Альтернативные пути: хоспис

Представление о том, что умирающие люди должны сохранять некоторый контроль над собственной жизнью и смертью, привело к созданию хосписов. Хоспис ‑ медицинское учреждение, в котором больные с прогнозируемым неблагоприятным исходом заболевания получают достойный уход. Они созданы для того, чтобы помочь смертельно больным людям прожить оставшиеся дни как можно более полно и независимо, оказывать необходимую поддержку пациентам и их семьям.

Первый хоспис для умирающих был создан в 1967 году в Англии как программа стационарного лечения. Некоторые хосписы работают независимо, однако большинство их них являются частью обычных организаций системы здравоохранения. Типичная хосписная программа обычно включает в себя стационар, программы домашнего ухода, медицинскую и психологическую консультации, различные врачебные и сестринские услуги, помогающие пациентам облегчить боль и контролировать симптомы заболевания.

В рамках концепции хосписа смерть рассматривают как естественную стадию жизни, встретить которую нужно с достоинством. Смерть столь же естественна, как и рождение; как и в случае родов, умирающему человеку иногда требуется помощь. Хосписы предназначены для того, чтобы оказать людям эту помощь и позволить им умереть с достоинством. Наиважнейшая цель хосписа - помочь человеку справиться с любой болью: физической, психологической, социальной и духовной. Кроме того, персонал хосписов старается, насколько возможно, уважать право умирающего человека выбрать свою собственную смерть. Здесь также помогают членам семьи понять чувства и потребности умирающего человека, создают возможности для общения, позволяющие смертельно больному пациенту чувствовать себя в меньшей изоляции. В хосписе контакты умирающего с членами его семьи продолжаются и после смерти, распространяясь на весь период траура. Речь идет о специальных программах психологического сопровождения родственников ушедшего пациента.

Истории из жизни

Сторонники «гуманной» смерти борются за право смертельно больных людей покончить с собой, утверждая, что каждый человек вправе распоряжаться своей смертью. Еще Монтень говорил: «Добровольная смерть – прекраснейшее завершение жизни. Ибо вся наша жизнь зависит от воли других людей, и только смерть – от нашей собственной».

Примером активной эвтаназии может служить смерть Зигмунда Фрейда. Как известно, первые симптомы болезни, сопровождавшей Фрейда на протяжении последних 16 лет жизни, появились в феврале 1923 году. Еще тогда он обратился к врачу отоларингологу (его старому приятелю). Специалист сказал, что это лейкоплакия, обусловленная курением. Отвечая на вопрос больного о дальнейшем развитии этой опухоли, доктор бросил фразу: «Никто не может жить вечно»,– и посоветовал удалить ее, так как «это очень легкая операция». Через несколько дней другой доктор (Дойч), посетивший Фрейда по личным делам, осмотрел по его просьбе это новообразование, узнал рак и посоветовал вырезать опухоль. Тревогу врача вызвала просьба Фрейда помочь ему «достойно покинуть этот мир», если он обречен умереть в страдании. Дойч принял эти слова за прямую угрозу самоубийства и сказал, что это обычная лейкоплакия, которую желательно удалить. Операция оказалась достаточно сложной, сопровождалась обильным кровотечением, и Фрейд смог уйти домой только на следующий день. Исследование удаленной опухоли показало, что это рак, но пациенту об этом ничего не сообщили. Это была первая из перенесенных на протяжении последующих лет 33 операций. Последний год его жизни многие из его друзей и соратников старались не смотреть на страдания их учителя и друга. Стоически выдерживали все происходящее только доктор Шур и дочь Анна, самоотверженно ухаживающие за умирающим в муках Фрейдом. Мучительные боли, не стихающие ни днем, ни ночью, не давали уснуть и полностью лишали какой-либо возможности работать. Анна была вынуждена вставать каждую ночь по нескольку раз, чтобы опрыскивать полость рта обезболивающими препаратами. Опухоль окончательно была признана неоперабельной. Все лицо больного покрывали многочисленные рубцы от разрезов, часть из которых оставляли постоянно открытыми, чтобы обеспечить доступ к разлагающейся опухоли. Сетка, закрепленная на щеке, прикрывала незаживающие разрезы от мух. Отвратительный запах шел от ран. Запах был настолько силен, что, когда к нему принесли его любимую чау, собака отбежала от хозяина в дальний конец комнаты. Услышав о начале войны, Фрейд заметил: «Так или иначе, это моя последняя война».

При всей мучительности своей агонии Фрейд никогда не проявлял ни малейшего признака нетерпения или раздражительности. Еще за три дня до смерти он пытался читать «Шагреневую кожу» Бальзака и заметил: «Эта книга как раз для меня. В ней речь идет о голодной смерти». До самой своей смерти он узнавал окружающих, и все его поведение свидетельствовало о четком осознании происходящего и принятии своей дальнейшей судьбы.

21 сентября 1939 г. Фрейд сказал своему лечащему врачу: «Мой дорогой Шур, вы помните нашу первую беседу. Вы обещали мне не оставить меня, когда придет мое время. Теперь все это лишь пытка и больше не имеет смысла». Шур пообещал, что даст ему седативное средство. Поблагодарив, Фрейд через некоторое время добавил: «Поговорите с Анной и, если она не возражает, покончите с этим делом». Его просьба была исполнена. На следующее утро Шур сделал первую подкожную инъекцию двух сантиграммов морфия, а через 12 часов повторил укол. Этой минимальной дозы наркотика оказалось достаточно для истощенного организма больного. По словам врача, «он вошел в состояние комы и больше не проснулся».

Поиск по сайту: