АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Оставлю

Читайте также:
  1. Актуальное членение и порядок слов в русском предложении
  2. Апология Сократа
  3. БЛУЖДАЮЩИЙ СВЕТ (ПИСЬМО ВОСЬМИДЕСЯТИПЯТИЛЕТНЕЙ ЖЕНЩИНЫ)
  4. Больше чем достаточно
  5. В ЗАПАДНЕ
  6. В УПРЯЖКЕ ЖИЗНИ
  7. ВОССТАНИЕ В ТЫЛУ 12 страница
  8. ВОССТАНИЕ В ТЫЛУ 20 страница
  9. ВОССТАНИЕ В ТЫЛУ 32 страница
  10. Вступление
  11. ВТОРОЕ ДЕЙСТВИЕ
  12. География морского транспорта в мире

Первое в зарубежно

 

В зарубежной социальной психологии преобладает когнитивный подход к исследованию возрастных стереотипов, которые изучаются преимущественно в рамках проблем социального познания в контексте социального взаимодействия людей (Hummert M. L., 1999).

Необходимо отметить, что, несмотря на акцентирование когнитивных аспектов стереотипизации, в зарубежных эмпирических исследованиях данной проблематики активно затрагиваются ее эмоциональная составляющая, связанная с модальностью стереотипов (негативной или позитивной), а также (в рамках теории социальной идентичности, которая рассматривает социальные стереотипы в качестве основного содержания социальных идентификаций личности) личностная ассимиляция их содержания.

 

В отечественной научной традиции сегодня складывается иной подход к исследованию возрастных стереотипов, который можно назвать социокультурным. Этот подход базируется на социологических и философских идеях и акцентирует внимание на социальных и культуральных источниках стереотипов, а также на их значении для эффективной социализации личности. Первоначально этот подход был заявлен в работах И.С. Кона, который определил возрастные стереотипы как черты и свойства, приписываемые культурой лицам данного возраста и выступающие для них в качестве подразумеваемой нормы (Кон И.С., 1988).

В книге Миклево возрастные стереотипы понимаются как разновидность социальных стереотипов, отражающих устойчивые содержательные и оценочные характеристики восприятия возрастными группами собственной и других возрастных групп и являющихся содержанием возрастных идентификаций.

 

Вывод

Соответственно, функции возрастных стереотипов могут быть проанализированы на различных уровнях их существования. На уровне социальных отношений возрастные стереотипы отражают наличную социальную реальность возрастной стратификации общества, закрепляя за ней статус «естественной» и «правильной», объясняя сложившиеся отношения между различными возрастными группами и задавая систему ориентиров для возрастной идентификации людей. В межличностном взаимодействии они способствуют упрощению процессов познания и оценки других людей, а также формированию устойчивых возрастных идентификаций и противопоставлению своей группы другим возрастным группам.

 

4.2. Содержание возрастных стереотипов

 

В психологии содержание возрастных стереотипов традиционно исследуется 2 возрастных возрастных этапа, прежде всего молодость и взрослость. Именно в таком контексте в многочисленных зарубежных исследованиях описаны возрастные стереотипы, функционирующие в различных сферах социального взаимодействия людей.

 

В 1970-х г.г. B. Rosen и T.H. Jerclec, используя метод рисованных проективных ситуаций, выявили основные возрастные стереотипы, существующие в профессиональной сфере. Вниманию испытуемых предлагались картинки с изображением конфликтной ситуации в рабочем коллективе, на которых были изображены четыре человека, один из которых явно находился в оппозиции к остальным, причем в первой группе испытуемых это был пожилой человек, а во второй - молодой. Выбор именно такой экспериментальной процедуры был связан с желанием автором избежать воздействия «нормативных критериев возраста», заложенных в названиях возрастных этапов. Тем не менее, помимо картинки испытуемым предлагались «фрагменты личных дел» персонажей картинки, в которых было и указание на возраст. Испытуемым предлагалось предположить причину изображенного конфликта и описать происходящую ситуацию. Оказалось, что наиболее распространенные в профессиональной сфере геронтостереотипы включают в себя представления о: ригидности пожилых сотрудников, неготовности к изменениям; недостатке творческого потенциала; медлительности суждений и нерешительности; снижении способности переносить нагрузки; незаинтересованности в технических нововведениях в работе. Соответственно, молодым сотрудникам стереотипно приписываются противоположные качества: готовность изменяться, креативность, решительность, работоспособность и умение быстро осваивать технические нововведения (Rosen B., Jerclec T.H., 1976б). Необходимо отметить, что и в частных социально-психологических исследованиях (Cleveland J.N., Landy F.J., 1983; Segrave K., 2001), и в исследованиях, построенных по принципу мета-анализа (Waldman D. A., Avolio B. J., 1986), никаких существенных различий между возрастными группами в объективных критериях качества работы выявлено не было. Несмотря на это, работодатели по результатам собеседования с соискателями вакантных должностей охотнее берут сотрудников, соответствующих требованиям к демографическим характеристикам, чем с подходящим должности личностным или профессиональным потенциалом (Perry E. L., Kulik C. T., Bourhis A.C., 1996).

 

Оставлю

В ряде исследований описаны возрастные стереотипы, функционирующие в сфере оказания медицинских услуг. Так, Т.А. Revenson на основе опроса 63 врачей-ревматологов, которым предлагалось оценить пациентов разных возрастов по параметрам «психологическая саморегуляция», «автономия», «приспособленность», «потребность в поддержке» и «потребность в информации», показал, что врачи склонны считать пожилых пациентов зависимыми, нуждающимися в поддержке и информации, плохо приспособленными к жизни, независимо от диагноза пациента и опыта личного контакта с ним (Revenson T. A., 1989). По данным J.W. James и W.E. Haley, при условии одинаковых симптомов врачи склонны приписывать пожилым людям более тяжелую степень определенных соматических заболеваний, чем молодым (James J.W., Haley W.E., 1995). Пожилых людей крайне редко приглашают стать участниками клинических испытаний лекарств и новых способов лечения из-за распространенного убеждения о том, что они переносят терапию хуже, чем молодые.

Довольно много исследований сосредоточено вокруг проблемы возрастной стереотипизации клиента в контексте психологической и наркологической помощи. Одной из первых подобных работ стало исследование D.B. Miller, R. Lowenstein и R. Winston, в котором психиатрам и психотерапевтам предлагалось описание патологического поведения семи индивидов, представленное в виде ответов клиента на вопросы с целью постановки диагноза и планирования лечения. Для одной половины испытуемых первые 6 случаев представлялись случаями молодых людей, для второй - пожилых, седьмой случай был контрольным в обеих группах («человек среднего возраста»). Оказалось, что при наличии одних и тех же симптомов врачи диагностировали органические заболевания у пожилых людей чаще, чем у молодых. Были выявлены отличия и в предлагаемых стратегиях лечения: пожилым клиентам чаще предлагалось медикаментозное лечение и госпитализация, молодым - небольшие объемы лекарственной терапии и психотерапия, в том числе групповая. Таким образом, стало очевидным, что возраст клиента оказывает влияние на процесс оказания ему психологической помощи (Miller D.B., Lowenstein R., Winston R., 1976 Однако проблемы наркозависимости, напротив, чаще стереотипно приписываются молодым людям, в то время как клинические признаки злоупотребления психоактивными веществами в пожилом возрасте зачастую не считаются разрушительным для здоровья, а, напротив, рассматриваются врачами как эффективное средство избавления от депрессии и одиночества (Kane М., Green D., 2009).

 

показали, что возрастные стереотипы функционируют и в юридической практике. Испытуемые («присяжные») оценивали достоверность и точность свидетельских показаний 49-, 69-, 79- или 89-летних свидетелей. Оказалось, что наименьшее доверие в соответствии со стереотипным представлением об ухудшении памяти и снижении компетентности в старости вызывают показания самых пожилых свидетелей (Mueller-Johnson K., Toglia M.P., Sweeney C.D., Ceci S.J., 2007).

 

Интересно, что содержание возрастных стереотипов, как правило, исследуется в выборках молодых и взрослых людей, в то время как пожилые испытуемые остаются «за кадром». Тем не менее, были проведены отдельные исследования, которые наглядно продемонстрировали, что сами пожилые люди далеко не всегда разделяют наиболее распространенные негативные стереотипы относительно пожилого возраста. Так, в исследовании эмпирическим путем было показано, что представление о бедности и одиночестве пожилых людей (именно эти проблемы молодые люди чаще других называли типичными для пожилых людей) преувеличено в несколько раз. Только 12 % пожилых испытуемых признались в том, что они чувствуют себя одинокими, и только 15 % сказали о том, что им не хватает их доходов. В целом, ни одна проблема, которую обыденное сознание приписывает пожилым людям, не оказалась субъективно переживаемой представителями данной возрастной группы (Atchley R. C., 1982).

 

Обобщая результаты опубликованных к концу 1980-х г.г. исследований, S. Lubomudrov выделил наиболее характерные для западноевропейского общества геронтостереотипы:

 

большинство старых людей бедны;

 

большинство стариков не могут свести концы с концами из-за инфляции;

 

у большинства старых людей есть жилищные проблемы;

 

старые люди, как правило, больны и слабы;

 

старики не являются политической силой и нуждаются в защите;

 

большинство старых людей плохо справляются с работой;

 

вероятность несчастных случаев у пожилых рабочих выше, чем у остальных;

 

старые люди медленнее соображают, у них хуже память и ниже способность к обучению;

 

старые люди ригидны и догматичны;

 

большинство старых людей живут в социальной изоляции и страдают от одиночества;

 

старики относятся к зажиточной группе населения, работающие члены общества обеспечивают их пенсиями и пособиями;

 

старики являются мощной политической силой;

 

старики легко сходятся с людьми, они добры и приветливы;

 

большинство старых людей отличаются зрелостью, жизненным опытом и мудростью;

 

большинство старых людей отличаются добротой и щедростью по отношению к своим детям и внукам (по: Крэйг Г., 2000)

 

Очевидно, что перечисленные выше возрастные стереотипы неоднородны, и их модальность существенно различается. Действительно, как показывают результаты современных зарубежных и отечественных исследований, представители разных возрастных групп рассматриваются как многомерные люди, имеющие и положительные, и отрицательные характеристики. Например, C.S. Slotterback и D.A. Saarnio, исследовав стереотипы относительно физических, познавательных и личностных возможностей пожилых людей, а также стереотипное восприятие пожилого человека в целом («открытая задача»), показали, что геронтостереотипы модально неоднородны. Отрицательные стереотипы ярче всего проявились в открытой задаче и в задаче, связанной с оценкой физических качеств. Задача, связанная с оценками личностных возможностей пожилых людей, напротив, позволила выявить ряд позитивных стереотипов (Slotterback C.S., Saarnio D.A. 1996). Исследование возрастных стереотипов, существующих в современном российском обществе, позволило Е.Л. Солдатовой с помощью процедуры факторизации данных проанализировать их в семантическом пространстве факторов «опыт» и «продуктивность» (см. рисунок 7) и показать, что в обыденном сознании россиян каждый возрастной этап также наделен как позитивными, так и негативными стереотипами.

 

В однозначности возрастной стереотипизации заставляют усомниться и результаты, полученные в исследованииD. Schonfield, который просил испытуемых указать те черты, которые были бы характерны минимум для 80 % стариков. В итоге не было выявлено ни одной общей черты. Автор предположил, что возрастная стереотипизация является не настолько распространенным явлением, каким кажется на первый взгляд (Sehonfield D., 1982).

 

Так, например, на материале американской версии телевикторины «Слабое звено» было показано, что голосование было направлено прежде всего против старших участников. В той стадии, где участникам было выгоднее голосовать за слабых игроков, участники чаще выбирали более старших людей, даже если младшие отвечали объективно хуже. На том этапе, где выгоднее было голосовать против сильных игроков, чтобы устранить соперников, участники также чаще голосовали против более старших, даже если они были слабее (Levitt S., Dubner S., 2005).

 

Напротив, осознаваемые стереотипы подвергаются цензуре благодаря эффекту социальной желательности (Hummert M. L., Garstka T. A., Ryan E. B. Bonnesen J. L., 2004). С другой стороны, осознание возрастной стереотипизации стереотипизируемым приводит к уменьшению ее влияния на эффективность деятельности. Например, T.M. Hess, J.T. Hinson и J.A. Statham установили, что на мнестическую деятельность пожилых людей наибольшее влияние оказывает «неявная» актуализация возрастных стереотипов, тогда как прямое упоминание о них в контексте оценки возможностей конкретных испытуемых позволяет испытуемым сохранять эффективность, то есть противодействовать влиянию негативных стереотипов (Hess T.M., Hinson J.T., Statham J.A. 2004).

 

T. Wehr, опираясь на теорию социальной обработки информации (Levin D.T., 2000), предполагает, что возрастные стереотипы работают в «фоновом» режиме, то есть не осознаются человеком до тех пор, пока объект стереотипизирования не начинает демонстрировать поведение, противоречащее стереотипу. Если же человек начинает действовать вне рамок возрастных экспектаций, он становится «фигурой», и возрастная стереотипизация уступает место более сложным формам социального познания. На материале эксперимента, в котором участвовали 60 студентов, T. Wehr продемонстрировал, что время реакции в процессе оценки обобщенного образа пожилого человека меньше, нежели в случае оценивания конкретных фотографий. Эти результаты позволили автору сделать вывод о том, что стереотипы «знаются», и их осознание сопряжено с индивидуализацией образа стереотипизируемого человека (Wehr T., 2008).

 

Таким образом, мы можем утверждать, что возрастные стереотипы существуют в пространстве взаимодействия людей имплицитно, в виде «свернутых» смыслов, которыми наделяется каждый возрастной этап. Они представляют собой те фрагменты обыденного сознания, которые моделируют образ межвозрастных отношений в когнитивных конструктах, оценках, мотивационных предпочтениях, а также определяют наиболее вероятный поведенческий репертуар личности в процессе взаимодействия с представителями различных возрастных групп.

 

4.3. Эмпирические исследования закономерностей возрастной стереотипизации в зарубежной социальной психологии

 

Представленные в зарубежной социально-психологической литературе исследования возрастной стереотипизации затрагивают несколько важнейших проблем, связанных с механизмами актуализации возрастных стереотипов во взаимодействии людей, влиянием на стереотипизируемого и стереотипизирующего, а также способами их преодоления.

 

Вопросо механизмах актуализации возрастных стереотипов во взаимодействии людей является крайне важным, поскольку его решение позволяет приблизиться к решению задачи выделения межвозрастного взаимодействия из широкого контекста социального взаимодействия в целом, и, следовательно, выявлению проблематики возрастной дискриминации. К сожалению, данные, имеющиеся в психологии на этот счет, на сегодняшний день весьма фрагментарны.

 

Так, в исследовании B. J. Avolio и G. V. Barrett было показано, возрастные стереотипы актуализируются в таких ситуациях социального взаимодействия, в которых человек не имеет достаточной информации о партнере по общению и вынужден ориентироваться на наиболее очевидные демографические признаки. В эксперименте испытуемым предлагалось выбрать одного из двух претендентов на вакантную должность, в резюме которых присутствовали только возрастные различия. На основе прослушанного интервью претендента испытуемые, как правило, отдавали предпочтение более молодому кандидату, даже при условии такого же уровня квалификации у пожилого. Однако воздействие возрастных стереотипов на выбор претендента снижалось, если в предварительной инструкции четко оговаривались профессионально важные качества, а в тексте интервью звучало указание на соответствующие особенности личности старшего претендента (Avolio B. J., Barrett G. V., 1987).

 

Исследования под руководством M. L. Hummert иллюстрируют важность невербального аспекта межличностной коммуникации в процессе актуализации возрастных стереотипов. Еще в 1966 г. было показано, что взрослый человек определяет возраст говорящего по голосу довольно точно, и способен отнести его к диапазонам «менее 35 лет» и «более 65 лет» в 99 % случаев (Ptacek P. H., Sander E. K., 1966). В одном из экспериментов испытуемые оценивали возраст человека, произносящего длинный звук «а», читавшего текст обычным способом и «задом наперед». Затем испытуемых просили оценить личность говорящего, для чего им предлагался опорный список качеств, отражающих основное содержание возрастных стереотипов. В результаты была получена прямая корреляция между предполагаемым возрастом говорящего и количеством приписываемых его личности возрастно-стереотипных черт (Hummert M. L., Mazloff D., Henry С., 1999). В другом эксперименте было показано, что негативные возрастные стереотипы актуализирует выражение негативных эмоций на лице пожилого человека (Hummert M. L., Garstka T. A., Shaner J. L., 1997).

 

Результаты исследования S. Bieman-Copland и E.B. Ryan демонстрируют, что возрастные стереотипы может актуализировать и диалоговое поведение человека. В проведенном ими эксперименте молодые и пожилые люди (средний возраст 19,3 и 67,3 лет соответственно) читали сценарий беседы между двумя женщинами, причем одна из них в течение диалога повторила одни и те же заявления несколько раз. Испытуемым предлагалось оценить возраст испытуемых. Женщина, допускавшая повторы, чаще всего была отнесена испытуемыми к «пожилым», и наоборот (Bieman-Copland S., Ryan E.B., 2001). Аналогичные наблюдения встречаются и в работах отечественных ученых. Например, показана важность таких моментов, как специфическая тематичность коммуникации пожилых людей, а также «возрастных лакун», обусловленных особенностями социально-исторического опыта (Елютина М.Э., Чеконова Э.Е., 2004).

 

Влияние возрастных стереотипов на поведение объекта и субъекта стереотипизации в зарубежной социально-психологической литературе описано довольно подробно. В самом общем виде можно говорить о том, что деятельность, осуществляемая стереотипизируемым в контексте актуализации негативных возрастных стереотипов, сопровождается функциональными изменениями в работе сердечно-сосудистой системы, то есть происходит на фоне повышенного нервно-психического напряжения (Levy B. R., Ryall A., Pilver C., Sheridan P., Wei J., Hausdorff J. M., 2008). Помимо психофизиологических эффектов возрастной стереотипизации к настоящему моменту выявлен и ряд последствий психологического и социально-психологического порядка.

 

В исследовании S. Horton, J. Baker, G. W. Pearce и J. M. Deakin было показано, что возрастные стереотипы оказывают существенное влияние на поведение стереотипизируемых, действуя по принципу самоподтверждающегося пророчества. В проведенном ими эксперименте были задействованы испытуемые старше 56 лет, которые в течение последних 10 лет уже участвовали в различных экспериментах по изучению памяти. В экспериментальной группе перед выполнением заданий, полностью аналогичных предыдущим, актуализировались возрастные стереотипы, в частности, идеи о том, что с возрастом память слабеет. Актуализация возрастных стереотипов производилась с применением закономерностей подпорогового восприятия (в видеоряд монтировалось утверждение о том, что с возрастом слабеет память), а также путем особого построения инструкции, в которой подчеркивалась та же идея. В контрольной группе испытуемые выполняли задания в обычных условиях. Было проведено 17 экспериментальных сессий, результаты которых показали, что актуализация негативных стереотипов старости приводит к снижению мнестической продуктивности пожилых людей (Horton S., Baker J., Pearce G. W., Deakin J. M., 2008).

 

Недавние зарубежные исследования установили, что наибольшим влиянием на поведение стереотипизируемого человека обладают те стереотипы, которые точно соответствуют области осуществляемой активности. В эксперименте B. R. Levy и Е. Leifheit-Limson пожилые люди случайным образом были разделены на четыре группы, в которых актуализировались или негативные физические, или негативные интеллектуальные, или позитивные физические, или позитивные интеллектуальные стереотипы старения. На основном этапе эксперимента испытуемые решали соответственно физические или интеллектуальные задачи. Оказалось, что возрастные стереотипы сильнее влияют на эффективность деятельности в том случае, если актуализированный стереотип соответствует области активности, то есть стереотипы относительно интеллектуальных возможностей опосредуют интеллектуальную активность, а физические стереотипы - физическую. Именно в случае подобных совпадений возникновение эффекта самоподтверждающегося пророчества наиболее вероятно (Levy B. R., Leifheit-Limson Е., 2009).

 

Интересные данные были получены несколькими годами ранее в исследовании D. Abrams, A. Eller и J. Bryant, которые экспериментально изучали влияние возрастных стереотипов на эффективность деятельности в контексте характеристик межгруппового взаимодействия. Участники (пожилые люди) выполняли ряд заданий, выявляющих особенности их познавательной деятельности, причем для экспериментальной группы была создана ситуация «стереотипной угрозы» путем сравнения результатов их работы с аналогичными результатами молодых людей. В соответствии с «гипотезой стереотипной угрозы», экспериментальная группа выполнила задания хуже контрольной. Однако, тревога, вызывающая ухудшение результатов деятельности, снижалась в том случае, если эксперименту предшествовал позитивный контакт испытуемых с молодыми людьми, чьи работы предлагались для сравнения. На основании этих данных авторы выдвинули теорию межгруппового контакта, согласно которой предшествующий позитивно окрашенный контакт с представителями другого поколения снижает воздействие социальных стереотипов на поведение людей за счет субъективного снижения ин-групповой идентификации. Кроме того, результаты позволяют утверждать, что позитивный опыт контактов с представителями других поколений делает пожилых людей менее уязвимыми к воздействию возрастных стереотипов (Abrams D., Eller A., Bryant J., 2006).

 

Помимо характера контактов с представителями других поколений, воздействие возрастных стереотипов на поведение стереотипизируемого, судя по всему, опосредуется и возрастной идентификацией последнего. Так, L. T. O'Brien и M. L. Hummert, сопоставив данные об эффективности мнемической деятельности и возрастной идентичности людей старше 60 лет, пришли к выводу о том, что мнестическое снижение наблюдается только у тех испытуемых, которые идентифицируют себя не со взрослыми, а с пожилыми людьми. Авторы исследования предположили, что мнестическая некомпетентность может являться следствием ассимиляции негативных возрастных стереотипов в контексте возрастной идентификации личности (O'Brien L. T., Hummert M. L., 2006).

 

Аналогичные результаты получили B.R. Levy, M.D. Slade и T.M. Gill, которые выявили что ассимиляция негативных возрастных стереотипов в контексте идентификации с группой пожилых людей может приводить даже к таким на первый взгляд «физиологичным» проблемам, как возрастное ухудшение слуха. Обследовав 546 людей в возрасте 70 - 96 лет с помощью аппаратных медицинских методов, а также изучив особенности их возрастных представлений, исследователи установили, что при объективно одинаковом функционировании слуховых органов испытуемые демонстрировали различный уровень слуха. Исследователи предположили, что на сенсорную сферу пожилых людей могут оказывать влияние субъективно разделяемые ими возрастные стереотипы (Levy B.R., Slade M.D., Gill T.M., 2006).

 

O. Desrichard и C. Kopetz в рамках исследования возрастной динамики эффективности мнестической деятельности предлагали двум группам испытуемых одни и те же задания под видом «заданий на память» и «обычных заданий». Оказалось, что результаты пожилых людей были выше в том случае, когда в инструкции не акцентировалось внимание на том, что им предстоит выполнить задания, проверяющие память. Было высказано предположение о том, что стереотипное представление о самоэффективности может оказывать существенное влияние на эффективность работы памяти. Эта гипотеза подтвердилась во второй части исследования, когда до начала испытаний были измерены фактические ожидания участников эксперимента относительно собственных результатов. Оказалось, что ожидания чувствительны к инструкции: в частности, в экспериментальной группе, в отличие от контрольной, четко прослеживались убеждения в низкой эффективности своей памяти, что еще раз подчеркивает роль возрастной идентификации личности в характере влияния возрастных стереотипов на ее поведение (Desrichard O., Kopetz C., 2005). При этом важную роль играет не только актуальная идентификация, но и субъективная готовность к ее трансформации. Например, готовность к переходу из группы «взрослых» в группу «пожилых» приводит к тому, что актуализация негативных геронтостереотипов может снизить эффективность мнестической деятельности даже у взрослого человека (Hess T.M., Hinson J.T., 2006).

 

Необходимо отметить, что, по всей вероятности, подобное влияние на поведение и деятельности стереотипизируемого оказывают не только негативные, но и позитивные стереотипы. Об этом говорят, например, результаты исследования B. R. Levy, M. D. Slade, J. May и Е. Caracciolo, которые, обследовав в госпитальных условиях 62 респондента в возрасте 50-96 лет, обнаружили, что пожилые люди, перенесшие инфаркт миокарда, восстанавливаются значительно быстрее в том случае, если разделяют позитивные стереотипы относительно собственной возрастной группы (Levy B.R. Slade M. D., May J., Caracciolo Е., 2006).

 

Важно, что влияние на поведение и деятельность оказывают только устойчивые, укоренившиеся стереотипы. Например, в случае, если явная или скрытая информация о характерном для них возрастном снижении памяти предлагается молодым людям, она не оказывает никакого влияния на эффективность их деятельности (Hess T.M., Hinson J.T., Statham J.A., 2004).

 

Отдельной проблемой исследования эффектов возрастной стереотипизации в зарубежной психологии выступает участие возрастных стереотипов в оценке эффективности деятельности представителей тех или иных возрастных групп.

 

В исследованиях S. Kwong, T. Sheree и R. Heller было показано, что принадлежность человека к той или иной возрастной группе играет существенную роль в оценивании результатов его деятельности, поскольку возрастные стереотипы включают в себя «возрастные стандарты» для подобного оценивания. Например, в эксперименте молодые люди оценивали качество описания предварительно просмотренного ими мультфильма, которое было сделано якобы молодым (в возрасте 21 года), пожилым (в возрасте 65 лет) или старым (в возрасте 81 года) человеком. Оказалось, что возраст предполагаемого автора описания влиял на оценку. Хорошие описания, сделанные молодыми людьми, были оценены как «хорошие» (в соответствии со стереотипом), а плохие - как «очень плохие» («эффект контраста»). Описания, сделанные пожилыми людьми, ожидания от которых были ниже, оценивались как «очень хорошие» либо как «очень плохие» (в обоих случаях «эффект контраста»). Для старых людей, по отношению к работе которых возрастные стереотипы формировали самые неблагоприятные ожидания, плохая работа была оценена «плохой» (в соответствии со стереотипом), а хорошая - «очень хорошей» («эффект контраста»). Таким образом, было показано, что стереотипы предоставляют "возрастные" стандарты для оценки работы, сделанной другими людьми (Kwong S., Sheree T., Heller R., 2004).

 

Аналогичные результаты были получены J. Arbuckle и B. D. Williams, которые, опросив 352 студента, пришли к выводу о том, что возрастные стереотипы участвуют в формировании оценки эффективности деятельности другого человека. Студенты слушали одну и ту же лекцию, а также смотрели слайды, на которых якобы был изображен профессор, читающий эту лекцию (в первом случае молодой, во втором пожилой). Затем им предлагалось оценить услышанную лекцию. Лекция "молодого" профессора была оценена выше, чем лекция "пожилого"(Arbuckle J., Williams B. D., 2003).

 

Очень важно, что в том случае, если результаты деятельности конкретного человека выходят за рамки ожидаемого, противоречат содержанию стереотипа, то его оценивают гораздо ниже, чем стереотипную эффективность работы. Это было показано в 1980-х г.г. в экспериментах J.N. Cleveland и F.J. Landy, в которых испытуемые-менеджеры оценивали результаты работы (заведомо высокие или низкие) гипотетических сотрудников разного возраста с целью распределения премиального фонда. Оказалось, что наибольшее поощрение получили молодые и хорошо работающие сотрудники, а также пожилые сотрудники с низкой эффективностью деятельности (Cleveland J.N., Landy F.J., 1983).

 

4.4. Формирование возрастных стереотипов

 

Формирование возрастных стереотипов протекает в процессе социализации человека. Социализация - это сложный динамический процесс, который представляет собой взаимодействие двух противоположных, но тесно взаимосвязанных сторон - типизации социализируемого посредством принятия последним групповых норм и ценностей, а также индивидуализации - адаптации человека к социальной среде. Соответственно, можно утверждать, что в процессе социализации происходит, с одной стороны, интериоризация человеком господствующей в обществе системы возрастных стереотипов, а с другой стороны - воспроизводство этой системы в своей деятельности посредством «возрастно-специфического» поведения.

 

Процесс формирования возрастных стереотипов протекает в контексте повышения социальной осведомленности, знаний о своей и других возрастных группах, формируемых по мере накопления социального опыта. Наиболее распространенные возрастные стереотипы усваиваются человеком в детстве благодаря основным институтам социализации.

 

Так, в семье ребенок впервые сталкивается с проблемой возрастных отношений с людьми во взаимодействии с различными поколениями семьи, получает первые модели возрастно-специфического поведения. Несмотря на то, что во внутрисемейном взаимодействии возрастные стереотипы во многом вплетены в ролевые («мать», «отец», «ребенок», «дед», «бабушка» и др.), и для обыденного сознания неотделимы от нее, возрастно-социализирующее воздействие может присутствовать в каждом элементе взаимодействия, поскольку любой из них потенциально заключает в себе огромное количество смыслов, в том числе и возрастно-идентифицирующих. Одной из наиболее ярких сфер формирования возрастных стереотипов в семье являются внутрисемейные нормы, задающие основные векторы поведения всех членов семьи. Их конкретное содержание отражает представления семьи об аскриптивных возрастных свойствах, типичных «возрастных дисплеях», которые в силу своей «социальной нормативности» являются мощными регуляторами поведения человека. Во многих случаях, как, например, в ситуации распределения прав и обязанностей, апелляция к возрасту является одним из главных аргументов сторон: «В твоем возрасте уже пора...», «В твои годы уже нельзя...» и т.д. Обращение к возрасту в этом контексте не обязательно вербализуется, но может присутствовать в «свернутом» виде. Особенно очевидно это проявляется в различных формах материализации возрастно-социализирующего воздействия, таких как, например, способ оформления пространства для того или иного члена семьи, использование различных форм обращений в его адрес, выбор подарков и др. Особую роль играют семейные события, имеющие «инициирующий» смысл, то есть фиксирующие изменения возрастного статуса членов семьи. По сути, речь может идти о том, что семья - одно из основных пространств взросления и старения. В силу своей значимости возрастные отношения в семье могут становиться фактором невротизации личности, что происходит, прежде всего, в ситуации противоречивых социализирующих воздействий (например, когда человек не имеет устойчивого возрастного статуса во внутрисемейном взаимодействии, что позволяет ему в одних ситуациях становиться «еще маленьким», а в других - «уже взрослым»).

 

В дошкольном учреждении и школе ребенок сталкивается системой возрастно-специфического обучения. В сегодняшних детских образовательных учреждениях существует тесная связь между возрастом детей и структурой, которая объединяет их вместе, придает каждому году в детском саду и школе свою индивидуальность. У каждого ребенка тот же возраст, что и у всех его одноклассников, и каждый класс принимает определенный вид, результатом чего является поразительная разобщенность между разными классами как возрастными группами, которые в реальности очень близки. Ребенок меняет свой возраст каждый раз, как только меняет свой класс, переходя в следующий. Исследователи склонны объяснять это тем, что время школьной жизни ребенка совершенно явным для него самого образом структурировано таким формальным признаком, как «классовая» принадлежность. Так, Б.И. Хасан и Ю.А. Тюменева в ходе анкетирования школьников выявили, что градация школьного «движения» в период с первого по одиннадцатый класс вполне инструментально воспринимается детьми как возрастно-идентификационные метки. На вопрос об основаниях возрастных различий часто следуют такие ответы: «Я старше потому, что уже учусь в 4-м классе, а он в 3-м», или: «Мы уже проходили дроби, а они еще нет» (Хасан Б.И., Тюменева Ю.А., 1995). Благодаря этому качественные различия каждому этапу школьного обучения, помимо среднестатистического уровня развития высших психических функций, придают и возрастные стереотипы: к учащимся разных классов предъявляются разные требования, и то, что допустимо в первом классе, абсолютно неприемлемо в восьмом или одиннадцатом. Таким образом, очевидно, что образовательные учреждения являются важнейшим источником формирования возрастных стереотипов.

 

Средства массовой информации предлагают ребенку стереотипизированные возрастные образы (в сказках, детской литературе, мультфильмах, рекламе и т.д.). Так, по данным, которые приводит Р. Харрис, анализируя рекламную продукцию, американские СМИ, как правило, изображают пожилого человека стереотипизированно, лишая его индивидуальных черт. Для этих стереотипов характерны следующие особенности: физическая и умственная слабость, плохое здоровье, отсутствие интереса к сексуальной активности, раздражительность, недовольство и внешняя непривлекательность. Даже в тех случаях, когда пожилые люди изображаются позитивно, они, как правило, исполняют ограниченный диапазон ролей, преимущественно семейных и практически никогда - профессиональных (Харрис Р., 2002). Пожилые чаще, чем остальные, становятся комическими персонажами, для чего эксплуатируются стереотипы физической, познавательной, и сексуальной неэффективности (Zebrowitz L. A., Montepare J. M., 2000). Аналогичные стереотипы транслирует и художественная литература, как зарубежная (McGuire S. L., 1993; Treybig D.C., 1974), так и отечественная (Николин В.В., 2000). Хотя в эксперименте J. Harwood было показано, что негативно-стереотипное содержание, транслируемое рекламными роликами, влияет, прежде всего, на оценку конкретного персонажа, а не возрастной группы в целом (HarwoodJ.,2000), нам представляется, что, накапливаясь, подобная информация оказывает существенное влияние на формирование возрастных стереотипов.

 

Исследованиями D. Davidson, LuoZupei и B. R. Fultonпоказано, что возрастные стереотипы в общем виде уже сформированы к 6-7-летнему возрасту. Обследовав 6- и 10-летних китайских и американских детей, они установили, что дети лучше всего запоминали ту информацию о пожилых людях, которая не противоречила бы стереотипам. Хотя самыми нетерпимыми оказались 10-летние американцы, во всех четырех группах была выявлена одна и та же тенденция: отрицательные стереотипы детьми воспроизводились чаще в ситуации сравнения пожилых людей с молодыми, даже в том случае, если им предлагалось оценить одного и того же человека в молодости и старости. Однако, по данным авторов этого исследования, дети не считали эти характеристики устойчивыми. Особенно это характерно для 6-летних детей, которые больше доверяли не своим оценкам, а мнению, высказанному взрослым экспериментатором (DavidsonD., ZupeiLuo, FultonB. R. 2008). Опираясь на результаты, полученные под нашим руководством А.С. Лойкканен с помощью опросника ВИКТИ (см. таблицу 9), можно говорить о том, что старшие подростки также сохраняют довольно высокий уровень устойчивости к возрастным стереотипам (в сравнении с другими возрастными группами).

 

Таблица 9. Средние значения отдельных компонентов межпоколенной толерантности в различных возрастных группах[8]

 

 

4.5. Преодоление возрастных стереотипов

 

Вопрос о преодолении возрастных стереотипов в межличностном и межгрупповом взаимодействии изучается сегодня преимущественно зарубежными социальными психологами. S. K. Whitbourne и I. M. Hulicka показали, что трансформация сложившихся стереотипов - это весьма сложный процесс, поскольку возрастные стереотипы крайне устойчивы. В ходе экспериментальной проверки показали себя неэффективными такие технологии преодоления геронтостереотипов, как демонстрация фотографий людей, сохраняющих в старости интеллектуальную активность или физическую привлекательность, поскольку в этом случае в сознании человека создается новая категория, например "исключительно одаренный художник" (Whitbourne S. K., Hulicka I. M., 1990). Аналогичные результаты были получены в исследовании M. A. Gilbert, в котором была предпринята попытка оценить эффективность использования рассказов о талантливых пожилых людях с целью трансформации геронтостереотипов. Применение "Семантического дифференциала", а также проективного рисования для оценки сдвигов в отношении пожилых людей "до" и "после" вмешательства позволило обнаружить лишь незначительные сдвиги по шкалам "силы" и "энергичности". Позитивных эмоциональных сдвигов выявлено не было (Gilbert M. A., 1999).

 

Наиболее перспективным направлением работы по преодолению возрастных стереотипов, не прошедшим на данный момент исчерпывающей эмпирической проверки, остается, судя по всему, создание условий для субъективной дифференциации возрастных групп в сознании людей, прежде всего за счет непосредственных контактов с их представителями (Hummert M. L., 1990).Частичное подтверждение этому можно найти в исследовании R. C. Rados, в котором на материале обследования397 юношей и девушек было выявлено, что фактором, препятствующим формированию возрастных стереотипов, является богатый опыт общения со взрослыми и пожилыми, а также высокий уровень эмоциональной близости, любви, уважения, поддержки, и полной положительной оценки относящихся к разным поколениям отношений во внутрисемейном взаимодействии (Rados R. C., 2004). Однако исследование D. A. Koder и Е. Helmes, в котором в качестве испытуемых выступили взрослые люди, контактирующие с пожилыми людьми по долгу службы, дало прямо противоположные результаты (Koder D. A., Helmes E., 2008).Одним из возможных объяснений этого противоречия может являться выявленная в наших предыдущих исследованиях высокая степень устойчивости социально-идентификационных конструктов во взрослом возрасте по сравнении с юношеским (Микляева А.В., Румянцева П.В., 2008), которая, очевидно, распространяется и на сферу возрастных идентификаций, определяющих специфику возрастной стереотипизации взаимодействия.

 

4.6. Специфика различных возрастных групп как объектов и субъектов стереотипизации

 

Исходя из предположения о том, что стереотипизация возрастных групп имеет, с одной стороны, содержательную специфику, но, с другой стороны, определяется еще и возрастно-групповой принадлежностью стереотипизирующих, мы провели исследование, направленное на изучение содержания возрастных стереотипов в различных возрастных группах. В качестве метода исследования использовался ассоциативный эксперимент, который позволяет выявить структуру и содержание субъективного семантического пространства объекта, выявляя как когнитивные структуры, стоящие за языковыми значениями, так и личностные смыслы испытуемых относительно слов-стимулов (Петренко В.Ф., 1988). Преимущество ассоциативного эксперимента состоит в том, что испытуемые работают со значением слова в «режиме употребления», что позволяет выделять и некоторые неосознаваемые компоненты значения (Петренко В. Ф., 1997).

 

Для проведения исследования была выбрана процедура свободного ассоциативного эксперимента. В качестве слов-стимулов испытуемым предлагались следующие понятия:

 

типичный ребенок;

 

типичный подросток;

 

типичный взрослый человек;

 

типичный пожилой человек.

 

К полученным данным применялась процедура контент-анализа с последующим расчетом статистической устойчивости выделенных семантических единиц (Еремеев Б.А., 1996). В дальнейшем устойчивые статистические единицы подвергались кластерному анализу. Результаты кластеризации представлены в приложении 2.

 

В исследовании приняли участие 63 ребенка, 93 подростка, 84 взрослых, 76 пожилых (всего 316 человек). Всего получено 856 семантических единиц в детской выборке, 1021 единица в выборке подростков, 903 единицы во взрослой выборке и 678 единиц в выборке пожилых людей.

 

Результаты исследования показали, что типичный ребенок описывается с помощью энергетических и коммуникативных характеристик, причем среди последних отдельно выделяются характеристики взаимодействия детей со старшими (см. рисунок 8):

 

В обобщенной структуре стереотипного образа ребенка указанные характеристики представлены практически в равных долях. Ребенок описывается энергичным, подвижным, шумным, веселым, жизнерадостным и наивным существом, которое требует заботы и внимания со стороны старших (см. таблицу 10). Эти характеристики совпадают с «романтическим» образом ребенка, который, по мнению ряда исследователей, распространен в современной европейской культуре (см., например, Арьес Ф., 1999) и в целом типичны для всех возрастных групп, в том числе и самих детей.

 

Рисунок 8. Значимость отдельных компонентов в структуре стереотипного образа ребенка

 

В то же время между характеристиками образа «типичного ребенка» в различных возрастных группах существуют различия. Так, в частности, для детей характерна сугубо позитивная содержательная наполненность стереотипа «ребенок»: «добрый», «красивый», «умный», «хороший». Среди характеристик, предложенных взрослыми и особенно пожилыми людьми, встречаются негативно окрашенные, такие как «глупый», «надоедливый», «капризный», «сует нос не в свое дело». На наш взгляд, эти результаты отражают явление ин-группового фаворитизма, который может быть выражен в виде более позитивной эмоциональной оценки членов ин-группы, чем членов аут-группы, в воспоминании наиболее благоприятных сведений о членах ин-группы, приписывании им большего количества позитивных характеристик.

 

Интерпретация результатов исследования позволила обнаружить и другой известный эффект межгруппового взаимодействия - эффект гетерогенности ин-группы, который заключается в оценке членов ин-группы как похожих, но больше отличающихся друг от друга, чем члены аут-группы. Среднее количество семантических единиц, предложенных детьми при характеристике «типичного ребенка» в целом выше, чем в аналогичных характеристиках «типичного взрослого» и «типичного пожилого человека» (7,34 против 6,02 и 4,89 соответственно). Сразу отметим, что подобный эффект наблюдается во всех возрастных группах за исключением группы взрослых людей.

 

В детской, подростковой и взрослой группах в структуре образа типичного ребенка доминируют коммуникативные характеристики, в то время как в выборке пожилых людей на первый план выходят энергетические признаки детей. На наш взгляд, этот факт иллюстрирует различия в «силе» признаков, дифференцирующих представителей разных возрастных групп от группы детей в их собственном сознании: если подростки и взрослые видят основные различия в сфере коммуникативных особенностей, то для пожилых людей основным отличием является детская активность и энергичность.

 

Таблица 10. Значимость отдельных компонентов в структуре образа ребенка в различных возрастных группах (в скобках указаны наиболее популярные семантические единицы в каждой выборке с показателем частоты встречаемости)

 

Описание типичного подростка включает в себя коммуникативные характеристики, характеристики мотивационной сферы, а также характеристики асоциальной активности (см. рисунок 9):

 

Рисунок 9. Значимость отдельных компонентов в структуре стереотипного образа подростка

 

В целом, в структуре образа типичного подростка преобладают коммуникативные характеристики, которые максимально дифференцируют подростков от ин-группы в сознании представителей всех возрастных групп (см.таблицу 11). Взрослые и пожилые люди также склонны отмечать мотивационные различия, связанные со спецификой личностной саморегуляции подростков и их увлечениями. В сознании детей, напротив, акцентированы недоступные для них пока формы асоциального поведения.

 

Результаты нашего исследования позволяют утверждать, что образ типичного подростка крайне противоречив и включает в себя большое количество негативно окрашенных характеристик. Если в образе типичного ребенка доля негативных характеристик составляет в среднем 4,5 %, типичного взрослого - 12,3 %, пожилого человека - 28,7 %, то применительно к подросткам эта цифра достигает 43,0 % (в ответах аут-групп). Не случайно только в данном стереотипном образе выделился кластер характеристик асоциальной активности. Это свидетельствует о том, что данный возрастной этап, в отличие от остальных, прочно ассоциируется в обыденном сознании с кризисными проявлениями. От подростка ожидают, что он будет самоуверенным, наглым, грубым и т.д., хотя сами подростки, демонстрируя ин-групповой фаворитизм, дают своей группе только 19,7 % негативных характеристик.

 

Среди возрастных аут-групп самыми «лояльными» в восприятии подростков являются дети (см. таблицу11), для которых отрочество является ближайшей идентификационной меткой на пути взросления. Доля негативных характеристик в образе типичного подростка в их ответах составляет 37,1 %. Дети предполагают, что подростки - «драчуны» и «хулиганы», что они «плохие» и «грубые». Однако для них в подростковом возрасте есть и множество привлекательных моментов: подростки «умные», «красивые», сильные и т.д. - такие, какими дети надеются сами стать со временем.

 

Взрослые воспринимают подростков более критично (43,2 % негативных характеристик), как «самоуверенных» и «непослушных», «бездельников». Но самый неблагоприятный образ подростков существует в сознании пожилых людей (52,4 % негативных характеристик). Для них типичный подросток - «наглый», «невоспитанный», «потребитель».

 

Обращает на себя особое внимание тот факт, что представители всех трех возрастных аут-групп считают подростков склонными к аддиктивному поведению: курению, употреблению пива и других алкогольных напитков, наркотических средств (удельный вес этой характеристики составляет 0,05 в выборке детей, 0,07 - взрослых и 0,04 - пожилых).

 

Опираясь на результаты антропологических исследований, демонстрирующих «неуниверсальность» феномена подросткового кризиса (см., например, Кле М., 1991; Мид М., 1988), а также на представленные в предыдущих параграфах социально-психологические данные, свидетельствующие о влиянии возрастной стереотипизации на поведение стереотипизируемых, можно предположить, что существенная часть тех поведенческих реакций, которые принято считать «кризисными», спровоцирована соответствующими ожиданиями со стороны представителей других возрастных групп, в особенности людей старшего возраста. Таким образом, многие «кризисные» поведенческие реакции подростков могут рассматриваться как отражение распространенных в обществе возрастных стереотипов. Эти стереотипы включаются в содержание возрастных идентификаций самих подростков, направляя соответствующим образом их поведение в процессе взросления, тем самым создавая дополнительные сложности на пути гармоничного становления личности.

 

Таблица 11. Значимость отдельных компонентов в структуре образа подростка в различных возрастных группах (в скобках указаны наиболее популярные семантические единицы в каждой выборке с показателем частоты встречаемости)

 

В описании типичного взрослого по результатам кластеризации можно выделить параметры деловых, энергетических и коммуникативных характеристик (см. рисунок 10):

 

Рисунок 10. Значимость отдельных компонентов в структуре стереотипного образа взрослого человека

 

Доминирующее место в структуре стереотипного образа взрослого человека занимают его деловые качества: необходимость ходить на работу, ответственность, серьезность, занятость (см. таблицу 12). Эти качества являются наиболее значимым дифференцирующим ин-группу и группу взрослых в сознании детей и подростков. Пожилые люди подчеркивают свои коммуникативные и энергетические различия со взрослыми людьми, причем среди коммуникативных качеств первые по частоте встречаемости места занимают негативно окрашенные характеристики: невнимательность, неуважительность, интерес только к собственной персоне. Для самих взрослых в структуре возрастных автостереотипов значимыми оказываются, помимо деловых, и энергетические характеристики, которые позволяют воспринимать себя активными и целеустремленными людьми, способными преодолевать препятствия и усталость на пути достижения поставленных целей.

 

Таблица 12. Значимость отдельных компонентов в структуре образа взрослого человека в различных возрастных группах (в скобках указаны наиболее популярные семантические единицы в каждой выборке с показателем частоты встречаемости)

 

Типичный пожилой человек описывается посредством характеристик его актуального и прошлого жизненного опыта, коммуникативных свойств, а также особенностей мировоззрения (см. рисунок 11):

 

Рисунок 11. Значимость отдельных компонентов в структуре стереотипного образа пожилого человека

 

В структуре стереотипного образа пожилого человека доминируют характеристики его жизненного опыта и мировоззренческие характеристики. Жизненный опыт, как актуальный, так и прошлый, оказывается крайне важным дифференцирующим группы признаком, прежде всего, для детей (см. таблицу 13). Подростки, взрослые и сами пожилые люди акцентируют внимание на мировоззренческих отличиях этой возрастной группы от остальных, причем если подростки и взрослые оценивают эти различия преимущественно не в пользу пожилых людей («в маразме», «отстали от жизни», «живут по старому»), то сами пожилые люди склонны считать свое мировоззрение адекватным жизненной ситуации и «правильным», что, на наш взгляд, является признаком ин-группового фаворитизма. Помимо этого, пожилые люди довольно часто демонстрируют эффект гетерогенности ин-группы подчеркивая, что пожилые люди «все разные», «типичных пожилых людей нет (0,062).

 

Более четверти семантических единиц (28,7 %), составляющих стереотипный образ пожилого человека, характеризуются выраженной негативной окраской. Пожилой человек зачастую воспринимается как больной, одинокий, обремененный материальными проблемами, с ним скучно, он раздражает. Негативная стереотипизация группы пожилых людей ярче всего выражена в подростковой (34,1 %) и взрослой (30,5 %) группах.

 

Таблица 13. Значимость отдельных компонентов в структуре образа пожилого человека в различных возрастных группах (в скобках указаны наиболее популярные семантические единицы в каждой выборке с показателем частоты встречаемости)

 

Таким образом, на основании результатов исследования мы можем выделить ряд универсальных и возрастно-специфичных особенностей возрастной стереотипизации.

 

К универсальным особенностям возрастной стереотипизации мы можем отнести «сквозной» характер коммуникативных различий между возрастными группами, которые являются значимым дифференцирующим признаком для всех без исключения стереотипных образов независимо от возрастной принадлежности носителя стереотипа. Кроме того, можно утверждать, что в содержании возрастных стереотипов проявляются эффекты ин-группового фаворитизма и гетерогенности ин-группы, что еще раз подчеркивает правомерность социально-психологического подхода к анализу возрастных отношений.

 

Специфика возрастной стереотипизации, характерная для отдельных возрастных групп, определяется, в первую очередь, значимостью и «проблемностью» дифференцирующих категорий в системе жизнедеятельности самих этих возрастных групп. Наиболее актуальные содержательные компоненты возрастных стереотипов отражают особенности положения возрастной группы в системе возрастных отношений в частности и в социальной структуре общества в целом. Кроме того, при условии, что возрастная стереотипизация отличается оценочной амбивалентностью во всех возрастных группах, наиболее «лояльные» возрастные стереотипы типичны для детей, а максимум негативно окрашенных стереотипов принадлежит группе пожилых людей, причем по мере продвижения группы по «возрастной лестнице» доля негативных стереотипов возрастает. Таким образом, мы можем еще раз наглядно проиллюстрировать тот факт, что по мере взросления склонность к возрастной дискриминации возрастает, а межвозрастная толерантность снижается.

 

Наиболее негативно стереотипизированным оказывается восприятие возрастных групп подростков и пожилых людей, что соответствует изложенным выше теоретическим и эмпирическим фактам, накопленным в социальной психологии. Однако весьма любопытен тот факт, что две самые низко оцениваемые возрастные группы оказываются одновременно и самыми критичными по отношению друг к другу. Весьма вероятно, что здесь мы сталкиваемся со специфической стратегией защиты от возрастной дискриминации, когда поддержание позитивного статуса собственной возрастной группы на фоне ее негативной стереотипизации происходит за счет субъективного снижения статуса «равнозначной» возрастной группы. Можно сказать, что здесь происходит своеобразное «соревнование аутсайдеров», и наиболее низкостатусные возрастные группы получают возможность поддерживать позитивную возрастную идентичность за счет друг друга.

 

Обобщая теоретические и эмпирические данные, приведенные в главе 4, отметим, что возрастные стереотипы амбивалентны по своему содержанию, и стереотипный образ представителя любой возрастной группы включает в себя и позитивные и негативные черты. Содержание возрастных стереотипов трансформируется на протяжении всей жизни человека по мере изменения его возрастных идентификаций. Возрастные стереотипы существуют в пространстве взаимодействия людей имплицитно, их роль в регуляции взаимодействия чаще всего не осознается. Тем не мене, они активно участвуют в процессах социального познания, оценивания, а также в регуляции поведения не только субъекта, но и объекта стереотипизации, выступая социально-психологическим «ядром» возрастной дискриминации.

 

Работа выполнена при финансовой поддержке Комитета по науке и высшей школе Правительства Санкт-Петербурга

 

Печатается по рекомендации кафедры психологии человека Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена

 

Опубликовано: Микляева А. В. Возрастная дискриминация как социально-психологический феномен. Монография. - СПб.: Речь, 2009. - 160 с.


Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.042 сек.)