ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. Сильные мира сего

ГЛАВА 13. Игроки, клубы и Ф.А.

Есть одна вещь, которую особенно любят суппортеры, – когда игроки реагируют на них. Я не имею в виду похлопывание в ладони поднятых над головой рук, вызванное избитым «Только один…», я говорю о настоящей связи между игроком и сектором за воротами, горластой толпой, которая в лучшие дни становится лишним игроком команды. Нам просто необходимо, чтобы парни, которым мы платим зарплату каждую неделю, чем‑то – взмахом руки, косой ухмылкой, самым незаметным жестом – показывали нам, что мы, и то, что мы делаем, имеет значение, что от нас тоже зависит их игра, и мы любим это.

У нас в «Уотфорде» был такой игрок. Я не называю его имени, но любой фан «Уотфорда» сразу поймет, кого я имею в виду; он был настоящим героем дешевых трибун. Наверное, он был самым вспыльчивым игроком из всех мне известных – вам знакомы такие, чертовски талантливые, но ведущие себя так, будто им на все плевать. Но когда он был в настроении, сам бог не смог сравниться бы с ним. Мы любили его не просто за его мастерство, а за его внимание к нам, суппортерам за воротами, и своим поведением он доказывал, что мы в самом деле для него – не пустое место. Стоя на противоположной половине поля, в чужой штрафной, он махал нам рукой, призывая быть активнее, если мы умолкали; он кричал зрителям за воротами, а когда забивал гол, это надо было видеть – и голова его всегда была повернута в нашу сторону. Он любил это, он любил нас, и за это мы любили его, нет ничего проще.

Да, мы знаем, это звучит, возможно, слишком пафосно, и ясно, что во всем этом с его стороны была изрядная доля эгоизма, но почему бы всем не быть такими же? Разве не об этом мечтаем все мы? Конечно, об этом – чтобы гол был забит прямо перед вашим сектором, о том, что вы сделаете при этом; настоящее блаженство, полет фантазии. Печально, ФА призывает судей бороться с «отмечанием» гола, что само по себе просто преступно. Разве не ради этого мы ходим на футбол – тридцати секунд оргазма среди девяноста минут обыденности, тридцати секунд, когда мы все сходим с ума?

Конечно, великолепно, когда наши собственные игроки реагируют на наши заряды, но когда заряды адресованы игрокам противника, все бывает не так красиво. Первый раз свидетелем такого феномена я стал на матче «Уотфорда» на Мэнор Граунд, и та игра была если не последней, то одной из последних для одного футболиста «Оксфорд Юнайтед» перед его переходом в другой клуб. На наш взгляд, он явно берег себя, опасаясь получить травму, и играл поэтому вполсилы Конечно, мы, приезжие фаны, сфокусировали свое внимание на том парне, который готовился к переходу в один из всемирно известных клубов, и постоянно оскорбляли его – не из‑за трансфера, а из‑за того, что он играл не так, как мог бы, а это самое страшное преступление в глазах любого футбольного суппортера. Представьте себе такую картину: «Оксфорд» атакует наши ворота, за которыми как раз находимся мы, и зарабатывает угловой. Тот игрок, как обычно, борется за выбор позиции в центре штрафной, а мы сыплем оскорблениями в его адрес. Внезапно он поворачивается к нам, нагибается и похлопывает себя по заднице, Все просто в бешенстве, чуть ли не беспорядки начинаются, мы пытаемся привлечь внимание судьи и полиции, игрок оскорбил нас, зрителей – неслыханно! Судья и полиция, что неудивительно, полностью игнорируют наши протесты, и остаток матча мы продолжаем поливать этого футболиста грязью, что даже становится катализатором для беспорядков после игры в окрестностях стадиона, а фаны «Оксфорда» абсолютно не понимают, в чем дело.

Естественно, по пути домой этот случай стал предметом бесчисленного количества шуток, потому что тот игрок сделал, наверное, то, чего мы и добивались, это была реакция на нас, и она отчасти извиняет наше собственное поведение. Нас разозлил не его жест сам по себе, а отношение к нам в целом. Тот факт, что вся трибуна битый час осыпала его оскорблениями, нисколько его не извиняет; и с тех пор тот футболист – в первой десятке самых нами ненавидимых.

Причина, по которой суппортеры оскорбляют игроков – это, конечно же, попытка вызвать ответную реакцию, и, к чести 95 процентов игроков будь сказано, они обычно никак не отвечают на оскорбительные заряды в свой адрес (если бы только зрители могли вести себя так же!). Но нас в данном случае интересуют остальные 5 процентов, потому что их поведение может спровоцировать серьезные беспорядки: например, если игроки дерутся на поле, это может привести к возникновению проблем среди зрителей. Если у вас есть какие‑то сомнения, то давайте рассмотрим один‑единственный инцидент, наглядно демонстрирующий как поступки игроков и суппортеров влияют друг на друга – случай, когда Эрик Кантона ударил фана. Это самый наглядный пример того, как поведение игрока может провоцировать суппортеров.

Мы не собираемся подробно останавливаться на том, что произошло тем январским вечером 1995 года на Селхерст Парк note 74 – у нас есть свое мнение, у вас, без сомнения, свое, инцидент вызвал столько шума, что по сей день у всех в памяти. Совершенно очевидно, что реакция Кантона на оскорбление со стороны фана стоила «Юнайтед» чемпионства и Кубка Англии, и если какой‑нибудь суппортер «Юнайтед» станет это отрицать, то он просто дурак. Более того, можно сказать, что Мэттью Симмонс, «тот самый» фан, сделал для победы «Блэкберна» в чемпионате не меньше, чем Алан Ширер или Кенни Далглиш note 75, что явно говорит о влиянии суппортеров на результат Однако мы не станем говорить о самом инциденте, наша цель – эффект «снежного кома», который вызвала та игра в целом. В данном случае эффект был сильный и привел к трагедии.

Возможно, нас обвинят в том, что мы выступаем против «Юнайтед», но это не соответствует действительности. Мы выступаем против «Юнайтед» ничуть не больше, чем против любого другого клуба, чей стадион называется не Викарэйдж Роуд; мы против того, чтобы суппортеров поливали грязью, и здесь «Юнайтед» должны принять вину на себя. Поступок Кантона всех шокировал и вызвал очередную атаку медиа на суппортеров. Причем в этот раз «под прицелом» оказались и все мы, то есть те, кто не был на той игре. Нас снова представили в образе ультраправых расиствующих безработных молодчиков, столь любимом британскими СМИ, так как мы довели гения до такого поступка. В ближайшие дни среди нефутбольной публики распространилось мнение, что Мэттью Симмонс получил по заслугам, а в среде фанов «Юнайтед» широкое распространение получили листовки и майки с его адресом. Про‑юнайтедская пресса дружно надела розовые очки и, что стало уже привычным, выступила со своей обычной позиции «ведь это же мы».

Подобное событие вполне заслуживало вмешательства полиции и расследования ФА (еще одного!), так что медиа и так не оставила бы этот случай в покое, однако далее произошло наихудшее из возможного, по крайней мере для ФА: «Юнайтед» и «Пэлас» вышли в полуфинал Кубка Англии, который должен был состояться на Вилла Парк note 76 в воскресенье 9 апреля. Справедливо полагая, что неприязнь болельщиков двух клубов вряд ли исчезнет за несколько месяцев (хотя в действительности ее и не было вовсе, пока не подключилась журналистская братия), ФА оказалась перед фактом встречи клубов в наиболее взвинченной и потенциально опасной атмосфере: в атмосфере полуфинала Кубка. ФА, нужно признать, не стала сидеть сложа руки, как обычно, а сделала кое‑что для того, чтобы матч стал образцом спортивной дружбы и товарищества. На их счастье, сам по себе матч прошел без каких‑либо эксцессов.

За пределами стадиона, однако, все было несколько иначе. Существовавшие до матча опасения, что фаны обоих клубов будут атаковать друг друга, подтвердились, и перед игрой произошло несколько небольших потасовок. Однако все это затмило немыслимое событие: смерть суппортера «Кристал Пэлас» в драке неподалеку от одного паба. Даже сейчас подробности инцидента не совсем ясны, но известно, что фаны обоих клубов достаточно мирно выпивали вместе, пока кто‑то не начал разговор о Кантона. В результате все закончилось дракой, распространившейся по находившемуся рядом паркингу, в которой и погиб фан лондонской команды.

Футбольная общественность совершенно справедливо была возмущена этой трагедией, но опять– таки, ФА столкнулась с наихудшим из возможных сценариев: игра закончилась вничью, и предстояла переигровка. Поднялась шумиха по поводу даты переигровки. Полиция и ФА. хотели провести ее как можно быстрее, так как все равно рано или поздно пришлось бы ее проводить, а провести ее раньше – значило для них заслужить уважение со стороны «настоящих» фанов. «Манчестер Юнайтед» согласились с таким решением, в то время как «Пэлас» просили отодвинуть матч на более поздний срок, с тем чтобы дать двум лагерям суппортеров время успокоиться. ФА обратилась к руководителям «Пэлас» и клуба болельщиков с предложением пойти на необычный, но весьма болезненный шаг: попросить своих суппортеров не ездить на переигровку.

Матч, конечно же, вызвал огромный интерес со стороны медиа, все внимание было приковано к суппортерам, все ожидали только одного. Полиция, вместо того чтобы с пониманием отнестись к ситуации, задействовала на игре двойное количество своих сотрудников, и уверяла всех, что не допустит инцидентов среди фанов, потому что знает, как работать на таких больших играх, как на Вилла Парк. Такое утверждение само по себе уже выглядело странно, так как подавляющее большинство инцидентов на первом матче произошло за пределами стадиона. Игроки и официальные представители обоих клубов выступили на телевидении с обращением к суппортерам забыть о вражде и наслаждаться спортивным зрелищем.

Такое освещение событий со стороны медиа привело к тому, что за матчем наблюдала самая маленькая аудитория для кубкового полуфинала со времен войны. Во втором тайме, когда против Роя Кина были нарушены правила, он не удержался и наступил на нарушившего правила игрока, лежащего на поле. Другой футболист «Пэлас», Даррен Паттерсон, подбежал и попытался ударить Кина, вслед за чем завязалась массовая потасовка. Все это случилось неподалеку от кромки поля, прямо на глазах суппортеров, которые вскочили и выкрикивали ругательства в адрес футболистов. Некоторые даже пытались прорваться на поле и принять участие в драке. «Взаимное уважение», «спокойствие» и т.д. в считанные секунды было уничтожено теми самыми людьми, кто призывал к ним.

Последующее удаление было воспринято удаленным игроком с демонстративным неудовольствием, а его товарищи по команде всячески выражали ему свое сочувствие. Пресса и общественное мнение выступили с дружным осуждением инцидента. ФА, очевидно шокированная произошедшим, обещала принять дисциплинарные меры по отношению ко всем участникам инцидента (так часто мы слышим эти слова, и –так редко что‑то следует за ними), но вскоре все получили прощение. Еще бы, неужели подобный инцидент на футбольном поле настолько серьезен, чтобы лишать игроков возможности сыграть в финале Кубка? Последствия инцидента в контексте вынесенного наказания футболистам абсолютно не важны. Важно понять, что происшествие в январе на Селхерст Парк повлекло за собой цепь событий, приведших к гибели футбольного суппортера. Такой вывод неизбежен, и, хотя многие отрицают это, нет никаких сомнении, что действия игроков оказывают прямое влияние на поведение суппортеров, наблюдающих за игрой.

Если игрок гостей нарушает правила, бьет рукой или головой игрока «Уотфорда», с таким же успехом он мог бы ударить любого из нас. Это задевает каждого, и реакция, естественно, последует максимально негостеприимная. И хотя директора и прочие деятели в ложе всего– навсего неодобрительно покачивают головами, они знают так же хорошо, как и парни за воротами, что атмосфера игры немедленно изменится, и футболисты и зрители для достижения результата ничего не пожалеют. Здесь необходимо заметить, что футбол в самом деле мужская игра, и когда мы восхищаемся мастерством Ле Тиссье note 77 и Ходдла, все мы в глубине души понимаем, что матчи, по крайней мере в Англии, выигрывают харлоки и раддоки note 78. Зубодробительные подкаты и борьба по всему полю – такие же неотъемлемые части английского футбола, как ввод мяча из‑за боковой и угловые. Клубам это, конечно же, известно, и те самые тренеры, кто с таким похвальным усердием разбирают каждую секунду игры, в упор не видят, как их собственные игроки чуть ли не отрывают голову нападающему противника в своей штрафной, но зато способны разглядеть «очевидный пенальти» на другом конце поля. ФА отлично известно, что поведение многих игроков на поле абсолютно неприемлемо, и в прошлом некоторые из них достаточно быстро были наказаны в дисциплинарном порядке. Видеосъемки, скорее всего, будут использоваться и дальше, и я не сомневаюсь, что это отличная штука, так как в прошлые годы множество грубейших приемов остались безнаказанными.

Но хотя ФА в конце концов взяла под контроль поведение игроков на поле, их поведение за его пределами – совершенно другая тема для разговора, и здесь ФА абсолютно неэффективна. Как большинство фанов, мы относимся к профессиональным футболистам с огромным уважением и восхищаемся ими, а их личная жизнь скрыта от нас плотными жалюзи. И пока они на сто процентов выкладываются на поле, она нам безразлична, по крайней мере пока не задевает нас. Игрок может быть гомосексуалистом, может спать с чьей‑то женой, может спать с овцой – нам‑то что за дело? Это делает их даже более интересными; ведь они тоже люди, в конце концов, и в большинстве своем ничем не выделяются. Как часто в интервью среди своих любимых вещей они называют желтые газеты и журналы, бифштекс или Фила Коллинза? Так что об этом не стоит и говорить.

Однако если их поступки подрывают репутацию игры, это совсем другое дело. Таким образом они задевают и нас с вами, суппортеров, потому что нефутбольная общественность начинает считать, что наша игра – нечто недостойное, игра хулиганов и зрелище для быдла. В течение сезона 1994‑95 годов игроки и тренеры неоднократно попадали в различные сомнительные ситуации и часто оказывались в полицейском участке, что ранее было просто немыслимо. ФА должна предпринять реальные шаги в отношении тех, кто позорит нас.

Мне нравится думать, что 99 процентов времени я – вполне приличный человек. Я не пью и не курю; даже детей своих не слишком часто шпыняю. Но если я изобью кого‑нибудь в ночном клубе или на улице и попаду в участок, я буду рад отделаться парой зуботычин и штрафом. Если я нападу на кого‑то на стадионе, то скорее всего буду избит полицейскими, а если полицейские в участке найдут при мне кокаин, то меня ждет, по меньшей мере, нехилое давление с их стороны, так как они постараются выбить из меня имя и адрес того, у кого я купил наркотик. Все эти вещи происходили с игроками премьер‑лиги в течение сезона 1994‑95 годов. И что же? Да почти ничего. Кантона отделался дисквалификацией от ФА и общественными работами от полиции, более чем мягкое наказание, учитывая его нападение на человека, да еще перед телекамерами, благодаря чему инцидентом «любовался» весь мир. Деннис Уайз подал апелляцию, а Полу Мерсрну и Крису Армстронгу просто помогли решить их же проблемы (хотя в случае с Мерсоном принудительное лечение было бы вполне адекватной мерой).

Постороннему человеку это говорит лишь об одном: футболистам сойдет с рук практически все. Если вы нарушите закон, против вас будут все и вся. Но игроков это не касается – они подают апелляции, их берут на поруки, и они снова играют за свои клубы. Почему? ФА, конечно же, почивает на лаврах, не делая ровным счетом ничего. Они оштрафовали Винни Джонса на 20000 фунтов и дисквалифицировали его на шесть месяцев за его книгу note 79, но выступают против вмешательства полиции в случаях типа того, когда Данкан Фергюсон ударил противника головой.

Но если на проблему насилия и наркотиков ФА реагирует весьма вяло, то такая проблема, раздутая прессой, как трансферы скандинавских игроков в английские клубы, их никак не может оставить равнодушными. Обычному фану на это наплевать, ведь клубы покупают необходимых им игроков. Что с того, что кто‑то имеет с трансферов деньги? Это нас не слишком заботит; пусть лучше разберутся со всем остальным, чем грести все деньги, которые мы приносим в игру.

В том же сезоне в новостях поднималась еще одна проблема, повергшая в шок всех любителей футбола – подкуп игроков. Не знаю, как вы, но лично мы не можем поверить в то, что кто‑то в Англии может сдать игру. Да, периодически мы слышим о таких случаях на Дальнем Востоке note 80, но мы отказываемся верить в это здесь. По одной простой причине – мы не хотим верить в это, мы не можем даже допустить мысли, что какой‑нибудь игрок может «кинуть» своих товарищей и суппортеров за круглую сумму на своем счету. Мы не поверим, что такое бывает в Англии, пока кто‑то не скажет – «да, я сделал это». И для нас это будет равносильно смерти, потому что будет означать, по нашему мнению, смерть игры.

Конечно, все, о чем мы говорили здесь, интересует нас только с точки зрения влияния на поведение суппортеров, и многое вовсе не так страшно. Мы знаем, что если игроки достойно ведут себя на поле, то и мы (с известной долей условности) ведем себя так же, а если какой– нибудь футболист постоянно нарушает правила, то подвергнется обструкции со стороны зрителей. Но что это значит, в конце концов? Разве это не добавляет игре шарма? Нам легко рассуждать, потому что мы вполне взрослые люди, мы понимаем, почему игроки делают то‑то и то‑то, но есть категория людей, всецело находящаяся под влиянием поступков футболистов: мы говорим о детях. Дети, и мальчишки и девчонки, любят футбол, и слава Богу; это значит, что игра в надежных руках. Парню, который каждую неделю приходит ко мне за абонементом в бассейн, всего восемь, но он владелец годового абонемента на Викарэйдж Роуд, и вся его семья никогда не пропускает матчей. Он приходит по четвергам, но говорит о последней домашней игре так, как будто она закончилась двадцать минут назад. Слава Богу, потому что, независимо от вашей точки зрения на присутствие семей на матчах, то, что дети любят футбол, для самого футбола – великолепно.

Последствия «дела Кантона» и поливание грязью всех, за исключением «нашего Эрика», могут оказать огромное влияние – как и поступки любого другого профессионального футболиста, не имеет значения, кого именно – на поведение детей. Мне приходилось наблюдать за несколькими матчами юношеских команд, и я видел, как дети в майках «Ливерпуля» и «Манчестер Юнайтед» толкают, оскорбляют друг друга и дерутся на поле. Так что подумайте об этом.

Для многих клубов привлечение на трибуны детей и семей жизненно важно, так как увеличивает доходы. То же самое может быть сказано и о развитии мобов. Вовлечение новых членов, призванных заменять старых, необходимо для поддержания завоеванной репутации. Истеблишмент, а следовательно и общество в целом, в премьер‑лиге начинают ощущать серьезный побочный эффект футбольного насилия, который мы. собираемся сейчас затронуть. На матчи многих клубов премьер‑лиги сегодня практически невозможно достать билеты. Во многих случаях они распространяются по предварительным заявкам и через лотереи. Это означает, что огромное число людей не могут даже надеяться попасть на матчи, которые они хотели бы посмотреть, и приводит к ужасным последствиям для тех, кто путешествует по стране за своим клубом. Опять же, владельцы годовых абонементов пользуются привилегиями и из года в год выкупают их, таким образом, новые люди (дети) не имеют такой возможности, и средний возраст зрителей от сезона к сезону ощутимо возрастает. Все это неизбежно приведет к тому, что мобы в будущем не будут связаны с определенным (своим) клубом. Более того, многие мобы не могут смотреть матчи по субботам, так как их переносят на воскресенья из‑за их показа по телевидению. И что же происходит, если моб по какой‑то причине не может попасть на игру своей команды? Что они делают в таких случаях? Они отправляются на другие матчи, конечно же, и устраивают там беспорядки, или объединяются с клубом из низшего дивизиона и нападают и на местных, и на приезжих суппортеров.

Многие суппортеры вызывают беспорядки на других играх, когда их матч переносят, а они уже в пути, однако в наше время участились случаи, когда мобы клубов премьер‑лиги отправляются на игры Первого Дивизиона, или когда известные фирмы громят уже не пабы или стадионы, а центры городов, и просто потому, что хотят развлечься. Это крайне опасный феномен, так как рано или поздно мы столкнемся с тем, что поддерживающие определенный клуб мобы даже не будут стремиться попасть на его игру. Нам уже известно о значительной группировке одного крупного клуба премьер‑лиги, члены которой, осознав, что не могут вместе присутствовать на матчах, вместо этого в дни матчей собираются в пабе, чтобы посмотреть игру по телевизору или послушать репортаж по радио. Долго ли придется ждать следующих шагов в этом направлении? Результат может быть просто устрашающим.

Помещенное ниже письмо прислано нам суппортером из западной части страны, который пожелал остаться анонимом. Его содержание не оставляет сомнений в том, как автор относится к тем, кто управляет футболом, но также ставит весьма важные вопросы перед рядовыми фанами. Так как футбол становится все более и более бизнес‑ориентированным предприятием, многие фаны воспринимают это все более враждебно и требуют вернуться назад или даже вовсе перестают интересоваться игрой. В самом деле, трудно найти другой вид деятельности, в котором потребители платили бы так много, а производители так мало бы руководствовались их вкусами и желаниями. Кого‑то коммерциализация футбола только озлобляет; кого‑то может подтолкнуть к насилию. Очевидно, данная проблема будет приобретать все большее значение в будущем.

Исповедь болельщика Кто я? Я дышал слезоточивым газом в Турине, спасался от «Миллуолла» на той игре в Л*т*не, видел маленькую девочку с развороченной осколком кирпича, брошенным фаном «КПР», щекой; в общем, много чего повидал за эти годы. Я не живот – я знаю, что к чему, но я устал от всего этого и решил наконец повзрослеть. Только после этого я понял, как сильно люблю футбол. Я покупал годовые абонементы, был членом клуба болельщиков, и я помню те величайшие дни, когда моя любимая команда избегала вылета в последнем туре, и как этому радовались фаны. Но теперь и это меня не интересует. Профессиональный футбол – дерьмо.

Почему вы позволяете относиться к себе как к скотам? Я не собираюсь быть чьей‑то дойной коровой. Я просто офигеваю, когда слышу, что должен заплатить 12 фунтов, чтобы посмотреть игру против «Ноттс Каунти». Как я могу объяснить другому человеку, почему это стоит столько, что выглядит почти нереально? Как могут люди, вкалывающие всю неделю, чтобы заработать на одежду для своих детей – если только им повезло, и у них есть работа – допускать такое? Почему они платят столько? Я скажу вам, почему; потому что профессиональные футболисты и их агенты – воры, они крадут нашу с вами игру прямо у нас из‑под носа.

Каждый, кто разгуливает в майке с надписью «Барнс» или «Саттон», заслуживает быть застреленным на улице. Если ты такой же – так повзрослей же, толстокожий ублюдок! Если ты платишь 3 фунта за программку; если ты считаешь, что хорошо, когда логотип спонсора на майке сборной написан крупнее, чем название самой сборной; если тебе нравится, что Кубок Лиги переименовали в Кока‑Кола, и победители поднимают его под звуки рекламной мелодии; если на этой неделе ты купил майку «Манчестер Юнайтед»; если ты бог знает который раз набираешь номер телефона, чтобы узнать последние новости о твоей команде – значит, ты такая же мразь, как и все они. Я надеюсь, что ты закончишь свои дни в спонсоризированном ведущими корпорациями аду, где Вельзевул в майке с рекламой компании «Черти Инкорпорэйтед» будет поджаривать твою задницу, а «Скай» note 81 будет вести прямой репортаж с места событий.

Прагматики скажут, что «мы должны идти в ногу с Европой», или будут распространяться насчет затрат на улучшение стадионов. Чушь собачья. Маленькие клубы на стену лезут от одних только цен на билеты в ложу на Хайбери, вот где правда‑то. Больше всего меня бесит то, что чиновники ФА считают себя такими умными, хозяйственными, деловыми. Тогда пусть ответят на следующий вопрос. Когда вы смотрите спортивные трансляции из США, страны быстрых денег, видите ли вы на майках спортсменов логотипы спонсоров? Называется ли там Суперкубок «Кубком Ассоциации «Жареные Цыплята Кентукки»? Или Мировая Серия – «M&M's Trophy»? Нет, потому что американцы, мировые лидеры в маркетинге, понимают, что тем самым они обесценили бы продукт, озлобили бы фанов и превратили зрелище в нечто незначительное, лишенное традиций и величия.

Я даже думаю, что возвращение проблемы хулиганизма связано с ростом коммерциализации спорта. Игра всегда была превосходным зеркалом реального мира, причем одним из наиболее важных для рядового человека. У футбола есть свои войны, свои лидеры, свои герои, свои кризисы, свои негодяи и свои скандалы. Он велик, он всеобъемлющ, и все хотят выиграть, только в отличие от реальной жизни ликование длится всего лишь до следующего матча. Трудно удивляться тому, что и проблемы реального мира находят свое отражение в футболе: войны враждующих группировок, расизм и равнодушие к ближнему. Профессиональный футбол стал Футболом с большой буквы, чтобы платить игрокам до неприличия огромные суммы каждую неделю, и эти деньги идут из твоего кармана, и карманов таких же, как ты. Игра стала дешевкой; она уже не является чем‑то особенным. Она все больше напоминает телепередачу Gladiators note 82, идущую из недели в неделю, а ФА не может или не хочет остановить это.

Чтобы стать футбольным хулиганом, совсем не обязательно быть безработным; не обязательно жить в высотке в рабочем районе или вырасти без отца или матери. Чтобы стать футбольным хулиганом, достаточно просто устать жить в стране, где твое мнение ничего не значит даже в вопросах, касающихся тебя лично, и устать выслушивать нравоучения на тему того, что от гордости за свое английское происхождение недалеко до нацизма. Достаточно просто устать от того, что правительство готово продать страну любому, у кого есть бабки, и просто видеть, как место, где ты вырос и живешь, и твоя культура разрушаются ублюдками, для которых ты ничего не значишь. Мы были бы рады уважать закон, но мы не можем уважать его, потому что он не защищает нас, он защищает людей, нарушающих наши права. У нас оставался футбол – но теперь и он пошел тем же путем, шаг за шагом, и страдают больше всего как раз те, кто не имеет голоса, то есть фаны. Так называемые эксперты ничего не понимают. Нам все это надоело. Мы хотим вернуть свою игру назад, мы хотим знать, кто отнимает ее у нас, и почему смотреть ее стоит так дорого.

Вы читаете это, сидя в кабинете на Ланкастер‑гэйт note 83? Если так, то засуньте свое исполнительно‑спонсорско‑ассоциативное дерьмо в свою задницу. Вы кинули всех суппортеров, и если хотите знать, почему озверевшие люди убивают друг друга на полуфинале Кубка, то сначала загляните на свою собственную жадность и как вы крадете у нас то, что всегда было нашим. Верните это нам, верните нам нашу замечательную игру, иначе следующему поколению не останется ровным счетом ничего.

Следующий рассказ – результат долгого и очень интересного разговора с таутом note 84, состоявшегося неподалеку от Уэмбли. Мы поместили его здесь, чтобы осветить часть футбольного бизнеса, которую обычно редко затрагивают в дискуссиях – распространение и продажу билетов. По всем понятным причинам рассказ анонимный, но тем не менее он дает хорошее представление о группе людей, которых большинство оскорбляет, но в которых многие нуждаются.

С точки зрения таута Я продавец билетов. Не то чтобы это моя профессия, просто я занимаюсь этим делом. Я работаю не только на футболе, вы можете встретить меня поблизости от Уэмбли перед каждым важным событием, а также по субботам на крупнейших играх в столице. Многие думают, что мы являемся частью одной организации и работаем на одного человека, который гребет все деньги, но это не так. Я работаю в одиночку – и всегда буду так делать – и хотя действительно есть несколько больших групп, большинство таутов работают независимо. Завсегдатаи матчей хорошо знают нас в лицо. Нам приходится следить друг за другом, а также за полицейскими и теми, от кого можно ждать неприятностей.

Мы отлично знаем, как люди относятся к нам. Большинство считает нас немногим лучше вредных насекомых, но мы просто пытаемся заработать себе на хлеб. Несмотря на такое отношение к нам, я думаю, что многие уважают нас, и я могу сказать, что с этим у нас связано меньше проблем, чем может показаться Мне кажется, по нескольким причинам. Вечером люди знают, что если не смогут приобрести билет, тауты всегда к их услугам. Задайте себе вопрос: довольны ли вы нашим присутствием перед важной игрой? Конечно, довольны. Я знаю, что иногда мы завышаем цену, но только когда это оправданно. Много раз мне приходилось сбывать билеты менее чем за полцены или отдавать вообще за бесценок. Но я не жалуюсь – такова жизнь.

Вы, наверное, хотите знать, как мы достаем билеты, особенно на важные игры, когда «настоящие» фаны даже и думать об этом не могут. Конечно, этого я вам не скажу, потому что у меня есть семья, которую я должен кормить и защищать, зато я скажу вам, что, по моему мнению, футбол больше не принадлежит фанам. Он принадлежит корпоративному бизнесу. Многие ли из числа тех, кто всегда поддерживают свою команду, могут попасть на финал Кубка? Или лучше я поставлю вопрос несколько иначе: сколько на важнейшую игру сезона попадет людей, которые обычно в дни матчей отправляются играть в гольф или по магазинам? Заметили ли вы, сколько хорошо одетых женщин и детей было на финале «Манчестер Юнайтед» – «Эвертон»? Тысячи и тысячи, и я думаю, что вряд ли вы можете встретить их в очереди за билетами на Олд Траффорд под проливным дождем – вряд ли они даже знают, где это. Так что вы сами можете догадаться, как и где я достаю большую часть билетов. Мы знаем, что фаны ненавидят нас. но они счастливы встрече с нами, когда у них нет билетов, и могу честно сказать, что если бы не мы, то в дни финалов на Уэмбли было бы порядочно пустых мест.

Еще один вопрос, наверняка интересующий вас, – как все эти агентства по распространению билетов получают их столько, сколько мне и таким, как я, и не снилось, и как быть с накрутками на их цену? Накрутка на билет на Уэмбли может быть примерно 2,5 фунта, и помножив это на 80000, получается вполне приличная сумма Вы (то есть фаны) – лохи когда дело касается билетов. На Уэмбли вы не сможете сдать неиспользованный билет. Почему, спросите вы? Что, если у вас оказался лишний билет, потому что ваш приятель не смог пойти на игру, или ребенок заболел ветрянкой? И что делать? Я скажу, что – вы можете порвать билет, отдать его кому– нибудь даром или найти таута, который купит его у вас, и вы таким образом вернете хотя бы часть денег.

Конечно, вы можете попытаться продать билет сами, однако где гарантия, что человек, покупающий его у вас, – не полицейский в штатском? Однажды я был свидетелем, как неподалеку от Уэмбли человек с двумя детьми пытался продать лишний билет, когда появились мусора и повязали его, оставив изумленных детей в одиночестве! Я подошел к полицейским и попытался объяснить, что этот человек – не настоящий таут, но они заявили, что их этим не проведешь, и поволокли его в участок! К счастью, за него вступились другие суппортеры, и его отпустили в конце концов, но с этими новыми законами такие вещи происходят все чаще и чаще.

Все дело в том, что полиция не может справиться с нами, и они отлично понимают это. Мы знаем правила игры. Тогда они ищут мишень полегче, вроде того человека, о котором я рассказал, или других незадачливых суппортеров, чтобы оправдать свое существование. Тем, кто стоит на страже закона, так же как и тем, кто управляет футболом, нет дела до рядового фана, уж будьте уверены.

Наихудшая вещь для таута – это, конечно, возможность «кидалова». Со мной, к счастью, это случилось только однажды, несколько лет назад на Уэмбли. Группа фанов «Ливерпуля» кинула сразу несколько таутов, не одного меня. Тогда я потерял порядочную сумму денег, и теперь я подумаю дважды, прежде чем продавать билеты на матч, в котором играет команда из Ливерпуля. Но я знаю, что люди, заправляющие билетным бизнесом в Ливерпуле, были определенно недовольны случившимся с нами, и я слышал, что некоторым из наших обидчиков пришлось потом несладко. Тауты, пострадавшие тогда, вернули со временем те деньги, из года в год продавая билеты скоузерс по более высокой цене. Вне всяких сомнений, быть таутом – рискованный способ существования, а иногда и просто чертовски тяжелая работа, но я в самом деле чувствую, что являюсь частью необходимого фанам сервиса, и может быть, вы еще вспомните об этом, когда останетесь за пределами стадиона.

Поиск по сайту: