Стыковые географические научные дисциплины

Лекция№7

Эти дисциплины возникают в тех случаях, когда предмет изучения входит в сферу влияния разных наук, и системы познания как бы накладываются друг на друга, образуя сво­его рода мосты или связки.

На стыке географии и политологии возникла политичес­кая география. Оформление ее в качестве самостоятельно­го научного направления произошло в конце XIX — начале XX веков. Во многом оно было связано с появлением книги немецкого ученого Фридриха Ратцеля «Политическая гео­графия» (1887). В дальнейшем политическая география полу­чила развитие преимущественно за рубежом, хотя и в Рос­сии отдельные географы (например, В. П. Семенов-Тян-Шанский) уделяли ей большое внимание. В советское время, не­смотря на явный интерес к политической географии со сто­роны Н. Н. Баранского, И. А. Витвера, И. М. Маергойза и не­которых других географов, это научное направление разви­валось очень медленно — во многом и потому, что полити­ческую географию обычно приравнивали к «лженаучной буржуазной геополитике».

Перелом в отношении к политической географии наме­тился во второй половине 80-х годов, в период идеологиче­ского раскрепощения, вызванного перестройкой и глас­ностью. А в 90-х годах политическая география в России вступила в стадию настоящего бума. Причины этого приме­чательного явления, с одной стороны, следует искать в ради­кальных изменениях политической карты Европы и Азии в начале 90-х годов, в разрушении прежнего биполярного мира, возглавлявшегося двумя сверхдержавами — США и СССР, в формировании новой системы международных союзов, в пересмотре концепций национальной безопаснос­ти и т. п. С другой стороны, в еще большей мере они связа­ны с обострением многих внутренних российских проблем, включая недостаточную политическую стабильность, много­численные региональные и локальные конфликты, усиление роли регионов, переход к многопартийной системе и пр. О том, что географы стремятся заполнить образовавшуюся «нишу», свидетельствуют многочисленные публикации по­следнего десятилетия, принадлежащие В.А.Колосову, С. Б. Лаврову, Я. Г. Машбицу, О. В. Витковскому, Л. В. Смирнягину, С. Е. Благоволину, Н. С. Мироненко, С. Н. Раковскому, С. Б. Слевичу, Н. В. Каледину и некото­рым другим авторам.

По определению Я. Г. Машбица, политическая гео­графия исследует территориальную расстановку классовых и политических сил в связи с социально-экономически­ми, историческими, политическими, этнокультурными и природными особенностями развития регионов и стран, их районов, городов и сельской местности. По В. А. Колосову, современные политико-географические исследования мож­но классифицировать по трем территориальным уровням. В том числе к «макроуровню» относятся исследования по миру в целом и по крупным регионам, к «мезоуровню» — по отдельным странам и к «микроуровню» — по таким спе­цифическим в политическом отношении территориям как анклавы, ареалы, города и даже их кварталы.

В отечественной политической географии наибольшее развитие получили исследования на «мезоуровне», т. е. в сфере политико-географического страноведения. Они охва­тывают четыре главных направления. Во-первых, изучение особенностей политического и государственного строя, форм правления и административно-территориального устройства. Во-вторых, исследование формирования госу­дарственной территории, ее политико-географического по­ложения и границ. В-третьих, рассмотрение географических различий в социально-классовой структуре населения, его национальном и религиозном составе. В-четвертых, анализ расстановки партийно-политических сил, включая партии, профсоюзы, общественные организации и движения. Но по­явились и исследования на глобально-региональном уровне, связанные с радикальными изменениями на политической карте мира, новыми соотношениями политических сил на мировой арене, географическими аспектами международных отношений, региональными конфликтами и, наконец, глобальными проблемами человечества.

Помимо территориальных уровней политико-географи­ческие исследования можно группировать и по другому принципу. Это изучение общетеоретических проблем поли­тической географии, политической географии экономически развитых стран Запада, стран с переходной экономикой, по­литической географии Мирового океана, исторических ас­пектов политико-географических проблем. К этому перечню можно добавить исследования по так называемой элек­торальной географии, которая занимается анали­зом предвыборных кампаний и самих выборов на государ­ственном и межгосударственном уровнях. Кстати говоря, именно электоральная география в последнее время привле­кает повышенное внимание отечественных географов.

На стыке географии и истории сформировалась истори­ческая география. В нашей стране «гисторическая» геогра­фия зародилась еще в XVIII веке, причем ее основоположни­ки (В. Н. Татищев, М. В. Ломоносов) подобно Геродоту были и историками и географами, что называется, в одном лице. По мере развития и дифференциации и истории и географии между ними происходило своеобразное размежевание. На­пример, такие из отечественных историко-географов как С. М. Середонин, М. К. Любавский, а позднее В. К. Яцунский пришли в историческую географию «от истории», а И. А. Витвер, Л. И. Иофа, В. С. Жекулин, В. П. Максаковский пришли в нее «от географии». (Возможно, лишь Л. Н. Гу­милева можно считать в равной мере и историком и геогра­фом). При этом различные задачи «материнских наук», а так­же разные научные интересы тех и других привели к образо­ванию в исторической географии двух направлений — исто­рического и географического. Но они тесно взаимосвязаны.

Согласно краткому определению И. А. Витвера, очень близкому к определению В. К. Яцунского, историче­ская география изучает конкретную географию про­шлого и ее изменения на разных исторических этапах. Если принять такое определение за основу, то в пределах компе­тенции исторической географии можно выделить следую­щие восемь направлений.

1. Историческая физическая география (историческое землеведение), которая изучает общие вопросы развития и изменения географической среды за историческое время.

2. Историческая политическая география, которая изуча­ет политическую карту, границы государств и государствен­ный строй прошлых эпох.

3. Историческая география населения, которая изучает демографические, этнические, религиозные его особеннос­ти, а также вопросы, связанные с его размещением и мигра­циями на разных этапах исторического развития.

4. Историческая социальная география, которая изучает социальный состав общества, взаимоотношение разных об­щественных слоев и классов, смену общественных форма­ций на протяжении исторического прошлого.

5. Историческая экономическая география, которая изу­чает последовательный ход развития и специализации про­изводства в целом и отдельных его отраслей, а также изме­нения в их пространственной структуре.

6. Историческая культурная география, которая изучает историко-географические аспекты развития материальной и духовной культуры.

7. Историческая география взаимодействия общества и природы, которая изучает прямые и обратные связи между социально-экономическим развитием и окружающей при­родной средой и их влияние на формирование антропоген­ных ландшафтов разных типов.

8. Историко-географическое страноведение, которое изу­чает перечисленные выше вопросы в преломлении к отдель­ным территориям.

Наряду с этим отдельными историко-географами предла­гались и более дробные направления — например, истори­ческое ландшафтоведение, историческое природопользова­ние и др.

На стыке географии с военной наукой находится воен­ная география. В общем возникновение ее вполне законо­мерно, поскольку военные действия происходят на опреде­ленной территории и успех любой военной операции во многом зависит от того, насколько учитываются ее особен­ности. По понятным причинам это направление исследований обычно мало афишируется. Хотя не секрет и то, что многие знаменитые русские путешественники (Н. М. Прже­вальский, М. И. Венюков, М. В. Певцов, В. И. Роборовский, В. К. Арсеньев, А. Е. Снесарев) не только сами были военны­ми, но составляли «закрытые» описания пограничных райо­нов России и сопредельных с нею стран. В годы Великой Отечественной войны, да и после нее, многие наши извест­ные географы работали в области военной географии.

В пределах военной географии принято выделять четыре ветви. Специалисты в области первой из них изучают воен­но-политические условия — военные блоки и союзы, очаги политической напряженности, внешнюю и внутреннюю по­литику, политические партии, вооруженные силы и их мо­билизационные ресурсы. Специалисты в сфере второй вет­ви занимаются анализом военно-экономического потенциа­ла стран. Третью ветвь образует военное страноведение, а четвертую — изучение потенциальных (сухопутных и мор­ских) театров военных действий.

На стыке географии и этнографии возникла этногеография. В качестве родового понятия здесь выступает этногра­фия (теперь ее чаще называют этнологией), которая по определению акад. Ю. В. Бромлея и С. А. Токарева представ­ляет собой историческую науку о происхождении, этниче­ской истории народов, о формировании особенностей их культуры и быта. Словом, это наука, основным объектом изучения которой являются народы (этносы).

Этнография всегда была тесно связана с географией, вплоть до того, что географ и этнограф нередко представали как бы в одном лице (Н. Н. Миклухо-Маклай). Начиная с 20-х годов XX века в нашей стране такие связи были наруше­ны. Отчасти это было связано с критикой концепций антропогеографии, которая привела к отходу многих географов и этнографов от изучения современных этногеографических процессов. Но в дальнейшем этногеографические исследова­ния все же удалось активизировать, о чем свидетельствуют многочисленные труды таких ученых как Н. Н. Чебоксаров, Б. В. Андрианов, В. В. Покшишевский, В. И. Козлов, П. И. Пуч­ков, В. А. Тишков.

По современным представлениям этногеография изучает особенности расселения (в прошлом и настоящем) народов мира, отдельных стран и районов для определения их этнических границ, динамики и численности населения. В ее пределах нередко выделяют также этническую демо­графию, этническую картографию, этноэкологию. Отрадно, что в последнее время литература по этнографии и этногеографии пополнилась также солидными справочными изда­ниями.

На стыке географии и культурологии формируется гео­графия культуры (культурная география). О ней стали гово­рить еще до второй мировой войны, но и после нее станов­ление этого направления происходило довольно медленно. Вот почему хотя о географии культуры как о новом направ­лении еще в 70—80-х годах писали Ю. Г. Саушкин, В. М. Гохман и другие видные географы, она и поныне еще находит­ся в начальной, а по мнению С. Б. Лаврова даже в зароды­шевой стадии своего развития. В подавляющем большинстве исследований вопросы культурной географии по-прежнему рассматриваются в виде вкраплений в обще­географические работы. Впрочем, появились первые сочи­нения по географии культуры, искусства. В институте географии РАН плодотворно работает семинар по геогра­фии культуры, возглавляемый В. В. Анненковым.

По современным представлениям география культуры изучает территориальную дифференциацию культуры и отдельных ее компонентов — образа жизни и традиций населения, элементов материальной и духовной культуры, в какой-то мере смыкаясь с этногеографией. Что же касается размещения собственно объектов культуры (школ, вузов, театров, кинотеатров, библиотек, музеев), то эту проблематику принято относить к географии сферы об­служивания. Хотя в общем-то она тоже находится «рядом» с культурной географией.

На стыке между географией и медициной возникла и по­лучила большое развитие за последние десятилетия меди­цинская география. Она изучает природные и социально-экономические факторы и условия географической среды, проявляющиеся в положительном и отрицательном влиянии на здоровье населения, а также исследует закономерности распространения болезней человека. По медицинской линии она ближе всего к патологии, эпидемиологии, гигиене, по географической — к биогеографии, к геохимии ландшафта. Основоположниками этого направления в России считаются академики Д. К. Заболотный и Е. Н. Павловский, идеи которых нашли продолжение в работах А. А. Шошина, акад. АМН А. П. Авцына, А. Г. Воронова, А. Д. Лебедева, А. В. Чак-лина, Е. П. Игнатьева, В. Я. Подоляна, Е. Л. Райх, Б. Б. Прохорова и других ученых.

На стыке химии и наук о Земле еще в начале XX века возникла геохимия — наука, изучающая химический состав Земли, закономерности распространения химических эле­ментов в различных геосферах и законы их поведения, со­четания и миграций. Затем благодаря трудам академиков В. И. Вернадского, А. Е. Ферсмана, Б. Б. Полынова, А. П. Ви­ноградова и их учеников началась «химизация» физической географии, связанная с изучением круговорота веществ в природе. Она получила выражение в гидрохимии рек, озер, водохранилищ, подземных вод, химии Мирового океана, но, в особенности, в геохимии ландшафтов, которая занимается изучением химического состава и закономерностей мигра­ций химических элементов в ландшафте.

Геофизика — это комплекс наук о Земле, изучающих внутреннее строение, физические свойства и процессы, про­исходящие в геосферах. Затем от нее также отпочковалась геофизика (физика) ландшафта —научное на­правление, изучающее физические процессы в природной среде, и прежде всего процессы превращения и переноса энергии. У истоков ее формирования «со стороны» геогра­фии стояли академики А. А. Григорьев, М. И. Будыко, а также Д. Л. Арманд.

Наконец, к числу стыковых дисциплин нельзя не отнести и топонимику — науку, занимающуюся изучением геогра­фических названий. В более пространном определении это наука о географических названиях, об их происхождении, развитии в современном состоянии, об их смысловом значе­нии, лексическом составе, грамматическом оформлении и фонетике, об их написании и передаче с одного языка на другой. Из этого определения со всей очевидностью вытека­ет, что топонимику можно назвать «триединой» наукой, ро­дившейся на стыке языкознания, истории и географии.

Нельзя отрицать, что географические названия (или то­понимы) составляют часть словарного состава языка и под­чиняются его законам. Поэтому топонимика является одной из отраслей языкознания (лингвистики) и в особенности этимологии — того раздела языкознания, который занимается выявлением смыслового значения слов. Из крупных лингвистов, много сделавших для развития топонимики, на­зовем академиков Н. Я. Марра, А. И. Соболевского, а также А. А. Реформатского, А. В. Суперанскую.

С другой стороны, географические названия обычно очень устойчивы, нередко сохраняются веками и даже тыся­челетиями, становясь своего рода историческими памятни­ками. Поэтому топонимика тесно связана и с историей, в особенности с археологией и этнографией. От истории при­шел в топонимику такой ученый как акад. С. Б. Веселовский.

Наряду со всем этим топонимы — это не просто слова, а географические названия, составляющие специфический язык географии и всегда относящиеся к конкретной терри­тории. Да и смысловое значение топонимов во многом свя­зано с особенностями географического положения, геогра­фической среды, занятий жителей и пр. Поэтому правиль­ное понимание географических названий дает географу бо­гатейший материал для познания особенностей природных условий и хозяйственной деятельности людей. Не удиви­тельно, что именно из географии пришли в топонимику та­кие крупные ее знатоки как Э. М. Мурзаев, Р. А. Нико­нов, В. А. Жучкевич, Е. М. Поспелов.

Но идеальный вариант в данном случае — своеобразная научная «триединость». Это значит, что топонимист не дол­жен быть просто лингвистом, или историком, или геогра­фом, а обязан быть именно топонимистом.

Поиск по сайту: