Глава 12. Напряжение

Шерлок видел сон. Он знал, что спит, но и в сновидении оставался слепым, и это было несправедливо и горько.

Шерлок был один. Он слышал голоса — Майкрофт, миссис Хадсон, Лестрейд, даже мама (ее-то кто выпустил?), — но все равно был в одиночестве. Он расследовал новое дело. Люди разговаривали между собой, спрашивали его о чем-то; он отвечал, но тем не менее был один.

Вздрогнув, он проснулся и машинально открыл глаза прежде чем остальные чувства подсказали ему, где он находится и сколько сейчас времени. Запах коробок из-под китайской еды — значит, гостиная. Знакомая обивка под пальцами — диван. Шум автомобилей едва слышен — ночь. Поправка... погромыхивают бутылки в грузовичке молочника — раннее утро. Шерлок протянул руку, проверяя то, о чем уже сказал ему слух... Да, Джона рядом не было.

С того момента, когда Антея привезла документы, прошло три ночи и два дня. Первую ночь и почти весь последовавший за этим день они не ложились: Джон читал вслух документы один за другим, пока окончательно не осип, а буквы не начали расплываться у него перед глазами. Тогда он прикорнул на диване, но ночь прошла весьма беспокойно — Шерлок вновь и вновь прокручивал в голове каждое слово, строил связи между фактами и то и дело будил Джона, чтобы уточнить или напомнить нужную ему информацию.

На следующий день — это было вчера — Джон перешел к фотографиям. Он описывал места, людей, детали до тех пор, пока голова у него не пошла кругом. Тогда он заявил, что отправляется спать и запрещает тревожить себя по любому поводу, связанному с папкой.

Шерлок, по обыкновению, игнорировал свою потребность в сне, но на этот раз тело с неохотой подчинялось разуму. Должно быть, самоуглубленность дается труднее, когда не на чем сосредоточить взгляд, а может быть, ему все еще требовалось больше времени для восстановления, чем обычно... Так или иначе, сейчас он все сильнее чувствовал, что хочет выспаться в своей постели, не ограничиваясь обычной для периода расследования дремотой на краю дивана.

Конечно, не стоило сбрасывать со счетов и еду, которую Джон практически насильно запихнул в него, наотрез отказавшись притрагиваться к фотографиям, пока Шерлок не прервет свой сорокавосьмичасовой пост. Обижаться, спорить и даже грубить было бесполезно — Джон умел быть невероятно упрямым. Если бы у кого угодно другого был допуск к документам, Шерлок скорее обратился бы к нему, чем сдался, но ему не к кому было идти, кроме Антеи, — а с ней он не желал иметь никаких дел.

Поднявшись с дивана, детектив задумался о том, где может быть Джон. Возможно, вернулся в свою спальню, убедившись, что здоровье Шерлока в порядке, или просто обидевшись на брошенные вчера в горячке ссоры слова... Но сначала, решил Шерлок, он заглянет в свою комнату: она ближе, а кроме того, ему надо переодеться в пижаму.

Джон был там — в пустой комнате обычно бывает холоднее. Переступив через порог, Шерлок почувствовал знакомый домашний запах, а вслед за тем услышал ровное дыхание. Присев на край кровати, он осторожно протянул руку вперед.

Джон лежал на левом боку спиной к Шерлоку, положив правую руку на свободную половину постели. Он крепко спал и не пошевельнулся, когда детектив провел пальцами по его руке, вверх по плечу и наконец слегка взъерошил волосы.

С того дня, когда Джон так поразил его полной потерей контроля над собой, физическая сторона их отношений не продвинулась ни на шаг. Документы Майкрофта целиком поглотили внимание Шерлока, и он погрузился в потоки информации, выстраивая в голове сверхсложную сеть фактов, снова и снова прокручивая ее перед своим внутренним взглядом в полной уверенности, что тайные связи станут видны под правильным углом.

Но как он ни пытался полностью сосредоточиться на этом деле, какая-то часть его разума продолжала проигрывать события, связанные с Джоном: тот тайный поцелуй, пробуждение рядом, массаж... То, как они держались за руки в такси; Джон часто держал его за руку, почему тот раз был особенным? И, наконец, тот эпизод в кресле: потрясающая, откровенная сила его реакции... Шерлок погладил друга по спине, рассеянно жалея, что тот не снял футболку. Хотя Шерлок и объявил себя готовым к физической близости, сама мысль о том, что он может так же потерять самоконтроль, заставляла его чувствовать себя неуютно.

Кроме того, его раздражало, что он не может полностью сосредоточиться на расследовании. Раньше с ним такого никогда не было. Дело всегда стояло превыше всего, оно было важнее скучных, повседневных вещей вроде еды или сна, — особенно такое важное, такое интересное, требовавшее от него всех сил.

Джон всегда был полезным помощником, и в этот раз, безусловно, тоже: Шерлок не мог обойтись без его зрения. Но стоило Джону позвать друга по имени — и Шерлок слышал в его голосе особенные, словно задыхающиеся нотки, стоило взять за руку — и он вспоминал совсем другое прикосновение. Порой желание просто броситься к Джону и потребовать... чего-то, он сам не знал, чего, становилось настолько невыносимым, что он переставал слышать, что ему говорят, и был вынужден просить перечитать заново целые абзацы. Это было недопустимо, но Шерлок не знал, что делать.

А если прибавить к этому невозможность читать самому и ограничение потока поступающей информации скоростью чтения Джона, неудивительно, что к моменту стычки из-за еды Шерлок уже был на грани нервного срыва. Последовавшая ссора была самой ожесточенной с момента выписки из больницы, и она позволила Шерлоку немного выпустить пар.

Впрочем, если оставаться честным до конца, это был никакой не спор. Как Шерлок ни бушевал и ни злился, Джон просто уперся и не отступал ни на шаг. Большой ошибкой было полагать, что теперь, когда чувства Джона перестали быть тайной, он будет податливее...

Шерлок знал, что был неправ, выплеснув свое раздражение на человека, который заслуживал этого меньше всего на свете. Он снова провел пальцами по волосам Джона. К своему стыду, он продолжал дуться весь вечер — даже после того, как они поели и Джон безропотно вернулся к фотографиям. Не злорадствуя по поводу своей победы, он сидел над ними до глубокой ночи и отправился спать лишь тогда, когда любопытство Шерлока было полностью удовлетворено. Детектив испытующе просунул руку под одеяло — так и есть, никакой пижамы. Должно быть, у Джона хватило сил лишь на то, чтобы раздеться до белья.

Шерлоку было плохо, и это новое ощущение ему совершенно не нравилось. Что происходит? Откуда взялись все эти чувства, которых не было раньше? Могут ли они быть последствиями травмы? Эта связь с Джоном, это понимание, заставлявшее его чувствовать вину, — возможно, это лишь зависимость, основанная на беспомощности. Так ли это? Пройдет ли она, когда к нему вернется зрение и он вновь заживет нормальной жизнью?

Да, ему хотелось близости с Джоном. Иногда ему казалось, что это все, чего он хочет. Возможно, теперь, когда все данные уже улеглись в голове, у него даже было для этого время. Но Джон был прав тогда, в такси: Шерлок не был уверен.

Он осознал, что уже несколько минут сидит и просто гладит Джона по голове. Пожав плечами, Шерлок встал и начал раздеваться: похоже, он действительно слишком устал. Не тратя время на поиски пижамы, он забрался в постель, положив руку Джона себе на грудь, и мгновенно заснул.

* * *

Джон проснулся резко, без перехода. Было уже утро, солнечный свет пробивался сквозь тяжелые шторы, обрисовывая плечо Шерлока, лежавшего спиной к нему. Правой рукой Джон обнимал его за пояс; под пальцами он чувствовал тепло и... дрожь?

Джон несколько раз моргнул, стряхивая с ресниц остатки сна. Дыхание Шерлока было рваным, и он действительно дрожал. Он что, плачет? Несколько раз Джон видел на его глазах притворные слезы, высыхавшие сразу же, как только в них исчезала нужда, но он и предположить не мог, что Шерлок может плакать по-настоящему. Нет, он вовсе не был таким бесчувственным, каким пытался выглядеть, но Джону всегда казалось, что он скорее начнет палить по стенам, чем заплачет. Может быть, ему больно?

Джон окликнул его, потряс за плечо, но тот лишь скорчился, подтянув колени к груди, и жалобно застонал. Чувствуя, как все внутри холодеет от страха, Джон вскочил, обежал вокруг постели и забрался в нее с другой стороны — благо, Шерлок, как обычно, спал почти посередине и места было достаточно. Нет, он не плакал, но его лицо было искажено, как от боли, а глаза быстро бегали под веками. Ему снился кошмар.

Джон подался ближе и взял его лицо в ладони, повторяя:

— Шерлок, Шерлок, проснись!

Через несколько секунд тот вздрогнул, широко распахнул глаза и вцепился в друга обеими руками.

— Это был просто сон, все в порядке, — попытался успокоить его Джон.

— Джон? — голос Шерлока сорвался. — Джон, я... — внезапно он распрямился, как пружина, с силой толкнул Джона в грудь и навалился на него сверху, словно закрывая собой. Большим пальцем правой руки он не переставая водил по лбу друга, будто проверяя что-то.

— Шерлок, что с тобой? Что тебе приснилось? Все хорошо, я здесь... — Джон впервые видел, чтобы Шерлок страдал от кошмаров. Видел ли он страшные сны раньше, до бассейна?

Так же неожиданно вес на его груди исчез. Шерлок уткнулся лицом в его шею, глубоко вздохнул, и Джон почувствовал что-то мокрое. Все-таки слезы? Нет, это были губы Шерлока, а следом за ними — язык, словно он пытался удостовериться в присутствии друга всеми оставшимися у него способами.

Обеими руками Джон принялся гладить Шерлока по голой спине. Голой?.. Сунув одну руку под одеяло, он нащупал край одежды, но прижатое к его собственному бедро определенно было обнаженным: значит, не пижамные штаны, а белье.

Отправляясь спать, Джон был обижен и зол на Шерлока. Он понимал его разочарование, ставшее причиной вспышки, но все равно был расстроен. С тех пор, как Шерлок вышел из комы, они двое словно были в одной команде, игравшей против остального мира: да, у них бывали разногласия, но связь между ними никогда не рвалась. И вот теперь, похоже, Шерлок пробует ее на прочность, пытаясь полностью стать прежним собой, и бесится, когда увечье мешает ему...

И все-таки человек, дрожавший сейчас в его руках, нуждался в нем, и никакая злость или обида не могли заставить Джона забыть об этом. Оттолкнувшись согнутой ногой от постели, он перекатил их обоих на бок и положил ладони на щеки Шерлока.

— Расскажешь мне?

Шерлок поднял руку и снова провел пальцем по лбу Джона.

— Мы были в бассейне, — начал он хриплым надтреснутым голосом. — Все было так, как ты описывал, так что я не знаю, возвращается ли ко мне память или я просто представляю себе твои слова.

— Опиши что-нибудь, о чем я не упоминал, — предложил Джон. — Какого цвета шторки на раздевалках? Думаю, об этом не говорилось ни в одном отчете.

— Верно, не говорилось, — согласился Шерлок. — Красные и синие через одну.

— Правильно, — подтвердил Джон. — Значит, теперь ты вспомнил все? А как насчет Мориарти? Это может оказаться полезно, ведь до сих пор ты помнил только Джима из компьютерного отдела, а у меня просто не хватит слов, чтобы описать, каким психопатом он оказался на самом деле.

— Не знаю, — медленно сказал Шерлок, — какая-то часть воспоминаний, наверно, подлинная, по крайней мере, обстановка. Мориарти тоже там был, я видел его мельком: темный костюм — возможно, от Вивьен Вествуд, — белая рубашка, серебряная булавка для галстука... — прервав себя на полуслове, он притянул Джона к себе и прижался лбом к его лбу.

— Ты что? Что случилось? — в своем отчете Джон упомянул не обо всех словах Мориарти, а только о тех, которые считал относившимися к делу. — Ты вспомнил еще что-то, чего не было в документах?

— В каком-то смысле, — Шерлок стиснул пальцы, забирая в горсть ткань футболки Джона. — В моем сне застрелили нас обоих.

Джон немного отстранился и взглянул в его замкнутое лицо.

— Обоих? Насмерть? — о последнем слове он сразу же пожалел, потому что Шерлок ощутимо вздрогнул и еще раз коснулся его лба. В этот момент Джона осенило. — Меня убили выстрелом в голову?

Шерлок кивнул.

— У тебя на глазах? — Еще один кивок. — А тебя?

— В грудь, — ответил Шерлок. — Мне выстрелили в грудь, и в этот момент я проснулся.

— Что ж, — протянул Джон, не в силах оторвать взгляда от обнаженной груди Шерлока, к которой раньше не прикасался ни разу. Но теперь одна его рука была зажата между их телами, и он изо всех сил пытался не обращать внимания на ощущение теплой кожи под пальцами. — Я думаю, отчасти это память, а отчасти твое воображение...

Черт побери, да почему же этот человек не носит пижаму? Джон начинал злиться на себя. Как ни крути, в этой ситуации его возбуждение было совершенно лишним. Шерлок был в стрессе, ему требовалось утешение и понимание, а вовсе не упирающееся в живот наглядное подтверждение чувств Джона.

Кроме того, после вчерашнего безобразного скандала Джон ни в коем случае не хотел давать ему такой козырь. Если только Шерлок поймет, что по-прежнему держит палец на спусковом крючке и ему достаточно скинуть брюки, чтобы Джон забыл, на каком свете находится... Эту ситуацию можно было охарактеризовать только как «полная задница», причем та, о которой Джон мечтал меньше всего.

Чуть переменив позу, Шерлок положил ладонь на шею Джона и провел большим пальцем по краю подбородка.

— Я хочу поцеловать тебя, Джон.

У того перехватило дыхание, но Шерлок добавил:

— Хочу... Но не стану. Ты был прав, я не уверен.

Джон сглотнул вставший в горле комок и кивнул, зная, что Шерлок почувствует и поймет это движение.

— Я хочу быть искренним с тобой. Это самое меньшее из того, что ты заслуживаешь, — помедлив, он сжал пальцы крепче. — Прости за то, что я наговорил вчера.

Господи, да он же действительно чувствует себя виноватым, осознал Джон. Это в высшей степени непривычное выражение выглядело на его лице так, словно по ошибке забрело не туда и не знает, что ему здесь делать.

— Я был несправедлив, ты вовсе не пытаешься контролировать меня, — признал Шерлок. — Что же до остального... Я был разочарован и зол, и я выместил все это на тебе, потому что знал, что ты не оставишь меня.

Он нахмурился.

— Похоже, я изменился. Раньше чужие чувства были для меня инструментом. Когда мне нужно было что-нибудь в морге, я раз за разом играл на влюбленности Молли, а потом просто игнорировал ее... Если честно, я бы и сейчас так поступил, — Шерлок задумался. — Хм, интересно.

Он покачал головой, и Джон замер, зачарованный: впервые в жизни он видел, как Шерлок пытается разгадать самого себя.

— Но с тобой все иначе: что задевает тебя, задевает и меня, — казалось, Шерлок был удивлен этим выводом. — Я действительно прошу прощения и постараюсь больше так не делать. Я неравнодушен к тебе, — сердце Джона забилось чаще, — но я не знаю, откуда взялись эти чувства и могу ли я им доверять.

Подавшись вперед, он коснулся губами подбородка Джона и заговорил снова, перемежая слова едва заметными поцелуями.

— И хотя я очень хочу поцеловать тебя по-настоящему, я не нарушу своего обещания и подожду, пока не буду уверен, — перецеловав каждый дюйм его подбородка от уха до уха, Шерлок на прощание ткнулся носом в шею Джона и поднял голову. — Ты все еще... то есть, ты простишь меня?

Джон едва дышал. Конечно, он слышал вопрос и сознавал, что оговорка Шерлока не случайна, но в эту минуту его мозгу остро не хватало крови, устремившейся в совершенно противоположном направлении, так что со связностью речи у него было плохо.

— Да, — наконец выдавил он. Это выглядело самым кратким и самым лучшим ответом на все вопросы, которые Шерлок когда-либо мог задать ему.

— Итак, чем займемся? — от нового вопроса Шерлока жалкие остатки рассудка Джона с плеском шлепнулись в канаву, полную двусмысленностей, а тот продолжал как ни в чем не бывало: — Мне надо поразмыслить, и я был бы не прочь заняться этим здесь, с тобой, если ты согласен поспать еще немного.

Джон вынырнул из воображаемой канавы и с трудом перевел дух, пытаясь прийти в себя.

— Хочешь просто полежать в обнимку? — уточнил он на всякий случай.

— Если ты не возражаешь. Вся нужная мне информация уже здесь благодаря тебе, — он постучал себя пальцем по виску и еще раз поцеловал Джона в щеку. — Теперь ее надо просто профильтровать.

Джон взвесил все за и против. С одной стороны, он был не намерен упускать возможность провести несколько часов в объятиях полуголого Шерлока — особенно с учетом того, что в последние дни им было не до нежностей. С другой стороны, на фоне непрекращающейся эрекции эти несколько часов будут крайне неловкими морально и неудобными физически.

— Отлично, — сказал он. — Сейчас только освежусь быстренько, приму душ и вернусь. Десять минут, ладно?

— Обычно у тебя уходит пятнадцать, — с сомнением возразил Шерлок.

Джон взглянул вниз. Нет, все-таки хорошо, что сейчас Шерлок его не видит.

— Обернусь за десять, — уверил он. — Может, даже быстрее.

* * *

Джон проснулся от звонка Лестрейда злой, как черт. Разозлила его, конечно, не сама побудка, а осознание того, что он ухитрился бездарно проспать все три часа в компании почти обнаженного Шерлока; но после двух бессонных ночей он просто не мог бороться с собой и, вернувшись из ванной, отключился почти сразу же.

Шерлок же был в восторге от звонка и немедленно погнал Джона умываться и ставить чайник:

— Пора переменить обстановку, Джон, свежий воздух пойдет тебе на пользу.

Недовольно ворча себе под нос, Джон побрел на кухню и занялся чаем с тостами. Через несколько минут Шерлок присоединился к нему, уже полностью одетый и выглядящий безупречно, как всегда.

«Как это ему удается?» — с обидой подумал Джон. Слепота совершенно не мешала Шерлоку одеваться с недостижимым для Джона изяществом. Снова рубашка с распахнутым воротом, открывающая ключицы и стройную шею, — интересно, у него вообще есть хоть один галстук? Джон всерьез задумался, не наведаться ли еще раз в душ перед выходом.

— Готов? — в голосе Шерлока звучало напряжение, но лицо не выражало ничего, кроме вежливого интереса, и тост он взял без возражений, хотя на этот раз Джон не настаивал.

Когда они приехали на место преступления — в заброшенное офисное здание, — Лестрейд встретил их с облегчением и радостью.

— Конечно, надо было позвать тебя на помощь раньше, в самом начале расследования по делу о няне, — признал он, пожимая руку Шерлоку. — Это сэкономило бы кучу времени, просто я не знал, что ты по-прежнему... То есть, я не думал...

— А вы пробуйте иногда, — резко оборвал его Шерлок и нетерпеливо потащил Джона за собой.

Тот обернулся через плечо и виновато улыбнулся:

— Извините, он сегодня просто не с той ноги встал.

— Я спал посередине, как всегда, так что встал с той же ноги, что и обычно, — назидательно сказал Шерлок, даже не пытаясь понизить голос. — Это ты сегодня перебрался на мою сторону, так что если тут кто-то и встал не с той ноги, то это ты.

Вокруг них немедленно возникло и начало расширяться кольцо изумленного молчания. Все присутствующие подняли брови, на всех лицах возникло одинаковое выражение: «Вы тоже это слышали?» Джон почувствовал некоторое смущение. Он с радостью перестал бы делать тайну из их отношений, но с Шерлоком они эту тему еще не обсуждали, и он не был уверен, что Шерлок представляет себе все последствия.

Между тем детектив, не обращая внимания на перешептывания, потребовал, чтобы ему показали тело, и Лестрейд, бросив недоумевающий взгляд на Джона, приступил к объяснениям.

Подробно описав неопознанный труп, найденный накануне, Джон отошел в сторону. Скрестив руки на груди, он наблюдал, как Шерлок расспрашивает Лестрейда и Салли, и радовался тому, насколько счастливым выглядит детектив в своей стихии. Внезапно за его спиной раздался ехидный голос:

— Что, пошел на повышение?

Это был Андерсон, только что прибывший на место преступления и, разумеется, недовольный очередным вторжением Шерлока на свою территорию. Джон напрягся. Реплику Шерлока еще никто не прокомментировал, и он не был уверен, что знает, как ответить.

— Верная собачка стала собакой-поводырем? — добавил мерзкий тип, и Джон вздохнул с облегчением: значит, Андерсон не в курсе последней сплетни, а просто источает яд по привычке. В этот момент Шерлок повернул голову и позвал:

— Джон!

Андерсон захихикал.

— Точь-в-точь команда «К ноге!» Беги, собачка!

— Отвали, Андерсон, — Джон отвернулся и направился к Шерлоку.

— Молчи, Андерсон, за умного сойдешь, — взяв Джона за руку, Шерлок подошел ближе к эксперту и сузил глаза, сосредотачиваясь. — Впрочем, судя по сержанту Донован, тебя надо поблагодарить хотя бы за то, то ты перешел на менее вонючий дезодорант.

Остановившись перед Андерсоном, он демонстративно принюхался.

— А, я ошибся, — Шерлок покачал головой. — Это Салли надо поздравить с тем, что у нее улучшился вкус на мужчин. Хотя... — он повернулся к женщине, смотревшей на него с ужасом, — тебе бы стоило носить с собой свой дезодорант, раз уж ты так часто работаешь с коллегами по ночам.

Это заявление отнюдь не разрядило атмосферу, и как только Шерлок пересказал Лестрейду свои выводы, Джон был только рад увести его. Всю дорогу домой в такси Шерлок молчал, опустив голову, и не пытался взять друга за руку. Вид у него был не задумчивый, а скорее напряженный и беспокойный: казалось, стоит притронуться к нему, и он взорвется.

Джон ни под каким видом не желал повторения вчерашней ссоры. Как только они поднялись в квартиру, он закрыл дверь гостиной и сделал несколько шагов навстречу повернувшемуся к нему Шерлоку.

— Послушай, — сказал он. — Я знаю, что тебя раздражает положение, в котором ты оказался. Я вижу, как ты напряжен, — Шерлок вздрогнул, но его лицо тут же приняло обычное бесстрастное выражение.

— Но всему есть предел, — продолжал Джон. — Вчера ты вел себя со мной просто отвратительно. Да, потом ты извинился, но так и не объяснил своего поведения. И сегодня тоже: я не возражаю, когда ты хамишь Андерсону, но бедная Салли точно не заслужила такого обращения.

Он пристально вгляделся в друга, пытаясь найти причины его необычной вспыльчивости.

— В чем дело? Ответь мне.

Маска безразличия на лице Шерлока дала трещину; он стиснул зубы и сжал кулаки, пытаясь взять себя в руки, но попытка оказалась безуспешной.

— В тебе! — выпалил он в лицо Джону, резко отвернулся и сделал несколько размашистых шагов прочь.

Джон обмер, чувствуя себя словно после удара в солнечное сплетение. Но не успел он вздохнуть, как Шерлок снова оказался рядом, схватил его за плечи и прижал к стене.

— Ты засел у меня в голове, как заноза! — его голос звенел от напряжения. — Я не могу сосредоточиться, не могу думать. Ты пробиваешься через все заслоны. Я все время вспоминаю... — он резко отстранился, вцепился пальцами в волосы и отвернулся. — Ты меня с ума сводишь!

У Джона отлегло от сердца. Честно сказать, так хорошо ему не было очень давно.

— Чего ты хочешь, Шерлок? — мягко спросил он, не сводя глаз с неестественно прямой спины друга. Спугнуть его сейчас, когда любопытство только-только начало переплавляться в желание, ему совершенно не хотелось.

Не поворачиваясь, Шерлок покачал головой.

— Я не знаю, Джон, — негромко признался он. — Что мне теперь толку от моего ума, если я даже не могу понять, чего хочу?

— Что ж, если хочешь услышать мой диагноз, — начал Джон, и присевший на подлокотник дивана Шерлок поднял голову в надежде, что его состоянию есть медицинское объяснение, — я бы сказал, что у тебя самый обыкновенный острый недотрахит.

На лице Шерлока отразилось полнейшее недоумение, и Джон вздохнул.

— Тебе нужна сексуальная разрядка, — пояснил он, подходя ближе. — Я помню, ты был возбужден после массажа, который был... — Джон помедлил, мысленно загибая пальцы. Последние дни слились в его памяти в сплошной марафон событий. — Четыре дня назад. Ты хоть подрочил в душе после этого?

Шерлок открыл рот, и на его скулах загорелись розовые пятна.

— Я не... — пробормотал он, краснея все сильнее под зачарованным взглядом Джона. — То есть, да, но редко... — Шерлок собрался с духом, покачал головой и закончил: — Нет.

Брови Джона уже подползали к макушке, но он все-таки ухитрился сдержаться и ответить ровным тоном:

— Что ж, порядок. Все нормально. Не вопрос.

«Нормально?!» — с легким ужасом переспросил его внутренний голос.

— А потом была та поездка в такси и, конечно, все, что последовало за ней... — Джон задумался. — Честно говоря, тогда я был больше сосредоточен на своих ощущениях. Но я лежал у тебя на руках и практически уверен, что ты был хотя бы слегка возбужден. Я прав?

У Шерлока был вид человека, который с б о льшим удовольствием отправится в клетку к тигру, чем продолжит этот разговор, но все же он расправил плечи и храбро кивнул.

— И на этот раз ты тоже ничего не предпринял? — уточнил Джон. — Не...

— Нет, — последовал немедленный ответ.

— Ну вот тебе и объяснение, — подытожил Джон, но у Шерлока по-прежнему был недоумевающий, хотя и слегка раздраженный вид.

Джон вздохнул. Как может взрослый человек не понимать таких элементарных вещей? Потом он вспомнил про солнечную систему и закатил глаза.

— Ты взвинчиваешь себя, но не получаешь никакой разрядки, — объяснил он. — Хотя в последние дни мы ничего особенного не делали, разве что пообнимались сегодня утром, так что я предполагал, что напряжение немного спало.

Шерлок фыркнул.

— Становится только хуже. Сегодня ты проспал все утро, а я едва мог сосредоточиться на чем-либо кроме тебя. Похоже, мне достаточно одного твоего запаха, чтобы... — он оборвал себя и неопределенно махнул в воздухе рукой. Впрочем, внимание Джона и так было приковано к той части его тела, о которой он говорил, хотя в такой позе разглядеть что-либо было сложно.

Джон подошел на расстояние вытянутой руки и услышал, как Шерлок резко втягивает воздух. Сильные руки охватили его бедра, Шерлок притянул его к себе и прижался головой к его груди.

— Джон, сделай что-нибудь, — это звучало как среднее между приказом и мольбой.

Джон взял лицо Шерлока в ладони, приподнял; в ответ детектив обнял друга. «Черт возьми, это серьезно!» — пронеслось в голове Джона, когда их тела соприкоснулись.

— Что же, — сказал он нетвердым голосом. — Есть проблема, и ее надо решить. Освободить твою голову... и все такое.

Джон чуть откинулся назад, чтобы заглянуть Шерлоку в лицо, и они оба застонали, когда их бедра прижались теснее.

— Вопрос в том, справишься ли ты сам, — Джон попытался сделать мысль «Пожалуйста, нет!» как можно громче, — или тебе нужна рука помощи.

«Достаточно ли это ясный намек для такого неопытного человека?» — усомнился Джон и повторил:

— Рука... или, может быть, рот?

Поиск по сайту: