Становление социального государства в России: особенности, проблемы, перспективы 5 страница

15. В последние десятилетия наше государство находится в поиске направлений развития во всех сферах жизни общества – в экономической, социальной, политической и духовной. Методом проб и ошибок государственные умы на протяжении всего этого времени пытаются реформировать наше государство, однако в силу исторических, политических, культурных и других факторов сегодня Россия все еще далека от образа развитого, социального, как провозглашено в Конституции, государства. Осознание того, что основополагающие проблемы лежат в самой государственной системе, в самом механизме и элементах администрирования, заставляет реформаторов постоянно возвращаться к изменениям государственного аппарата. Сегодня, как и собственно десять, и двадцать лет назад работу этого аппарата с трудом можно назвать эффективной, что сохраняет актуальность административных преобразований. Современная административная реформа – это очередная попытка властей наладить работу государственных служащих для повышения её качества. Направления и инструменты административных преобразований выбираются, внедряются и корректируются в России в силу её специфики, и стоит отметить, что оценивать качество этих преобразований, не учитывая этот факт, было бы достаточно поверхностно.

Административная реформа: понятие, традиционные цели и ориентиры. Административная реформа, про­водимая в нашей стране, не россий­ское изобретение. В конце XX— начале XXI в. в значительной час­ти государств мира осуществлялись и продолжаются крупномасштаб­ные реформы, направленные на преобразование систем государ­ственного управления. В России особенно внимательно изучается опыт проведения адми­нистративных реформ в Австралии, Бразилии, Великобритании, Венгрии, Германии, Канаде, Ки­тае и других странах. Движу­щим мотивом большинства админи­стративных реформ в названных странах являлось осознание необ­ходимости решения одной или не­скольких из следующих комплекс­ных задач: повышение эффектив­ности системы государственных ор­ганов; превращение государства в ответственного работодателя, спо­собного привлечь достаточное ко­личество служащих необходимой квалификации и в то же время контролировать издержки на их содержание; повышение доверия к:государству со стороны населения и частного сектора.

Обобщение этих задач позволяет определить административную реформу, как преобразования в системе органов исполнительной власти с целью создания реально действующей единой системы исполнительной власти, работающей в "автоматическом режиме" в интересах общества [1, с.52].

Контекст административных реформ гораздо шире административных, управленческих (технологических) преобразований. Эти изменения имеют пределы, определяемые сложившимся государственным устройством, действующим законодательством и судопроизводством. Именно поэтому административные реформы почти всегда рассматриваются как элементы более широких политических программ и проводятся в жизнь не государственным аппаратом, а политиками. Политики, а не чиновники несут большую часть ответственности за успех административных реформ, поскольку в их задачи входит определение и реализация общественного выбора по вопросам государственного устройства, установление целей административных преобразований и обеспечение их согласования с другими элементами государства [2].

Концепция нового государственного управления. В большинстве стран реформы государственного управления развиваются под маркой так называемого нового государственного управления (New Public Management, или сокращенно – NPM). NPM, которому насчитывается уже более тридцати лет, подразумевает адаптацию успешных управленческих технологий бизнеса для целей управления в общественном секторе. Широкое распространение NPM связано с тем, что набор технологий и практик, объединяемых под этим названием, в значительной степени инвариантен к форме государственного устройства и может быть применен в странах с различными политическими режимами.

Концепция нового государственного менеджмента, развитая в 80-90-е годы, подвергается серьезной критике за минимизацию государственных расходов, отсутствие интереса к этическим проблемам, квантитативный акцент в оценке госу­дарственного управления, умаление значения специфики публичной сферы. Тем не менее, эта концепция была в основе административных реформ во многих странах; она явилась действенным ответом на кризис бюрократической модели управления, административного государства и штатного характера государства всеобщего благосостояния [3, с.23].

Механизмы нового государственного управления в российской административной реформе. В последние годы в России одновременно реализовывалось несколько направлений реформирования федеральной исполнительной власти. Наиболее значимыми среди них являются: реформы государственной службы, бюджета и бюджетного процесса, административная реформа, реформа федеративных отношений. Каждое из этих направлений реформирования содержит мероприятия, связанные как с совершенствованием традиционной бюрократической организации, так и с внедрением инструментов нового государственного управления.

Комбинация методов традиционной бюрократии и нового государственного управления легла в основу направлений административной реформы в Российской Федерации на современном этапе [4]:

- внедрение в органах исполнительной власти принципов и процедур управления по результатам;

- разработка и внедрение стандартов государственных услуг, предоставляемых органами исполнительной власти, а также административных регламентов в органах исполнительной власти;

- оптимизация функционирования органов исполнительной власти и введение механизмов противодействия коррупции в сферах деятельности органов исполнительной власти;

- повышение эффективности взаимодействия органов исполнительной власти и гражданского общества, а также повышение прозрачности деятельности органов исполнительной власти;

- модернизация системы информационного обеспечения органов исполнительной власти;

- формирование необходимого организационного, информационного, ресурсного и кадрового обеспечения административной реформы, совершенствование механизмов распространения успешного опыта государственного управления.

Итоги и основные недостатки в реализации современной административной реформы. Непосредственно в ходе реализации административной реформы уже выявились положительные и отрицательные аспекты, связанные с ее проведением. Промежуточные результаты позволяют судить о наличии политической настойчивости, направленной на реализацию поставленных задач, и некоторых сдвигов, связанных с преобразованием системы государственного управления. При этом были выявлено несколько концептуальных недостатков. Один из них заключается в том, что процесс преобразования системы государственного управления осуществляется и координируется непосредственно государственным аппаратом. Важнейшим фактором, снижающим результативность осуществляемой в рамках административной реформы деятельности, является отсутствие комплексного подхода к проводимым преобразованиям, слабая проработанность методологической базы. Очевидно, что масштабность преобразований и значимость объекта реформирования обуславливают необходимость проведения подготовительной работы, заключающейся в детальной проработке концепций, принципов и методов проведения реформы. Такая работа велась, и ее результатом стала выработка как общих подходов к административной реформе, так и конкретных механизмов ее реализации, однако далеко не все выработанные подходы и методики оказались реально применимыми на практике.

В связи с этим рассмотрим основные практические провалы. Проведённые преобразования не отличаются завершённостью и согласованностью, что отчётливо видно на примере отказа от комитетов в марте 2004 г., затем их воспроизводства как суперведомств в сентябре 2007 г. и их ликвидации в мае 2008 г. Показательный пример – объединение первоначально разведённых, совершенно различных, даже не смежных по предметам ведения функций, структур в рамках одного органа – Федеральной службы по надзору в сфере массовых коммуникаций, связи и охраны культурного наследия – и их повторного разведения в мае 2008 г [5, с.28].

Административные изменения не соответствуют требованиям менеджериальных концепций. «Большинство условий, необходимых для самостоятельной работы агентств, относится к области бюджета, кадровой системы и системы снабжения» [6, с.167]. Бюджетная заявка агентства формируется и представляется министерством, бюджетная классификация стала более дробной, что ещё больше сжимает рамки бюджетирования. Критерием эффективности в таких условиях может быть только правильное расходование средств. Система государственных закупок стала более формализованной, длительность закупочных процедур держит агентства в подвешенном состоянии, нередко они не успевают выбрать предусмотренные им бюджетные лимиты, т.к. заканчивается финансовый год, а остатки не являются переходящими. Несмотря на принятие закона о государственной гражданской службе, кадровая система фактически осталась без изменений, а социальные гарантии госслужащим были существенно повышены. Административные регламенты жёстко детерминируют деятельность ведомств. В перспективе процедурный регламент будет сменён на стандарт обслуживания, о котором говорится в концепции административной реформы, главным критерием которого является не соблюдение процедуры, а удовлетворённость потребителей; без такого стандарта аутсорсинг невозможен. Агентства оставались осколками бюрократической системы, относительно неподконтрольными министерству, но в мае 2008 г. ситуация была изменена, и министр получил право давать агентствам и службам обязательные для исполнения указания. Автономные учреждения не конкурируют друг с другом в борьбе за подряды, т.к. стабильное государственное задание им гарантировано; некоторые положения об определённых типах учреждений (например, дошкольных) вообще не связаны с уже принятым законодательством.

Таким образом, ожидаемые результаты административной реформы отвечают скорее идейным требованиям реформирования, чем реальным попыткам совершенствовать систему органов исполнительной власти по существу.

Высокая степень формализации мероприятий по реализации административной реформы сваливает на плечи чиновников работу по подготовке регламентов, отчетов, докладов, что в некоторых случаях стимулирует служащего к стремлению достижения заявленных результатов, способствует снижению коррупции, однако в большинстве – крадет у них время и снижает инициативность.

Одно из ключевых направлений реформирования в духе нового государственного управления – повышение эффективности взаимодействия исполнительных органов государственной власти и общества сводится к информатизации этого взаимодействия (доступность информации о мероприятиях в рамках административной реформы, повышение прозрачности деятельности СОИВ, создание «Электрольных приемных» и пр.), а не к повышению влияния на управленческие решения и реальному контролю их выполнения со стороны гражданского общества. Более того необходимо понимать, что данное направление административной реформы является абсолютно бесперспективным в ситуации слабой развитости институтов гражданского общества в России, реформирование которых должно быть параллельным процессом.

Вопрос о пересмотре административной реформы поднимается постоянно. С политической точки зрения мероприятия административной реформы превратились в ширму для решения различных властных и лоббистских задач. Речь идёт только о тех мероприятиях, которые могут быть актуальны для укрепления положения нынешней элиты, а также усиления возможностей административного рынка. «Те же мероприятия административной реформы, которые лежат на уровне ниже управленческого, превратились в бюрократическую рутину отчасти из-за того, что они стали определённым раздражителем для высшего руководства, и, особенно, для чиновников низшего звена, отчасти из-за существенных социокультурных ограничений реформы. А рутина сводит до минимума творческий потенциал реформаторов среднего звена» [5, с.29].

Стоит признать тот факт, что в ходе реализации административной реформы в России была скорее, усвоена буква концепции НГУ, а не ее дух.

Причины сложности внедрения новых подходов к государственному управлению в России.

Миф об избыточности численности российской бюрократии. Один из основных пороков административной системы, с которой должна была бороться административная реформа – избыточная численность российской бюрократии изначально ставится под сомнение элементарными статистическими данными. Традиционно считалось, что российская бюрократия являла собой несметную рать. Между тем, несмотря на это хрестоматийное представление, численность российской бюрократии по отношению к общей численности населения в сравнении с развитыми странами Европы является незначительной. Действительно, в 1990 г. численность управленческого аппарата в СССР составляла 663 тыс. человек, а в 2002 г. в РФ — 1259 тыс. человек (без учета военных, аппарата МВД и спецведомств), однако к 2008 году этот показатель снизился до 846,307 тысячи человек. Доля чиновников в населении страны выросла с 0,7% до 1%. В сопоставлении со стандартами развитых стран этот показатель низок; такая низкая относительная численность бюрократов характерна для развивающихся стран. По данным Всемирного банка, доля чиновников в населении Бразилии составляет 1,5%, Чили — 1%, Китая — 1,6%, Польши — 0,7%. В развитых странах в госаппарате занято гораздо больше: в Германии — 6,1 % населения, США — 6,8%, Швеции — 11,7% [7, с.17].

Проблемы финансирования. Не в последнюю очередь, неэффективность управленческого аппарата определена недостаточным финансированием управленческого аппарата. В этой сфере эксперты отмечают несистемность: повышение зарплат коснулось в основном верхнего эшелона — министров, руководителей департаментов министерств и ведомств. Зарплаты основной массы чиновников выросли максимум на треть, тогда как разница в оплате госслужащих в среднем в 2,5—3 раза ниже, чем в коммерческом секторе.

Отсутствие эффективных институтов гражданского общества.

С точки зрения результативности административной реформы как способа повышения качества государственных и бюджетных услуг, снижения издержек взаимодействия с государством и уменьшения бремени регулирования в целом, подход, основанный на общественном контроле, несмотря на относительно высокие издержки его внедрения, оптимален в долгосрочной перспективе. В России же чрезвычайно низка эффективность институтов гражданского общества, что не в последнюю очередь обусловлено недостаточным ресурсным обеспечением самодеятельной инициативы.

Деформация роли государства и его функций в современных условиях. По существу, административная реформа началась с призывов сократить избыточное число функций государства (назывались нереальные цифры — 500, 600, 800 и даже 5 тысяч функций, якобы выполняемых современным российским государством, тогда как в теории и практике государственного управления их насчитывают в диапазоне от 5—6 до 10—12). Очевидно, что в основе тезиса об избыточности функций государства лежит расширительное толкование функций государства, отождествляющее функции и виды работ. В действительности же полномочия и функции российского государства в ряде ключевых отраслей существенно ниже, чем в индустриально развитых странах (например, так обстоит дело в обеспечении правопорядка и борьбе с оргпреступностью).

Кроме того, некорректность постановки проблемы дополняется отсутствием разграничения между интересами, полномочиями и функциями государства и интересами, полномочиями и функциями бюрократии. Проблемная ситуация в современной России характеризуется тем, что у нас интересы, функции и полномочия государства ниже, чем в развитых странах, тогда как интересы, функции и полномочия нашей административно-политической бюрократии гипертрофированы. При этом бюрократия использует рычаги государства для достижения сугубо партикулярных (групповых) задач и целей в противовес общегосударственным.

Узловой проблемой в неэффективной концептуализации административной реформы является упрощенное понимание роли государства в современном мире. Государство по умолчанию трактуется в лучшем случае как совокупность учреждений и организаций, в худшем — как репрессивный аппарат, имманентно не поддающийся рациональному реформированию. Упрощенное понимание роли государства сводит его функции к обеспечению внешней и внутренней безопасности и административному управлению. Между тем современные представления о государстве (и современная политико-административная практика) исходят из разнообразия полномочий и функций государства. Ключевым в нашем контексте является разделение функций государства на традиционные и современные. К числу первых относятся обеспечение внутренней и внешней безопасности; административное и общее политическое управление. К категории вторых относят политику государства в таких сферах, как образование, здравоохранение, социальное обеспечение, фундаментальная наука. Особенностью эволюции государственных институтов на рубеже ХХ-XXI вв. стало перераспределение традиционных и новых функций в пользу последних.

По этому поводу стоит обратиться к статистике: доля традиционных функций государства в РФ поглощает 36,7% федерального бюджета. Это в 4 раза выше, чем в развитых странах и в 1,5 раза — чем в развивающихся, тогда как на социальные функции направляется только 21,3% бюджетных средств. Выполнение традиционных функций поглощает у нас 6% ВВП, что почти на 25% превышает общемировой показатель, тогда как 3,5% (в 6 раз меньше) наша страна тратит на социальные функции. Соотношение расходов на традиционные и современные функции составляет 1,7: 1. И хотя применительно к консолидированному бюджету это соотношение несколько иное (1,2: 1), тем не менее, общая картина такова, что подобная структура бюджета характерна для государства XIX, а не ХХ-ХХI в.[8, с.53].

В заключении хотелось бы сказать, что современная российская административная реформа – это следствие глубинных институциональных проблем. Незавершенность и несогласованность мероприятий по оптимизации функций органов государственной службы, недостаточность структурных изменений практически по всем направлениям, отсутствие активного реформирования социально-экономических институтов, напрямую влияющих на успех реформы, – все это лишь часть существующих проблем.

Причина этому тот факт, что ряд ключевых параметров – неэффективность и нерациональность управленческого аппарата; низкий уровень его материального обеспечения и высокий уровень коррумпированности (что взаимосвязано); низкое качество гражданского общества, его неспособность и неготовность взять на себя выполнение ряда функций государства; гипертрофированная роль государства и преобладание его традиционных функций над современными – определяют существенное отличие стартовых условий реализации административной реформы в России от тех, что стимулировали осуществление аналогичных административных реформ в духе НГУ в развитых странах.

Для успешного проведения административной реформы недостаточно вынужденной политической инициативы, все необходимые участники: политики, бюрократы, гражданское общество должны быть заинтересованы в коренной перестройке административной системы. Пока каждого из этих участников в действительности сложно назвать активным, реформирование будет нести исключительно формальный характер.

16. В общем смысле под гражданским контролем чаще всего подразумевают одну из форм реализации общественных интересов посредством наблюдения за деятельностью органов государственной власти в целом и представителей публичной власти в частности. Некоторые исследователи дают следующее определение понятию: «Гражданский контроль – это наблюдение за деятельностью органов государственной и муниципальной власти, прочих государственных органов и должностных лиц, оценка законности и эффективности этой деятельности, а также принятие правовых мер по пресечению выявленных нарушений прав и свобод человека со стороны указанных органов и должностных лиц»[1]. Роль гражданских наблюдателей, субъектов гражданского контроля, при подобной трактовке сводится к непосредственному и личному наблюдению за соблюдением прав и законных интересов[2]. В зависимости от набора инструментов по реализации политических свобод, материального благополучия населения, общего уровня социальной стабильности и ряда других факторов, играющих ключевую роль в процессе формирования определенного типа политической культуры общества, складывается историческая традиция участия граждан в политической и общественной жизни. При этом сам прецедент возникновения практик гражданского контроля продиктован и обусловлен наличием ряда факторов, сопровождающихся серьезными изменениями в различных сферах жизни общества.

Один из подобных факторов, проявляющихся, по нашему мнению, в наибольшей степени в современной России – злоупотребление властными полномочиями и искажение принципа разделения властей, что приводит к невозможности сохранения баланса и тяготению к доминированию каждой из них. Так, в ходе Всероссийского опроса общественного мнения «Как живешь, Россия?», наилучшим образом в 2012 году, по мнению респондентов, справлялось с такой функцией, как «налогообложение и взимание налогов», в том время, так наиболее проблемными оказались сферы «соблюдение прав человека», «личная безопасность», «равенство всех граждан перед законом»: только 31% респондентов отметил, что государство выполняло в 2012 году свои обязанности по обеспечению «охраны прав и свобод граждан, прав собственности, правопорядка», в то время, как менее 20% указало, что были выполнены обязательства по «обеспечению достойной жизни и всестороннего развития граждан» (17%) и обеспечению «равенство перед законом и судом» (19%).[3] Сдерживающим фактором в подобных условиях, по нашему мнению, может стать контроль над государственной властью, осуществляемый независимой стороной – общественным сектором, непосредственным пользователем государственных услуг. А силу тенденции к публичности подобных вопросов в новейшей истории нашего государства, ряд ученых видит возможные положительные результаты функционирования подобных моделей в эффективности реализации практик гражданского контроля над коррупцией.[4] С другой стороны, действительно эффективных механизмов контроля за деятельностью органов государственной власти в современной России не так много: анализ деклараций должностных лиц, контроль в системе государственных закупок, различные варианты общественной экспертизы, журналистское расследование и т.п. В зависимости от набора инструментов по реализации политических свобод, материального благополучия населения, общего уровня социальной стабильности и ряда других факторов, играющих ключевую роль в процессе формирования определенного типа политической культуры общества, складывается историческая традиция участия граждан в политической и общественной жизни. Традиционно функцию агрегации общественных интересов в этом контексте выполняли СМИ. Еще в начале века многие эксперты стали утверждать, что медийный контроль или, к примеру, позиция правящих кругов по отношению к ряду вопросов в свете реализации соответствующих информационных кампаний по популяризации государственных проектов, могут стать опорными точками реализации антикоррупционной политики. Так, Казенов Сергей Юрьевич в совместном выступлении с Кумачевым Владимиром Николаевичем отметил: «Нужна скоординированная политика в СМИ. Поскольку ряд олигархов, медиа-магнатов, прямо или косвенно контролирующих ведущие СМИ, пропагандирует вредную противоправную, контрпродуктивную позицию относительно того, что в России за десятилетия реформ не замазан только тот, кто лежал десятилетие на печи. Во-первых, это не так. А даже, если это было так, то сегодня в России уже другое десятилетие, другой Президент, у реформ - другие задачи. И поскольку на смену ускоренному демонтажу, если не ставятся цели разрушения до основания, в том числе под аплодисменты некоторых друзей России за рубежом, приходит время собирания камней.»[5] В противном случае недостаточная развитость этого сегмента или выражение посредством этого канала коммуникации ограниченной позиции отдельных групп лиц, могут приводить в равной степени как к утрате доверия к традиционным СМИ, так и искаженной трактовке определенных действий государственного аппарата в отношении реализации антикоррупционной политики. В последнем случае ярким примером могут стать такие масштабные и, одновременно, имиджевые проекты, такие как Олимпиада в Сочи 2014 и Саммит АТЭС во Владивостоке в 2012 году. Более того, законодательством ряда государств медиаконтроль предусмотрен как обязательная функция СМИ, рассматриваясь как проявление «независимой народной власти»[6]. Кроме того, сам переход к построению электронного правительства (E-government) и реализации государственной программы Российской Федерации «Информационное общество 2011-2020гг.»[7] подразумевает оптимизацию предоставления государственных услуг, а также включенности граждан в процесс управления государством при использовании потенциала информационных технологий.

Однако, согласно заявлениям ряду проведенных социологических исследований последних лет, интерес к традиционным СМИ и уровень доверия к ним населения в последние годы имели тенденцию к снижению, в то время, как уровень доверия к новостным сообщениям, полученным из Интернета и других источников информации, растет. [8]

17.

Библиографическое описание: Овчухова О. Ю. Современное состояние и перспективы развития электронного правительства в России [Текст] / О. Ю. Овчухова // Государство и право: теория и практика: материалы II междунар. науч. конф. (г. Чита, март 2013 г.). — Чита: Издательство Молодой ученый, 2013. — С. 37-39.

В наш век высоких технологий, когда практически весь документооборот перенесен на электронные носители, закономерно появление и развитие электронного правительства. Суть электронного правительства состоит в использовании виртуального пространства для совершенствования моделей оказания услуг и повышения эффективности функционирования органов власти и государственных учреждений. Создание национальных «электронных правительств» в постиндустриальных странах происходит в русле глубокого реформирования всей системы государственного управления. В наибольшей степени в осуществлении таких проектов преуспели страны Европейского Союза и Северной Америки, где правительства хотят и могут себе позволить тратить немалые средства на информатизацию управления государством. Опыт этих стран показал, что при стабильном финансировании и эффективном менеджменте эта инициатива способна в короткие сроки окупить затраченные средства. При этом граждане получают реальный шанс участвовать в диалоге с властью, влиять на принятие решений и выдвигать собственные инициативы, получать детальную информацию о работе государственных структур и осуществлять контроль за их деятельностью.

Применение успешных практик реализации концепций электронного правительства зарубежных стран является одним из инструментов достижения целей эффективного электронного правительства России. Ведь, несмотря на всю свою важность, в России только 38 федеральных органов исполнительной власти из 64 представили в министерство планы по переходу на оказание государственных услуг в электронном виде. Из них 13 не оказывают гражданам государственных услуг и не имеют государственных функций в электронном виде, остальные пока не готовы к электронному правительству [4].

В первую очередь, это связанно с проблемами формирования законодательства в сфере перехода к электронным государственным услугам. В российском законодательстве по-прежнему не определен правовой статус электронного документа и связанных с ним процедур так, чтобы электронный документ мог выполнять все функции традиционного документа. Хотя закон «Об электронном документе» был внесен в Государственную Думу еще в декабре 2000 г. (проект Федерального закона № 39828–8), он до сих пор не вышел на стадию утверждения. Между тем аналогичный закон в Республике Беларусь был принят в 2009 г., а в Республике Казахстан — в 2003 г.

Однако в области законодательства есть и свои значительные достижения. В ноябре 2009 г. появился «План перехода федеральных органов исполнительной власти на предоставление государственных услуг и исполнение государственных функций в электронном виде», в который были включены 73 базовые государственные услуги, которые к 2015 г. необходимо перевести в электронный вид, а в 2010 г. была завершена работа над долгосрочной государственной программой «Информационное общество 2011–2018». Были приняты два важнейших закона: ФЗ от 9 февраля 2009 г. № 8-ФЗ «Об обеспечении доступа к информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления» и ФЗ от 27 июля 2010 г. № 210-ФЗ «Об организации предоставления государственных и муниципальных услуг» которыми регулируются предоставление государственных и муниципальных услуг в электронной форме. Кроме того, вышло множество постановлений и распоряжений Правительства РФ, которые регулируют самые разные аспекты межведомственного электронного взаимодействия.

Стоит отметить так же, что рядовой гражданин не совсем понимает суть и значение электронного правительства. По данным Фонда общественного мнения, реально к государственным услугам в интернете прибегают лишь около 6 % населения, причем наиболее популярными услугами являются вызов врача или запись на приём в поликлинику. Так же отмечено, что основными причинами, по которым у людей нет желания пользоваться электронными госуслугами, являются недостаток навыков или возможности работы с компьютером и интернетом, а также отсутствие такой необходимости. Подобные мотивы шире распространены среди людей старшего возраста. Поэтому очевидно, что среди желающих в будущем использовать данные услуги преобладают молодые, в качестве причин своей заинтересованности чаще отмечая удобство, доступность и простоту использования, возможность сэкономить время и не стоять в очередях. Наличие у 18–35-летних опыта пользования интернетом в сочетании с потребностью рационализировать личное время является мотивом к использованию государственных услуг через интернет [3].

Поиск по сайту: