее, обозначение социального верха (левая часть рис. ), три слоя удачи (рис. ), воронка (рис. ) в одинаковой мере пренебрегают привязкой к социопрофессиональным категори- ям, оставляя их в тени активного космического принципа. Если у сту- дентов, включивших в свой рисунок устойчивые социальные деления, в целом постоянный — на разных уровнях социальной иерархии — го- ризонт опыта, наследуемый у родительской семьи, то воспроизведение в рисунке лишенной социального содержания и, в этом смысле чистой, энергии отвечает негарантированной социальной ситуации, неопреде- ленности социального исхода перемещений. Схожей неустойчивостью порядка в микрокосме сверстников, которую семейный и школьный пе- дагогический авторитет переопределяет вне устойчивых социальных категорий, можно объяснить принцип силы в рисунках российских старшеклассников.

При этом у французских студентов, в отличие от российских старше- классников, изображенная энергия — это социальный шанс, а не госу- дарственная власть. (Любопытно было бы проследить, сколь последо- вательно воспроизводится это различие на разных уровнях российской и французской образовательной и, более широко, педагогической си- стемы.) Вместе с тем, независимо от исходного социального горизонта, обладатели близких стартовых условий и социальных траекторий объ- ективируют свой опыт в схожей форме — будь то образцовая модель пи- рамидальной иерархии, подкрепленная образовательной институцией, оппозиция «президента» остальному миру или спонтанная форма выра- жения социальной драмы, переопределяющая легитимные социальные различия на языке шанса.

***

Уже при переходе от (российских) школьников к (французским) студен- там можно заметить возрастание объективируемой в рисунке сложно- сти отношений, в которых задействована образовательная институция. Если в образах школьников доминируют наиболее легитимные фигу- ры политического здравого смысла, транслируемые и непосредственно подкрепляемые в горизонте школьной педагогики, то в рисунках студен- тов, включенных в более размеренный ритм педагогического контро- ля и выбирающих не просто учебные предметы, но — в форме учебных предметов — будущие профессии, модели порядка приобретают тотали- зирующий характер, тяготея к представлению всего социального про- странства как прежде всего пространства социопрофессиональных по- зиций. Занятие места в университете делает возможным и даже обязы- вает к переходу от политического принципа к социальным делениям, по мере реализации возможности и обязательства занять место на рын- ке профессионального труда и в пространстве доступных стилей жиз- ни. Поэтому в рисунках студентов образовательная институция все ча- ще объективируется уже не как инструмент первичного оформления (поддержания порядка) социального мира, а как средство освоения пространства социальных возможностей, со всеми эффектами культур- ного неравенства и самоцензуры, которые студенты переносят из своих биографически первичных сред в университетские аудитории.

Этот эффект наиболее явно обнаруживается в отдельных изображе- ниях и в рассеянных элементах рисунков, референтная реальность ко- торых отчетливо локализована вне университетских стен. Все, что обо- значает движение — и, прежде всего, стрéлки — является знаком, соот- носящим практические шаги и намерения студента преимущественно с историей его семьи. Как можно видеть в следующем разделе, посвя- щенном «взрослым» образам общества, знаки возможного движе- ния растворяются в разветвленной сети совершенных перемещений и осмысленных возможностей. Рисунки приобретают статическую сложность, в которой отражается мир, доступный с уже освоенной со- циальной позиции. Образы общества зачастую утрачивают геометриче- ский лаконизм и экспрессивность, что особенно заметно у обладателей интеллектуальных профессий. По мере реализации профессиональ- ных ставок и семейного опыта образовательная институция утрачива- ет прямую власть над индивидуальным воображением. Но от этого дви- жение руки по бумаге не перестает следовать линиям социальных об- стоятельств, которые дают воображению его изначальную форму.

Поиск по сайту: