Растворение «я»

Растворение «я» – это второе измерение медитативного сознания, описанное на карте Старейших; оно занимает центральное место во многих формах медитации прозрения. Вместо расширения «я» до крайне утончённых состояний поглощённости или странствия по шести сферам это следующее измерение духовной практики направляет сознание к тому, чтобы оно всматривалось в самую природу «я» и отдельной личности. Спустя некоторое время даже достижение обители божеств, переживание безграничного света и мира можно ощутить как нечто меньшее, нежели освобождающее переживание, потому что каждое состояние, каким бы замечательным оно ни было, имеет конец. При вхождении в каждое состояний и при возращении из него начинает возникать вопрос: «Кто занят в этом танце?» Тогда дело обстоит таким образом, как будто мы отвернулись от проекционного экрана, где показаны наши меняющиеся переживания (в которых мы испытали все виды драм – от небесных до адских обителей), – и начинаем понимать, что эти переживания подобны кинокартине, начинаем обнаруживать за собой источник всей драмы – проектор, свет и киноплёнку.

Существует история, взятая у Будды; она иллюстрирует разочарование во всех формах, которое обращает наши умы к самому процессу творения:

«На берегу реки играли дети. Они строили крепости из песка, и каждый ребёнок защищал свою крепость, говоря: „Эта крепость – моя!“ Они сохраняли свои крепости отдельными и не допускали никаких ошибок в том, какая из них кому принадлежит. Когда все крепости были построены, один мальчик споткнулся о чью‑то чужую крепость и полностью её разрушил. Владелец крепости пришёл в ярость, схватил другого мальчика за волосы, ударил кулаком и громко закричал: „Он испортил мою крепость! Идите все сюда, помогите мне наказать его!“ Другие дети прибежали к нему на помощь. Они побили мальчика и повалили его на песок... Затем они продолжили играть со своими песчаными крепостями, и каждый говорил: „Это моя; никто другой не должен её трогать! Уходите прочь! Не трогайте мою крепость!“ Но вот наступил вечер, стемнело; и все они вспомнили, что пора идти по домам. Теперь никто не беспокоился о том, что станет с его крепостью. Один мальчик наступил на свою, другой толкнул свою обеими руками. А затем все повернулись и пошли обратно каждый к своему дому».

Точно так же в некотором пункте мы видим, что все формы медитативного переживания обладают ограниченной природой. Это признание отмечает развилку на дороге. Вместо того, чтобы распространять сознание на какую‑то сферу переживания, мы теперь должны повернуть своё сознание и направить его к разгадке вопроса о том, что представляет собой сама наша природа; и с этого начинается путь растворения «я».

Духовные традиции предлагают многие способы растворения «я», преодоления ощущения отдельной личности или выхода за её пределы. Одна такая практика состоит в повторении и исследовании вопроса: «Кто я такой?» Другие включают в себя трансцендентную покорность с помощью молитв и прочих девоционных приёмов; или же «я» растворяют с помощью глубоких ритуалов и искания виденья. В медитации прозрения обычный путь, ведущий к растворению «я», как и путь к его расширению, начинается с уровня вступительной сосредоточенности. Для большинства изучающих это означает постепенное развитие уровня вступительной сосредоточенности, как мы его описывали ранее. Тем, кто развил высшие уровни поглощённости, нужно будет вернуться от этих состояний и начать тщательно и сознательно направлять силу своей сосредоточенности на самый жизненный процесс.

Исходя из вступительной сосредоточенности, внимание должно теперь освободиться от всех прочих предметов медитации и начать пристальное рассмотрение чувственного переживания настоящего момента. Когда мы делаем это, четыре элемента – спокойствие, сосредоточение, восторг и невозмутимость, – становятся естественно соединены с качеством яркой внимательности, энергии и исследования. Взятые вместе, эти качества называются семью факторами просветления, и их спокойствие и ясность возрастают в силе по мере того, как продолжается путь медитации. Их развитие более детально описано в моей предыдущей книге «Поиски сердца мудрости» [2]. Что важно для пути растворения – так это, чтобы спокойствие и сосредоточенность, вызывающие огромную устойчивость ума, сочетались теперь с равной энергией выяснения и изучения.

Когда мы пользуемся силой сосредоточенности, чтобы начать исследование «я», мы не расширяем «я», что было бы подобно пользованию телескопом; вместо этого наша медитация и наше внимание становятся более похожими на микроскоп. Мы обращаем особое внимание на рассмотрение дыхания, тела, чувственного переживания, сердца и ума. Мы как бы безмолвно выясняем, какова природа всего этого процесса жизни, как он действует. Когда мы заняты этим, куда бы мы ни направили своё обострённое внимание, тело и ум начинают выказывать свою изменчивую природу. Поскольку наше внимание сочетается с сильным сосредоточением, всё, что мы ощущаем в теле, более не будет чувствоваться прочным. Это как если бы мы смогли внезапно ощутить постоянные изменения в теле на уровне клеток или молекул. В то же время восприятие наших внешних чувств становится сосредоточенным. Мы непосредственно чувствуем сущность жизни, ежемгновенные впечатления своих ощущений – звуков вкусов, чувств, без мысленной разработки, без всех наслоений нашей обычной личности.

Это раскрытие тела и ума есть то, что Старейшие описывают как путь растворения медитации прозрения. Эта карта имеет более дюжины уровней, которые естественно возникают вместе с прочно углубляющимся вниманием. По мере их возникновения возрастает прозрение в наши тело и ум; возникают отчётливые состояния сознания, каждое из которых обладает уникальной перспективой. Часто эти уровни возникают со вспышкой прозрения, хотя иногда мы переходим с одного уровня на другой постепенно.

После уступительной сосредоточенности ключевой уровень прозрения, который должен возникнуть, называется прозрением в тело и ум. Когда микроскоп нашего внимания становится достаточно точно сфокусированным для того, чтобы рассечь отчётливые индивидуальные процессы тела и ума, мы видим и переживаем нашу жизнь в целом как составленную из простых физических и психических элементов. Существуют только мгновенья звука и их познания, мгновенья ощущений и мыслей или образов, которые приходят вместе с ними, мгновенья вкуса, мгновенья памяти – только простые чувственные переживания и наши мгновенные реакции на них – и ничего более.

Хотя это описание, возможно, представится общим местом, такое состояние, где переживается «только это», такое состояние замечательно, так как в нём мы можем видеть, что наше обычное непрерывное ощущение жизни с её планами, воспоминаниями и самим действием построено из наслоений мысли. Без мысли всё существующее – это ежемгновенные чувственные переживания; и вместе с каждым чувственным переживанием существует мгновенный процесс сознательного восприятия. И это всё.

По мере того, как внимание углубляется далее, следующий уровень прозрения показывает, каким образом каждый из этих психических и физических элементов возникает в причинно‑следственной последовательности, как одно мгновенье мысли, образа или звука становятся условием возникновения последующего мгновенья. На этой новой стадии тело и ум кажутся совершенно механичными, и куда бы мы ни посмотрели, вселенная показывает этот процесс обусловленности, подобный семенам, посаженным в одно мгновенье и дающим всходы в следующее. Тогда ещё более глубокое внимание, подобное более сильной линзе микроскопа, приводит нас к тому уровню сознания, где жизнь растворяется на более мелкие и тонкие мгновенные переживания, как это бывает на картинах пуантилиста Сёра. То, что казалось нашим прочным существованием, – чувства, предметы, «я» и другие, – теперь изменяется более отчётливо всякий раз, когда мы обращаем на него внимание. Наше тело становится лишь рекой ощущений: ощущения, чувства и мысли – все они начинают показывать свои три самые основные характерные свойства:

Первое – это их преходящий характер; они подобны изменчивым узорам на песке. Второе – их ненадёжность и в основе своей неудовлетворительная природа; потому что наше переживание, каким бы приятным или чудесным оно ни было в данный момент, изменяется; оно не может создать какую‑то устойчивость или принести длительное достижение. Третье – их безличность; все явления движутся и изменяются самостоятельно; нет ни одной части, которая оставалась бы прочной или отдельной, которой мы могли бы обладать, которую могли бы подчинить, на которую могли бы указать как на «я» или «меня», на «моё» или «ваше».

Далее возникает ещё более глубокий и более устойчивый уровень осознания, называемый Старейшими «Обителью возникновения и исчезновения».

Здесь наше внимание становится вполне уравновешенным; и мы переживаем жизнь как пляску мгновенных впечатлений, подобных дождевым каплям. Эта сфера обладает несколькими качествами. Во‑первых, в ней мы отчётливо ощущаем, что жизнь – это лишь возникновение и исчезновение, которые вновь и вновь рождаются и исчезают в одном мгновенье за другим. Во‑вторых, на этой стадии внимание и сосредоточение становятся настолько сильными, что сердце и ум обретают ясность и поразительный блеск. Самопроизвольно возникают все силы и факторы просветления: восторг, энергия, чёткое исследование, спокойствие, сосредоточение, прозрение, невозмутимость. В этом состоянии осознание возникает настолько автоматически и легко, что ум чувствует себя как бы парящим в воздухе, свободным и не встречающим препятствий, что бы в нём ни появилось. Возникает огромная радость; мы можем ощутить чудесную свободу и уравновешенность. По мере того, как мы всё яснее видим природу жизни, с этим благополучием приходит невероятная вера и ясность. Раскрытие ума и сердца столь велико, что потребность во сне может сократиться до одного‑двух часов в ночь. Иногда на этой стадии самопроизвольно откроются психические способности. Часто сновидения становятся сильными, яркими и сознательными; внетелесные переживания становятся обычным явлением. На этом уровне возможно даже сознательное развитие медитации во время сна.

С возникновением этой стадии изучающие часто полагают, что они просветлены. Это называется предполагаемым пробуждением, или псевдонирваной. Это именно псевдонирвана, потому что когда возникают такие чудесные медитативные состояния, мы чувствуем, что свободны от своей повседневной личности; но тогда мы неосознанно желаем этих состояний и создаём новое духовное ощущение самих себя. Псевдонирвана чувствуется похожей на свободу; но в медитации она также оказывается камнем преткновения, где изучающие могут оказаться уловлены в течение долгого времени. В состоянии псевдонирваны подлинные качества радости, ясности, веры, сосредоточения и внимательности легко превращаются в испорченное прозрение.

Испорченность прозрения указывает на нашу привязанность к подлинно положительным явлениям, которые возникают в практике, на злоупотребление ими. Дон Хуан говорил об опасностях силы и ясности, которые приходят ко всем мужчинам и женщинам, обладающим знанием. В состоянии псевдонирваны изучающие застревают в положительных состояниях, стараясь их поддерживать, страстно желая ясности, силы или мира, пользуясь ими, чтобы укрепить своё понимание, своё тонкое ощущение состояния пробудившегося, законченного, свободного человека. Единственное спасение от этого уровня привязанности – радикальная освобождённость. Приход к этому пониманию одно из величайших прозрений на духовном пути. Какое бы замечательное состояние ни возникло, мы должны научиться позволять ему свободно приходить и уходить, признав, что оно не является целью медитации. Тогда, благодаря нашему собственному пониманию и руководству учителя, мы сможем начать включение даже состояния радости, невозмутимости и ясности в свою внимательность в качестве просто ещё одной ее части, отмечая, что и они также возникают и исчезают. В этом пункте мы пробуждены к глубокому постижению того факта, что истинный путь к освобождению – освободиться от всего, даже от самих состояний и плодов практики, и раскрыться для того, что превышает всякую индивидуальность.

Поиск по сайту: