АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Глава 4. Закон Монолита

Читайте также:
  1. A. закономерности саморегулирования физиологических функций в норме
  2. a. Чи ця міра була передбачена законом та переслідувала законну мету
  3. G Дотримуватись законів країни, в якій реалізують бізнес.
  4. I. Возникновение в обществе социального государства является закономерным результатом
  5. II. ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СТРОЙ И ГЛАВА ГОСУДАРСТВА.
  6. II. ЗАКОНЫ УБЕЖДЕНИЯ
  7. II. Первый закон термодинамики
  8. III. Законодавство в Українській Народній Республіці
  9. III. ЗАКОНЫ КОЛОРИТА
  10. IV. Об изменениях в законах о браке, семье и опеке .
  11. VIII. Особливості проходження служби військовослужбовцями, щодо яких провадиться дізнання, досудове слідство або справа розглядається судом чи вирок суду набрав законної сили
  12. XI Про Закони

 

Поскольку представители группировки «Монолит» агрессивно настроены ко всем кланам Зоны, то по единогласному решению Большой Сходки ликвидация «монолитовца» приравнивается к убийству мутанта и не влечет за собой уголовного преследования.

«Энциклопедия Зоны»

 

Я сидел на полу, привалившись спиной к холодной стене и смотрел, как жирный паук деловито закатывает в паутину недостаточно шустрого таракана.

Я был счастлив.

Все, что я мог — это двигать глазными яблоками. Остальное тело было сковано действием парализатора. Сейчас я мог наблюдать за пауком и это давало мне шанс хоть какое-то время не смотреть на экран, висящий прямо передо мной. Скосив глаза на голую стену долго смотреть невозможно — начинает ломить виски и появляется боль в глазных яблоках. Смотреть на таких же как я неподвижных полутрупов, сидящих напротив, нет никакого интереса. А так хоть какое-то движение.

Экран мерцал, заполняя мозг белыми вспышками света. Он мерцал всегда. Вне зависимости спишь ты, бодрствуешь или пытаешься изобразить, что спишь. Если долго имитировать сон, то через электроды, прикрепленные к телу, подавался предупредительный разряд. Слабый, но чувствительный. Те, кто не понимал с первого раза, со второго начинали дрыгаться и биться головой об стену, словно кукольные паяцы. Обычно этого хватало. Те, кто пытался сопротивляться дальше, умирали. Это случалось не часто. На моей памяти такое случилось лишь один раз.

Тогда пришли Служители и всем повернули головы в одну сторону. Так я понял, что не один.

Нас было много в этом длинном помещении, похожем на сегмент гигантской канализации. Человек сто, а может и больше. И перед каждым висел экран, крепежная стойка которого вместе с проводами терялась где-то в темноте потолка. Но в тот день можно было не смотреть на экран. И мы наблюдали, как вдруг задергался молодой парень, сидящий неподалеку от меня у противоположной стены. Дергался он настолько сильно, что его левая рука, неестественным образом изогнувшись в локтевом суставе, вдруг треснула и вывернулась наружу, прорвав рукав обломком кости. Потом из прорех в его робе повалил дым и я увидел, как почернела кисть его руки в том месте, где к ней был прикреплен электрод.

А потом он перестал дергаться и два Служителя, отсоединив от трупа провода, взяли его за ноги и потащили по коридору между нами. Медленно так проволокли, чтобы все видели что бывает с теми, кто не хочет смотреть на экран.

И мы смотрели. Хотя понять то, что показывали на нем, было невозможно. В основном это было чередование картинок и надписей, прочитать которые не представлялось возможным — слишком быстро они исчезали. Картинки также были подобраны абсолютно бессмысленно. Вспышка-какая-то башня-вспышка-просто серый квадрат-вспышка-вспышка-текст-вспышка-лицо ребенка, изуродованное страшной болезнью-вспышка…

Сначала было больно смотреть. Потом невозможно. Потом я привык и уже почти разучился моргать. Даже когда между зубов резко втыкался резиновый загубник, через который в желудок лилась безвкусная жидкость. Или когда Служитель из шланга направлял под меня струю слегка теплой воды, вымывая накопившееся дерьмо.

Мыслей не было. Экран забирал все мысли. Но иногда появлялся паук, которого я фиксировал краем глаза. И тогда я переводил глаза. И был счастлив. До тех пор, пока не начинал чувствовать слабое покалывание от электродов, во множестве закрепленных на моем теле…

Но счастье не бывает вечным.

Я заметил тень на полу и поспешно отвел глаза. Но было поздно. Служитель остановился рядом со мной, потом наклонился, так, что я почувствовал его дыхание на своей щеке. Я понял — он пытается понять, куда это я все время смотрю. Ему понадобилось не меньше минуты чтобы рассмотреть на темной стене тончайшее серебро паутины.

— Неплохое зрение, — хмыкнул Служитель. — Прям снайпер да и только. И мозги покрепче, чем у остальных. Но это дело времени.

В следующее мгновение в стену ударила струя воды, смывая мое единственное счастье. А потом та же струя хлестнула по моим широко открытым глазам, отвыкшим от рефлекса опускания век в случае опасности…

— Очень странный случай. Хотя, если помните, коллега, мы уже сталкивались с похожими.

— Но не настолько. В данном случае эмоцииональный аспект мозговой деятельности отсутствует практически полностью. Такого не бывает даже у животных!

Голоса звучали прямо над моей головой. А я все не мог понять — то ли мои глазные яблоки полопались под напором водяной струи, то ли я просто лежу на полу с закрытыми глазами. Проанализировав ощущения, я пришел к выводу что если глазные впадины не болят, то второй вариант более вероятен. Заряд тока повышенной мощности за имитацию беспомощности получать не хотелось и я открыл глаза.

— Проснулись? Вот и чудненько.

Я был готов к чему угодно, но только не к этому.

— Слишком реальный сон, не правда ли? Готов поклясться, что вы надеялись увидеть совсем другую картину.

И вправду, я был не готов обнаружить себя в уютной комнате с белыми стенами, лежащем на вполне удобной подставке, застеленной чем-то мягким. Из недр памяти выплыло слово «кровать» и я точно знал, что так называется подставка на которой я лежу. Хотя до этого ничего подобного не видел.

На противоположной стене было окно. В окне шевелили кронами зеленые деревья. А над ними расстилалось синее-синее небо без малейшего намека на свинцовые тучи.

Рядом с окном стояло кресло. На кресле, закинув ногу на ногу, сидел человек в оранжевом костюме радиационной защиты. Матовое стекло его шлема не позволяло разглядеть лица, но лицо незнакомца сейчас мало меня интересовало.

Я смотрел на окно и пытался вспомнить, где еще я мог видеть настолько чистое небо.

Голова незнакомца слегка повернулась, отслеживая мой взгляд.

— Простите, что не предупредил вас сразу, — сказал незнакомец. — Это голограмма. Иллюзия для лучшего восстановления душевного равновесия после сеансов интенсивной психокоррекции.

— Вы копались в моих мозгах? — медленно спросил я, преодолевая сухость во рту.

— Да, — просто сказал кто-то у меня над головой. — Но это было необходимо. Для вашей же пользы.

Я резко повернул голову, чуть не вывихнув шею.

Так и есть.

За подголовником моей кровати стоял тип в таком же оранжевом СПП-99, направив на меня дуло короткого автомата.

Я откинулся на подушку и улыбнулся.

— А это для нашей безопасности, — пояснил тип, сидящий в кресле. — В автомате специальные заряды с парализатором. Просто после психокоррекции пациенты бывают излишне агрессивны. Но, думаю, вы достаточно благоразумный… хммм… человек, чтобы не превращать мирную беседу в боевик со стрельбой и смирительными рубашками.

— Я достаточно благоразумный хм-мутант, — кивнул я. — Называйте вещи своими именами, профессор.

— В лучшие времена меня чаще называли академиком, — хмыкнул человек в кресле. — Хотя сейчас и здесь можете называть как угодно. Зона — единственное место на земле, где имена и звания ничего не значат.

Он с видимым трудом закинул ногу на ногу. Для молодого и здорового человека это было простое движение, несмотря на освинцованный ботинок. Судя по тому, как нелегко далось оно человеку в кресле, я сделал вывод, что либо он болен, либо очень стар.

— Господин Круглов, оставьте нас, — попросил академик.

— Вы уверены, что…

— Уверен, — шевельнул рукой человек в кресле.

Даже через сложную систему фильтров было слышно, как недовольно засопел Круглов, проходя мимо меня. Однако все ограничилось сопением. Пререкаться с академиком на базе ученых, по-видимому, было не принято.

— Для начала разрешите представиться, — произнес академик, когда мы остались одни. — Моя фамилия Сахаров. Надеюсь, слышали?

— Слышал, — сказал я. — Я Снайпер. Слышали?

— Не имел чести, — покачал головой академик. — Но, тем не менее, рад знакомству. Так вот, — продолжал Сахаров, поудобнее устраиваясь в кресле насколько позволил костюм, — для начала еще раз прошу прощения за водворение вас в этот бокс и сеанс психокоррекции, проведенный без вашего согласия. Вы хватанули опасную для жизни дозу радиации, поэтому вы здесь. Надеюсь, ненадолго — у вас потрясающая способность организма к восстановлению. А провести сеанс меня попросил ваш друг. Он сказал, что вы хотели встретиться со мной именно с этой целью. И поскольку после прибытия к нам вы практически сразу потеряли сознание, я решил не откладывая дела в долгий ящик выполнить ваше желание.

— Спасибо, — сказал я. — И вам, и Циклопу.

— Да-да, не за что, — произнес академик, не уловив в моем голосе сарказма. — Мы попытались разблокировать ваше сознание, но, вынужден признать, что достигли мы немногого. Похоже, ваш ментальный блок неслучаен и ставили его мастера своего дела. Правда мы выяснили кое что. Вы не мутант. Хотя обладаете повышенной выносливостью и аномальными способностями к регенерации тканей. Я встречал такое у некоторых сталкеров, подвергшихся целенаправленноому воздействию определенного набора редких артефактов. Правда у них на руке имелась наколка S.T.A.L.K.E.R., выполненная заглавными буквами с точкой после каждой из них, которую я не наблюдаю у вас. У вас я нашел другое. Надеюсь, вы в курсе насчет того, что в вашем мозгу заблокированы некоторые функции?

Я кивнул.

— Так вот, — продолжил Сахаров. — Ваш случай выборочной амнезии уникален. Такое впечатление, что кто-то нашел способ блокировать долговременную память, посредством интерференции высвобождая значительные участки мозга для более продуктивной работы.

Перехватив мой непонимающий взгляд, Сахаров пояснил:

— Вас не отвлекают мысли о прошлом, а значит, эмоции и переживания, приобретенные в этой так называемой «прошлой жизни». Понимаете? Подавление рефлексов страха посредством блокировки воспоминаний о том, чего следует бояться. Этакий универсальный солдат без страха и упрека. При этом приобретенные ранее навыки не только остаются, но и получают мощный толчок к развитию. Когда человека ничто не отвлекает, он неизбежно совершенствует то, что у него осталось. Так, например, у безногих руки намного сильнее чем у обычных людей, у слепых улучшается слух, обоняние и тактильная восприимчивость…

— Я понял, — сказал я. — Остается выяснить, кому мог понадобиться в Зоне такой солдат.

— Не знаю, — пожал плечами Сахаров. — Признаюсь, у меня существует на этот счет довольно стройная гипотеза. Если вы никуда не спешите…

— Не спешу, — усмехнулся я.

— Ах, да, — спохватился Сахаров. — Не поверите, столько лет здесь и все равно не могу привыкнуть к тому, где я нахожусь. Тогда позвольте изложить мою точку зрения на то, что здесь происходит.

Я подложил подушку под голову, устроился поудобнее на кровати и приготовился слушать.

— На самом деле существует две Зоны, — начал Сахаров, — та, в которой Вы сейчас находитесь и весь остальной мир. Не думайте, что когда-либо увидите истинных хозяев Мира. То, что показывают с экранов телевизоров лишь декорации, разрешенные ими к показу. Клипы, фильмы, политика, войны, все, что смотрят люди по вечерам, приканчивая очередной пакетик с чипсами есть лишь элемент древней программы, рекомендующей для того, чтобы массы были довольны и не бунтовали, дозированно выдавать им хлеб и развлекательные зрелища.

Но истинным Хозяевам Мира не может нравиться медленное, но верное разрастание нашей Зоны, грозящей в конечном счете не только их власти, но и существованию самих Хозяев. Испокон века они уничтожали все, что в той или иной мере могло помешать их господству. Эксперименты ученых с ноосферой, а значит, с массовым сознанием не могли им понравиться. Потому Второй Взрыв комплекса Лабораторий был спровоцирован ими, но привел к прямо противоположному эффекту — возникновению Зоны.

Последующие попытки уничтожить Зону приводили лишь к тому, что она, словно космическая черная дыра впитывала в себя энергию ненависти Хозяев и становилась все больше и могущественнее. Наконец в результате этой своеобразной эволюции она обрела свой разум — Хозяев Зоны и вступила в открытое противоборство с законами этого мира, словно карты тасуя и переворачивая в себе физические и логические законы мироздания, которые создали и согласно которым уже привыкли существовать Хозяева Мира.

Крупные войсковые соединения Зона легко перемалывала в фарш, словно гигантская мясорубка, а бомбардировки с воздуха заканчивались лишь гибелью бомбардировщиков. Кстати, вы в курсе, что на Припять в прошлом году все-таки была сброшена атомная бомба? Нет? Ах да, конечно… В общем, она не взорвалась. Во всяком случае, видимого взрыва не было. Правда, были последствия. Зона серьезно расширилась, поглотив за счет дармовой энергии еще с десяток квадратных километров.

И тогда против Зоны Хозяевами Мира был применен принцип, давно используемый в гомеопатии. Если болезнь невозможно уничтожить массированными атаками, то ее уничтожают следовыми количествами активного вещества.

Легендарный Шрам, перепрограммированный одним из Хозяев Мира на уничтожение Хозяев Зоны, был пробным блином, так и не дошедшим до цели. До нее дошел Меченый. Однако он просчитался, полагая, что Зоной управляют гуманоидные существа, плавающие в автоклавах. Его подвели им же созданные стереотипы. Все закончилось автоматной очередью, уничтожившей несколько муляжей и Меченый навечно упокоился в на этот раз реально действующем автоклаве. Думаю, он до сих пор рассматривает красивые наведенные галлюцинации, полагая, что облагодетельствовал человечество.

— Так кто же на самом деле истинные Хозяева Зоны?

Сахаров рассмеялся.

— О-сознание. Объединенное сознание всех, кто находится в пределах зоны отчуждения. Зона напрямую подключена к ноосфере и черпает из мозга людей негативные эмоции, посредством которых перерождается окружающий их мир. Что такое Ужасный Кабан в сознании человека? Это огромный плотоядный кабан с большими клыками. Что ж, получите его во плоти. А кровосос? Чистой воды «хищник» из одноименного голливудского фильма, умеющий выпадать в режим невидимости, только без доспехов. Помнишь, как поразил и испугал тебя этот фильм в детстве? Не помнишь? Зато помнит твое подсознание. А первый удар током? Боль, испуг, возможно, искра. Гипертрофированный ужас многих людей порождает аномалию «Электра». И так во всем. Чем больше отрицательных эмоций вызывает в тебе Зона, тем больше она становится. И тем большее количество человеческих кошмаров воплощает в себе наяву. Зона — это гипертрофированный человеческий ужас, помноженный на идущую из центра Зоны энергию смерти.

— А артефакты? — не сдавался я. — Далеко не все из них несут энергию смерти!

— Да ну! — удивился Сахаров. — Ты точно в этом уверен?

— Конечно, — уверенно заявил я. — «Кровь камня» заживляет раны, «Ломоть мяса»…

Сахаров рассмеялся мелким дребезжащим смехом.

— Сам подумай, разве вынес бы кто-либо из Зоны по доброй воле кусочек концентрированной смерти? — сказал он отсмеявшись. — Конечно нет. И для того, чтобы сталкеры таскали их в большой мир, словно пчелы пыльцу, эта пыльца должна быть сладкой.

— Получается, что…

— Именно! — произнес Сахаров. — Зоне необходимы глаза и уши в мире людей. Пока что глаза и уши. Пока не настанет время Большой Экспансии. Когда порожденные аномалиями артефакты, которые сталкеры разнесли по миру, раскроют свою истинную сущность и, переродившись, словно бабочки из коконов, сами станут гигантскими аномалиями. Очагами, к которым из Зоны потянутся уже видимые черные нити. Думаю, им потребуется не слишком много времени, чтобы опутать весь земной шар, превратив его в одну большую Зону — царство человеческих кошмаров.

— Вы и есть один из Хозяев Мира? — спросил я.

— Не этого вопроса я ждал сейчас, — немного подумав, ответил Сахаров.

— А какого?

— Например, для чего Хозяевам Мира мог понадобиться ты. Нелогично раз за разом посылать снаряды в мишень, в которую не попали до этого такие же снаряды.

— Это же очевидно, — пожал плечами я.

Сахаров аж подался вперед в своем кресле.

— Ну-ка, ну-ка, молодой человек, изложите пожалуйста свою версию!

— Если Зона питается эмоциями, то для того, чтобы проникнуть в нее незамеченным, нужен просто другой снаряд. Человек без эмоций. Который, достигнув цели, не будет стрелять по автоклавам, а примет взвешенное решение. И если Зона воплощает наши детские кошмары, то нужен человек, не помнящий этих кошмаров.

— Браво, юноша!

Сахаров от восторга захлопал в ладоши.

— Брависсимо!

— Только на мой вопрос вы не ответили, — заметил я.

— На самом деле на твой вопрос нет однозначного ответа, — после паузы произнес академик. — Дело в том, что Хозяева Мира есть тоже порождения О-сознания. То есть, объединенного сознания людей. Только не тех, кто находится в Зоне, а тех, кто живет вне ее.

Я смотрел на академика, сидящего около голограммы и думал о том, что вряд ли его теория о хозяевах мира соответствует реальному положению вещей. Скорее всего это тоже голограмма — похоже на истину, но не она. Не верилось мне, что мчащийся за грузовиком кабан с налитыми кровью глазами или собака, вообще лишенная глаз, но при этом более опасная, чем многие другие зрячие твари есть всего навсего плод воображения общественного сознания. Слишком отчетливо помнил я тошнотворный запах этих страшных порождений Зоны. А вот теория о человеке без эмоций, способного дойти до Монолита, показалась мне заслуживающей большего внимания.

— А как Вы думаете, что такое Монолит? — спросил я.

— Я не думаю, — сказал Сахаров. — Я более чем уверен, что это аномалия, как и все аномалии в Зоне существующая с единственной целью — уничтожить человечество. Только у нее более продолжительный и изощренный принцип действия. То, что Монолит исполняет желания есть полная и несусветная чушь. Хотя…

Сахаров усмехнулся.

— Знаете, в пятьдесят третьем году прошлого столетия супруги Олдс поставили такой знаменитый опыт на крысах. Зверьку вживляли электроды в определенные точки гипоталамуса, формирующие импульсы удовольствия, и учили вызывать наслаждение, нажимая педальку, замыкающую электрическую цепь. В результате эксперимента крыса прекращала есть и пить, беспрерывно нажимала на педальку, и испытывала беспрерывное наслаждение. Пока вскоре не умирала от голода и нервного истощения. Монолит — это своего рода рычаг, нажимая который человек получает заказанную иллюзию, которую сложная аномалия генерирует согласно закачанной в нее информации о существующих объектах окружающего мира. Хочет человек золота — его осыпят монетами и слитками. И будет он собирать их возле Монолита, пока не умрет с голоду. Или не покончит с собой от безысходности — ведь все ему не унести, и уйти от такого богатства невозможно.

— Или пока аномалия не наиграется и не прикончит счастливчика, — продолжил я мысль академика.

— Или так, — согласился Сахаров. — Жаль только, что никто так и не подтвердил и не опроверг мою теорию.

— Неужели никто так и не вернулся из центра Зоны?

Шлем слегка покачнулся.

— Никто. Может и нет никакого Монолита и все, что о нем говорят — лишь легенды, порожденные слухами. А вот группировка Монолит, охраняющая центр Зоны, есть. Еще те фанатики. Причем богатые фанатики. Непонятно с каких доходов.

— Ну, вы тут тоже не бедствуете, — сказал я. — Танки вон покупаете запросто, как колбасу.

— Не бедствуем, — согласился Сахаров. — Нынче ученый если не хочет жить на зарплату дворника должен уметь обеспечить себя. Так что мы здесь на полном хозрасчете. И научный лагерь отстроили сами, и эксперименты проводим на свои средства. Какие-то результаты тех экспериментов продаем, а особо важные публикуем в открытой печати бесплатно. Можем себе это позволить.

— Да ладно вам, не заводитесь, — примирительно сказал я.

Но Сахарова было не остановить.

— И плевать нам на ультиматумы Долга, Всадников или еще кого. Потому что во-первых, мы им нужнее чем они нам. А во-вторых если надо сумеем отпор дать любой группировке, а то и всем сразу. Имеем на то возможности. Добро должно быть с кулаками!

— Конечно, — сказал я. — Полностью с вами согласен.

— Еще бы вы были не согласны, — проворчал академик, медленно остывая после бурной речи.

— Значит, как я понимаю, Долг вместе со Всадниками осадили ваш лагерь?

— Уже свалили, — махнул рукой Сахаров. — Покричали ровно столько, чтобы не потерять лицо друг перед другом и удалились несолоно хлебавши. В ближайший внешний бункер, который мы им предоставили чтобы они там Выброс пересидели. А то ведь танки танками, фенакодусы фенакодусами, а встречать Выброс в чистом поле все равно никому неохота. К тому же Зона лишнего крику не любит.

— Вы о ней прямо как о живом существе, — заметил я.

— Факты заставляют, — буркнул академик. — А они, как известно, вещь упрямая. Хотя у меня и на этот счет есть своя гипотеза.

Я мысленно застонал. Безумные гипотезы Сахарова, похоже, были известны здесь всем наизусть и каждый новые свободные уши были для ученого подарком. Я понял, что если не выслушаю его, мое освобождение из бокса с белыми стенами может затянуться на неопределенное время. И приготовился слушать.

— Для начала я попытаюсь объяснить вам, что такое Зона, — начал ученый, нимало не заботясь вопросом, интересно ли мне знать то, что он собирается до меня донести. — Дело в том, что наш мир имеет отражение самого себя, как имеют отражения все объекты, составляющие этот мир. Возьмем лист на дереве. Он изначально симметричен. Проведи сверху вниз разделительную линию по фигуре человека — и мы получим две практически одинаковые половинки. Взглянув на поверхность воды человек видит отражение окружающего мира. Слегка искаженное рябью — но, в принципе, идентичное оригиналу. Наш мир не является исключением из закона симметрии. Да-да, параллельно нам существует другой мир — этакое зазеркалье, которого мы не видим, как не видит одна половинка человека другую.

— То есть не видит? А руки?

— Руки — да. Все-таки человек целостный организм, функционирующий в своем мире. И при этом гораздо более примитивный по сравнению с этим миром, как примитивна амеба по сравнению с человеком. Однако попробуй увидеть правым глазом левый… Мы тоже видим порой отражения того мира — это призраки, видения, миражи. Но бывает это крайне редко, так как миры практически не пересекаются между собой. Практически!

Академик поднял кверху палец, затянутый в оранжевую перчатку, словно сейчас находился на кафедре, а не в радиационном боксе.

— Пересечения все же происходят в результате несостыковок миров, — продолжал Сахаров. — Если разрезать сверху вниз две одинаковые фотографии одного и того же человека, а после склеить разные половинки, мы получим фото разных людей. Причем разных настолько, что порой сходства в них весьма затруднительно найти. То же самое относится ко всем остальным существам и предметам. Это исключения из закона симметрии, так сказать, подтверждающие правило.

Далее. Несостыковки одной половины организма влияют на вторую. Обозначим это как закон влияния. Начинает гнить одна половина листа — и желтеет вторая. Слепнет человек на один глаз — и страдает весь организм, то есть, и вторая его половина. Это понятно.

Так вот. Начнем с того, что до определенного времени оба мира развивались практически параллельно и мелкие несостыковки не мешали этому развитию. Ну ходили очень сильные колдуны туда-сюда через каналы несостыковок, пробивая ментальной энергией естественную защиту между мирами. Ну пытались прогнозировать будущее менее сильные колдуны, заглядывая через призму этой защиты в сплохи вероятностей развития параллельных миров. Ну описал в прошлом веке Карлос Кастанеда способ взаимодействия человека с отражением мира, ну ломанулись тысячи людей в попытке найти Отражение его методами…

— И что?

— И не получилось у них ничего, — усмехнулся Сахаров. — У подавляющего большинства не получилось. Потому как не хватило ни личной силы, то есть энергии, ни знаний, которых по книжкам не насобираешь. Но сейчас разговор не об этом.

Третьего марта 1944 года на территории Белоруссии к югу от Гомеля была взорвана первая атомная бомба. Испытательный взрыв объекта «Локи» был произведен по прямому приказу шефа «Аненэрбе» Генриха Гиммлера. Охрана объекта осуществлялась тремя элитными дивизиями — одной полицейской и двумя панцергренадерскими, стянутых под Гомель, несмотря на тяжелейшее положение на Восточном фронте. Из охраны не выжил никто — большинство погибло в боях, остальные скончались от неизвестной тогда болезни, печально известной сейчас как ОЛБ — острая лучевая болезнь.

А в междумирье возникла первая, пока незаметная трещина…

Успешные испытания заставили нацистскую Германию ускорить производство столь эффективного оружия. Однако недостаток сырья и квалифицированных работников отодвинули производство новых бомб практически на год. Однако восемнадцатого марта 1945 года в Атлантике флот США лишился легкого крейсера, семи эсминцев и десятка кораблей других классов. Американцы терялись в догадках, чем могло быть вызвано такое массовое уничтожение кораблей, пока разведка не докопалась, в чем дело. С тяжелого транспортного самолета «Юнкерс-390» на американский конвой LW-143 был сброшен образец долгожданного «оружия возмездия». Высшие военные чины американских вооруженных сил решили замять инцидент, параллельно приложив все усилия для скорейшего захвата неиспользованных образцов чудо-оружия.

И им это удалось. В марте-апреле в результате массированного наступления американских сил был уничтожен немецкий 244 специальный батальон, защищавший город Рур, в котором находились три единицы чудо-оружия. Один из захваченных трофеев эксперимента ради был взорван в пустыне штата Невада. Эксперимент понравился и две оставшиеся бомбы были сброшены на японские города Хиросиму и Нагасаки с единственной целью — предотвратить крестовый поход Советов против мирового империализма.

— Почему же немцы сами не использовали эти заряды? — спросил я.

— К весне сорок пятого у них уже не было такой возможности. У американцев есть такой анекдот. К президенту приходит директор ЦРУ и говорит: «У меня две новости. Одна плохая, другая хорошая». Президент говорит: «Начинай с плохой». Директор: «О кей. Новость плохая — у Саддама Хуссейна есть атомная бомба». Президент: «А хорошая?». Директор: «Сбросить ее он может разве только с верблюда». После окончания войны американцы и русские очень быстро создали свое атомное оружие. И началась эра испытаний ядерных зарядов…

Сахаров на минуту умолк. Я не торопил его. Изложенная ученым новая гипотеза почему-то не казалась мне надуманной. Потому сведения, которыми он только что поделился со мной, требовали вдумчивого усвоения. Однако мозг не спешил мириться с услышанным. Два мира, являющиеся отражениями друг друга… Это надо было осознать. Однако Сахаров не дал мне достаточно времени для размышлений, вывалив новую порцию информации.

— И не только ядерных, — сказал он. В его голосе слышалась грусть. — Двенадцатого августа 1953 года на Семипалатинском полигоне была взорвана водородная бомба академика Сахарова, эквивалентная двадцати Хиросимам. Потом был октябрь шестьдесят первого, когда над Новой Землей была взорвана водородная бомба, мощность которой десятикратно превышала суммарную мощь всех взрывчатых веществ, использованных всеми воюющими странами за годы Второй мировой войны, включая атомные бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки…

— Подождите-подождите, — перебил я ученого. — Вы сказали, фамилия ученого, создавшего бомбу Сахаров. Вы — однофамилец? Или…

— Как бы вам хотелось, молодой человек? — устало произнес человек в оранжевом костюме. — Официально отец водородной бомбы умер вечером четырнадцатого декабря 1989 года от сердечного приступа.

— А неофициально?

— Неофициально в конце восемьдесят шестого года Андрея Дмитриевича Сахарова срочно вызвали в Москву после семилетней ссылки, полностью реабилитировав, о чем ему сообщил лично Президент страны. Как Вы думаете, зачем?

— Восемьдесят шестой год… Сразу после аварии на Чернобыльской АЭС?

— Именно, — усмехнулся Сахаров. — Кто еще кроме него мог понять, что происходит с обоими мирами.

— И что с ними происходило?

— Что происходит с зеркалом, если по нему эпизодически постукивать молотком? Понятное дело, что рано или поздно оно треснет. Так вот, Зона — это последствия атомных взрывов, лучи, расходящиеся от трещины в междумирье. Патологический разрыв, катализатором которого явилась последняя авария на Чернобыльской АЭС. Четвертый удар атомным молотком в одно и то же место. Чем и объясняется повышенная агрессия Зоны по отношению к человеку. Неслучайно все — аномалии, мутанты, очаги радиации — все в Зоне пытается уничтожить человека. Это просто ответная реакция природы на раздражитель, постоянно причиняющий ей страдания…

Сахаров замолчал на некоторое время. Даже не видя его лица я чувствовал — вновь прогоняя через себя результаты своих исследований этот человек испытывает нешуточные душевные муки. Похоже, он действительно считает, что вся ответственность за появление Зоны лежит на нем. Так ли это на самом деле или нет — кто знает…

— При этом я вполне обоснованно подозреваю, — наконец произнес Сахаров уже более спокойно, — что в зазеркалье — назовем его миром Бета — Зоны нет. Пока нет. А есть необъяснимые исчезновения людей и животных, которые, проваливаясь в трещину между мирами, в нашем мире — мире Альфа — становятся гуманоидными и негуманоидными мутантами.

— И вы хотите сказать, что там, в мире Бета никто ничего не замечает?

— Может и замечают, — пожал плечами Сахаров. — А может и нет. По моим расчетам трещина в мире Бета не локализована в одном месте. Там она есть ни что иное, как разбросанные по всей планете древние каналы несостыковок, расширившиеся в результате Последнего Взрыва в Зоне. В которые словно в ловушки попадают живые существа, в нашем мире централизованно пополняющие ряды так называемых мутантов. Зона в нашем мире это своеобразное озеро, в которое стекают из мира Бета многочисленные ручейки измененной биоматерии.

— Получается, что стреляя в кровососа мы убиваем себе подобного?

Сахаров качнул шлемом.

— Нет. Убиваем мы именно кровососа. В результате перехода через трещину в нем не остается ничего человеческого. Потому и важно закрыть эту трещину. Тогда, возможно, исчезнет и сама Зона.

— И как ее закрыть? — спросил я.

— Этого я не знаю, — сказал ученый. — Но предполагаю, что так называемый Монолит является ее основной составляющей. Так сказать, эпицентром, основным нарывом, порождающим то, что мы называем Зоной.

— И ее основной аномалией, — напомнил я.

— Видимо так, — кивнул Сахаров. — По крайней мере это более-менее стройная гипотеза, в отличие от остальных не разваливающаяся как карточный домик при попытке применить логический анализ к понятию «Зона».

Мне ничего не оставалось как согласиться с Сахаровым. Хотя мне было абсолютно все равно, подтвердится когда-либо его гипотеза или останется досужими домыслами пожилого гения. Меня по прежнему интересовали ответы лишь на два вопроса. К которым я не приблизился ни на сантиметр, несмотря на то, что уже успел повоевать с тремя наиболее мощными группировками Зоны. Кто я такой Сахарову выяснить не удалось — попытка разблокировать мое сознание лишь выковыряла из моей памяти странный сон-воспоминание, который запросто мог оказаться кадрами из какого-нибудь фильма или просто причудой сознания, потревоженного вторжением в мой мозг. Поэтому оставался второй вопрос.

— Может быть вы знаете, где я могу найти Директора? — спросил я.

Я ожидал, что Сахаров как и его предшественники попытается выяснить для чего мне понадобился этот неведомый Директор, на имя (или должность?) которого у обитателей Зоны возникали различные неоднозначные реакции. Но ученый, казалось, ничуть не удивился моему вопросу. Удивился он другому.

— Странно все-таки, что у вас нет наколки на предплечье, — сказал он. — Просто этот же вопрос задавали мне Шрам, Меченый и еще некоторые менее известные S.T.A.L.K.E.R.ы с большими латинскими буквами на руках. Из чего я сделал вывод, что так называемый Директор, Монолит, Саркофаг и центр Зоны находятся в одной и той же точке карты, расположенной к юго-востоку от Припяти.

— ЧАЭС, — задумчиво произнес я.

— Она самая. Найти Директора это то же самое, что найти Монолит, главную легенду Зоны. Которую искали многие. Но еще ни один из них не вернулся обратно, сам став при этом легендой. Оно и не удивительно. По моим расчетам под Саркофагом и сейчас радиационный фон превышает допустимые нормы в десятки и сотни раз. Это практически гарантированная лучевая болезнь. Поэтому подумайте, надо ли оно вам? Жизнь без прошлого не такая уж плохая штука. Поверьте, я бы не отказался.

Это прозвучало настолько искренне, что я не менее искренне посочувствовал пожилому ученому. Но все-таки для меня было важно узнать все о себе. И о том, какая это тварь не спросясь заблокировала мой мозг в своих целях.

А еще я дал слово Страннику.

Поэтому я просто задал следующий вопрос.

— Когда я смогу выйти отсюда?

— Понятно, — сказал Сахаров. — Этому я тоже не удивляюсь. Что ж, думаю, что с вашими способностями к регенерации при наличии наших скромных возможностей не далее чем завтра вы уже не будете фонить как среднестатистический артефакт и сможете продолжить ваше путешествие. Кстати, предвидя ваш следующий вопрос, могу сообщить, что бывший член «Свободы» Циклоп нынче отказался от своих обязательств по отношению к вышеназванной группировке и намерен сопровождать вас.

— Спасибо, обойдусь, — буркнул я. — А что с Метлой?

— Тут все гораздо печальнее, — вздохнул ученый. — Как вы наверно знаете, при тяжелых случаях острой лучевой болезни после первичной реакции организма наступает период улучшения. Ваш друг, немного придя в себя, выразил желание уйти в Зону, мотивировав свое решение тем, что хочет умереть там, где прошла лучшая часть его жизни. Да-да, так прямо и сказал, представляете? И поскольку мы действительно пока не имеем возможности спасти жизнь человека с таким диагнозом, нам пришлось выполнить волю умирающего. Снабдив его всем необходимым сообразно его доле.

— Доле от чего?

— От принесенного хабара. Поверьте, она очень значительна, причем и в вашем случае тоже. «Фотошоп» плюс услуги по своевременной доставке заказа будут хорошо оплачены. Даже за вычетом услуг за ваше лечение и содержание это составит весьма приличную сумму.

— Интересно, а если бы мы ввалились к вам в таком состоянии без артефакта и танка, что бы вы сделали? — поинтересовался я. — Оставили бы нас валяться под воротами?

— Нет, — просто ответил ученый. — Во-первых, негигиенично когда перед лагерем гниют трупы. А во-вторых тем, кто того достоин, многие услуги мы оказываем в кредит. Поверьте, еще не было ни одного случая, чтобы нам не вернули долги.

Уточнять принцип сортировки достойных от недостойных я не стал. Прежде всего потому, что беседа меня изрядно утомила. Все-таки видимо дозу радиации от «фотошопа» я хватанул изрядную и, несмотря на лечение, а может, благодаря ему, сейчас по телу разливалась противная слабость. Что не прошло незамеченным.

— Вижу, что вам необходимо отдохнуть, — произнес ученый, поднимаясь с кресла. — Что ж, не смею больше обременять вас своим присутствием. Увидимся.

Не успели еще затихнуть в коридоре тяжелые шаги Сахарова, как я почувствовал, что меня накрывает темное одеяло сна, похожее на усыпанное звездными тучами небо Зоны.

 

* * *

 

Если вам кто-то скажет, что Зона — это аномалии на каждом шагу, мутанты — через два шага на третий, а артефакты валяются под ногами словно обглоданные черепа псевдособак — не верьте. Этот «кто-то» много слышал о Зоне, но никогда там не бывал. Можно пройти, как я например сегодня, от Новоселок до Корогода и не встретить не то что псевдогиганта, но даже лысого тушкана. Конечно, никто не гарантирует, что путешествуя после очередного Выброса тем же маршрутом вы вдруг не обнаружите себя на поле гравиконцентратов, выход из которого, задумчиво почесывая бороду, перекрывает неторопливый кровосос. Зона есть Зона, и случается в ее пределах всякое. Но здесь также бывает, что, отмахав пять километров по прямой, иной сталкер задумается — а в Зоне ли я нахожусь? И не морочит ли меня, висящего на крюке под потолком, валяющийся на полу гурман-контролер, в пасть которого стекает кровь из моей разорванной артерии? Чисто глюки насылает чтоб я не дергался и деликатес во все стороны не разбрызгивал.

Все, что напоминало сейчас о том, где я нахожусь были желто-красные знаки радиационной опасности, понатыканные вдоль дороги. Некоторые на удивление новые, покрытые свежей краской. Но чаще насквозь проржавевшие и изрешеченные пулями соревнующихся в меткости зеленых новичков, каким-то чудом сумевших добраться до этих мест. Потому как ни один из здравомыслящих сталкеров не выстрелит в Памятник Зоны, установленный теми, кто ликвидировал последствия Первого и Второго взрывов. Все, что делали они — теперь Памятники. К главному из которых я шел сейчас.

На мне был зеленый «научный комбинезон» СПП-99М, за плечами — полностью укомплектованный «научный рюкзак» РН-23, мечта любого сталкера, собравшегося в дальний поход вглубь Зоны, в руках — автомат «Вал» снаряженный оптикой и магазином на двадцать патронов СП-6, способных продырявить штатный «долговский» бронежилет на дистанции до четырехсот метров.

В общем, Сахаров не поскупился. Более того, в моем КПК теперь имелась подробная карта подземного комплекса секретных лабораторий под Припятью, берущих начало в районе Копачей и оканчивающихся где-то за Новошепеличами. Даже я со своими заблокированными мозгами осознавал, что эта информация стоит вагона плотно утрамбованных «научных костюмов». Другой вопрос, почему Сахаров не поделился этой информацией со Шрамом, Меченым и другими S.T.A.L.K.E.R.ами, и при этом запросто слил ее в КПК неподписанному бродяге? Правда, как знать, может и поделился, да что толку? Зона как росла так и растет, того и гляди Киев накроет и дальше в Европу поползет, тесня зону евро зоной деревянного российского рубля образца шестьдесят первого года. А Исполнитель желаний, он же Монолит, он же центр Зоны и ныне там. Под объектом «Укрытие», доступ к которому возможен только через подземные лаборатории, которые снабжала и, возможно, до сих пор продолжает снабжать энергией дважды взорванная, но так до конца и не уничтоженная ЧАЭС.

От самого села Корогод осталась только табличка с названием да три полуразвалившихся дома. Судя по информации в КПК — излюбленное место обитания мутантов, которые словно легендарные вампиры в большинстве своем днем скрываются там, где темно и сыро, а по ночам шастают по Зоне в поисках свежего сталкерского мяса.

Ночь была не за горами, поэтому мне стоило позаботиться о ночлеге. Конечно, хорошая экипировка — серьезное подспорье в этих местах. Но одновременно она же может стать источником не менее серьезных проблем. Потому как подозревал я, что мало кто из одиночек, не стесненных безукоризненной сталкерской репутацией, откажется без свидетелей по-тихому сунуть лезвие ножа под шлем беспечно дрыхнувшему и при этом шибко богато экипированному коллеге.

Поэтому, проверив ближайший дом на наличие аномалий и зашхерившихся в подвале мутантов, я не улегся на пол, переведя систему жизнеобеспечения умного костюма в положение «сон/охрана владельца», а начал потихоньку снимать подарок Сахарова, одновременно не забывая посматривать за окнами. Неудобное это дело стаскивать с себя СПП-99М, одновременно держа на прицеле ближайшее окно. Но порой это бывает необходимо.

Особенно когда твой КПК сигнализирует — за тобой идет неиндентефицированный системой ни пойми кто, обозначенный жирной желтой точкой. Причем контактировать не собирается, а просто «пасет», четко соблюдая дистанцию в полкилометра. Значит, в курсе возможностей моего «Вала». «Энциклопедия Зоны» описывала подобную тактику отчаявшихся неудачников. Даже название для нее имелось — «Шакал». Мародер просто тупо идет за хорошо экипированным сталкером и ждет. Чего? А чего нибудь. Брошенного за ненадобностью дешевого артефакта, дохлого псевдопса, с которого убийца поленился срезать хвост или трупа конкурента, с которого может много чего содрать помимо патронов и оружия отщепенец, не обремененный негласным кодексом сталкеров. А больше всего ждет он возможностей. Которых много порой случается на относительно безопасном пути, проложенном между аномалиями более удачливым сталкером. Например, возможности пристрелить того удачливого когда он отвлечется, забудет о «шакале» и подпустит его на расстояние выстрела.

Поэтому от обожженных Зоной полусумасшедших «шакалов» старались избавляться чем раньше тем лучше.

Можно было отключить КПК и просто пойти навстречу преследователю. Осознавая, что тот не дурак и скорее всего догадается при исчезновении желтой точки включить детектор жизненных форм. И, несмотря на отключенный наладонник потенциальной жертвы, метров за пятьдесят «шакал» все равно увидит, как и с какой стороны к нему приближается вновь возникшая на экране точка, изменившая цвет на красный. В отличие от того, кто этой точкой обозначен. Ход с вероятностью выигрыша один к ста. И то если очень повезет, преследователь окажется полным дебилом и останется на месте.

Поэтому я выбрал другой вариант.

Рюкзак, завернутый в костюм лишь отдаленно напоминал лежащего на полу человека, но я очень надеялся, что этого окажется достаточно. Сам же я затаился в углу, положив рядом с собой выключенный фонарь и держа на прицеле покосившуюся дверь.

Ждать пришлось недолго. Правда, произошло все не совсем так, как я ожидал.

На экране КПК я видел, как необычно толстая желтая точка медленно приблизилась к белой. После чего… внезапно разделилась.

От нее отпочковался едва заметный бледно-розовый след, который я бы вряд ли заметил, если б до боли в глазах не вглядывался в экран. Непростое это дело одновременно следить за пристегнутым к руке наладонником, повернув его экраном к себе чтоб не отсвечивал, и одновременно контролировать дверь, совмещая контур проема с прицелом «Вала».

Дверь скрипнула еле слышно. И одновременно с этим скрипом в окно бесшумно ввалился темный ком. После чего я услышал характерный лязг металла о металл, природа которого мне была знакома — такой звук издает при стрельбе бесшумный пистолет ПБ/6П9.

Прикинув, куда мог упасть стреляющий ком, я плавно сместил прицел «Вала» и несколькими выстрелами прочесал сектор падения непонятного предмета. После чего проделал три сквозные дыры в человеческом силуэте, наконец-то появившимся в дверном проеме. Все-таки жуткая штука — бронебойная пуля. Даже защищенного бронежилетом человека с расстояния в десять метров прошивает насквозь независимо от класса защиты. Чего уж говорить о ночном убийце, не имеющего никакой защиты кроме кольчужного полотна, вшитого в подкладку кожанки.

Он даже не понял что произошло — пули прошли через него практически не встретив сопротивления. Я смотрел, как лучи редкой в Зоне луны просвечивают сквозь аккуратные отверстия в силуэте. Убийца несколько секунд осознавал происшедшее, еще не веря в то, что убит. Осознание пришло одновременно с гибелью мозга и, пискнув, словно раздавленная крыса, «шакал» рухнул на пол.

Но его труп меня уже не интересовал. Гораздо любопытнее было узнать, что же такое ввалилось в окно?

Подобрав с пола фонарь, я нажал на кнопку, держа на прицеле предполагаемое место дислокации загадочного предмета.

Луч света выхватил из темноты кучку материи и несуразные контуры валяющегося на полу старого бесшумного пистолета с длинным, неудобным глушителем.

Я подошел ближе.

На материи явственно различались два черных пятна — места, куда попали мои пули. Ночью кровь при свете фонаря любой мощности всегда кажется черной.

Существо, завернутое в материю, было мертво. Или притворялось таковым. Я уже знал, что в Зоне могут встретиться любые мутанты, но тратить лишний патрон на контрольный выстрел было жаль. Поэтому я просто пнул эту кучу окровавленного тряпья, готовый немедленно выстрелить в случае чего.

Стрелять не пришлось.

Материя от пинка развернулась, оказавшись крошечным балахоном и из нее на пол выпало тельце… ребенка?

Я никогда не видел детей в живую, только на картинках в «Энциклопедии Зоны». Тело, разорванное пулями практически надвое, сильно смахивало на человеческое дитя. Но все-таки это было что-то другое. Нависший над лысыми надбровными дугами большой лоб пересекали глубокие морщины. Крохотные ручки обвивали жгуты развитых мускулов. Чего нельзя было сказать о тощих и невероятно кривых ногах, на которых вряд ли могло при жизни передвигаться самостоятельно даже это невесомое тельце.

Наверно, я еще не особо привык к результатам биологического творчества Зоны. Иначе никак не объяснить того факта, что, разглядывая трупик мутанта, я несколько запоздало отреагировал на тень, мелькнувшую в дальнем окне дома.

— Не стреляй, Снайпер, — прозвучало из темноты.

— Не буду, — сказал я, не опуская ствола. — Пока не буду. Говори, Циклоп. Если есть, что сказать.

— Есть, — сказал Циклоп, благоразумно не высовываясь. — Те, кого ты только что разделал, это наемники, близнецы-убийцы. Вась-Вась их звали, может, слышал? Почти что легенда Зоны. Карлик на плечах братца катался в балахоне, сшитом из теплоотталкивающей пожарной робы. Чтоб на КПК не светиться, пока старший из себя манок изображает.

— Полезные сведения, — сказал я. — Особенно сейчас.

— Понятно, что когда ты их разделал, оно тебе без надобности. Однако учти, что их наняли «Всадники». Они думают, что тебя подослала «Свобода» и что «фотошоп» ты у них спер.

— С какой это радости? — удивился я.

— Ты чужак в Зоне, — отозвался Циклоп. — Хрен тебя знает зачем ты пришел из-за периметра. Может как раз за «фотошопом». Они решили, что если б «фотошоп» «свободовцы» дернули, они б его в «Свободу» и отнесли, а не ученым на Янтаре загнали.

— Интересно, как они об этом узнали?

— Разведка у них работает будь здоров. Да и без разведки сталкерская сеть что твоя пенсионерка у подъезда, все видит и все знает. Костюм на тебе опять же навороченный, ствол, снаряга… Видно, ради чего сталкер рискуя жизнью в лагерь «Всадников» сунулся. Я то свою долю деньгами взял. Чтоб не светиться…

— Молодец, — сказал я. — А чего «Всадники» сами не занялись вопросом, наемников подтянули?

— У их фенакодусов вблизи Радара мозги набекрень съезжают, им в этих местах своего всадника сожрать что мне банку консервов схрючить. Отсюда до Чернобыля-два чуть больше двух кэмэ, люди пока что пси-воздействия не ощущают. А фенакодусы дичают, будто их никто никогда дубинами к узде не приучал.

— Все равно не понимаю, какого дьявола ты здесь сейчас делаешь, — сказал я.

— Ясен перец, что ты думаешь, будто я с Вась-Вась заодно был, — хмыкнул за стеной Циклоп. — Однако если б оно так было, что мне мешало забросить сейчас в окно пару гранат пока ты в труселях по углам приседаешь и спокойно отчалить, умыкнув твой модный прикид, которому ргдэшка по барабану? А если ты считаешь, что я Метлу подставил, так то ж Зона. Кто слабее, тот и отмычка.

— Хорошо, — кивнул я, чуть опуская ствол «Вала». — От меня тебе что надо?

— Слушай, может, поговорим по-нормальному? — спросил Циклоп. — А то я уже запарился из-за стенки орать. Того и гляди какая-нибудь радиоактивная сука припрется посмотреть, кого это тут раздирает на ночь глядя.

— Давай попробуем по-нормальному, — сказал я. — Если получится.

Циклоп появился в проеме двери. Не успел я подумать, как хорошо бы смотрелись в этом силуэте дырки от бронебойных пуль, как шустрый сталкер сместился в сторону и присел у стены, положив автомат перед собой. Жест человека, не собирающегося стрелять. Редкое явление в Зоне.

Мне тоже пришлось опустить ствол. А после и положить на пол. Так как все-таки неудобно одевать костюм СПП-99М, удерживая «Вал» в руке.

Невидимый в темноте Циклоп хмыкнул.

— Вот уж не думали наверно Вась-Вась, что когда-нибудь попадутся на свою же удочку. Вот тебе и блаженный с законсервированными мозгами.

— Ты так и не сказал, на кой тебе этот блаженный сдался, — напомнил я, щелкая тумблером прибора ночного видения, в данной модели костюма позволяющего видеть окружающий мир практически так же, как и при дневном свете.

— Вот держи.

Белый пластиковый контейнер проехался по полу и остановился у моих ног.

— Я на три часа позже тебя из лагеря научников вышел. За это время Сахаров решил, что тебе не повредит блокиратор пси-излучения. Это доведенная до ума четвертая версия прототипа, полностью настроенный образец, позволяющий гулять под Радаром как в Москве под Останкинской башней. Правда, существует она пока в единственном экземпляре и хватит этой штуки только на то, чтобы дойти до Выжигателя. Потом защитная оболочка распадется под воздействием пси-излучения. И останется только два варианта — либо сдохнуть под Выжигателем, либо уничтожить его.

— А другого пути к центру Зоны нет? — осведомился я. — Только через этот Радар?

— Есть, конечно, — фыркнул Циклоп. — Например, обойти через Стечанку и Чистогаловку. Только скорее всего до Чистогаловки этим маршрутом доберешься уже не ты, а очень меткий зомби. В Стечанке уж полгода как стая контролеров обосновалась. Через Лелев тоже можно попробовать. Если он, конечно, на месте. Если не на месте и снова блуждает, то вместо Лелева на том месте будет очень реальный мираж. В который многие входили, но никто не выходил обратно. Поэтому сейчас уже мало находится психов кто на собственной шкуре будет проверять что перед ними — настоящий Лелев или его проекция.

— Раньше были? — осведомился я.

— Шрам через Лелев прошел, — пожал плечами Циклоп. — Последний он был кто это сделал. Остальные уже по-другому ходили.

— И дошел кто-нибудь?

— Хрен его знает, — отозвался бывший «свободовец». — Если кто и дошел, то обратно пока никто не вернулся. Хемуль в те места ходил, но до Исполнителя Желаний не добрался. Правда, он ему тогда был по барабану. У него бабу матерый контролерище спер, так он того мутанта по стене размазал, девку забрал и свалил. Сейчас жалеет, что заодно и Исполнитель с собой не прихватил, — хохотнул Циклоп. — А так много чего по барам брешут, всего не пересказать.

Я присел над контейнером, щелкнул накидным замком и откинул крышку. Внутри в специальном углублении лежали самые обыкновенные с виду наушники, опутанные тончайшей проволокой.

— А с другой стороны Зоны никто не пробовал пройти? — спросил я просто для того, чтобы спросить. И так ясно, что и там хода нет, иначе бы каждый кому не лень к ЧАЭС шлялся как к теще на блины.

— С севера периметр охраняют войска НАТО, — сказал Циклоп. — И у них на кордонах не срочники с АКСами стоят, а боевые роботы с тепловизорами, стреляющие во всякий движущийся объект. Как говорится, почувствуйте разницу.

— Ясно, — сказал я. — И что ты еще знаешь про Выжигатель?

— Загоризонтная РЛС Чернобыля-2 еще после Первого взрыва стала испускать пси-излучение, срывающее диггеров с катушек, — ответил Циклоп. — Тогда много было желающих похабарить золотые и серебряные контакты из электрощитов. Только очень быстро у тех сталкеров свои контакты в башке барахлить начинали. А уж после Второго взрыва Радар разгулялся на полную. Правильно народ его прозвал — Выжигатель мозгов и есть. Намного надежнее любого контролера превращает в зомби особо умных сталкеров. Например, многие считают, что ты к Выжигателю ходил и основную часть мозга там оставил.

— Если и так, то самое время за ней вернуться, — задумчиво сказал я, с недоверием шевеля пальцами паутинку между чашками наушников. Она была на удивление упругой, не скажешь по внешнему виду.

— Сахаров давно бьется над защитой от пси-воздействия, — произнес Циклоп. — Видно, что жаль ему было отдавать прототип, но кто ж его еще испытает кроме нас?

— Нас? — переспросил я.

— Ну да, — кивнул Циклоп. — Я разве еще не сказал, что иду с тобой?

— А я сказал, что беру тебя в напарники? — удивился я.

— По мне хоть отмычкой, — серьезно сказал Циклоп. — Без базара.

Ну и ну. Прожженный авантюрист, умеющий не только просчитывать сложные многоходовки, но и воплощать их в жизнь, вдруг просится ко мне «отмычкой»?

— И на фига оно тебе?

— Надо, — твердо сказал бывший «свободовец», доставая из кармана пачку сигарет. До этого я ни разу не видел, чтобы Циклоп курил. — Смысла в жизни нету, Снайпер. Какая судьба у одиночки? Хабар собрал, на снарягу с патронами сменял — и опять в Зону артефакты собирать. Пока аномалия в фарш не превратит или мутант на дерьмо не переработает.

Циклоп хмыкнул и выплюнув так и не зажженную сигарету, убрал смятую пачку обратно в карман.

— А знаешь, чем живут Чехов в «Свободе» и Петренко в «Долге»? Тем, что один со Шрамом когда-то знаком был, а второй — с Меченым. Это называется «есть что вспомнить». Ну а я какой хрен вспомню, если доживу до старости? Как мы со Снайпером у «Долга» танк увели? Так мне этого мало, сталкер. А вот если я будучи старым пердуном у каждой стойки рассказывать буду как с легендой Зоны к Исполнителю желаний ходил, то пусть только эта сволочь бармен попробует не налить мне стакан за счет заведения. Так что, считай, я сейчас себе на пенсию зарабатываю.

— Это я что ли легенда Зоны? — хмыкнул я.

— Она самая, — кивнул сталкер. — Будущая. Если до Исполнителя дойдешь и назад вернешься. А я уж постараюсь чтобы дошел и вернулся. Зря что ли я из «Свободы» свалил?

В словах Циклопа была существенная доля здравого смысла. Несмотря на патологическое везение следовало признать, что сталкерского опыта у меня пока маловато. И идти с таким багажом знаний и опыта к ЧАЭС, откуда не вернулись матерые сталкеры, знающие Зону как свои пять пальцев, было по меньшей мере самонадеянно. Удача она ведь как патроны — пока они есть, ты герой. А потом, когда они кончаются, по закону подлости на дороге появляется кровосос. Или еще какая-нибудь радиоактивная пакость.

— Ну хорошо, — сдался я. — Предположим, пошли мы вместе. И как ты предлагаешь вдвоем мимо радара идти? Прототип-то один.

— Прототип один, — согласился Циклоп. — Плюс у тебя в костюме своя встроенная пси-защита имеется, хоть и хреновенькая по сравнению с блокатором Сахарова. Вместе должно хватить чтобы подойти к Радару вплотную.

— И отключить?

Циклоп покачал головой.

— Отключить РЛС невозможно. После того, как Меченый его разок уже отключил, «монолитовцы» его снова врубили и завалили входы в командный центр. Им Радар нипочем, они слуги Зоны и вообще непонятно, люди это, зомби или биороботы какие. Но у меня там за стенкой, — сталкер кивнул головой в сторону двери, — рюкзачок. А в рюкзачке средство надежное. Чтобы успокоить тот Радар раз и навсегда. Сходим, посмотрим?

— Давай сходим…

У стены дома лицом вниз лежал труп человека, почти полностью скрывшийся под наваленными на него рюкзаками. Только вымазанные в спекшейся крови волосы торчали из-под зеленого клапана нижнего рюкзака.

— Яйцеголовые у своего лагеря какой-то тоннель копали, одного из них балкой по башке треснуло, а он до Выброса вылезти не успел и как раз на входе в тоннель загнулся. А я когда за тобой бежал на труп наткнулся.

Циклоп откинул клапан верхнего рюкзака и, достав продолговатый предмет, протянул его мне.

— А в тоннеле вот этого — залежи.

На брикете было написано:

BLOCK DEMOLITION M2 (TETRYTOL) MUST BE DETONATED BY. CORPS OF ENGINEERS U.S. ARMY BLASTING CAP 1 BLOCK = SIX 1/2 LB TNT BLOCK.

— Не хило, — покачал я головой. — Подрывной блок тетритола, взрывчатки американского инженерного корпуса. Один блок равен почти полутора килограммам тротила.

— Ничего себе, — с уважением посмотрел на меня Циклоп, — ты и по-пиндосски шаришь… Интересно было бы узнать, откуда ты такой умный взялся.

Я пожал плечами.

— За тем и иду к Монолиту.

— Ну да, — рассеянно сказал бывший «свободовец». — Расскажи-ка мне, Исполнитель Желаний, куда делись мои мозги… Ну ладно, это твое дело. В общем, я и подумал, на фига нам обходные пути искать, когда можно этот Радар просто взорвать к такой-то маме.

— Ну а как насчет того, что в легенды Зоны стрелять нельзя? — осведомился я.

— Стрелять нельзя, — согласился Циклоп. — Но ведь взрывать-то их никто не пробовал. Ты первый будешь.

— А ты где будешь в это время?

— Я тебя прикрою, — просто сказал бывший «свободовец». И добавил: — С безопасного расстояния.

Ловким движением Циклоп отстегнул от кучи рюкзаков длинный чехол и, любовно проведя по нему ладонью, закинул его за спину. После чего пояснил:

— С СВДэшкой за спиной тебе никакой «Монолит» не страшен. Снайперов же ихних мы попробуем снять до того, как они нас подстрелят. На то у нас тоже пара козырей имеется.

Я посмотрел на труп.

— Складно у тебя все получается.

— Не доверяешь? — хмыкнул Циклоп, сверкнув в темноте единственным глазом. — Правильно делаешь. В Зоне никому доверять нельзя. Но верить иногда можно. Тем более, когда других вариантов нет. Если же тебе с «рюкзаком» таскаться впадлу, то не парься, я не брезгливый, до контрольной точки донесу. Только дальше сам попрешь полный вес. Идет?

Я пожал плечами. Потом глянул на КПК и зевнул.

— Договорились, — сказал я. — И уж коль ты сам записал себя в отмычки, то я спать, а ты в караул. Остаток ночи делим по три часа на брата. Идет?

У акустики научного СПП-99М был отличный прием внешних звуковых колебаний — я отчетливо услышал, как скрипнули зубы Циклопа. Потом он буркнул: — Идет, — и извлек из недр рюкзачной кучи «Гюрзу», гораздо более пригодную для ночного охранения, нежели СВД.

Я же повернулся и ушел в дом. Циклоп без сомнения был более чем опытным сталкером, но лишний раз находиться рядом с ним мне было как-то неприятно.

 

* * *

 

Мутный рассвет застал меня за обычным занятием — чтением «Энциклопедии Зоны» одновременно с пережевыванием безвкусных сублиматов на основе хлореллы из научного рюкзака. Безусловно полезный, но на редкость безвкусный завтрак. Примерно как картон, только картон вкуснее.

Мои попытки отыскать в «Энциклопедии» подробную информацию о группировке «Монолит» оказались тщетными. Так, несколько фраз, практически не несущих никакой полезной информации:

«Группировка „Монолит“. Система организации непонятна, главари неизвестны. На контакт с военными и сталкерами не выходит, торговых операций не ведет. Однако обладает наиболее современным вооружением и защитным снаряжением по сравнению с другими группировками. Примерная численность от 1000 боеспособных единиц. С момента начала освоения Зоны контролирует наиболее удобный подход к ЧАЭС со стороны РЛС и города Припять, уничтожая тех, кто пытается проникнуть в эти сектора. Необъяснима невосприимчивость членов группировки к радиации и пси-воздействию, что позволяет заподозрить в них мутировавшие организмы. Версия неподтвержденная, так как раненых и убитых „монолитовцы“ уносят с собой, исключая возможность индентефикации и исследования тел. Слухи о том, что члены группировки молятся Исполнителю Желаний остаются неподтвержденными слухами, так как контактов с „монолитовцами“ нет до сих пор».

Очень интересно. Судя по карте, солидный кусок Зоны охраняется целой армией хорошо вооруженных эээ… псевдолюдей, обладающих экстремальными способностями. Которых, судя по «Энциклопедии» и отрывочным рассказам, никто толком не видел. Так, ходячие экзоскелеты, умеющие мастерски отстреливать мишени, движущиеся к центру Зоны. И сейчас этими потенциальными мишенями готовились стать мы с Циклопом.

КПК тихонько пискнул, сигнализируя, что три часа, отпущенные Циклопу на сон, миновали. Я обернулся — и не особенно удивился, увидев бывшего «свободовца», деловито пристраивающего себе на спину жутковатый «рюкзак». При этом Циклоп еще умудрялся словно удав постепенно заглатывать импортный белковый батончик в шоколадной глазури. Завтрак не отходя от кассы. В смысле, от трупа, сильно облегченного Зоной.

Циклоп закончил сборы, подпрыгнул, проверяя, не болтается ли чего, проглотил остатки завтрака, передернул затвор своего МР5, прозванного в Зоне «Гадюкой» и подмигнул мне единственным глазом:

— Ну что, Снайпер, пустишь отмычку вперед?

От его вчерашнего раздражения не осталось и следа. Я покачал головой.

— Пойдешь замыкающим.

И, не вдаваясь в разговоры, поднялся на ноги, повернулся и пошел туда, где, судя по карте, должен был находиться Радар. Судя по еле слышному звуку шагов Циклоп не отставал. Однако, через сотню метров он догнал меня и пошел рядом.

— Не ходят так по Зоне, — укоризненно сказал он. — Это ж тебе не парк культуры и отдыха.

— Если ты про аномалии, то датчики костюма их распознают, — сказал я. И, предвидя возражения Циклопа, добавил: — К тому же я их чувствую. Некоторые.

— Некоторые и я чувствую, — проворчал Циклоп. — Походишь с мое по Зоне…

В этот момент у меня слегка засвербили корни волос за ушами. Такое бывает, когда кто-то пристально смотрит тебе в затылок и от этого необъяснимо хочется обернуться.

Однако оборачиваться я не стал, совершив немыслимый кульбит — падая на землю, извернулся в воздухе и умудрился, нажимая на курок «Вала» левой рукой ухватить Циклопа за отворот комбинезона и увлечь за собой.

Над нашими головами просвистело что-то вязкое и прозрачное. А потом я увидел, как веер бронебойных пуль моего «Вала» пересек гибкое тело, летящее прямо на нас.

В воздух брызнули фонтанчики черной крови и на землю рядом с нами брякнулся мертвый мутант. Даже с оторванной нижней челюстью труп очень напоминал огромную кошку, изображение которой я видел в «Энциклопедии».

— Один-один, — произнес Циклоп, поднимаясь с земли. — Я спас твою задницу у лагеря «Всадников», а ты сейчас мою. Слюна из защечных мешков кыси сразу начинает переваривать мясо, в которое плюнула хозяйка. Той остается только подойти и сожрать готовый «Вискас»… А вот это писец…

Я не сразу понял, какого такого песца имеет в виду мой спутник, вроде, о мутировавших песцах в «Энциклопедии» ничего не говорилось. Но через мгновение и я увидел…

Кысь не охотилась. Она расчищала себе дорогу. Просто ей некогда, да и некуда было сворачивать, чтобы обогнуть нас, ведь по ее следам неслась свора псевдособак. Таких же огромных как и первый мутант, застреленный мной из пулемета на блокпосту «Долга».

Их было штук сто, не меньше. В движении они напоминали единый организм, состоящий из спин, покрытых язвами, струпьями и кусками отслоившейся шкуры.

— Гон псевдоволков, — выдохнул Циклоп. — Их Радар позвал… Бегом!

И мы рванули.

Шансов убежать от стаи псевдотварей не было никаких — мы выигрывали у них метров двести от силы. Даже несмотря на то, что Циклоп выдернул из карманов две РГДэшки и с силой швырнул их назад. Грохот взрывов перекрыл многоголосый вой и утробное рычание мутантов, крайне редко встречающихся в Зоне. Особенно в таком количестве.

Нам тоже некуда было свернуть. Мы бежали по дороге, с одной стороны которой был двухметровый откос, с другой — болото с торчащей из него крышей кабины затонувшего бульдозера. Единственной нашей надеждой был мост, маячивший впереди. Мы поняли друг друга без слов — если удастся с ходу нырнуть под него и укрыться за сваями, то есть шанс, что часть тварей промчится по настилу. А те, кто последует за нами, получат свою порцию свинца в облезлые бока. Но для этого нужно было очень сильно постараться.

И мы старались. Подозреваю, что вряд ли я бегал с такой скоростью в том отрезке жизни, память о которой мне кто-то заботливо законсервировал. Потому, как если бы бегал, то вряд ли дожил бы до сегодняшнего дня.

Система жизнеобеспечения моего навороченного костюма явно не справлялась с вентиляцией и бешено колотящееся сердце то и дело норовило ткнуться во внутреннюю поверхность зубов. Я задыхался, кляня про себя ученых. И тех, кто изобрел такой дурацкий костюм и тех, в свое время додумался проводить эксперименты в зоне отчуждения. Ну уже рвануло раз в восемьдесят шестом, ну какого черта было топтать снова те же грабли?…


1 | 2 | 3 | 4 | 5 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.067 сек.)