Ведущий

Эти лаконичные, но выразительные реплики, где страсть к жизни, духовная сила и мужество преодоления – своеобразная “формула творчества”. Но она не услышана, не принята окружающими. Всё ближе и ближе героиня подходит к роковой черте.

Звучат сильные, тревожные удары колокола. Читается стихотворение из цикла “Ахматовой” (12):

“Руки даны мне – протягивать каждому обе…”

Свиткина Ольга:

Руки даны мне — протягивать каждому обе,

Не удержать ни одной, губы — давать имена,

Очи — не видеть, высокие брови над ними —

Нежно дивиться любви и — нежней — нелюбви.

А этот колокол там, что кремлевских тяж е лее,

Безостановочно ходит и ходит в груди,—

Это — кто знает?— не знаю,— быть может,—

должно быть —

Мне загоститься не дать на российской земле!

Цветаева: В 1922 году уезжаю за границу, а мой читатель остаётся в России, куда мои стихи не доходят. Итак, здесь я без читателя, а в России без книг.

Читается стихотворение, посвящённое Б.Пастернаку “Рас-стояние: версты, мили…”

Лужкова Ксения:

Рас-стояние: версты, мили...

Нас рас-ставили, рас-садили,

Чтобы тихо себя вели

По двум разным концам земли.

Рас-стояние: версты, дали...

Нас расклеили, распаяли,

В две руки развели, распяв,

И не знали, что это - сплав

Вдохновений и сухожилий...

Не расс о рили - рассор и ли,

Расслоили...

Стена да ров.

Расселили нас, как орлов-

Заговорщиков: версты, дали...

Не расстроили - растеряли.

По трущобам земных широт

Рассовали нас, как сирот.

Который уж, ну который - март?!

Разбили нас - как колоду карт!

2 ведущий: Страница “Без России” должна быть отмечена “отсутствие воздуха” в этом мире:отсутствует музыка, только редко слышится колокольный звон, напоминавшей о былой России.

Цветаева: Моя неудача в эмиграции – в том, что я не эмигрант, что я по духу, то есть по воздуху, по размаху – там, туда, оттуда. Ещё в полном отсутствии любящих мои стихи, в отсутствии их в моей жизни: некому прочесть, некого спросить, не с кем порадоваться.

Свиткина Ольга:

В сиром воздухе загробном

Перелетный рейс...

Сирой проволоки вздроги,

Повороты рельс...

Точно жизнь мою угнали

По стальной версте -

В сиром мороке - две дали..

(Поклонись Москве!)

Точно жизнь мою убили.

Из последних жил

В сиром мороке в две жилы

Истекает жизнь.

Цветаева: Моё горе с окружающими в том, что я не дохожу. Судьба моих книг. Всякий хочет:

1. Попроще

2. Повеселей

3. Понарядней

Так одиноко, как это пятилетие, мне никогда не было. Я здесь никому не нужна. Есть знакомые. Но какой это холод, какая условность, какое висение на ниточке и цепляние за соломинку. Какая нечеловечность… Не знаю, сколько мне осталось жить… Но знаю, что до последней строки буду писать сильно, что слабых стихов не дам.

Под тонкий колокольный звон звучит стихотворенье из цикла “Стихи о Москве”: “Над синевою подмосковных рощ…”

Инфантьева Мария:

Над синевою подмосковных рощ

Накрапывает колокольный дождь.

Бредут слепцы калужскою дорогой, —

Калужской — песенной — прекрасной, и она

Смывает и смывает имена

Смиренных странников, во тьме поющих Бога.

И думаю: когда — нибудь и я,

Устав от вас, враги, от вас, друзья,

И от уступчивости речи русской, —

Одену крест серебряный на грудь,

Перекрещусь, и тихо тронусь в путь

По старой по дороге по калужской.

Цветаева: Родина не есть условность территории, а непреложность памяти и крови. Не быть в России, забыть Россию – может бояться лишь тот, кто Россию мыслит вне себя. В ком она – внутри, - тот потеряет её вместе с жизнью.

Под колокольный звон читается стихотворенье из цикла “Стихи о Москве”: “Облака – вокруг…”

Царева Анастасия:

Облака - вокруг,
Купола - вокруг,
Надо всей Москвой
Сколько хватит рук! -
Возношу тебя, бремя лучшее,
Деревцо мое
Невесомое!

В дивном граде сем,
В мирном граде сем,
Где и мертвой - мне
Будет радостно, -
Царевать тебе, горевать тебе,
Принимать венец,
О мой первенец!

Ты постом говей,
Не сурьми бровей
И все сорок - чти -
Сороков церквей.
Исходи пешком - молодым шажком! -
Все привольное
Семихолмие.

Будет твой черед:
Тоже - дочери
Передашь Москву
С нежной горечью.
Мне же вольный сон, колокольный звон,
Зори ранние -
На Ваганькове.

1 ведущий: «Моя милая, милая, милая, милая Марина Ивановна, в эти последние, особенно тяжелые, страдные дни вы опять прозвучали мне: ласковой, ласковой, удивительной нотой: доверия. Бывают ведь чудеса! И чудо, что иные люди на других веют благодатно-радостно… Опять повеяло вдруг, неожиданно, от Вас: щебетом ласточек, и милой, милой, милой вестью, что какая-то родина — есть, и что ничто не погибло…»

2 ведущий: Из письма Андрея Белого.

Поиск по сайту: