Глава 2. Закон Свободы

Свобода — это осознанная необходимость

Спиноза

(Плакат над входом на территорию базы группировки «Свобода»)

Тихо шумел ночной лес. Невдалеке потрескивала аномалия, называемая как я знал теперь, «Электрой». Где-то рядом бродил кровосос. То ли учитель, то ли папа, подвывая и не решаясь подойти к костру. Или это был не кровосос. Оказывается, много кто мог в Зоне бродить ночью вокруг костра, облизываясь от запаха свежего и пока еще живого человеческого мяса.

Я листал «Энциклопедию Зоны», прокручивая джойстиком страницу за страницей. И на каждой из них было слишком много человеческой крови, заплаченной за опыт познания. От начала кошмара, случившегося в конце прошлого века и до сегодняшнего дня. Когда черное пятно на теле планеты достигло размеров небольшого государства. В котором группировки людей с облученными мозгами боролись за призрачную власть над тем, причины чего до сих пор оставались невыясненными.

«В результате Второго Взрыва резко повысился радиационный фон на отдельных участках чернобыльской Зоны отчуждения, что по предположениям ученых вызвало мутации как среди людей, находящихся в то время поблизости комплекса Лабораторий Х, так и среди животных. Предполагается, что к мутациям имеет отношение не только повышенный радиационный фон, но и излучение неясного происхождения, исходящее из центра Зоны.

Предположений о природе этого излучения высказывалось множество, начиная от вполне научных догадок и заканчивая фантастическими домыслами. Тем не менее, до сих пор причины направленных мутаций а также возникновения аномалий и порождаемых ими артефактов остаются до конца не выясненными.

Неоднократные попытки проникновения в центр Зоны организованных научных групп в сопровождении войск Объединенных сил независимых государств и НАТО приводят лишь к уничтожению этих групп, либо к их необъяснимому исчезновению. Компьютерная модель ядерной бомбардировки центра Зоны с вероятностью 97 % предполагает не уничтожение, а лишь резкое расширение границ Зоны отчуждения».

Странно, но я понимал все, что было написано. Незнакомые слова в связке со знакомыми предложениями обретали смысл, словно я не узнавал новое, а вспоминал давно забытое. Мне казалось, что все это уже было — ночь, костер, и молодой сталкер-новичок, листающий только что купленный КПК в поисках новых сведений о странном и страшном мире Зоны.

Я бегло просмотрел главу «Мутанты», пробежался по «Артефактам» и «Аномалиям», и немного задержался на «Оружии и снаряжении», в котором сталкеру настоятельно рекомендовалось при кратковременных походах в Зону иметь с собой месячный рацион в тюбиках и концентратах, медицинский набор на все случай жизни (а лучше три), защитный костюм, смахивающий на батискаф и от трех стволов огнестрельного оружия различной мощности с усиленным комплектом по возможности взаимозаменяемых патронов.

Я усмехнулся. Из вышеперечисленного у меня имелся: батончик белково-углеводный один, зеленка на лице, дырявая куртка, доставшаяся от Странника по наследству, три рожка для автомата Калашникова (без автомата) и нож, на который уже впору было молиться — столько раз он успел выручить меня за последнее время в казалось бы безвыходных ситуациях. Однако, нож ножом, но стоило всерьез озаботиться поиском того, что рекомендовала энциклопедия. Пусть хотя бы по минимуму для начала. Проснется Копия, надо будет с ним потолковать насчет планов на будущее. Выживать — оно всяко сподручнее на пару, как показала последняя схватка с кровососом. Да и опыта у него побольше.

Спать хотелось неимоверно. Глаза слипались хоть сучки в них вставляй. Но как-то не хотелось быть съеденным во сне приблудным кабаном или безглазым псом. Потому приходилось заставлять себя разбирать крошечные буквы на экране КПК, пока они не стали сливаться в сплошные черные линии.

Читать дальше стало невозможно. Несколько раз я сильно сжимал веки, после чего широко открывал глаза так, что выйди кто к костру из людей глянул бы и подумал, что не иначе на ненормального компьютерщика нарвался. Морда в зеленке, в руках наладонник и глаза бешеные навыкате. Жуть да и только.

Усмехнувшись про себя я снова принялся за поиски интересной информации. Однако ничего стоящего больше в наладоннике не нашлось. От нечего делать я сунулся в раздел «Игры», но мне показалось скучным в образе мохнатой обезьяны лупить битой доброго с виду пингвина, пытаясь зашвырнуть его подальше или пытаться попасть палкой в комбинацию из пяти чурок, называемых странным словом «городки».

В папке «Порно» и вовсе не было ничего интересного. Разве что, прокрутив несколько текстов и коротких фильмов разобрался с тем, что люди делятся на два вида, причем, судя по текстам и фильмам, мужчины, встретив женщину, тут же начинают ее «трахать». «Траханье» на первый взгляд показалось мне действием неаппетитным, для мужчин утомительным, а для женщин болезненным, хотя тексты утверждали обратное. Но поскольку в Зоне пока что женщин я не встречал, проверить как оно обстоит на самом деле не представлялось возможным. Поэтому решение этого вопроса я отложил до лучших времен.

Наконец я с облегчением разглядел зеленые цифры в углу экрана «2.00», мучительно вспомнил настоящее прозвище Копии и позвал.

— Слышь, это… Кобзарь. Подъем. Два ноль ноль уже.

Копия не шевелился.

«Крепко, видать, замотался мужик», — подумал я. И, протянув руку, слегка толкнул его в плечо.

— Капитан…

Тело бывшего капитана «Долга» покачнулось и завалилось лицом в траву.

Я медленно поднялся со своего места, еще ничего не понимая.

Подошел, потрогал место на шее, где согласно только что внимательно прочитанной главе «Медицина» должен был биться пульс… Уже понимая, что это бесполезно.

Пульса не было. Кожа Копии была холодной словно лед.

«Иногда здоровые и полные сил сталкеры умирают около костров без видимой причины. Это еще один из необъяснимых феноменов Зоны».

Короткая строчка из КПК, на которую я не обратил внимания, всплыла в памяти. Еще один необъяснимый феномен. Пришлось снова заглянуть в наладонник и прочитать информацию более внимательно.

«Тело такого мертвеца безопасно. В зомби не превращается, контролер не может им управлять. Не разлагается и не представляет интереса в качестве пищи для мутантов. Практически не имеет собственного веса. Неодушевленные предметы, находящиеся с ним в непосредственном контакте также теряют вес, вследствие чего в экстренных случаях может быть использован в качестве контейнера для переноски тяжестей. Однако в силу моральных причин подобное использование трупа не одобряется членами практически всех группировок, вследствие чего не может быть отнесен к артефактам, имеющим материальную ценность. Горюч. Рекомендуемая утилизация — сожжение».

Сон как рукой сняло. Вдоль позвоночника пробежал неприятный холодок и очень захотелось оглянуться. «Наверно, это и есть страх», — подумал я, и ощущение мне не понравилось. Даже если кто-то или что-то, отнявшее жизнь у капитана, смотрит сейчас на меня из темноты — пусть смотрит. Какой смысл бояться взгляда, который умеет убивать так быстро и легко? И вообще, какой смысл бояться неизбежного, если все все равно рано или поздно умирают?

— Спасибо тебе за все, Тарас Кобзарь, — сказал я. Потом вытащил нож и шагнул в темноту. Мне нужно было много топлива для кремации и мне было все равно, кто ждет меня в темноте.

Хворост я набрал довольно быстро — благо в лесу было навалом мертвых, скрюченных, ссохшихся деревьев с отвалившимися от них ветвями. А отблеска костра вполне хватило, чтобы набросать приличную кучу сушняка.

Я нагнулся и попытался приподнять тело Копии. «Энциклопедия» не врала — оно действительно было абсолютно невесомым. Положив тело на хворост, я зачем-то скрестил ему руки на груди. При этом из рукава трупа вывалился маленький пистолет, похоже, сделанный каким-то умельцем из обрезка ствола двустволки. Мне стало любопытно и я пальцем подцепил оружие. Невероятно! Палец не ощутил никакого сопротивления, мне показалось, что я подцепил воздух, а не вороненый металл, тускло отражающий блики костра.

— Я только КПК возьму, ладно? — сказал я мертвецу, так непохожему на обычный труп. После чего вернулся к костру, взял тлеющую головню и поднес ее к хворосту.

Бесполезно. Я думал, что сухие ветви должны были заняться не хуже пороха, но, видимо, тлеющей головни было мало. Нужен был открытый огонь.

Вздохнув, я оставил попытки поджечь погребальный костер и занялся костром, который развел Копия, когда еще был жив. С ним тоже были проблемы. Отправившись за сушняком, я забыл подбросить в него топлива и сейчас костер был на последнем издыхании.

Подпитка сухими ветками не принесла ожидаемого результата. Раздувание подернувшихся пеплом углей тоже. И тогда я вспомнил про бумажки.

Их у меня был полный карман. Я достал одну, приложил к тлеющему угольку и принялся дуть изо всех сил. И, конечно, пепел тут же запорошил мне глаза. Потому я и не увидел того, чей глухой голос раздался сверху:

— Нехило живешь, бродяга. Баблом костер разводить — это сильно.

Я зажмурился, утер рукавом черные от пепла слезы, после чего поднял голову.

В лицо мне смотрел автоматный ствол. Привычная, в общем-то за последнее время картина. Потому я и не удивился. Проморгавшись, я снова склонился над костром. Ствол стволом, а дело делом.

Бумажка занялась было, но налетевший порыв ветра задул огонь.

— Слышь, убери череп.

Сперва я подумал, что хозяин ствола имеет в виду наш с копией трофей, насаженный на шест и собирался проигнорировать приказ. Но, увидев краем глаза, что на месте ствола нарисовалась зеленая бутыль с надписью: «Спирт пищевой», понял, что ночной гость имеет в виду мою голову, отодвинулся от костра.

Незнакомец плеснул на угли прозрачной жидкости, полюбовался на взметнувшееся пламя, после чего убрал бутыль в рюкзак и вновь направил на меня автомат.

Лицо незнакомца было скрыто резиновой маской, дыхательный шланг которой терялся в недрах темно-зеленого защитного костюма, снабженного вшитыми броневыми накладками.

— Ты «долговец»?

Я помотал головой.

— Вижу. На всякий случай спросил. А чего с ними шатаешься?

Маска шевельнулась в сторону трупа Копии.

— Так получилось, — сказал я, вытаскивая из костра занявшуюся ветку. После чего отнес ее к куче хвороста, на которой лежал труп и поджег ее на этот раз удачно. Пламя нехотя разгорелось.

— Это ты зря тут погребальными кострами для «долговцев» развлекаешься, — сообщил «зеленый». — Того и гляди какая нечисть на огонек припрется. Не мутанты так люди.

— Он тоже был человек, — сказал я.

— «Долговцы» людьми не бывают, — отрезал «зеленый». — Долг — это как дерьмо. Вступить легко, а отмыться потом невозможно. Вонь все равно останется.

— Этот был человек. Про других не знаю, — повторил я. И добавил: — Ты ствол-то убери, если стрелять не хочешь.

— А я еще не решил, стрелять или нет, — проворчал незнакомец, но автомат все-таки закинул за спину. — К костру пустишь?

— Садись, — пожал я плечами. — Не жалко.

Незнакомец вытащил из рюкзака обрезок затертого туристического коврика, положил на землю и, усевшись на него, протянул руки к огню.

— Это чтоб простатит не подхватить, — пояснил он, перехватив мой взгляд. — Ты что ли кровососа завалил?

— Мы вместе с ним, — сказал я, кивнув в сторону второго костра. Пламя уже достигло мертвого тела и вдруг взметнулось кверху, словно труп был насквозь пропитан питьевым спиртом «зеленого».

— Я ж говорил, что не надо было специальный костер городить, — произнес «зеленый», доставая из рюкзака хлеб, колбасу, консервы и знакомую бутыль. — «Рюкзаки» горят не хуже бензина, только спичку поднеси.

— Кто?

— Умершие у костров, — пояснил «зеленый», стаскивая с лица маску. — Ты, кстати, зря в наших местах без оружия и костюма шляешься, да еще по ночам. Тут помимо кровососов разной гадости навалом. Тот же жгучий пух в морду сыпанет — не обрадуешься, ни говоря уж об остальных прелестях. Ты давно в Зоне?

— Нет.

— Оно и видно, — хмыкнул «зеленый». — Бабками костер разводить это только новичок или блаженный додуматься может.

— Я они и есть, — сказал я.

— Кто? — не понял «зеленый».

— И то, и другое.

«Зеленый» недоверчиво посмотрел на меня. У него было бледное скуластое лицо, короткая рыжая борода и глаза под цвет его костюма.

— Не, — сказал он. — Брешешь. Ни блаженный, ни новичок кровососа завалить не могут. А уж тем более без оружия. Поэтому ты что-то третье. Расскажешь как было?

Я рассказал как умел.

— Круто! — восхитился «зеленый». — Вдвоем кровососа и реально без оружия.

Я попытался возразить, но «зеленый» отмахнулся.

— Две пукалки и нож против такой твари не оружие. Его из «Калаша-то» полным магазином не всегда остановишь. Кстати, погоняло у тебя есть?

Я непонимающе уставился на него.

— Ну прозвище, кликуха.

— Снайпером люди звали.

— А я Колян, погоняло Метла, — сказал «зеленый», протягивая мне кусок колбасы с хлебом. — Жрать хочешь?

— Хочу.

— Ну и вперед.

Из своего бездонного рюкзака Метла вытащил два металлических кругляка и синхронно их встряхнул. Кругляки превратились в стаканы, в которые Колян нацедил немного спирта.

Один из них он протянул мне.

— Ну что, Снайпер, помянем твоего кента. Не в моих правилах поминать «долговцев», но этот судя по твоему рассказу и вправду был человеком. Упокой его Зона.

Спирт перехватил горло и я поспешил протолкнуть в обожженный пищевод кусок колбасы.

— А почему так говорят «упокой его Зона?» — спросил я, когда дыхание немного восстановилось.

— Потому, что не всем она дает такое счастье после смерти. И неупокоенных в ней намного больше чем настоящих тихих мертвецов.

Метла помрачнел, переживая что-то свое. Потом разлил остатки спирта по стаканам.

— Давай по второй. За тех, кто навсегда в Зоне остался.

Вторая пошла легче.

— Все дело привычки, — сказал Колян, наблюдая за моей реакцией. — Убивать в первый раз тоже тяжело. Потом гораздо проще.

Я вспомнил своего первого убитого Охотника и пожал плечами. Мне было никак. Может потому, что в прошлой жизни уже приходилось. Но об этом еще предстояло вспомнить.

— Ты лучше скажи, откуда у тебя столько бабла, что ты им костры разжигаешь? — поинтересовался Метла, вполне оправдывая свое прозвище — еда исчезала в его глотке с потрясающей скоростью.

Я понял, что «баблом» мой новый знакомый называет цветастые бумажки с цифрами и головой лысого человека. Достав из кармана одну я покрутил ее в руках. Не обнаружив на ней слова «бабло» я непонимающе уставился на Метлу.

— Ну да, наверно за Кордоном лет двадцать уже такого никто в руках не держал, — усмехнулся Колян. — Новички в Зоне тоже офигевают. Но традиция есть традиция. Когда после Второго Взрыва сталкеры начали Зону обживать, нашли пару машин с инкассаторскими сумками, потом еще в банке залежы обнаружились. Так вот сталкеры между собой и решили, что не фига по Зоне с ценностями шляться, мол, пусть будет местная валюта типа чеков «Американ Экспресс». Так до сих пор эта нумизматика здесь у народа на руках и ходит. Раз в год группировки собираются на мирную Большую Сходку и решают помимо всего прочего, сколько надо «деревянных» допечатать. Война войной, но есть общие дела, которые надо сообща решать.

— Какая война? — не понял я.

— А ты, я смотрю, совсем не в курсах, — удивился Колян. — Война за сферы влияния. Зона-то пока все еще относительно небольшая, артефактов на всех не хватает, потому они и в цене растут. За Кордоном паршивую «Кровь камня» сегодня уже можно на подержанную иномарку выменять. И чем дальше от Зоны, тем цена артефактов выше. Вот и бьются группировки как в девяностые то тайно, то явно, территорию делят. Пока однажды военные не поставят на этой войне жирную точку.

— А почему до сих пор не поставили?

— Стра-ашно, — протянул Метла и хитро подмигнул. — Пытались, ан пока не получается. Мы, старожилы, как партизаны, все здесь знаем и выкурить нас из Зоны ой как непросто. Плюс цыганская почта работает. Только вояки в одном месте рейд затеют, а мы уже в другом, благо у каждого КПК имеется. Военный чихнет на Кордоне, а вся Зона знает, что у него ОРЗ. Какое тут на хрен тотальное уничтожение группировок? Одни слова. Пока они все вместе не решат Зону прочесать. Но это тоже вряд ли получится.

— Почему?

— Зона не хочет, — пожал плечами «зеленый». — Пробовали как-то Большой рейд устроить, так все до одного полегли вместе с военными сталкерами, что их вели.

— Так она что, живая?

— Похоже на то, — кивнул сталкер. — Я так думаю, что точно живая. Организм разумней нас с тобой. Типа бабы. И такой же хитрый. А Выбросы у нее как месячные, когда она ненужное из себя отторгает, обновляется и круче становится. А иногда и больше. Но это все так, теория. Наблюдение со стороны.

— Ты тоже из группировки? — спросил я.

— А что, не видно? — оскорбился Метла. И спохватился: — Ну да, попутался я малость, забыл, что ты «и то и другое». Из «Свободы» мы. Слушай, ты что, реально вообще ничего не помнишь?

Я покачал головой.

— Только то, что недавно было.

— Да и хрен с ним, — почему-то обрадовался Колян. — Оно часто и не к чему. Слушай, а давай к нам? «Свободе» нужны парни, которые горазды кровососов ножом резать на колбасу. Пойдешь?

Я неопределенно дернул плечом. Последнее похожее предложение окончилось для меня расстрелом.

— И это правильно, — сказал Метла. — Настоящему сталкеру любое решение стоит сто раз обдумать. Давай так. Бабла у тебя немеряно, а снаряги нет. Так я тебя к нам на базу сведу у меня там брат двоюродный лабазом заведует, прикупишь у него что понравится, заодно и посмотришь какие у нас порядки. Понравится — запишешься. Идет?

Со снаряжением и вправду было, мягко говоря, неважно. К тому же в КПК я не нашел ни одного упоминания о Директоре. Стоило, наверно, спросить об этом Метлу, но тут я понял, что еще немного — и упаду головой в костер.

— Э-э, парень, да тебя я смотрю развезло с двух стопок, — протянул Колян. — Давай-ка отваливай на боковую, я тебя ближе к утру растолкаю. Полтора часа до рассвета отдежуришь и мы в расчете. Идет?

Вместо ответа я свернулся прямо на земле в позе эмбриона и мгновенно уснул.

* * *

Мы с Метлой шли по дороге. Время от времени мой спутник подбирал и бросал впереди себя куски битого асфальта. Когда асфальта не было, он доставал из кармана болт и бросал его перед собой. Потом подбирал и клал в карман.

— Зачем? — спросил я его.

Метла не ответил, метнув ржавый кусочек металла в легкое марево, дрожащее над дорогой. Марево дрогнуло — и вдруг лопнуло как большой пузырь. Расплавленный болт опал на асфальт огненными каплями раскаленного металла. А на месте марева в полуметре от асфальта зависло бледно-синее яблоко, по бокам которого время от времени с легким треском пробегали маленькие молнии.

Было в том яблоке что-то притягательное, волшебно-манящее. Я непроизвольно потянулся к нему, сделал шаг, другой — и вдруг услышал за спиной характерное клацанье.

Я обернулся.

Дуло автомата смотрело мне в грудь. Глаз Метлы не было видно за стеклами маски. Просто выпуклые стекла и просто маска за ними. Я видел, как палец Метлы медленно давит на спусковой крючок автомата… и понимал, что не успеваю ничего сделать.

Бросаться вперед было поздно, оставалось лишь попытаться уйти с линии выстрела. Я резко присел, ушел в кувырок назад — и почувствовал, как мою руку ожгло случайное прикосновение к яблоку. А потом мое тело сотрясли впивающиеся в него пули…

От этой тряски окружающий мир дрогнул — и лицо Метлы, лишенное маски заполнило все обозримое пространство. Я попытался ударить по нему, метя в глаза растопыренными пальцами, но лицо исчезло.

А тряска осталась.

Понемногу я осознал, что лежу возле костра, а мой убийца трясет меня за плечо, на этот раз благоразумно зайдя со спины.

— Все, все, — пробормотал я. — Хватит.

— Точно хватит? — осведомился Метла. — Может, еще потрясти?

— Не надо.

— Ну, если больше кувыркаться, за головешки хвататься и глаза мне выкалывать не будешь, то ладно, — согласился Колян, присаживаясь рядом. — Чего снилось-то?

— Шар. Синий, — буркнул я.

— А, понятно, — кивнул Метла. — Артефакт «Чистое небо». Который все видели во сне и никто в жизни. Мне он тоже снился пару раз. После такого сна народу или везет сильно конкретно или такая же конкретная непруха начинается вплоть до пули между глаз. Так что жди событий. Кстати, тебе пора дежурить, а мне на боковую.

Из рюкзака Метлы появился на свет мешок из тончайшего материала. Который Метла сноровисто надул, превратив в матрасик и на котором принялся обстоятельно устраиваться на ночлег.

— Почему не спальный мешок? — поинтересовался я.

— А подумать никак? — отозвался Колян, укладывая автомат рядом с собой. — Пока из того мешка выберешься, тебя здесь уже съедят, переварят и сходят тобой по большому.

— Интересно, а как ты прошлой ночью спал, когда дежурить некому было? — спросил я, твердо решив при первой возможности обзавестись таким же предметом первой необходимости — сон на стылой земле не прошел даром и подмороженный левый бок немного ныл.

— На дереве, — сказал Метла, укрываясь таким же тонким невесомым шерстяным пледом, занимающем в рюкзаке места не больше, чем консервная банка. — Только если в Зоне на дерево полезешь, не забудь дозиметром его проверить на радиацию и тепловизором на органику. И учти, что жгучий пух никаким детектором не определяется. Влез в него — пеняй на себя.

И уснул в обнимку со своим автоматом.

Судя по тому, как он спал, я уже начал думать, не превратился ли он в «рюкзак» заодно с покойным Копией. Во всяком случае «Чистое небо» ему точно не снилось. Прислушавшись, я разобрал мерное сопение человека, не отягченного особыми грехами и переживаниями по поводу оных. И во второй раз дал себе слово при первой возможности обзавестись компактными и удобными походно-постельными принадлежностями.

Остаток ночи прошел без приключений. Как ни странно, я успел выспаться и, не теряя времени даром, листал КПК, загружая свободное место в мозгах сведениями о Зоне. Как только солнце окрасило лучами первые попавшиеся под них облака, я растолкал Метлу.

— Чего чуть свет-то? — простонал он, медленно, но уверенно выбираясь из-под пледа.

— Сам сказал, что спать будешь до рассвета.

— Язык мой — кровосос мой, — простонал Колян.

Несмотря на стоны и стенания невыспавшегося Метлы, сборы и легкий консервный завтрак прошли довольно быстро.

— Гони стольник, — мстительно сказал Метла после завтрака.

— Это бабло? — уточнил я.

— Ага. Оно самое.

— За что? — поинтересовался я, доставая из кармана требуемое и протягивая две бумажки по пятьдесят рублей. Благодаря «Энциклопедии» я за остаток ночи научился отличать «стольник» от «полтинника», «четвертака», «червонца», «пятерика», «трехи» и «деревянного».

— Жратва плюс консультации. Плюс полезные знакомства как на базу придем. Плюс рекомендации ежели надумаешь к нам присоединиться. Так что это еще по божески.

— Не вопрос, — сказал я. Прочитав в КПК пару историй о Зоне, я значительно расширил свой лексикон.

— Ну и молоток.

«Стольник» перекочевал в один из обширных карманов Метлы. После чего подобревший Колян озвучил дальнейшие действия:

— Ну, поперли.

И мы «поперли» навстречу то ли удаче, то ли наоборот.

Проходя мимо брошенного мусоровоза я заметил, что меньше чем за сутки с ним произошли заметные изменения. Колеса захватил в плен рыжий мох, успевший до ободов разъесть покрышки. Тот же мох сплошным ковром покрывал платформу, на которой я совсем недавно катался. Я подумал, что еще сутки — и грузовик превратится в грязно-огненный холм.

Метла покрутил носом, напомнив мне покойного Копию.

— Во как Зона на дерьмо набрасывается, — прокомментировал он метаморфозы, произошедшие с машиной. — Только вот все в толк не возьму, что ж «Росток»-то с его «долговской» базой до сих пор не рыжий и не мохнатый?

Наверно, Метла ждал, что я продолжу тему, но мне она была неинтересно.

— Долго еще до базы? — спросил я вместо продолжения.

— Лес пройдем, за ним хутор, тут оно и будет, — буркнул Колян, обманутый в лучших надеждах.

И достал из кармана ржавый болт.

Сон мгновенно всплыл у меня в голове в мельчайших подробностях. Я понимал, что к реальности он не имеет ни малейшего отношения, но уж больно четко повторялись детали: слева лес, справа бескрайняя лесостепь с развалинами деревенских домишек, ржавыми останками сельскохозяйственной техники, желтыми знаками радиационной опасности и покосившимися от времени столбами с предупреждающими надписями: «Заражено! Более 7 МР!», под ногами — разбитая асфальтовая дорога, а сбоку — тот, кто стрелял в меня во сне. Невольно моя правая рука потянулась к ножнам с «Бритвой», пристегнутым к левому предплечью.

И опустилась.

Потому, что вместе с болтом Метла извлек из того же кармана нехитрое приспособление — деревянную катушку с ниткой, продетую в примитивную рамку, скрученную из проволоки. Катушки не было во сне и меня это странным образом успокоило. Размахнувшись, Метла с силой швырнул болт перед собой. Катушка в его руке тихо застрекотала.

— А то задолбался уже по пять кило железок в карманах таскать, — пояснил Колян, сматывая нитку обратно. Болт, вдосталь напрыгавшись на выбоинах, послушно вернулся в руку хозяина.

— Вот еще бы к пулям что-то такое приделать, — хмыкнул Метла. — Реально на патроны да на жратву все бабло уходит.

— И к жратве заодно, — добавил я. — Чтоб… как это… замкнутый цикл был. И ни на что тратиться не надо.

Колян захохотал.

— На баб все равно бабло уходит, — сказал он, отсмеявшись. — Хотя погоди! Если резиновую надувную с собой таскать как мой матрас, так миллионером можно…

— Это что? — прервал я поток сознания своего веселого спутника.

У дороги росло кривое дерево без намека на листья, к которому был приколочен кусок ржавой жести. На импровизированном плакате кто-то грубо вывел краской: «Обережно! Дикi тварини — це небезпечно!».

Колян удивленно посмотрел на меня.

— Написано же, тварини. Кабаны, собаки безглазые…

— Я не про написано. Слушай.

Из-за леса явственно нарастал глухой звук, словно сотня «долговцев» палила из бесшумных «Валов» по асфальтовому покрытию.

— Ох, епт… — приглушенно вскрикнул мой спутник и опрометью бросился к лесу. Я рванул следом за ним.

Вкатившись в густую тень мертвых деревьев, Метла шлепнулся на землю — и в своем темно-зеленом костюме словно слился с травой. С трех метров не догадаешься, что это человек, а не пригорок с торчащим из него стволом «Калашникова».

— Костюмчик мне похожий подбери на базе, — прошептал я, падая рядом.

— Подберу, если живы останемся, — ответил Колян. — Только молчи и не шевелись!

— А что…

— Со скидкой договорюсь, только заткнись и не отсвечивай, — почти взмолился Метла. — А то обоим кранты.

Я замер, надеясь, что неведомые «тварини» в моей драной и вонючей куртке сочтут меня за что-то неудобоваримое. Хотя кто их знает, может именно в этой одежке я для них и есть самый лучший многослойный гамбургер.

Слово, всплывшее из неведомых мне уголков сознания, не имело привязки к мысленному образу. То есть, я понятия не имел, что такое «гамбургер», а спросить было нельзя. Хотя очень хотелось. Бывает же такое — тебя по-человечески просят заткнуться, а какой-то неестественный зуд противоречия не дает лежать спокойно. Хоть убейся, а надо мне знать, что такое «гамбургер», причем немедленно.

Но через секунду я забыл и о неведомом «бургере» который «гам» и о спутнике, который просил сохранять молчание.

Потому, что по дороге двигалось нечто.

Я не знал, как назвать огромную группу странных и жутких тварей, бегущих по дороге. Стая? Нет, не стая. Может, табун? Тоже нет. Первое слово применимо к плотоядным, второе — к травоядным. Наверно, что-то среднее, хотя по тому, как рванул с дороги Метла в рационе «тварин» сомневаться не приходилось.

Головы мутантов одновременно напоминали лошадиную и шакалью. Гибкое тело с пятью развитыми когтистыми пальцами могло бы принадлежать льву или леопарду, если б не серый цвет шкуры, не эти самые хорошо развитые пальцы, чем-то похожие на человеческие и не рост. Высота в холке каждой твари была никак не меньше полутора метров, что слишком даже для очень крупного льва.

Я искренне порадовался тому, что мы успели исчезнуть с пути этих монстров. Потому, что стая-табун голов в пятьдесят гнала перед собой стаю обезумевших кабанов числом чуть ли не вдвое больше. Я не успел удивиться почему бы это с виду нисколько не менее мощным кабанам не дать отпор этим шакало-коням, когда один из отставших, а может, подраненных кабанов споткнулся.

Передний самый крупный мутант сделал гигантский прыжок и настиг жертву. Длинная шея грациозно изогнулась, огромная пасть раскрылась — и смазалась в пространстве. Единственное, что я успел заметить — это голова кабана, взлетевшая над набежавшей стаей серых мутантов. Зубы шакало-коня с легкостью состригли клыкастую башку с мощного туловища. А стая, не сбавляя хода, довершила остальное.

Над серыми спинами взметнулся кровавый фонтан, в который превратилась обезглавленная туша кабана. Взметнулся — и опал уже позади стаи. Теперь двух мнений быть не могло — это была именно стая плотоядных тварей. Пожалуй, наиболее опасных из всех что я видел до этого.

Мерный гул, вызываемый стуком сотен когтей об асфальтовое покрытие, давно исчез, но Колян все еще не шевелился.

— Кажись, ушли, — рискнул прошептать я.

— Хрен их знает, — прошептал в ответ Метла. — Могут обойти и сзади неслышно подкрасться. Хитрющие, суки.

— Кто это хоть?

Колян осторожно пошевелил затекшими плечами.

— Научник один забредал на базу, говорил, фенакодусы это. Или что-то в этом роде. Только здоровые больно. Высотой с нормальную лошадь.

Такого слова я точно не знал. О чем и сказал.

— Лошадь первобытная, — пояснил Метла. — После первого взрыва ученые в Зону из заповедника Аскания-Нова лошадей Пржевальского завезли. Эксперимент ставили, выживут коняги или передохнут. Они, как видишь, выжили и расплодились что твои крысы. А когда их Вторым Взрывом накрыло, у них эволюция обратно пошла. И получилась такая вот хищная тварь, от которой в Зоне все живое шхерится, даже химеры. Ну, ясно дело, кроме Всадников.

Про «Всадников» КПК умалчивало. О чем я тоже сообщил своему спутнику.

— Много будешь знать опять «Чистое Небо» приснится, — почему-то зло огрызнулся Колян. — Давай завязывать с ликбезом и ходу к базе, пока нас тут между делом к замкнутому циклу не подключили. Не нравится мне что-то вся эта движуха в Зоне, ох как не нравится.

Метла из положения лежа перетек в полуприсед и побежал короткими бросками от дерева к дереву, не рискуя выходить на дорогу, но и не теряя ее из виду. Я двинулся за ним, копируя движения. «Энциклопедия» энциклопедией, а пока своего опыта особо нет, придется чужой срисовывать. Параллельно с накоплением своего.

Дальнейший путь прошел без приключений. Через некоторое время Метла успокоился и пошел нормальным шагом. Что не мешало ему, удерживая палец на спусковом крючке автомата, свободной рукой периодически кидаться болтом в воздух перед собой, промеривая пространство на предмет скрытых аномалий.

По пути нам попалась только одна, видимая и без помощи болта. Серый пыльный вихрь высотой в два человеческих роста лениво кружился над полуобглоданным трупом какого-то животного. Что за зверь погиб в результате столкновения с вихрем понять было уже невозможно. Время от времени красный ломоть плоти отрывался от туши и исчезал в недрах пыльной воронки. Тогда в серой массе вихря на мгновение проявлялись багровые нити.

— Кормится, — кивнул Метла на воронку, на всякий случай огибая ее по большой дуге. — Потому и не шхерится. Новый вид аномалий — охотники. Теперь большинство из них когда голодные лишнего хлама в себя стараются не захватывать. Потому прозрачные на вид как пузырь «Казаков» без этикетки. А как нажрутся ленивые становятся и все дерьмо обратно к ним прилипает. Как к человеку.

— Не понял.

— Ну, когда у тебя всего богатства только одежка да автомат, ты скромный да работящий, — пояснил Колян. — Ну а как бабло перестает в карманы влезать, так все дерьмо из человека и лезет. А на то, что вылезло, новое налипает. По принципу подобное к подобному. И получается на выходе не человек, а натуральная воронка из отходов жизнедеятельности.

Я хмыкнул.

— Судя по тому, как ты то бабло считаешь, тебе до воронки недолго осталось.

Метла насупился.

— Ни хрена ты не понимаешь, — сказал он. — Сказка есть такая, что когда-то давно был такой правильный пацан, Робин Гуд, который за свободу ратовал от всяких козлов. Ходил в зеленом плаще, чмырил богатеев, собирал с них бабло, ну, понятно, экипировал свою группировку по полной, а остальное людям раздавал, чтоб им легче жилось. «Свобода» по тем же принципам живет. И хоть мы в сказки особо не верим, но в зеленом ходим не только ради маскировки.

— Понятно, — сказал я. И больше ничего не сказал, хотя хотелось. Потому как прав был Колян — с одним ножом ходить по Зоне опасно. А судя по настрою Метлы еще несколько слов с моей стороны — и ходить мне в той Зоне с ножом пожизненно.

Лес остался позади. Справа показался полуразрушенный хутор, состоящий из нескольких обветшалых домов, по окна вросших в землю. Впереди же на холме раскинулся длинный бетонный забор, обтянутый по верхнему периметру несколькими рядами колючей проволоки, над которыми маячили наблюдательные вышки. К забору вплотную примыкала бетонная коробка ДОТа, из длинной смотровой щели которого свободно простреливалось все пространство, не ограниченное забором.

— Дошли, — выдохнул Колян и ускорил шаг.

Не сказать, что его энтузиазм передался мне, когда я не увидел, а буквально кожей почувствовал, как шевельнулся в нашу сторону пулеметный ствол на ближайшей вышке и как блеснул в щели ДОТа прицел снайперской винтовки. Но выбора не было — даже если бы я и вдруг вздумал повернуть назад, шансов укрыться от пули на открытой местности было примерно ноль к ста одному.

Стволы «проводили» нас до тяжелых ворот, после чего «передали» нас другому сектору обстрела. Теперь на нас было направлено не меньше пяти единиц стрелкового оружия.

— Не бзди, — посоветовал Метла на пути к воротам. — Как-то года три назад нас «долговцы» на дурачка взяли. Почти вся группировка на заданиях была, так они подослали снайпера-вундеркинда с «Энфилдом», который в одну харю весь караульный взвод вычистил, прикинь? Тридцать человек положил — и ушел. А «Долг» потом типа штурм сымитировал, по теплым трупам прогулялся. Вот с той поры у нас тут режим повышенной боевой готовности, как на армейском кордоне. Кто чужой приблизится — стреляем без предупреждения. Но со мной все будет путем.

— Хорошо бы, — сказал я.

На стальных штырях над воротами был натянут потертый кусок зеленого полотна, на котором белой краской был нарисован герб с головой собаки и выведена надпись:

«Свобода — это осознанная необходимость.

Спиноза».

Из прилепившейся к воротам будки вышел человек в таком же бронекостюме, который я видел на охранниках склада Сидоровича. Да уж, против эдакой защиты даже «Бритва» вряд ли поможет.

— Здорово, Метла, — прохрипело из решетчатой блямбы на стальном шлеме. — Это что с тобой за хрен с горы?

«А, может, все-таки поможет „Бритва“? — подумал я. — Если с размаху да прям в эту блямбу».

— Не пыжься, Мохнатый, это нормальный сталкер, — махнул рукой Колян. — Хочет к нам записаться.

— Что-то больно до хрена в последнее время желающих к нам записаться, — хохотнуло из блямбы. — Не успеваем отстреливать.

— А ты плетку перезаряжай чаще, — посоветовал мой спутник. — Чтобы успевать. И заодно трепаться времени меньше будет. Открывай давай, не тяни кысь за яйцеклетку.

— Научники говорят, нету у ней яйцеклетки, она делением размножается, — прогудел Мохнатый, делая знак рукой. Одна из створок ворот почти неслышно отъехала в сторону, открывая щель, достаточную для того, чтобы в нее протиснулся один человек.

— Ты им верь больше, — бросил напоследок Метла. — Научникам дай волю, они тебя первого в мутанты запишут.

Из блямбы что-то прохрипело в ответ, но я уже не разобрал что, шагая следом за Коляном. Который только миновав ворота базы повесил автомат на плечо и убрал в карман катушку с болтом.

— Смотри, осваивайся, — сказал он, царским жестом обводя расположение бывшей воинской части, оставленной военными и оккупированной «Свободой».

Благодаря КПК я уже имел некоторое представление об основных группировках «Зоны». Надо отдать должное «свободовцам» — получив однажды суровый урок от конкурентов, они превратили свою базу в настоящую крепость. Позиции стрелков на вышках, сваренных из металлических труб, были обшиты броневыми щитами, что практически исключало возможность зачистить площадку наблюдателя с земли даже из снайперской винтовки. К тому же сейчас на ближайшую к нам вышку по лестнице поднимались двое «свободовцев», облаченных в такие же защитные костюмы, что и Мохнатый. Получалось, что наблюдение на вышках ведется парами, что снижало вероятность снайперской удачи до абсолютного нуля.

— Вот казармы, вон штаб, там столовая, — тыкал Метла в приземистые здания, очень похожие на ДОТы.

Металлическая дверь одной из казарм открылась, пропуская внутрь автоматчика в зеленом костюме и я слегка удивился, прикинув на глазок толщину стен.

— Впечатляет? — хмыкнул Колян, перехватив мой взгляд. — В таких домишках что любую осаду, что Выброс переждать — раз плюнуть. По подвалам лазить не надо как раньше, сиди себе чаи гоняй. А в подвалах сухпай минимум на месяц, вода в цистернах. Живи и никуда себе не дуй.

Метла ткнул пальцем в группу зданий на дальнем конце базы.

— Там у нас автопарк. Помимо грузового транспорта БТРы, БМПэшки, даже пара танков имеется.

В голосе «свободовца» слышалось неприкрытое бахвальство и он явно напрашивался на комплимент. Что ж, не жалко. Слова — это в большинстве случаев только колебания воздуха, не более. Потому я не особо полюбил их говорить даже научившись этому сложному поначалу искусству.

— Сильно, — сказал я. — А где у вас экипировку выдают?

— У нас не выдают, — слегка обиделся Метла. — Мы не «Долг» какой-нибудь, где все с потасканными казенными «Калашами» по Зоне шастают и понты колотят. У нас от каждого по способности каждому по потребности. Способен заработать и есть какая потребность — плати бабло и хоть на Т-90 по Зоне катайся, слова никто не скажет. Если же ничего из себя человек не представляет, то судьба ему с раздолбанным ПМом по кустам шхериться в ожидании своего нищенского счастья.

— Ясно, — кивнул я, снова удивляясь про себя. — Ну, а если нет у человека денег?

— Нет денег — есть кредиты, — ощерился Метла. — Дороговато правда выходит, но это вроде не твой случай.

— Не знаю, видно будет, — уклончиво ответил я, прикидывая, на кой мне сдалась группировка с высокими идеями, где каждый сам за себя.

— Хочешь прибарахлиться — вон лабаз моего братана, скажешь от Метлы, он тебе скидку сделает. Давай обряжайся, я сейчас хабар сдам и в столовой пересечемся. Похаваем и я тебя к вербовщику сведу.

— В смысле «сдашь хабар»?

— В смысле сдам хабар, — слегка раздраженно сказал Метла. — Я — вольный Охотник. Наша рота делает деньги для группировки. Еще есть рота Охраны, Снабженцы, Технари, Разведка, три Стрелковых роты. Но это все не особо интересно. Я с вербовщиком поговорю, он тебя в мое звено определит.

Охотник…

В памяти всплыли последние слова Странника.

«Это же Охотники. Теперь будет рейд… Многие погибнут. Лучше сразу иди в комендатуру „Долга“ и сдайся…»

Теперь ясно, что он имел в виду. И понятно каким образом те Охотники делают деньги для группировки. Остается выяснить, каким образом местные «робин гуды» отдают излишки несчастным и обездоленным.

О чем я и спросил.

— Излишков пока нет, — уже раздражаясь не на шутку рыкнул Метла. — Все уходит на оснащение группировки. Вот когда появятся, тогда и начнется благотворительность. Пока что на один «Долг» боеприпасов в месяц тратится вагон и маленькая тележка. В общем, хватит воздух сотрясать, рядовой. Экипируйся давай, остальное ты знаешь.

Последние слова Метла бросил через плечо, направляясь куда-то вглубь базы.

«О как! Уже рядовой, — подумал я. — Ладно, Охотник, спасибо за протекцию. А там разберемся. И с кредитами, и с наличными, и кто кому чего должен».

* * *

«Лабаз» был уменьшенной копией наружного дота, расположенного с внешней стороны забора. Однако у него имелось существенное улучшение — стальной бронеколпак на крыше с торчащим из него стволом старенького, но мощного крупнокалиберного пулемета «Утес».

Еще раз подивившись наличию в своей голове столь обширных сведений о различных видах оружия, я обошел ДОТ с тыла и ткнул пальцем в кнопку переговорного устройства, вмонтированного в бетон. Красным глазком мигнула из ниши видеокамера, направленная мне в лицо.

— Кто такой и какого хрена? — металлическим голосом осведомилось устройство.

— Я. За снаряжением, — в тон устройству отозвался я.

— Чем платить думаешь? Баблом? Артефактами?

— Баблом.

— Покажь.

Резаной бумаги в кармане стало поменьше, чем вначале — растопка костра, отчисления Метле и использование по известной надобности несколько уменьшили изначальный ресурс, но того, что осталось было еще немало. Я зачерпнул горсть мятых бумажек и протянул руку к камере.

Моя ладонь была еще на середине пути, когда в толще бетона начали гудеть скрытые моторы, отодвигая толстенную стальную плиту, которую язык не поворачивался назвать дверью.

«Да, видать крепко пуганул робин гудов тот снайпер с „Энфилдом“», — думал я, осторожно спускаясь по высоким ступеням узкого прямого коридора. Тусклые лампочки под потолком позволяли разглядеть лишь очень высокие ступени, на которых споткнуться и сломать себе шею катясь вниз было раз плюнуть. Наконец дойдя до конца коридора я сообразил для чего был придуман этот аттракцион с полудохлыми лампочками и ступенями — чтобы автоматчик, сидящий в крохотной каморке за ржавой решеткой видел того, кто спускается, сам оставаясь в темноте.

— А если «долговцы» пяток гранат сверху кинут, будет хоть куда свалить? — участливо осведомился я.

— Проходи, не задерживайся, — раздался из-за решетки абсолютно равнодушный голос человека, которому каждый проходящий мимо норовит сказать какую-нибудь ерунду, на которую он уже давно устал отбрехиваться.

Я не стал спорить и свернул налево в узкий проход, про себя удивляясь, зачем было городить конуру автоматчика так, чтобы из нее простреливался не только коридор, ведущий наружу, но и тот, что шел изнутри.

Однако через мгновение этому факту удивляться я перестал. Так как обнаружился факт, достойный еще большего удивления. Граничащего с отвращением.

Это был склад. Раза в четыре больше, чем склад Сидоровича. Вдоль стен стояли грубо сколоченные высокие стеллажи, забитые ящиками со снаряжением, оружием, боеприпасами и продовольствием. На бетонном полу раскорячились два блестящих смазкой пулемета «LW50» и миномет «М121». Но причиной моего изумления стали не новейшие образцы американской военной мысли, неизвестно каким образом попавшие на склад торговца «Свободы».

В центре склада, со всех сторон окруженный своими товарами в глубоком кресле сидел хозяин, положив тощие четырехпалые лапки на поверхность сварного металлического стола. На плечах хозяина словно на вешалке висела зеленая униформа, под которой не было даже намека на какую-либо мускулатуру. А еще на каждом из этих плеч словно на подставке лежало по одной абсолютно лысой голове. Из специально расшитого ворота форменной куртки к каждой из них, словно стебельки к шарам одуванчиков тянулись неимоверно тощие шеи.

Но ворот расшивали не для того, чтобы в него поместились эти шейки, больше похожие на змеиные тела — для них с лихвой хватило бы и обычного стандартного. Просто между шеями помимо всего прочего рос коричневый сморщенный горб по величине превосходящий обе головы вместе взятые.

Я невольно отвел взгляд от урода и уставился на миномет. После мимолетного взгляда на страшное порождение Зоны совершенные линии смертоносной машины несколько отвлекали от жуткой реальности. С которой, кстати, еще предстояло общаться.

— Не удивляйтесь, молодой человек. Все лучшее оружие — лучшим покупателям. Остальным то, что останется.

Голос жуткого хозяина оказался глубоким и насыщенным.

«С таким голосом в опере петь, — подумал я. — Так… Опять. У кого бы спросить, что такое опера?»

— Спасибо за комплимент, — произнес хозяин. — Не часто в этом подвале приходится услышать подобные мысли.

— Пожалуйста, — пробормотал я.

— Все, что хотите, можете спросить у меня, — продолжил торговец. — Например, опера — это музыкально-драматическое произведение для исполнения в театре. Информация такого рода бесплатна, так как сомневаюсь, что она вам пригодится в ближайшее время.

— Тогда кто такой Директор и как его найти? — спросил я.

Мутант поджал губы и, как мне показалось, слегка побледнел.

— А это платная информация, — процедил он сквозь зубы. — И у вас нет таких денег, чтобы за нее заплатить. Так что давайте поговорим о том, что вас действительно интересует и что вы способны приобрести.

Краем глаза я заметил, как на полке справа что-то шевельнулось. Оторвав глаза от миномета я завороженно наблюдал, как по воздуху к столу медленно плывет продолговатый ящик, приземляется на стол, как сама собой с него аккуратно сползает крышка, словно невидимый рачительный хозяин опасается, как бы она не грохнулась на пол и от такой небрежности не повредилась на ней зеленая защитная краска.

Из ящика выплыл и улегся на стол новенький АК-74М. Ящик тем же загадочным путем отправился обратно на полку, а с разных концов склада невидимые носильщики принесли и сложили на стол четыре магазина к автомату, цинковый ящик с патронами, американский десантный рюкзак, детектор аномалий и радиационного фона «Отклик», стандартную армейскую аптечку, штатовский недельный сухпаек с комплектом для обеззараживания воды и прошитый кевларовыми нитями камуфляжный комплект обмундирования с защитной маской и прямоугольными кармашками под бронепластины, прикрывающие область груди и живота.

— У вас в карманах две тысячи триста сорок пять рублей, — сказал хозяин. Я про себя отметил, что говорит со мной только левая голова — правая в это время спала. — Не сочтите за невежливость, но время для меня — это валюта, которой постоянно не хватает. Поэтому мне проще посчитать вашу наличность прямо у вас в голове — ведь вы видели ее неоднократно.

«Горбатый телепат-телекинетик… с двумя головами… торгует жратвой и пулеметами… охренеть…»

— Вы можете думать о чем-нибудь другом? — слишком уж вежливо спросил торговец. — Например, о нашей сделке. Слышали поговорку — одна голова хорошо, а две — лучше. Так вот, это про меня. И давайте поговорим о деле.

— Давайте, — сказал я, энергично тряхнув головой и тихо радуясь, что у меня голов не «лучше», а всего одна. В конце концов, какое мне дело кто в «Свободе» торгует оружием и как оно при этом выглядит? Сторговались — разошлись и забыли.

— Именно! — воскликнула левая голова, отчего правая зашевелилась и забормотала во сне. Левая внимательно посмотрела на нее и понизила голос. — Итак, приступим. За ту сумму, что имеется у вас, я готов уступить вам то, что вы видите на столе. Однако если вы к этой сумме прибавите то, что скрыто у вас в каблуке ботинка, я с радостью заменю «Калашников» на «Вал», а эти сталкерские тряпки на защитный костюм ССП-99.

Я покачал головой.

— Воля умирающего, — сказал я.

Голова усмехнулась.

— Что ж, каждый живет по своим законам. Однако, любой закон что дышло, поворачивается так, как удобно законодательным органам. Ко всему вышеназванному я прибавлю информацию.

— О чем? — поинтересовался я.

— Скорее о ком, — снова усмехнулась голова. — Ведь вы идете в Зону для того, чтобы узнать о том, кто вы. Не так ли? Ну, плюс, конечно, воля умирающего, который, как вы считаете, спас вам жизнь. Но, думаю, что сейчас вам надо выбрать, что важнее — воля того, кого уже нет или ваша дальнейшая судьба.

— Я выбрал, — сказал я.

Голова пристально посмотрела на меня.

— Очень странная логика, — наконец произнесла она. — Возможно, это последствия воздействия извне на мозговое вещество. Никогда не думал, что не смогу договориться с немного недоделанным зомби.

Мне вдруг очень захотелось воздействовать извне на мозговое вещество этого монстра. По крайней мере на вещество одной из его голов. Которая говорила слишком много.

Невольно я сделал шаг вперед, однако меня немедленно остановила мягкая, невидимая, но непреодолимая волна, толкнувшая в грудь и отодвинувшая на прежние позиции.

— Вы не сможете причинить мне вред, — устало произнес мутант. — А я смогу серьезно облегчить вашу жизнь.

Тут я каким-то шестым чувством осознал, насколько одинок этот всемогущий торговец, запертый в бетонном бункере.

— Ты не можешь ходить? — спросил я.

Голова дернула уголком безгубого рта.

— Догадался… Природа любит равновесие. Тому, кто может швырнуть пулемет на полкилометра она не дала самой малости, доступной любому живому существу — возможности перемещать себя без посторонней помощи.

— И поэтому они заперли тебя в бункере…

Это было несправедливо. О чем я и сказал. Добавив при этом:

— Если хочешь, я тебя вытащу наружу. Бесплатно.

Голова усмехнулась снова.

— Не стоит. Моя судьба — это сидение на одном месте. Здесь или в другом бункере — какая разница. Но законы, по которым живете вы, молодой человек, мне по душе. Жаль только, что в этом мире благородство возможно лишь при некоторых нарушениях функций головного мозга.

Этот мутант определенно имел поразительную способность действовать мне на нервы. В том числе тем, что на его хамство я не имел возможности ответить. Ни словами — для этого мои мозги пока еще работали плоховато. Ни физически — это было невозможно, да и нехорошо бить ущербного. Хотя если бы дошло до драки еще неизвестно, не остался ли бы от меня после нее влажный красный трафарет на стене бункера.

— Но поскольку вы доставили мне несколько мгновений положительных эмоций, я в свою очередь попробую вам помочь. Со значительной скидкой! — торжественно изрекла голова.

— Поподробнее можно?

— Конечно, — сказал мутант, для важности слегка прикрыв веки, лишенные ресниц. — Я попробую вернуть вам память. Но поскольку на этот эксперимент требуется значительный расход энергии, возьму я с вас всего ничего.

— Ничего — это бесплатно? — не понял я.

— Ну, не надо понимать все так буквально, — поджала губы лысая голова. — Ничего по сравнению с моими энергозатратами. Скажем, две тысячи триста сорок пять рублей, которые лежат у вас в кармане меня устроят.

Я пожал плечами. Что ж, надо попробовать. Вдруг это существо вернет мне память о прошлом…

— А если ничего не получится? — спросил я.

— Деньги за прием у врача люди отдают вне зависимости от результата, — металлическим голосом произнес монстр.

— Понятно, — сказал я, подходя к столу и выкладывая на него цветные бумажки. Которые честно говоря в моих глазах по прежнему не имели никакой ценности. — Пробуйте.

— Вот это деловой разговор, — хмыкнул мутант. Куча цветных бумажек взлетела словно подхваченная ветром охапка желтых листьев и исчезла где-то в темных недрах склада.

— Возможно, что в случае удачи наша следующая сделка все-таки состоится.

Голова мутанта скосила глаза направо и тихонько произнесла:

— Братишка, подъем. Нужна твоя помощь.

На мгновение в бункере повисла мертвая тишина. А потом я увидел глаза «братишки».

Абсолютно белые, ничего не выражающие глазные яблоки, уставившиеся на меня.

От этого взгляда я невольно отшатнулся и прижался к стене. Мне показалось, что прозрачные белесые ледяные пальцы коснулись моего лба, проникли сквозь лобную кость черепа и принялись сосредоточенно ковыряться в мозгу.

Это было больно. Очень больно. Больно настолько, что я лишь краем сознания ощущал, как мои ногти скребут стену, словно мое тело независимо от моей воли пыталось прорыть в ее толще нору, закопаться в пыли и бетонном крошеве чтобы хоть как-то отгородиться от всепоглощающей боли в которой тонуло мое сознание.

Но боль не отпускала. Она нарастала, раздирала извилины, проникала между ними и лезла глубже, заставляя мое тело сотрясаться в конвульсиях. Сейчас я словно видел все со стороны — склад, себя, корчащегося у стены, мутанта, его головы, одновременно сверлящие меня взглядами и капли пота, выступившие на лбу разговорчивой левой головы.

— Не понимаю… Ничего… не получается… — прошептал безгубый рот. — Брат… помоги…

«Он и так помогает… своими бельмами…», — пришла мысль ниоткуда.

Ошибочная мысль.

Потому, что сейчас мутант обращался вовсе не к своей левой слепой голове.

Горб, разделяющий головы сиамских братьев, шевельнулся, отчего количество продольных складок на нем увеличилось вдвое. Между складками, расположенными по центру горба, появилась щель, увеличивающаяся с каждой секундой. В щели мертво мерцал ослепительно белый зрачок, окаймленный абсолютно черной радужкой.

Это был глаз. Который взглянул на меня лишь на мгновение. Этого было вполне достаточно, чтобы мое тело разорвало на тысячу кусков. Как и весь остальной окружающий мир.

* * *

Очнулся я от ощущения холода и жуткого дискомфорта. Помимо того, что у меня нестерпимо болела голова, на нее непрерывной струей лилась ледяная вода. Боль изнутри и мокрый холод снаружи достаточный фактор для того, чтобы прийти в себя и громко застонать.

— Жить будет, — произнес кто-то. — Только мало и хреново. Если умных людей слушаться не станет.

Я через силу открыл глаза, не надеясь увидеть ничего хорошего.

Так и есть. Лучше бы не открывал.

За железным столом по прежнему сидел двух- (или трех-?) головый мутант, а над моей макушкой без чьей-либо видимой помощи висел наклоненный кувшин, из которого лилась струйка воды.

Я отмахнулся от кувшина и встал, держась за стену. Перед глазами плавало с десяток лысых голов, внимательно смотрящих на меня. Неприятное состояние.

Кувшин нерешительно покачивался в воздухе рядом со мной. Я протянул руку, отловил его за ручку и сделал несколько глотков ледяной воды. Остальное выплеснул на лицо.

Вроде, немного полегчало. Головы монстра собрались в стандартный комплект. Черный глаз скрылся в складках горба, правая голова по прежнему дрыхла, лишь левая пристально смотрела на меня, всем своим видом выражая искреннее сочувствие.

— В вашем мозгу кем-то поставлен мощный ментальный блок, с которым я, к сожалению, не могу справиться окончательно не лишив вас разума, — сказал мутант. — Вам следует обратиться к другим местным специалистам. Возможно Болотный Доктор сможет вам помочь. Или на худой конец Сахаров из научного лагеря. Если, конечно, последний не сдаст вас в свою поликлинику для опытов как какую-нибудь волкособаку. Кстати, вы не подумали насчет моего предложения? На мой взгляд, неплохая цена за предмет, о котором вы ничего не знаете.

Я аккуратно поставил кувшин на стол и направился к выходу. Больше мне здесь было нечего делать. Немного обидно было, конечно, остаться без снаряжения и столь ценимых в этих местах бумажек, на которые это снаряжение можно было купить. Но ведь если разобраться, то обида — это состояние, когда не получаешь того, что хотел получить от других людей. Людей, а не безногого мутанта, обреченного до смерти сидеть в своем бетонном саркофаге, набитом снаряжением. Чужим снаряжением. Которое он сам никогда не сможет использовать. Интересно, на что тогда ему эти цветные бумажки?

Я остановился и, обернувшись к несчастному, сказал:

— Если не можешь ходить, но можешь двигать предметы, почему бы не перемещаться двигая то, на чем сидишь?

И снова двинулся к выходу. Моя нога уже стояла на первой ступеньке, когда сзади раздалось сдавленное:

— Постойте… подождите…

— А смысл? — спросил я оборачиваясь.

На мутанта было жалко смотреть. Никогда бы не подумал, что самоуверенный череп, обтянутый блестящей кожей может выглядеть растерянным.

— Но я… я никогда не задумывался над этим… я с детства в таком состоянии… я привык, что меня возят другие… — бормотал мутант, нервно вцепившись лапками в подлокотники кресла. — А вдруг я не смогу?

— Да ладно, — сказал я. — Попробуй. Считай, что врач дал тебе совет бесплатно.

— Постойте, — слабо пискнул мутант, которого я про себя не мог называть иначе как Монстром — по сравнению с ним даже кровосос казался совершенным творением природы. — Я должен отблагодарить… Вы мне надежду дали… Возьмите… ну, хотя бы «ПМ».

Сейчас даже ради такого предложения стоило вернуться. Что я и сделал.

Оружие приятно холодило ладонь. Я выщелкнул из рукоятки пустую обойму. Жаль, конечно, что без патронов, но для начала и это неплохо. Был бы ствол, патроны найдутся.

Картонная коробка сама собой подползла ко мне по поверхности стола.

— Это тоже вам, — буркнул мутант. Отчего-то мне показалось, что он уже жалеет о своем благородном порыве. Однако, это были не мои проблемы.

Я взял предложенное, однако коробка на шестнадцать патронов для «Макарова» показалась мне слишком легкой. Открыв ее, я усмехнулся про себя — так и есть, заполнена ровно наполовину. Что ж, на безрыбье и за восемь патронов спасибо.

Я зарядил пистолет, засунул его за пояс, кивнул на прощание хозяину склада и наконец-то покинул это душное помещение. Проходя мимо автоматчика, я заметил его удивленный взгляд, но так и не понял, чем он вызван. То ли не часто новички выносили с этого склада хоть какое-то оружие, то ли вообще редко покидали его живыми.

* * *

— Ну чо, никак прибарахлился?

Непонятно, чего было больше в голосе Метлы — удивления или уважения. Мне показалось, что поровну того и другого.

— Много отдал за ствол?

Я хмыкнул.

— А ты как думаешь?

— Думаю, прилично, — Метла растянул губы в улыбке. — Оружие в группировке дорогое. Но новое и потому качественное. Смотрю, глянулся ты брату, что он для тебя на нулевый «Макар» расщедрился.

— Ага, я заметил. Симпатия из него так и перла. Слушай, Колян, а он правда твой брат?

— Что, непохож, — осклабился «свободовец». — Правда. Двоюродный. Мамкина сестра в восемьдесят втором на первом энергоблоке работала. Ну, ее взрывом «Ноль» и накрыло.

— Взрывом «Ноль»? — переспросил я.

Хоть эксперимент Монстра и не увенчался успехом, но он определенно что-то расшевелил в моей голове. Мне показалось, что я что-то припоминаю, но ухватить за хвост ускользающую мысль не удавалось.

— Ну, это самую первую чернобыльскую аварию так называют. Когда при пробном пуске реактора Первого энергоблока произошел разрыв технологического канала. От того разрыва радиоактивной пылью несколько тыщ километров накрыло, говорят, народу в Припяти померло не счесть, детишек особенно. Но тогда дело замяли. Пока в восемьдесят шестом на Четвертом энергоблоке уже несколько каналов не рвануло.

— А что рвануло в две тысячи шестом так никто и не знает… — сказал я неожиданно для самого себя.

— Точно, — хмыкнул Метла. — Слушай, Снайпер, вот смотрю я на тебя и ни фига не понимаю. Если ты даже только половиной мозга под Выжигатель попал, то другая половина у тебя варит очень неплохо даже для опытного сталкера. Ну не помнишь ты как тебя зовут и с кем ты неделю назад трахался — да и хрен с ним, не особо важная это для Зоны информация. Но то, что ты в Зоне не новичок это сразу видно. Однако ни в одном КПК твоей фотки нет и твоей физиономии здесь никто не знает, я уже кинул запрос по базам — глухо как в Т-90. Что за хрень, не подскажешь?

— Не подскажу, — покачал я головой. — Самому б кто подсказал.

— Ну и ладно, — неожиданно съехал с темы Метла. — На нет и суда нет. На обед ты опоздал, вербовщика где-то черти носят, так что пошли пока к костру, я тебя с пацанами познакомлю. Заодно и перекусим чего-нибудь. У моего звена всегда найдется чего пожрать помимо казенной пайки.

Костер обнаружился недалеко от лабаза Монстра. Разведен он был в старой прокопченной чугунной ванне, на краях которой лежали заостренные арматурины. Нанизанные на арматуру большие куски мяса уже источали восхитительный аромат, от которого заныл до боли мой измученный концентратами желудок. Вокруг костра в расслабленных позах сидели трое «свободовцев». Двое поминутно прикладывались к желтым банкам с надписью «Obolon Zona premium». Третий теребил струны видавшей виды гитары, напевая задушевно-народное:

Голуби летят над нашей зоной

Голубям нигде преградок нет

Как бы мне хотелось с голубями

На родную землю улететь.

Но забор высокий не пускает

И колючка в несколько рядов.

Часовые с вышек наблюдают

И собаки рвутся с проводов…

— Здоровеньки булы, — поприветствовал отдыхающих вояк Метла. — Как пивко, пацаны?

— Мочегонно, — лениво отозвался плечистый усатый мужик, на спине которого висел стволом вниз специальный автомат «Вал». По тому, как он это сказал, я понял, что далеко не Метла является в звене главным. — Ты лучше поясни, кого это ты с собой припер?

— Реального бойца, — сказал Колян, усаживаясь на свободное место. — Он кровососа одним ножом уделал. И пострелять вроде не дурак, не зря поди его Снайпером кличут.

Трое «свободовцев» синхронно просканировали меня взглядами и так же синхронно потеряли ко мне интерес. Гитарист, потеряв нить песни, теперь думал о чем-то своем, перебирая струны и время от времени пытаясь затянуть: «Ты не вейся, черный ворон, над моею больной головой». Но поскольку поддержки от аудитории не наблюдалось, он наконец отложил инструмент, ухватил банку пива и присоединился к большинству.

— Зона покажет что это за киллер-самоучка, — после паузы протянул усатый. — Слышь, Метла, покрути-ка шампуры, а то мясо подгорит.

Я посмотрел как Колян, надев кевларовую перчатку, послушно вращает над костром «шампуры» и совсем уже собрался повернуться и уйти восвояси, как усатый не глядя махнул мне рукой.

— Ладно, парень, присаживайся, бери мясо, хавай. Не боись, не радиоактивное. У нас свое хозяйство, поросят еще два года назад с Большой земли завезли. Кстати, Метла, пора раздавать доппаек.

И хотя сильное было у меня желание послать того усатого вместе с его покровительственными помахиваниями, но желудок был решительно против. В результате в борьбе между здоровым желудком и травмированым мозгом победил первый.

Я присел к костру, кто-то сунул мне в руку желтую банку, Муха протянул железяку с горячими, сочными шматами жареного мяса на ней — и через пару минут я понял, что жизнь налаживается. Вкус пива я не помнил, но то, что было в банке вполне подходило к мясу. Вкус жареного мяса я тоже не помнил, но не сильно расстроился по этому поводу — оба открытия были более чем приятными, особенно с голодухи. А еще у меня был пистолет. Хотя я сильно подозревал, что Мутант прокатил меня по полной. Но какая разница, если за нужную вещь отдаешь ненужную? Вот только чем теперь в кустах гигиенические процедуры проводить после похода по известной надобности…

Поиск по сайту: