Мотивы защиты от инстинктов

Ориентация защитных процессов в соответствии с источником тревоги и опасности

Инстинктивные опасности, от которых защищается Я, все­гда одни и те же, но могут изменяться причины, по которым Я ощущает конкретное вторжение инстинкта опасным.

Мотивы защиты от инстинктов.

а) Тревожность Сверх-Я в неврозах взрослых. Защитная ситуация, с которой мы больше всего знакомы в анализе и зна­ния о которой наиболее полны, - это та, которая формирует основу невроза у взрослых.

Она заключается в том, что некоторые инстинктивные жела­ния стремятся проникнуть в сознание и при помощи Я достичь удовлетворения. Я не противостоит этому, по Сверх-Я протес­тует. Я подчиняется высшему образованию и послушно вступает в борьбу против инстинктивного импульса со всеми по­следствиями, которые влечет за собой такая борьба. Характер­ным для этого процесса является то, что само Я не рассматри­вает импульс, с которым оно борется, как опасный.

Мотив, побуждающий защиту, исходно не является его соб­ственным. Инстинкт рассматривается как враждебный потому, что Сверх-Я запрещает его удовлетворение, и если он достигнет своей цели, то несомненно вызовет затруднения в отноше­ниях между Я и Сверх-Я.

Следовательно, Я взрослого невротика боится инстинкта Щ потому, что оно боится Сверх-Я. Его защита мотивирована тре­вогой Сверх-Я.

Пока наше внимание приковано к защите от инстинкта, воздвигнутой взрослым невротиком, мы будем рассматривать Сверх-Я как грозную силу. В этом контексте оно выступает как исток всех неврозов. Сверх-Я-интриган, мешающий Я прийти к дружественному взаимопониманию с инстинктами. Сверх-Я воздвигает идеальный стандарт, в соответствии с которым сек­суальность запрещается, а агрессия объявляется антисоциаль­ной. Оно требует такой степени отказа от сексуальности и ог­раничения агрессии, которая не совместима с психическим здо­ровьем. Я полностью лишено своей независимости и сведено к роли инструмента для выполнения желаний Сверх-Я; в резуль­тате оно становится враждебным но отношению к инстинктам и не способным к наслаждению. Исследование ситуации защи­ты в таком виде, как она выступает в неврозе взрослых, побуж­дает пас в пашей терапевтической работе уделять очень боль­шое внимание анализу Сверх-Я. Уменьшение его силы, снижение его требовательности или — как осмеливаются утверждать некоторые — его полное уничтожение должно облегчить состо­яние Я и ослабить невротический конфликт, но меньшей мере в одном направлении. Это представление о Сверх-Я как об ис­точнике всякого невротического зла дает большие надежды па профилактику неврозов. Если невроз возникает вследствие тре­бовательности Сверх-Я, тогда те, кто воспитывает детей, долж­ны лишь избегать всего, что может привести к формированию исключительно требовательного Сверх-Я. Они должны следить за тем, чтобы их воспитательные методы, которые затем интериализуются Сверх-Я, были мягкими; родительский пример, ко­торый Сверх-Я усваивает или помощи процесса идентифика­ции, должен быть выражением их реальных человеческих сла­бостей и толерантной установки по отношению к инстинктам, вместо того чтобы быть претензией па сверхстрогий моральный кодекс, который невозможно применить па практике. Наконец, агрессивность ребенка должна иметь выход во внешний мир, для того чтобы она не стала вредоносной и не обернулась во­внутрь, в результате чего она наделяет Сверх-Я чертами жесто­кости. Если воспитанию это удастся, то мы должны предполо­жить, что выходящие в жизнь человеческие существа будут сво­бодны от тревожности, избавлены от неврозов, способны к на­слаждению и не будут раздираемы внутренними конфликтами. Однако на практике воспитатели обнаружили, что надежда ис­коренить невроз из человеческой жизни иллюзорна[2], а с теоре­тической точки зрения она рассыпается, как только мы делаем следующий шаг в аналитическом исследовании.

б) Объективная тревога в детском неврозе. Исследование защиты в детском неврозе говорит нам о том, что Сверх-Я вовсе не является необходимым фактом в формировании невроза. Взрослые невротики стремятся отразить свои сексуальные и агрессивные желания, чтобы избежать конфликта со Сверх-Я. Маленькие дети точно так же обходятся со своими инстинктив­ными импульсами, чтобы не нарушать запретов своих родителей. Я маленького ребенка, как и Я взрослого, сражается с ин­стинктами не добровольно, его защита побуждается не собствен­ными чувствами по этому поводу. Я видит в инстинктах опас­ность потому, что те, кто воспитывает ребенка, запретили их. Удовлетворение и вторжение инстинкта влечет за собой огра­ничения и наказание или угрозу наказания. Страх кастрации приводит маленького ребенка к такому же результату, как уг­рызения совести у взрослого невротика, детское Я боится ин­стинктов потому, что оно боится внешнего мира. Его защита от них мотивирована страхом перед внешним миром, т.е. объек­тивной тревогой.

Когда мы обнаруживаем, что объективная тревога развивает в детском Я те же самые фобии, неврозы навязчивости, истери­ческие симптомы и невротические черты, как и у взрослого вслед­ствие активности Сверх-Я, мы, естественно, начинаем ниже оценивать могущество Сверх-Я. Мы понимаем, что то, что мы ему приписали, должно принадлежать самой тревоге. В формиро­вании невроза, по-видимому, неважно, с чем связана эта тревога. Будь то страх перед внешним миром или страх перед Сверх-Я, существенно то, что защитный процесс порождается тревогой. Симптомы, входящие в сознание как конечный результат этого процесса, не позволяют нам определить, какой тип тревоги в Я породил их.

Если мы исследуем эту вторую защитную ситуацию — защи­ту от инстинктов по мотиву объективной тревоги, - мы оцепим как очень значимое то влияние, которое внешний мир оказыва­ет па детей, а соответственно мы еще раз почувствуем надежду па эффективную профилактику неврозов. Замечено, что в наши дни маленькие дети страдают от такой высокой степени объек­тивной тревоги, которая вовсе не является необходимой. Нака­зания, которые, как они боятся, будут применены к ним, если они удовлетворят свои инстинкты, па современной стадии цивили­зации совершенно устарели. Кастрация больше не практикует­ся в качестве наказания за запретные сексуальные слабости, а акты агрессии больше не наказываются увечьем. Но в то же время в наших воспитательных методах сохраняется отдален­ное сходство с варварскими наказаниями прежних времен, вполне достаточное для того, чтобы вызвать смутные опасения и страхи. Оптимисты считают, что можно будет избежать этих внушений угрозы кастрации п насильственных мер, даже и се­годня присутствующих если и не в используемых нынче дис­циплинарных методах, то в манере поведения и в интонациях взрослых. Те, кто стоят на этой точке зрения, считают, что связь между современным воспитанием и этими древними страхами наказания может быть наконец разорвана. В результате, гово­рят они, объективная тревога ребенка уменьшится и наступит радикальное изменение в отношениях между его Я и инстинк­тами, которое будет означать, что наконец будет уничтожена основа детских неврозов.

в) Инстинктивная тревога (страх перед силой инстинк­тов). Однако сейчас, как и ранее, психоаналитический опыт разрушает перспективу успешной профилактики. Человечес­кое Я но самой своей природе не является плодородной почвой для беспрепятственного удовлетворения инстинкта. Под этим я имею в виду, что Я дружественно по отношению к инстинк­там, лишь пока оно мало отдифференцировано от Оно. Когда Я переходит от первичных ко вторичным процессам, от прин­ципа удовольствия к принципу реальности, оно становится, как я уже показала, враждебной для инстинктов территорией. Его недоверие к их требованиям сохраняется всегда, но в нормаль­ных условиях оно едва заметно. Я обращает свой взгляд на гораздо более ожесточенную борьбу, которую ведут на его тер­ритории Сверх-Я и внешний мир против импульсов Оно. Од­нако, если Я чувствует, что высшие защитные силы его покину­ли, или если требования инстинктивных импульсов становятся чрезмерными, его молчаливая враждебность по отношению к инстинктам возрастает до состояния тревоги. "Нельзя уточ­нить, чего опасается Я со стороны внешнего мира и со стороны либидозной опасности; мы знаем, что это страх быть подавлен­ным и уничтоженным, по он не может быть "схвачен" аналити­чески"[3]. Роберт Вельдер описывает это как опасность того, что целостная организация Я может быть разрушена или затопле­на. Влияние этой тревоги, испытываемой Я из-за силы инстинк­тов, в точности таково же, как и оказываемое тревогой Сверх-Я или объективной тревогой, которые мы исследовали. Защитные механизмы приводятся в действие против инстинктов со всеми уже знакомыми результатами в формировании неврозов и не­вротических характеристик. У детей вызванная таким образом защита лучше всего может быть исследована в тех случаях, когда прикладываются значительные усилия для устранения с помощью воспитательных мер аналитического характера и са­мого терапевтического анализа причин объективной тревоги и тревоги сознания, которые в противном случае остаются скры­тыми. В дальнейшей жизни мы можем наблюдать их в полной силе, когда внезапное вторжение инстинктивной энергии угро­жает нарушить баланс психической организации, что в норме происходит при физиологических изменениях, в подростковом возрасте и в климактерическом периоде, а также в силу патоло­гических причин - в начале одного из периодических приступов, возникающих при психозах.

Дополнительные мотивы защиты от инстинкта. К уже упо­мянутым трем сильным мотивам защиты от инстинкта (тревога Сверх-Я, объективная тревога, тревога вследствие силы инстин­ктов) следует добавить те, которые возникают в последующей жизни из потребности Я в синтезе. Взрослое Я требует опреде­ленной гармонии между своими импульсами, вследствие чего возникает ряд конфликтов, исчерпывающе описанных Александером. Это конфликты между противоположными тенденция­ми, такими, как гомосексуальность и гетеросексуальность, пас­сивность и активность и т. д. Какой из двух противоположных импульсов будет отвергнут, а какой принят или какой компро­мисс будет достигнут между ними в каждом индивидуальном случае, определяется тем количеством энергии, которое несет каждый из них.

Первые два из рассмотренных нами мотивов защиты (трево­га Сверх-Я и объективная тревога) имеют, кроме того, общий источник. Если инстинкт может достичь удовлетворения, не­смотря на противодействие Сверх-Я или внешнего мира, результатом будет, конечно же, первичное удовольствие, но также и вторичное неудовольствие, как следствие либо чувства вины, исходящего из бессознательного, либо наказаний, налагаемых внешним миром. Таким образом, когда удовлетворение инстин­кта отвергается на основании одного или другого из этих двух мотивов, воздвигается защита в соответствии с принципом ре­альности. Ее основная цель - избежать этого вторичного не­удовольствия.

Мотивы защиты от аффектов. Точно те же причины, кото­рые лежат в основе защиты Я от инстинктов, лежат и в основе его защиты от аффектов. Когда Я стремится защититься от инстинктивных импульсов на основании одного из указанных мною мотивов, оно обязано также отвергнуть аффекты, связан­ные с инстинктивными процессами. Природа этих аффектов несущественна: они могут быть приятными, болезненными или опасными для Я. Это неважно, поскольку Я не позволено ис­пытать их такими, каковы они в действительности. Если аф­фект связан с запретным инстинктивным процессом, его судьба решена заранее. Одного того, что он с ним связан, достаточно, чтобы насторожить Я против него.

Таким образом, основания защиты против аффекта лежат попросту в конфликте между Я и инстинктом. Имеется, однако, другая, более примитивная связь между Я и аффектами, не имеющая аналога в отношении Я к инстинктам. Удовлетворе­ние инстинкта исходно всегда является чем-то приятным. Но аффект может быть исходно либо приятным, либо болезнен­ным, в зависимости от своей природы. Если Я не имеет ничего против конкретного инстинктивного процесса и не отвергает аффекта на этом основании, его установка по отношению к ин­стинктивному процессу будет полностью определяться прин­ципом удовольствия: Я будет приветствовать приятные аффекты и защищаться от болезненных. И даже когда, вытесняя инстинкт, Я побуждается тревогой и чувством вины к защите от аффекта, мы все еще можем видеть следы отбора в соответствии с прин­ципом удовольствия. Я все еще в большей степени готово отри­нуть аффекты, связанные с запретными сексуальными импуль­сами, если эти аффекты неприятны, например: горе, вожделение, печаль. Наряду с этим Я может дольше сопротивляться запре-! ту в случае позитивных аффектов просто потому, что они приятны, или может короткое время выносить их, когда они вне­запно врываются в сознание.

Эта простая защита против исходно болезненных аффектов соответствует защите против исходно болезненных стимулов, навязываемых Я внешним миром. Мы увидим позже, что спосо­бы, используемые детьми в таких примитивных формах защи­ты, подчиняющихся принципу удовольствия, сами более прими­тивны по своей природе.

Подтверждение наших выводов в аналитической практи­ке. Факты, которые приходится тщательно собирать и связывать между собой в теоретическом изложении, к счастью, без большого труда могут быть продемонстрированы при анализе наших пациентов. Когда при помощи анализа мы обращаем защитный процесс, мы обнаруживаем различные факторы, вы­звавшие его к жизни. Мы можем оценить количество энергии, затраченное на вытеснение, по силе того сопротивления, с кото­рым мы встречаемся, пытаясь извлечь вытесненное. Точно так же мы можем сделать заключение о мотиве, лежащем в основе защиты пациента от инстинктивного импульса, на основании строения его психики, когда мы вновь вводим этот импульс в сознание. Если мы снимаем невротическую защиту, установлен­ную по настоянию Сверх-Я, у анализируемого возникает чув­ство вины, т. е. он испытывает тревогу Сверх-Я. Если же защи­та была установлена под давлением со стороны внешнего мира, он чувствует объективную тревогу. Если, анализируя ребенка, мы оживляем отвергнутые им болезненные аффекты, он испы­тывает то же самое сильное неудовольствие, которое заставило его Я прибегнуть к защитным мерам. Наконец, если мы вмеши­ваемся в защитный процесс, мотивированный страхом пациента перед силой его инстинктов, происходит именно то, чего стреми­лось избежать его Я: производные Оно, до сего времени подав­ленные, прокладывают себе путь на территорию Я, где встреча­ют лишь незначительное сопротивление.

Соображения относительно психоаналитической терапии. Этот обзор защитных процессов дает нам ясное представление о возможных направлениях аналитической терапии. В анализе происходит обращение защитных процессов, отвергнутым ин­стинктивным импульсам или аффектам прокладывается путь обратно в сознание, и Я и Сверх Я предоставляется возмож­ность поладить с ними на лучшей основе. Прогноз разрешения психических конфликтов наиболее благоприятен, когда моти­вом защиты от инстинкта была тревога Сверх-Я. Здесь конф­ликт является чисто эндопсихическим, и согласие между раз­ными инстанциями может быть достигнуто, особенно если Сверх-Я стало более доступным рассудку с помощью анализа иденти­фикаций, на которых оно основано, и присвоенной им агрессив­ности. Когда, таким образом, снижается страх Я перед Сверх-Я, ему больше нет необходимости прибегать к защите, в результа­те которой наступают патологические последствия.

Но даже и в тех случаях, когда защита в детском неврозе мотивирована объективной тревогой, аналитическая терапия имеет хорошие шансы на успех. Простейший метод, который согласуется с принципами анализа, заключается для аналитика в том, чтобы, после того как он изменил защитные процессы в психике ребенка, попытаться повлиять на реальность, т. е. на тех, кто занимается воспитанием ребенка, с тем, чтобы понизить объективную тревогу, в результате чего Я принимает менее су­ровую установку по отношению к инстинктам и не должно бо­лее предпринимать столь больших усилий для их отвержения. В других случаях анализ показывает, что различные тревоги,' которые привели к возникновению защиты, связаны с давно минувшей ситуацией. Я признает, что больше нет никакой не­обходимости бояться ее. Или же обнаруживается, что источник кажущейся объективной тревоги лежит в преувеличенных, не­зрелых и искаженных представлениях о реальности, основанных на первобытных ситуациях, некогда актуальных, но более не существующих. Анализ демаскирует эту "объективную тре­вогу" и показывает, что она представляет собой продукт фанта­зии, против которого не стоит осуществлять защитные опера­ции.

Когда Я предприняло защитные меры против аффекта, что­бы избежать неудовольствия, то для их снятия, если мы хотим достичь стойкого результата, нужно еще что-то помимо анали­за. Ребенок должен научиться выдерживать все большее и боль­шее количество неудовольствия, не прибегая к защитным меха­низмам. Следует учесть, однако, что с теоретической точки зре­ния задача преподнести ему этот урок стоит не перед анализом, а перед воспитанием.

Единственное патологическое состояние, плохо поддающее­ся анализу, - это защита, основанная на страхе пациента перед силой собственных инстинктов. В подобных случаях существу­ет опасность того, что мы разрушим защиту Я, не будучи в со­стоянии немедленно прийти к нему на помощь. В ходе анализа мы всегда успокаиваем пациента, который боится допустить в сознании импульсы своего Оно, говоря ему, что, будучи осознан­ными, они менее опасны и легче поддаются контролю, чем когда они бессознательны. Единственная ситуация, в которой эти обе­щания могут оказаться ложными, - это та, в которой защита, осуществлена потому, что пациент боится силы своих инстинк­тов. В случаях наиболее суровой борьбы Я с целью предохра­нить себя от того, чтобы быть затопленным Оно, как, например, при периодических обострениях психоза, наиболее существен­ны количественные отношения. Единственное, в чем нуждается Я в таком конфликте, — это подкрепление. В той мере, в какой анализ может укрепить Я, вводя в сознание бессознательное содержание Оно, он и здесь имеет терапевтический эффект. Но в тон мере, в какой введение в сознание бессознательных дей­ствий Я нарушает его защитные процессы и делает их неэф­фективными, результатом анализа оказывается ослабление Я и усиление патологического процесса.

[1] Л. Фрейд. Психология «Я» и защитные механизмы. - М., 1993.

[2] Наиболее бескомпромиссным выразителем этой точки зрения является Вильгельм Райх, однако его мнение разделяется немногими

[3] См. также "Торможение, симптомы п тревожность", где нас предупрежда­ют об опасности переоценки роли Сверх-Я в вытеснении и подчеркивают важность количественных факторов, таких, как чрезмерная степень стимуля­ции.

Поиск по сайту: