Глава 4. Культурологическая парадигма русской национальной идеи в России 60-90-х годов XIX века

§5. Правовая концепция национальной идеи

В последней четверти XIX века в российских университетах была сильна школа ученых, представлявших философию права. Особенно яркой фигурой был Борис Николаевич Чичерин. Его творчество выразилось в самобытных и фундаментальных исследованиях по всем острым вопросам правовой науки. Развитие идей права в условиях самодержавного строя могло бы показаться странным и ненужным, если бы не реформы Александра II. Крестьянская реформа, судебная реформа, реформа органов местного самоуправления значительно расширяли правовое поле; кроме того, окончательное разрешение крестьянского вопроса и необходимость гражданских и политических свобод в обществе осознавались все полнее. Безусловно, не было ничего удивительного в том, что в рамках права и философии права была предпринята попытка осмыслить специфику национального бытия России. К тому же активная деятельность и пропаганда анархистов требовала ответа.

В своих работах 90-х годов Б. Н. Чичерин утверждал, что Россия находится на пути к политической реформе, суть которой состояла в переходе от самодержавия к определенной форме представительного правления. Этот факт свидетельствовал о том, что Россия полностью находилась в русле европейской цивилизации, где установление представительного правления стало содержанием истории Нового времени. Особенность же России была в том, что она позже других европейских стран вступила на этот путь.

Определяя сущность государства, Чичерин утверждал, что "государство есть соединение свободных людей", но " его интересы суть вместе интересы граждан не как частных лиц, а как членов целого". Говоря другими словами, свобода не есть сущность государства, она лишь его элемент, условие его существования. "Развитие свободы как требование общего блага, – поясняет Чичерин, – составляет, следовательно, одну из целей государства. Но эта цель не единственная. Входя в состав политического организма, свобода подчиняется высшим, господствующим в нем началам. А потому большее или меньшее ее развитие зависит от других элементов государственной жизни".[1] Понимание государства как диалектического единства свободы и власти, прав и обязанностей проистекает, с точки зрения Чичерина, из осознания двоякой природы человека – существа одновременно свободного и несвободного.

С точки зрения Чичерина, в государстве религия – начало свободное, а не принудительное, поэтому она не может быть основанием политической связи, она лишь может поддерживать эту связь, но никак не создавать. Развитие человечества не органическое, а диалектическое, представляющее всегда борьбу старого и нового. Государство есть организм, но не естественный, а духовный, в котором противоположные начала стремятся к самостоятельности, а гармония является результатом борьбы.

Своеобразно относится Чичерин к революции. Ученый считает ее не просто историческим злом, но злом закономерным. "Революция, – пишет Чичерин, – есть отрицательное отношение к существующему порядку. Отрицательное движение ничего не может произвести, кроме анархии и деспотизма... Но ошибаются те, которые воображают, что они могут уничтожить революцию одним противодействием. Революция всегда является признаком задержанной эволюции. Когда положительным силам нет исхода, они принимают разрушительный характер. Истинное средство противодействовать революции состоит в реформах. Надо содействовать органическому развитию общества; тогда революционные стремления исчезнут сами собой".[2]

Приведенное выше объяснение позволяет адекватно понять природу государственного управления, связанного с народным представительством. Чичерин часто говорил; "Нет сомнения, что представительное устройство не составляет единственной гарантии права и свободы". В другом месте он писал: "Независимый, бескорыстный, хорошо устроенный суд для местного самоуправления гораздо лучше охраняет личность, собственность и интересы граждан, нежели участие их в верховной власти". [3] И далее: "Просвещенный абсолютизм, дающий гражданам все нужные гарантии частной жизни, содействует развитию народного благосостояния более, нежели республики, раздираемые партиями".[4]

Таким образом, представительное правление только тогда приносит положительные результаты, когда оно удовлетворяет некоторым условиям. Эти условия следующие. Первое – в обществе должен быть высокий уровень личной свободы. Второе – в обществе должно существовать стремление различных сословий к согласованным действиям во имя общего блага. Если этого нет, то, по Чичерину, "политическая свобода вносит в общество только разлад". И наконец, третье – в обществе должна существовать историческая традиция, на которую опирается народное представительство. Чем она прочнее, тем народное представительство сильнее.

Что касается России, то элемент личной свободы у нас был всегда слаб, причем он исчезает совсем с возникновением Московского государства. По словами Чичерина, только Жалованная Грамота дворянству внесла в русское общество начала свободы и права. Обширные пространства России всегда требовали сильной власти, которая легко переходила в неограниченную. Поэтому Чичерин делает следующий вывод: "Общество, которое в течение веков жило под безграничной властью, не в состоянии сделать внезапный скачок к представительному правлению и разом обрести для этого все нужные качества... Требование политических прав тогда только может быть оправдано, когда граждане доказали на деле, что они умеют устроить свои частные и общественные дела".[5]

Чичерин, в отличие от славянофилов, не идеализирует образ России. "Если, – пишет он, – в продолжение всей нашей истории в нас менее, нежели в других, проявлялось стремление к политической свободе, то, очевидно, мы к ней менее всех способны. Не унижение себя перед другими, а разумное самопознание должно побуждать нас не скрывать от себя своих недостатков, и уяснить себе, где лежит наша слабость и где наша сила".[6] Размышляя над характерными чертами народного характера, Чичерин утверждает, что личная инициатива и энергия не составляют отличительных свойств русских людей. "Говоря о себе, – настаивает Чичерин, – мы вообще признаем, что распущенность, нерадение и лень принадлежат к существенным нашим недостаткам. Те великие достоинства русского народа, которые сделали Россию одной из первенствующих держав Европы: несокрушимое терпение, безропотное перенесение всевозможных лишений и тягот, готовность всем жертвовать для царя и отечества – прямо противоположны духу личной свободы".[7]

Размышляя о России, Чичерин полагал, что наилучшей формой правления для нее была бы конституционная монархия, поскольку такая форма вообще является наиболее гармоничной. "Если в обществе, – писал философ, – по своему составу должны вечно существовать элементы аристократический и демократический, то над обоими должно возвышаться начало монархическое, связывающие их в общий союз и составляющее ключ всего здания". Ибо, пояснял Чичерин: "Монархическая власть одна в состоянии спокойно и беспристрастно обсуждать государственные вопросы. Она не принуждена жертвовать большинству интересами меньшинства".[8]

Несмотря на особую приверженность к монархической форме правления, Чичерин, тем не менее, постоянно подчеркивал, что формы правления не избираются произвольно. Он доказал, что не существует единственной, подходящей для всех стран идеальной структуры государства, что, в конце концов, формы правления – вторичны, главное, что определяет дух государства, – это дух народа, его мысли, чувства, чаяния. "Без единства народного духа, – говорил Чичерин, – невозможно и единство политического правления, которое прежде всего должно выражаться в общих национальных устремлениях, составляющих основу всей государственной жизни. Где нет общей любви к отечеству и единодушного желания поддержать его целостность, его интересы, там тщетны попытки представительного правления".[9]

Одним из основных моментов, охраняющих и укрепляющих дух народа, ученый считал историческое начало. "Человек, – писал Чичерин, – не может начинать развитие из самого себя, из собственного разума и воли. Оторванный от общей связи поколений, он является одиноким и бессильным. Возможность совершенствования лежит именно в той бесконечной преемственности, которая создает единый духовный мир из лиц, рассеянных в пространстве и времени".

Отмечая своеобразие России, Чичерин обращал внимание на сложный этнический состав государства. Он показывал, что достичь единства и благополучия в такой стране труднее, нежели в маленьком государстве с однородным населением. Приводя в пример чехов, греков, ирландцев, ученый говорил о пробуждении национального чувства как об исторической тенденции XIX века. В связи с этим он писал: "Историческую народность невозможно уничтожить; даже после величайших бедствий и унижений она поднимается с новой силой, сохраняя непримиримую ненависть к своим поработителям".

Касаясь вопроса о Финляндии, которая была присоединена к России в 1809 году, и положения царства Польского, вошедшего в состав России в 1815 году, Чичерин обращал внимание на чрезвычайно сложную ситуацию, в первую очередь, для России. Известно, например, что Финляндия вошла в состав России как автономное государство после русско-шведской войны, управляемое по своим внутренним законам. Боргосский сейм – сословное собрание Финляндии – утвердил ее автономное положение в составе России. Сейм обладал компетенцией в законодательстве по внутренним делам. Финляндия имела свою таможню, доходы княжества шли на внутренние нужды и не вливались в общую казну империи. В середине девятнадцатого века княжество получило самостоятельную денежную систему. Финляндия освобождалась от содержания армии и от несения других военных расходов. В 1811 году к Финляндии была присоединена Выборгская губерния. Все это способствовало более высокому уровню жизни в Финляндии, чем вообще в России.

Польша, входя в состав Российской империи, имела конституцию, которую потеряла из-за восстания в 1831 году. Комментируя все эти факты, Чичерин утверждал, что подобная инкорпорация может быть полезна России, только если есть надежда на слияние народностей и нет исторических прав, которые нужно щадить: "Инкорпорация страны, имевшей свою историческую жизнь, всегда сопряжена с большими затруднениями и часто может приносить более вреда, нежели пользы". Вообще Чичерин полагал, что искусственное и насильственное объединение часто хуже раздельности.

Волнуясь о судьбе России, Чичерин предупреждал об опасности национализма: "Нет ничего вреднее для конституционной жизни как возбуждение взаимного раздражения народностей, входящих в состав государства... Чтобы разнообразие народностей приносило пользу, а не вред, необходимо, чтобы они жили в мире, чтобы подчиненные народности примыкали к главной, сохраняя свои особенности, но не становясь во враждебные отношения к целому. Со своей стороны, преобладающая народность только тогда может рассчитывать на дружное содействие других, когда она не насилует их, не старается всеми способами поглотить их в себе, а уважает их особенности, их права и даже предрассудки".[10]

Много и обстоятельно рассуждает Чичерин о социалистическом и политическом идеалах как важнейших элементах государства. Политический идеал, по мнению Чичерина, является результатом представления о наилучшем государственном устройстве при существующих условиях человеческой жизни. Чичерин правомерно задает вопрос: имеет ли каждый народ свой особый идеал или есть идеалы общие всему образованному человечеству? Чичерин отвергает мнение теократической школы во главе с де Местром о том, что каждый народ имеет свой особый политический строй, зачатки которого вложены в него провидением и который он призван развивать в течение всей своей истории. "В действительности, – утверждает Чичерин, – все европейские народы, не исключая русского, прошли через три последовательные ступени общественного развития: через период средневековых вольностей и частных прав, через период подчиненного самодержавию сословного быта, наконец, через период общегражданской свободы, которая и есть господствующее в настоящее время начало".

Гражданская свобода является основанием свободы политической. В России только начинается борьба за политическую свободу и в этих условиях политический идеал, вырабатываемый образованным обществом, ни в коей мере не должен быть лишь идеалом простонародья, к чему призывают славянофилы. Хотя, с другой стороны, соглашается Чичерин, политический идеал должен принимать во внимание стремления и инстинкты масс, ни в коем случае он не должен оскорблять народное чувство. По мнению ученого, политический идеал Русского государства должен обязательно включать в себя политическую свободу. Этот идеал должен быть выработан в общественном мнении в ходе свободных дискуссий между различными силами общества и правительства.

Таким образом, с точки зрения Чичерина, идеал политической свободы нельзя привезти в чемодане из-за границы или придумать в кабинете, он должен возникнуть естественным путем. "Всеобщее развитие ведет к тому, – говорит Чичерин, – что политические вопросы все более становятся доступны всем; они обсуждаются во всех слоях общества, и из этого образуется то, что называется общественным мнением. Но как скоро общественное мнение приобретает общественную силу, так оно необходимо требует себе исхода... Воображать, что в каком бы то ни было обществе мысль и воля могут распределяться между различными органами, что мысль может принадлежать народу, а воля правительству, значит представлять себе народный дух в каком-то немыслимом раздвоении. И в отдельном лице, и в целом обществе мысль и воля тесно связаны и постоянно находятся во взаимодействии. В этом и состоит нормальный порядок человеческой жизни".[11]

Чичерин всегда полагал, что политическая свобода является неотъемлемым элементом идеального государственного устройства, но ученого волновал вопрос, какое место должна занимать политическая свобода в государстве. Рассматривая два варианта, когда политическая свобода служит основанием всего политического быта, и когда свобода входит в него как один из составных элементов, Чичерин отдавал предпочтение второму.

Чичерин отрицает демократию как абсолютный идеал. Признавая идеалы свободы и равенства, к которым стремится демократия, Он все-таки считает демократический политический идеал односторонним. "Человеческие общества составляются не из отвлеченных единиц, равных между собой, – писал Чичерин. – Эти единицы имеют различное содержание и различные интересы, которые соединяют их в отдельные группы и дают им различное значение в общественном организме... Свобода неизбежно ведет к неравенству как имущества, так и образования. Отсюда различие классов и противоположность интересов. Уровнять классы, подвести их под одну мерку, значит пожертвовать качеством количеству. Высшее должно владычествовать над низшим, а не наоборот: таково условие правильного и успешного развития человеческих обществ".[12] Соглашаясь с Токвилем, Чичерин подчеркивает господство посредственности при демократии, обращает внимание на понижение уровня политической мысли и политической нравственности. Поэтому, по Чичерину, в государстве должен быть демократический элемент, но он не должен составлять основы политического устройства.

Кроме того, Чичерин всегда рассматривал аристократический элемент в обществе как величайшую ценность. Поэтому его симпатии были не на стороне демократии. "Аристократия – существенный элемент государства и общества, – подчеркивает Чичерин. – Материальной ее основой служит крупная поземельная собственность, которая обладающему ею классу дает особенный характер и особое назначение в общественном строе. В нем развивается тот охранительный дух, который в соединении с высшим образованием и с независимостью положения, составляет отличительную черту аристократического образа мыслей. Тут является, с одной стороны, сознание высших законов жизни, уважение к историческим началам, преданность престолу и религии с другой стороны, – чувство собственного достоинства, высокоразвитые понятия о чести, привычка к возвышенному положению, широта и изящество жизни при отсутствии всяких мелочных расчетов; одним словом, тут возникает целый нравственный мир со своим типическим характером, которого ничто не может заменить".[13] Чичерин высказывает глубокое сожаление, что аристократический элемент очень слаб в России. Средний класс, основу которого составляют буржуа, так же не велик в России, поэтому угроза демократии и социализма в России чрезвычайно велика, – полагает Чичерин.

Б. Н. Чичерин, будучи классическим либералом, настаивал на обязательном разграничении нравственности и права, вступая в этом вопросе в спор с Вл. Соловьевым. Как показывает исследователь А. Валицикий, по мнению Б. Н. Чичерина, право – это "свобода, определенная законом", нравственность же – это сфера обязанностей человека. Подчинение права нравственности было бы равносильно введению ее принудительными мерами, что привело бы к уничтожению и нравственности, и права. "Требования закона, – утверждает Б. Н, Чичерин, – всегда конкретны, четко сформулированы и ограничены, тогда как нравственность стремится к абсолюту и требует беспрестанной внутренней мобилизации. Именно поэтому юридическое определение нравственных обязанностей было бы полным уничтожением свободы совести и лучшим обоснование всевластия государства во всех сферах человеческой жизни. Государственность на службе нравственности, т.е. на службе неограниченных и абсолютных целей, была бы полной, ничем не ограниченной тиранией, деспотизмом в дух Торквемады".[14]

Чичерин был ярым оппонентом социалистов и коммунистов- анархистов. Социалистический идеал, по мнению Чичерина, противоположен по природе политической свободе и обязательно ведет к деспотизму. "При социалистическом порядке, – утверждает Чичерин, – всякая свобода уничтожается, а деятельность государства расширяется безмерно. Всеобщее рабство соединяется с полновластием толпы". Кроме того, призывая к насилию, социализм, по Чичерину, превращает "человека в дикого зверя, жаждущего крови и истребляющего все, что попадается ему под руку". Социализм как идеал составляет угрозу политической свободе и всему государству. Для России торжество социалистического идеала, по мнению Чичерина, означает катастрофу, следствием которой будет разрушение государства.

Итак, правовая концепция национальной идеи достаточно полно отражена в творчестве Б. Н, Чичерина. Основные ее положения можно сформулировать следующим образом.

1. Государство есть историческая форма, в которой существует общество. Национального государства, как специфической формы, выражающей национальную идею, не существует. Государство есть синтез двух идей: идеи свободы и идеи необходимости, выражающихся в различных формах государственного единства.

2. Национальную специфику государству придает особое сочетание этих двух начал. Политический идеал, который раскрывает сущность политической свободы, так же отражает национальную специфику.

3. Для России как государства характерно чрезвычайное развитие идеи необходимости, связующей государство в единое целое, и очень слабое развитие политической свободы, что обусловлено историческими обстоятельствами и особым характером русского народа.

4. Путь к политической свободе в России, по Чичерину, будет сложным. Наибольшую угрозу Российскому государству составляют идеи социализма и идеалы неограниченной демократии, проповедуемые анархизмом. Революционность социализма в России оказывается результатом незавершенности реформ, что является процессом объективным. Отсюда угроза революции становится абсолютно реальной.

5. Национальная специфика России, с точки зрения Чичерина, полностью выявится не в отказе от политической свободы и построении социализма, а в установлении конституционной монархии, органично соединяющей в себе основные элементы социального организма: демократию – как начало свободы, аристократию – как начало закона и монархию, воплощающую начало власти.

6. Наибольшая сложность для единства Российского государства заключается, по Чичерину, в его полиэтническом составе. Поэтому необходимо соблюдать политику, провозглашающую мир и уважение между народами, борясь против проявления национализма.

Итак, в период 60 – 90-х годов XIX века в России национальная идея развивается не прямолинейно по пути простого продолжения идей славянофилов, западников и консерваторов, а спиралеобразно. На наш взгляд, необходимость обоснования той или иной модели идентификации порождает в национальном сознании попытки решить эту проблему на основе различных форм общественного сознания. Образуется качественно новая парадигма национальной идеи, которую можно назвать культурологической. На наш взгляд, формируются религиозная концепция национальной идеи, естественно-научная, концепция в рамках народничества, правовая концепция. Тем самым раскрывается качественное своеобразие национального бытия России.

Носителями различных концепций национальной идеи являются отдельные группы интеллигенции, которые не представляют собой единого субъекта исторического развития. Они критикуют друг друга, но взаимовлияние и взаимопроникновение концепций друг в друга не приводит к их синтезу. Каждая концепция живет как бы самостоятельной, самодостаточной жизнью.

На наш взгляд, шестидесятники, их идеология и деятельность, явились тем историческим вызовом национальному сознанию, который требовал ответа. Роль шестидесятников аналогична роли Чаадаева в 40–50-х годах и роли Запада в первой четверти XIX века.

Среди рассмотренных концепций национальной идеи нет абсолютного лидера, так как, будучи качественно различными, они не могут быть сравнимы по принципу совершенства. Нельзя так же сказать, что сумма этих национальных идей составляет национальную идею России того исторического периода, поскольку национальная идея предполагает существование носителя, который бы являлся самостоятельным субъектом социальной жизни. В отличие от первой четверти XIX века, и от 30–50-х годов, когда государство выступало в качестве субъекта, формирующего самостоятельную парадигму национальной идеи, в последней трети XIX века государство не внесло ничего нового. Оно, и только оно, могло бы сыграть синтезирующую роль при формировании общегосударственной национальной идеи с учетом тех поисков, которые проводила интеллигенция. Но в силу отсутствия сотрудничества между властью и интеллигенцией, этого не произошло. Неспособность государственной власти быть лидером социального развития еще раз была доказана.

В силу равноценности всех представленных концепций национальной идеи, ни одна из них не могла получить перевес, поэтому предстояло движение к новому этапу развития, что и произошло в XX веке.

[1] Чичерин Б. Н. О народном представительстве. М.: Изд-во Сытина, 1899. С. 12.

[2] Чичерин Б.Н. История политических учений. XIX век. М.: Тип. Грачева, 1877. С. 89-90.

[3] Чичерин Б.Н. О народном представительстве. М.: Изд-во И.Д. Сытина, 1899. С. 49.

[4] Чичерин Б.Н. Указ. соч. С. 51.

[5] Чичерин Б.Н. Указ. соч. С. 610.

[6] Чичерин Б.Н. Указ. соч. С. 603.

[7] Чичерин Б.Н. Указ. соч. С. 604.

[8] Чичерин Б.Н. Указ. соч. С. 123-124.

[9] Чичерин Б.Н. Указ. соч. С. 590.

[10] Чичерин Б.Н. Указ. соч. С. 591.

[11] Чичерин Б.Н. Политические и социальные идеалы // Власть и право: Из истории русской правовой мысли. Л.: Лениздат, 1990. С. 57.

[12] Чичерин Б. Н. Указ. соч. С. 61-62.

[13] Чичерин Б. Н. Указ. соч. С. 39-40.

[14] Чичерин Б. Н. О началах этики // Вопросы философии и психологии. – 1897. – № 4 (39). С. 645.

Поиск по сайту: