Великий обманщик мира

Величайший обманщик? Кто же это такой? - спросите вы. Нет на­добности и описывать его, когда многие видят его насквозь. Конечно, большая часть людей знают его мало. Большинство людей не дают себе труда правильно и основательно узнать его. И посло­вица. мир хочет быть в обмане — приложима и здесь.

Но хотя мир и «хочет пребывать во лжи», однако не каждый в отдельности. И вот для тех-то, кто не хочет оставаться во лжи и об­мане, и назначается это мое слово. Мне хочется показать им того врага, который врывается в наши дома, разоряет наши имения и даже посягает на нашу жизнь. Совсем не таким он сам показывает себя. Сам он является пред нами как честный друг, как веселый ком­паньон, как готовый к услугам помощник в работе, как всегдашний доброжелатель, утешитель. И потому-то именно он так и опасен. Неопытные, несведущие, неосторожные и недальновидные люди доверяют ему, принимают его с распростертыми объятиями, хвалят и почитают его и дозволяют ему отравлять себя, грабить и убивать то медленно, то быстро.

«Caesar! Morituri te salutant!», то есть: «Император! Идущие на смерть приветствуют тебя!» - взывали некогда римские гладиаторы, когда там, в римском цирке (Колизее) они подходили к ложе, в ко­торой сидел жестокий император. «Идут на смерть и приветствуют тебя», - как бы так восклицают и наши пьяницы своему князю, архиобманщику, когда в каком-то неистовом восторге, с пением хва­лебных песней бросаются ему в объятия, отдавая ему себя в рабство. — Я разумею алкоголь: он есть исконный враг страны нашей, он отра­витель, разбойник, грабитель, убийца; свойство, дух спиртных опья­няющих напитков разумею я, который так прекрасно умеет себя замаскировывать.

Алкоголь есть величайший обманщик мира. Прежде всего он об­манывает нас, говоря: я делаю вас более крепкими, прибавляю вам силы, я помогаю вам в работе. И многие верят этому. Они думают, что на самом деле не могут исполнять тяжелых работ в своем звании без своей водки. Они не думают, они забыли, что мир целые ты­сячелетия существовал, прежде чем изобретена была эта горечь, что она сделалась у нас известной только четыреста лет назад, а рас­пространилась только около ста двадцати лет. Чудные колоссальные здания древности и средних веков, египетские пирамиды, башни на высоких скалах, палаццо и дворцы в древних городах были воз­двигнуты без него. И не совершают ли и ныне многие из наших со­временников самые тяжелые работы без водки и пива?

Солдаты наши воспитываются для военных подвигов и труда, и они часто в этом отношении достигают таких границ, дальше кото­рых не может уже простираться выносливость человеческая, - но и им во время самых трудных походов не дают никаких опьяняющих напитков, строго запрещают водку, рекомендуя утолять свою жажду чаем или иногда водой с уксусной эссенцией. Наши борцы и вело­сипедисты (радфареры) известны своей храбростью и энергией и совершают часто такие трудные подвиги, какие не совершают даже рабочие. Они нередко рискуют своим здоровьем и жизнью, чтобы одержать победу. Эти спортсмены в других случаях, пожалуй, не прочь бывают и выпить, но когда им нужно бывает преодолеть какую-нибудь трудность, то никто из них и в рот не возьмет ни пива, ни водки — тогда они пьют, если только что-нибудь пьют, воду, молоко и лимонад. И велосипедисты (радфареры), когда хотят совершить нечто особенно великое и трудное, по целым неделям и месяцам воз­держиваются от всяких спиртных напитков, чтобы быть сильнее и выносливее. Подобное я мог бы рассказывать вам и о других людях спорта, о восхождении на горы, об исследователях Африки и путе­шествиях к Северному полюсу; мы всюду видим, что настоящие зна­токи великих телесных подвигов учат воздержанию от алкоголя и пред и во время напряжения. Что делали Нансен у Северного по­люса и Ливингстон в жару экватора, это имеет значение и приложимо и к нашему умеренному поясу: алкоголь не годится для тех, которые хотят осуществить нечто трудное и требующее особого напряжения. И Самсон, упоминаемый в Библии, - этот сильнейший из людей, и тот воздерживался от всяких спиртных напитков.

И на фабриках наших между всеми группами разве мало таких ра­бочих, которые при своей тяжелой работе не пьют ни водки, ни пива? А в обществах трезвости, которые в различных странах на­считывают сейчас миллионы членов, не гораздо ли более рабочих, чем людей знатных? Но при этом, может быть, кто-нибудь из вас ду­мает: однако ж я сам на себе испытал, что после глотка водки моя ра­бота шла ходче, что я мог тогда делать кое-что и такое, на что у меня без этого не хватало сил. Такие факты бывают, и их нельзя обходить вниманием, но здесь-то именно и показывает себя алкоголь вели­чайшим обманщиком. Он не дает в действительности никакой новой силы, но заглушает только чувство усталости, он укрепляет на ми­нуту нашу волю и этим побуждает нас к новому напряжению. Он дей­ствует именно так же, как кнут действует на лошадь или как полковая музыка действует на возвращающихся после тяжелой службы уста­лых солдат. Кнут и музыка, конечно, на минуту бывают полезны: но глуп был бы тот извозчик, который захотел бы прибавить новую силу своей лошади кнутом, и тот командир, который захотел бы сде­лать солдат сильнее посредством музыки. Действительную силу, кроме упражнения, дают только хорошее питание и достаточный отдых, и покойный сон. Что алкоголь хотя и не прибавляет никакой новой силы, но на минуту развязывает силу, связанную нашей уста­лостью, это верно, но он скоро потом производит гораздо большее бессилие, гораздо большее утомление и расслабление. Его вред, стало быть, больше, чем его польза. Конечно, от расслабления можно опять избавиться посредством водки и потом снова продол­жать работу. Но кто усердно практикует этот способ, тот очень скоро делается из пьющего при случае, по временам, пьющим по привычке и постоянно — словом, делается из пьющего пьяницей, а насколько сильны бывают пьяные, это знаем все мы: дитя может сбить с ног исполина, который сделался пьяницей.

Кто при работе или каком-нибудь напряженном удовольствии имеет нужду в таком возбуждающем средстве, которое заглушает чувство усталости, тот пусть избирает кофе, чай, мясной бульон и сахар. Они действуют, правда, не слишком сильно, но зато и не угро­жают опасностью алкогольного яда. Теперь наукой изобретен такой инструмент (эргограф), с помощью которого можно так же точно измерить свою силу и работоспособность, как измеряется время с помощью часов; учеными сделано уже много опытов, которыми с не­сомненностью подтверждается та мысль, что вред алкоголя больше, чем его польза.

«Я согреваю вас» - говорит далее дух алкоголя. Это правда, что алкоголь горит в теле и чрез это производит теплоту, но он вместе с тем имеет свойство гнать кровь к стенкам тела и там расширять кро­веносные сосуды кожи, так что они скоро отдают свою теплоту. Чрез это он понижает температуру тела вместо того, чтобы повы­шать ее. Потому-то пьяницы, как показывает опыт, чаще всего и за­мерзают, что они обманываются этим первым жаром. Когда в России так много погибло в снегу наполеоновских солдат, то это справедливо было приписано не столько действию климата, сколько действию водки. Непьющий человек употребляет свои деньги не на водку, а на теплую одежду и на более питательную пищу, и поступает очень благоразумно, так как теплая одежда и хорошее питание — лучшие и самые действительные защитники от холода. Припомните того мужественного норвежца Нансена, который первым проехал на лыжах Гренландию и потом предпринял отважное путешествие к Северному полюсу. Он никогда не дозволял себе употреблять спиртные напитки с целью питания или согревания. В своем письме, которое приводит в одном из своих сочинений доктор Бодэ, Нансен опровергает то мнение, что алкогольные напитки в холод­ном климате необходимы, и называет его прямо ложным. «Они, - говорит он, — не только не необходимы, но они абсолютно здесь вредны. Температура тела, как известно, от алкоголя понижается, а такое тело, естественно, меньше всего может выносить холодный климат».

Послушаем, что говорит нам дальше протошельма алкоголь. «Я делаю вас, говорит он, более здоровыми». Как лекарство против всевозможных болезней, как укрепляющее средство против всевоз­можных слабостей и изнурений рекомендуются ведь самые разно­образные водки, ликеры, вина и пива. Лишь только появится холера или другая какая-нибудь эпидемия, тотчас же винные фабриканты начинают громко рекламировать свои микстурные напитки, рас­считывая, конечно, на то, что на свете много доверчивых людей и что такой рекламой хорошо можно поправить свой бюджет. Но не всегда результаты трудов изобретателей таких целительных желу­дочных ликеров были для них благоприятны. Сын одного из этих изобретателей от этого ликера и подобных питей сделался пьяни­цей и для исцеления был отправлен в монастырь. Здесь я позволю себе рассказать об одном старике, который служил половым в го­стинице, где мне в молодости пришлось однажды пить чай. Это был очень старый человек, украшенный сединами. Когда он мне подал чайный прибор, я в смысле сострадания сказал ему: «А трудновато, вероятно, дедушка, служить тебе здесь и таскать такую ношу!» Но он ответил: «Если я мог таскать на своей спине камни при постройке трех церквей, то тем более могу носить этот чайник». - «Как! Ты был носильщиком камней и жив еще? - сказал я ему, удивленный. - Ведь известно, что такие рабочие, как носильщики камней при по­стройке, редко доживают до старости, потому что они при своей тя­желой работе и хорошем заработке очень пристращаются к пьянству». - «А я как раз наоборот, не пил ни пива, ни водки, — сказал он. - Когда был молодым человеком, тогда было это и со мной. Но когда получил я однажды тяжелое воспаление легких, док­тор сказал мне: теперь, друг мой, одно из двух - или похорони ты свою водку, или водка похоронит тебя. Тогда я подумал: нет, лучше уж я похороню свою водку. И когда я поправился, то взял остав­шуюся у меня бутылку водки, пошел в сад и там под березой похоро­нил ее. Два года назад я уже отпраздновал двадцатипятилетний юбилей этому погребению...» — «Но скажи мне, друг, — продолжал я, - наверное, тебе очень трудно было избегать этой водки, враща­ясь прежде в среде рабочих, а теперь в среде трактирной прислуги?» — «Конечно, но они скоро узнали меня и оставили меня в покое. И чужим я всегда прямо говорю, что я не пью ни вина, ни водки. Теперь я опытно познал, как много принесло мне пользы воздержа­ние. Прежде я очень страдал от болезни желудка, и друзья совето­вали мне обратиться то к одному, то к другому врачу, то к этой желудочной настойке, то к другой, но болезнь всё усиливалась. Когда же я перешел затем на простую воду, то скоро прекратились все боли».

Мы слышали сейчас о воспалении легких, а далее думаем о ча­хотке, одной из самых распространенных болезней. Какой рабочий скорее получит чахотку: тот ли, который проводит свое свободное время в лесу и в поле или, может быть, в своем маленьком садике, пьет молоко и воду при простой, но питательной пище, или тот, ко­торый вечера и ночи, половины или целые праздничные дни сидит в табачном воздухе трактира за водкой и пивом, который, не выспавшись, часто простуженный, снова идет на работу, который по причине своего дурного образа жизни много имеет столкнове­ний и ссор с женой или с хозяином, которому для хорошего пита­ния недостает, может быть, то денег, то аппетита? Без сомнения, пьянство очень способствует возникновению и развитию чахотки, но не лучшее действие производит оно и при всех других болезнях.

Нет, кажется, ни одного органа в нашем теле, которому водка не принесла бы вреда. Уже горло, которое проглатывает ее, не остается без вреда — оно страдает и издает грубые, неприятные, хриплые звуки. Дошедши до желудка, она производит там воспаление, кровоизлияния, нарывы. Все винопийцы страдают желудком; мно­гие из разгульных студентов уже из университета приносят с собой испорченный желудок, с которым они и остаются на всю жизнь; от­деление мокроты, отрыжка, изжога, рвота, резь в глубине живота, отсутствие аппетита, смена между запором и поносом и т.п. — вот те приятные придатки напитков, от которых ожидают пользы для на­шего пищеварения. Когда один из проповедников трезвости (Капланг Селинг) сказал однажды тяжело страдавшему головной болью: «Это происходит от многопития», последний ответил резко: «Нет, это от немногой еды». Селинг заключил, что эта слишком малая, недостаточная еда - это и есть следствие многопития. Но пьющий во многих случаях ест совсем не мало, он ест и тяжелые, труднопереносимые вещи - он теряет вкус только к мягким, слад­ким, натуральным яствам, он уже не переносит ни фруктов, ни ово­щей, ни молока; он желает всегда более острых, соленых, пикантных, сдобренных в большом количестве луком, перцем, гор­чицей вещей, которые все более и более вызывают жажду. Пьющему воду нравятся мучной суп, вермишель, кисель, гороховые кушанья, - так же нравятся, как они нравятся неиспорченному дитяти. Привыкший же пить крепкое Мартовское пиво и водку уже не на­ходит в них удовольствие: он всё более и более портит вкус свой коп­чеными и солеными яствами.

Как страдает желудок, так страдают и печень и почки. Печень у тех, кто пьет пиво и белые вина болезненно расширяется, а у пью­щих водку - сжимается, каковая болезнь случается очень часто. Тех, которые страдают этой болезнью, можно узнавать по их блек­лому цвету лица и большой худощавости. Почки служат к выще­лачиванию нашего тела, к удалению из него всех лишних, испортившихся составных частей крови; их нежная ткань плохо пе­реносят алкоголь, и они часто также являются расширенными или сжатыми органами, и в связи с ними часто бывает часто водянка или другие страдания.

Очень страдает от алкоголя и сердце, от деятельности которого первее всего зависит жизнь наша. Здесь опаснее всего бывает пиво — но и яблочное вино, равно как и другие вина, дурно действуют на сердце. Заклятые винопийцы не замечают, что они вливают в тело совершенно безумные количества жидкости. Эта огромная масса воды - ибо девять десятых пива и даже более суть вода и должна быть принимаема в кровеносные сосуды, приведена в движение телом и в заключение через легкие и почки снова должна быть вы­гоняема из организма. Но это требует такой работы сердца, кото­рой оно не может долго исполнять. С сердцем здесь делается то же, что с чрезмерно натянутым резиновым поясом: оно теряет силу, когда нужно сжиматься и растягиваться. Следствием этого бывает ожирение, утолщение и расширение сердца, которые очень спо­собствуют развитию болезни и составляют причину смерти. Здоро­вое сердце имеет форму и величину с сжатый кулак. Мне пришлось однажды видеть сердце, вынутое из трупа одного алкоголика, стра­давшего страстью к пиву, - оно было вдвое больше и тяжелее, чем должно было быть. В Мюнхеском анатомическом театре показы­ваются такого рода сердца, вынутые из ста трупов взрослых людей, и всюду находим мы у пьяниц, что раз сердце переутомлено, то оно сразу мгновенно отказывается служить, как мгновенно падает за­гнанная лошадь. В газетах мы очень часто читаем, что такой-то в цветущих летах скоропостижно умер от разрыва сердца. Словом, от разрыва сердца сейчас так же много умирает, как и от единственно правильной причины - старческой немощи.

Еще хуже влияние алкоголя на мозг и нервную систему. Алкоголь есть прежде всего нервный яд; вино, пиво и водка называются спиртными напитками от латинского spiritus — «дух», потому что они, так сказать, дают приют у себя тому духу, который врывается в нашу душу и портит, губит ее. Все мы знаем опьянение: оно есть вре­менное, скоропроходящее сумасшествие. Вдумывались ли мы серьезно и взвешивали ли как должно, до какого унижения доводит человека опьянение? Мы должны быть образом Божиим, а дух ал­коголя делает из нас подобие бесов, низводит на степень неразум­ных животных, до степени скотов. Да, именно скотов. Один работник, который очень много пил, возвратился со своими ло­шадьми с реки, где он досыта напоил их. Хозяин дома сказал ему: «Ступай еще раз к реке, лошади должны еще пить воду». Работник не без возражений встретил это приказание, но повиновался. «Ну что, лошади и теперь пили?» — спросил его хозяин, когда он возвратился с реки. «Нет, ведь это, барин, всякий знает, что лошади более уже не пьют, когда они напились». — «Так ли? — спросил хозяин, — ужели твои лошади умнее тебя?» О разуме лошади приходится слышать часто, но корову считают глупым животным. На лугах альпийских гор растут рядом и хорошие травы и горчинка (генциана, ядовитая трава) и другие ядовитые растения. Коровы щиплют и ядят каждую хорошую траву, но к генциане, однако ж, и не прикасаются. Что же делает человек? Он выкапывает корень генцианы и выделывает из него водку. Грустно и досадно!

Опьянение есть мимолетное отравление — постоянное винопитие ведет к постоянному отравлению. Я не хочу подробно говорить об ужасах белой горячки, не буду определять ужасающие цифры, сколько по ее причине поступает в больницы и дома умалишенных, сколько умирает от этой болезни. Вспомним только о предающихся пьянству в кругу наших знакомых, в каком печальном состоянии на­ходятся их нервы, их духовная жизнь, их душа! Сколько проступков и преступлений происходит от этого отравления мыслей и чувств. Откуда происходят все эти ссоры, драки, ножевые расправы, убий­ства? Конечно не от одного только питья и опьянения, но и от греха, живущего в нас: от зависти, ревности, ненависти, гнева, похотли­вости и т.д., — но в большинстве случаев эти страсти не переходили бы в действие, не осуществлялись бы, если бы не являлся на помощь алкоголь, этот великий соучастник, если бы он не разжигал чув­ственные страсти, не заглушал голоса совести, не усыплял добрых порывов и движений сердца. Не испытывал ли иной из нас на себе самом, как он чувствовал себя после какого-нибудь кутежа и сильного опьянения, какую пустоту он ощущал в душе своей? Ничего там не было святого, всё доброе уступило место дурному. Мы нико­гда не должны забывать того, что человеческая природа испорчена, что человеческая добродетель - вещь очень слабая, так как в теле человека есть иной закон, по выражению Апостола (Рим. 7, 23), ко­торый воюет против закона ума его. Вот почему, если в трезвом со­стоянии и бывает присуща нам мысль идти против искушений, то одной полбутылки водки достаточно для того, чтобы затопить это благое намерение. Представим себе только соблазн на блудные дела или припомним преступления против личности. Таких преступле­ний в одной Германии совершено в течение года двести тысяч. Двести тысяч людей, большей частью молодых, от 17 до 27 лет, еже­годно сажают в тюрьму и исправительные дома за такие насиль­ственные поступки большей частью потому, что они не могли устоять пред алкоголем, о котором они думали, что они должны пить его. Не правда ли, что те, которые предостерегают от пьян­ства, которые стоят за полицию, протестуют против всех дурных ка­баков, против чрезмерного количества празднеств и компаний, совсем не враги свободы? Ибо не они ведь загоняют наших сограж­дан в штрафные учреждения. Кабатчик - вот кто агент для смири­тельного дома. Защитники свободы пьянства - вот кто наполняет наши тюрьмы!

Алкоголь есть и лучший союзник и слуга князя смерти. Величай­шие битвы и войны, равно и заразительные болезни, каковы холера, инфлюэнца и чума, суть ничто в сравнении с ним, ибо он каждый день, каждый час в действии. Он делает своих друзей преждевре­менно дряхлыми, тридцатилетних молодых людей стариками по телу и душе; он преждевременно укладывает их на смертный одр. Статистикой доказано, что из ста случаев ранней смерти десять слу­чаев всегда имеют своей причиной пьянство. И сколько тысяч людей подвергается несчастьям потому, что по причине опьянения не употребляли надлежащей осторожности и внимательности, ко­торой требовало их положение! А сколько еще молодых людей уми­рает в таких болезнях, увечьях и ранениях, которые трезвый человек с здоровой кровью перенес бы, но которых не выдерживает тело, отравленное и ослабленное алкоголем!

Но что сказали бы нам продавцы и друзья алкогольных напитков, если бы им поведали эти истины? «Конечно, слишком много пить нехорошо, — сказали бы они, - слишком много пить не следует. Но один стакан или два — это никого не убьет, никого не сделает и больным, один или два стакана для утоления жажды всегда можно выпить и хорошо себя чувствовать». Здесь мы снова слышим голос лицемерия и обманщиков: то, что говорят они, по-видимому, верно, но думают они совсем другое. Они думают, что если мы привыкнем к одному стакану, то скоро захотим и другого, и третьего. Если мы их пива выпьем сначала только две кружки, то при жажде спросим и больше. Ведь это прямо шулерство, если хозяин трактира расхвали­вает свое пиво, говоря, что оно питательно и утоляет жажду; если бы он действительно желал только утолить жажду и голод своего гостя, то он должен бы предложить ему скорее молоко, воду, плоды, хлеб, овсянку и т.п., ибо они гораздо лучшее средство против голода и жажды. А пиво наше приготовляется так, что оно не утоляет жажду, но, напротив, возбуждает ее, равно как и водка. Кто втягива­ется в эти напитки, тот получает новые виды жажды, искусственные виды. От жажды больше всего страдают те, кто больше всего желает утолить ее. Здесь бывает так же, как однажды сказал один любитель винопития, который хотел выпить один только стакан: «Теперь во мне другой, новый дух, который также хочет выпить стаканчик». Или нечто подобное тому, о чем говорит японская пословица: сперва человек принимает один глоток, потом требует человек еще другой глоток, а потом берет уже глоток человека.

Самое разумное в этом случае — никогда не возбуждать искус­ственной алкогольной жажды, довольствоваться натуральной жаж­дой, которая происходит всегда от недостатка в теле воды, а потому лучше всего и утоляется водою. Те, которые никогда или очень редко употребляют спиртные напитки, не имеют ни малейшей нужды в них. Они совсем не приносят никакой жертвы, для них это не потеря, не лишение, но освобождение от искусственной жажды. Да, они получили способность противостоять против вина, пива и ликера, о которых иные говорят, что они без них и жить не могли бы. Мы не считаем за грех того, если кто выпивает стакан какого-нибудь легкого, не опьяняющего вина, — мы восстаем против пития, доводящего до опьянения. А посему относительно коньяка и ликера мы всегда говорим и будем говорить, что таких напитков нужно из­бегать совершенно, что им не должно быть и места между нами, и мы изгоним их из среды своей, если не будем покупать их. Во всей стране мы этого сделать не можем, но в нашем доме, в нашем кружке мы не должны терпеть этого мокрого динамита.

Но вот алкоголь пускает в ход, наконец, последний свой козырь. «Я делаю вас, — говорит он, - благодушными, радостными, весе­лыми, я украшаю жизнь вашу; даже и в Библии говорится: вино... веселит сердце человека (Пс. 103, 15)!» Что опьяняющие напитки улучшают настроение, что они пьющих делают веселыми, что они разгоняют грусть-тоску, этого нельзя отвергать. Они обманывают нас, говоря, что когда мы сидим за чаркою, то мы честные, без­упречные люди, что мы совершенно правы, а весь мир поступает с нами несправедливо, что мы выше всех или должны быть князьями мира. И в то время, когда мы наслаждаемся таким воображаемым счастьем, мы развиваем вокруг себя невыносимое горе и бедствие — бедствие для себя, бедствие для других. Ибо где пьянство убивает одну старую заботу, там вырастают две новых.

Пьяница хотя и находит несколько веселых часов, но в целом вла­чит бедственную жизнь. Трудолюбивый, бережливый и трезвый ра­ботник бывает всегда гораздо счастливее и веселее, чем прилежный пьяница. Прилежный работник скоро находит себя окруженным ма­териальным достатком, здоровьем, удобством, семейным счастьем, а пьяница - бедностью, болезнями, душевною тугою и семейными нестроениями. Трезвый человек пользуется уважением и любовью, а пьяный ненавистью и презрением. В то время как неумеренно пьющий едва может достать и нанятую квартиру, конечно мало удовлетворительную, трезвый устраивает собственный дом, и если он может со своими детьми посидеть еще в собственном садике, то он в тысячу раз счастливее, чем жалкий пьяница, который тем только и занимается, что ходит в угловую лавку покупать бутылку семейного яда.

Есть еще причина, по которой мы должны признать алкоголь ко­варнейшим из всех обманщиков. Он часто в продолжение целого ряда годов доставляет благополучие человеку, чтобы тем вернее уло­вить его в свои сети. Подобно шулеру — карточному игроку — он дает сначала своей жертве некоторое время выигрывать. Пьет человек уже в детстве, продолжает пить в юношестве и не замечает от этого никакого вреда для себя. Напьется он, опьянеет, пожалуй, при этом вырвет его, но потом он проспится и опять как будто здоров, даже не болит и голова. И доволен он, даже хвалится тем, что он так много может переносить. Но ах! гораздо лучше было бы тебе, несчастный и глупый человек, если бы ты совсем не мог переносить ядовитого напитка! В чувстве радужной беспечности, весело продолжает человек пить и пьет до тех пор, пока в один злополучный день не на­зовут его «алкоголик», «пьяница», и пока делириум не сделает ему своего первого предостережения. Но и тогда он еще не может по­нять свою опасность.

Когда же алкоголь открывает свою истинную натуру, показывает себя, каков он есть на самом деле, т.е. сатаною? А тогда, когда его до­верчивый друг сделался уже супругом и отцом, когда по его примеру начинают поступать и дети, когда он должен уже воспитывать боль­шую семью, когда в его жизни выступают и другие высокие задачи. Тогда только наступает тот злополучный роковой момент, когда ал­коголь ударяет своего раба об землю и попирает его ногами. Поистине, не сатанинское ли это дело?

Теперь нередко указывают на людей, которые много и долго пили и достигли почтенного возраста; стало быть, говорят, пьянство им не повредило. - Есть такие люди, но их не много, так не много, что называют их даже по именам. Это, следовательно, исключения. Но мы должны приноравливаться не к тем, кои составляют исклю­чение, которые имеют медвежью натуру, унаследованную от здоро­вых прародителей, которые живут в особенно благоприятных и здоровых условиях, которые поэтому в десять раз должны быть крепче и выносливее, чем мы. Мы должны смиренно сознаться в том, что мы не всё можем дозволять себе при нашем телосложении, что мы слабы, может быть, от наших родителей, а может быть, по­степенно сделались таковыми вследствие своих собственных погрешностей или же силою обстоятельств и неблагоприятных жиз­ненных условий.

Впрочем, я не знаю ни одного пьяницы, который не страдал бы каким-нибудь недугом, хотя бы он и дожил до почтенных лет.

Есть и еще одна нерадостная истина: таковых людей, как и всех пьяниц, постигает несчастье в той области, дороже которой нет ничего у человека, именно: в их детях и внуках. Дети пьяниц нездо­ровы уже в их семени; их тело слабо, их нервы расстроены, их нрав­ственное чувство и воля извращены. Большая часть всех бесполезных и вредных людей, какие только существуют в мире, - это произведения пьяниц. «Пьяницы и рождают пьяниц», — гово­рили еще греки. «Яблочко не далеко падает от яблоньки», - говорят наши русские. Профессор Деме, который заведовал в Берне детским приютом, сделал однажды исследование жизни десяти семейств пьющих и десяти семейств непьющих. В семействах пьющих оказа­лось пятьдесят семь детей, из них умерло двадцать пять в первые же дни их жизни, шесть были идиоты, пять остались совсем малень­кими, пять страдали эпилепсией, пять с природными болезнями и только десять более или менее развивались удовлетворительно. В трезвых же десяти семействах было шестьдесят одно дитя; из них пять умерли в первую неделю по их появлении на свет, шесть имели те или другие недуги, но пятьдесят были совершенно нормальны и здоровы. Здесь с поразительною ясностью подтверждается вечная истина Библейского слова: Я Господь, Бог твой... наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода (Исх. 20, 5 и др.) Какой же тяжкий грех совершают те, которые вместе с собою губят своих детей, внуков и правнуков! Какое тяжелое преступление требовать от женщины, чтобы она в болезнях производила на свет таких детей!

Что же должны мы в этом случае делать — мы, говорю я, то есть я и вы, читающие эти строки?

Мы должны, во-первых, не всегда сваливать вину на других и тре­бовать помощи от других. Конечно, мы вправе требовать от на­чальства и правительства, чтобы оно объявило войну против этого столь опасного врага, вправе сказать ему, что-де внешние враги наши вроде монголов, шведов, французов, турок и японцев давно уже оставили наши пределы, а этот враг стоит не у внешних границ земли нашей, но внутри ее, в наших домах и семействах и из года в год, изо дня в день производит в них страшное опустошение. Такое напряжение средств и сил, какое употреблено было против внеш­них врагов, следовало бы употребить и против этого внутреннего врага! Но вместо того чтобы бранить правительство и власть, гораздо лучше вот что делать: начать эту войну с самих себя.

Многие из людей любят также нападать на хозяев водочных заводов и думают, что они должны начать это дело. Но они редко проповедуют практическую войну против винокурения. — Не покупайте водки, тогда не будет и ее производства! Для тех, которые не пьют, не будет водка производиться на заводах, не будет продаваться и в лавках.

Соблюдать самим безусловную умеренность во всем и трезвость - вот самое лучшее начало борьбы против пьянства. Недавно при­шлось мне прочитать такого рода факт. Лет пятнадцать назад в Силезии одна из деревень совсем было разорилась от поголовного пьянства. Поняв опасность своего положения, жители этой де­ревни взяли последний сосуд с водкой, повесили его на виселицу, запели при этом благочестивые песни, а затем, разбив сосуд, вы­лили содержимое его на песок и закопали сосуд в землю, как ви­сельника. Поступок, как видите, очень наивный, но нечто подобное следует сделать и нам, прежде чем винить в распространении у нас пьянства других. Я многим уже давал такой совет, говорит один из борцов против алкоголя: «Попробуйте воздержаться хоть в течение четырех недель от всяких спиртных питий, преодолейте ту перво­начальную скуку и тоску, которая явится у вас в этом случае, и вер­ните ваше тело к здоровому образу жизни, и вы увидите, какую пользу вы получите от этого освобождения от алкоголя! Тысячам эта проба настолько понравилась, что они никогда уже снова не воз­вращались к спиртным напиткам». Но кто не хочет оставить эту привычку совершенно, тот должен, по крайней мере, пить не изо дня в день, не из недели в неделю, не из месяца в месяц, но пропус­кать хоть один день в каждую неделю, хоть один месяц в каждый год. Наше лицо и руки мы умываем ежедневно, баню считаем нуж­ною каждую неделю; равно и внутренности нужно держать в чи­стоте и чаще очищать от действий и последствий алкоголя. Это будет не только укреплением здоровья и превосходным сред­ством против опасной привычки, но и самоиспытанием: для кого это воздержание составляет тягость, для того-то оно особенно и нужно, ибо он в отношении отравляющих питий является не гос­подином, а уже рабом их. Кто имеет склонность к спиртным напиткам, открыто сознавайся в этом сам, и этого нечего стыдиться, так как мы не сами себя соз­дали, - но тяжкий грех примем мы на себя, если не будем обращать внимания на нашу слабость. Тот, кто не может пить умеренно, не­обходимо должен перейти к полному воздержанию. Не смотрите только на это полное отречение от алкоголя, как на нечто слишком трудное и невозможное, - в начале, правда, нужно бывает мужество и твердость, а после это делается само собою.

Кто сам стал на правильную точку зрения в алкогольном вопросе, тому можно учить и других. Пусть никто не говорит, что он не может этого делать и что это необходимо предоставить ученым. Из опыта известно нам, как один сын, не прошедший еще школы, учил уже своих родителей, а один, сидевший в тюремном заключении, учил своих друзей, бывших на свободе. В своей уединенной камере он на­ходил и время, и охоту, и побуждение внимательно читать бро­шюрки и листики о пьянстве и серьезно обдумывать их. Он писал об этом в своих письмах на родину, делился со своими родными и знакомыми тем, чему он научился путем чтения и размышления, изрекал своим друзьям слово предостережения, в особенности же убеждал их строго следить за детьми и предостерегать их от алко­гольного яда.

И не только школьник или узник, но и убийца на пути к месту казни может быть проповедником трезвости. В 1897 году в Баутцене приговорен был к смерти один убийца, который в назидание чита­телям оставил такое завещание: «Не сразу делаются убийцами, — писал он. - Когда я спрашиваю себя, что сделало меня таковым, то нахожу на этот вопрос только один ответ^- водка! Давно уже началась трагедия моей жизни. С самого раннего детства я дышал уже алко­гольною атмосферою. Отец мой был пьяница и кончил тем, что в пьяном виде замерз в снегу. Вы, отцы, дозволяющие себе пить на гла­зах детей своих, не забывайте, что вашею дурною привычкою и при­мером вы отправляете и кровь и жизнь ваших детей! Когда я окончил школу и сделался каменщиком, то начал пить, как все ка­менщики, водку. В начале я был еще довольно прилежным и хоро­шим работником и зарабатывал хорошие деньги. Но чем более я слу­жил, тем более пил, а чем более пил, тем более исчезали у меня и силы и охота к работе. Враг мой действовал медленно, но верно. Я все более и более ослабевал и опускался. Я свел знакомство со сми­рительным и исправительным домом. Но когда вышел оттуда, снова начал пить по-прежнему. Наконец я совсем не стал работать и жил на счет моей жены. Я был доволен, когда она давала мне денег на водку; но когда отказывала, я беспощадно бил ее. Своих пасынков я посы­лал в винную лавку за дьявольским произведением и рано утром до ухода в школу, и вечером, когда они возвращались оттуда. Водка была моим единственным желанием, моим первым и последним на­питком. Не буду описывать всех тех позорных деяний, какие совер­шил я, потому что водка лишила меня всякой силы воли, так что я следовал только моим животным наклонностям и влечениям. В конце концов, я убил свою жену. Это было последним звеном в длинной цепи тех моих грехов и злодеяний, к которым привела меня водка.

Они завтра должны найти свое возмездие. Суд надо мною уже со­стоялся, я приговорен к смертной казни; я заслужил этого приго­вора, я умираю с искренним, глубоким раскаянием. Да будет милостив ко мне Бог! Но я не хочу, я не могу умереть, не сделав миру предостережения, не послав ему этого из глубины души моей ис­торгающегося призыва. Пусть это будет моим предсмертным заве­щанием.

Этот призыв, это завещание относится прежде всего к вам, мои союзники, сидевшие вместе со мною в тюремном заключении. Вернитесь с вашего пагубного пути! Мой пример ясно показывает вам, куда он ведет. Бросьте, разбейте вашу смертоносную бутылку, пока есть еще время, пока дьявол алкоголя не завел вас так далеко, как завел он меня!

Но завещание это относительно и к вам, мои товарищи по работе, вы, каменщики, плотники и все, кто бы ни были! Вы думаете, что без водки вам не обойтись, да и нет надобности избегать ее совер­шенно, так как она не вредна, лишь бы только не преступать меру. Но можешь ли ты, друг, удержать на лету снаряд? Ведь с малого на­чинают, но многим кончают. Я также начинал не со многого. Если вы хотите быть здоровыми людьми, веселыми отцами семейства, то долой водку, долой это произведение дьявола, долой всякий ал­коголь и пьянство!»

Равным образом каждый может распространять и сочинения. Я знал одного рабочего, который собирал для своих знакомых целые связки различных брошюрок и листиков, если находил их особенно полезными, и передавал их или непосредственно, или по­сылал по почте. Он, например, увидел однажды в саду на гулянье детей, которые пили пиво в присутствии родителей, и сейчас же приобрел листок под заглавием «Почему наши дети не должны пить пива и вина» и разослал его в большом количестве с надписью: «Прошу прочитать и передавать другим». Таким образом, один и тот же листок прочитан в нескольких семействах. Сотня листков стоит один рубль. Таким образом, одна копейка, заплаченная за листок, может сослужить великую службу в таком великом деле, как воспи­тание детей.

Я должен еще сказать при этом, что в начале борьбы против пьян­ства потребуется много мужества и твердости. Ибо кто может в этом случае не встретить близ себя соблазнителей и насмешников? И чем тяжелее становится жизнь наша, тем более манит к себе шинок и в шинке сверкающий хмельной напиток. Но представьте себе узника, который, наконец, получает свободу. Когда затворяются за ним двери тюремного здания, какие двери отворяются пред ним в об­ществе? Кто окажет ему внимание и сделает дружественную встречу? И однако он должен во что бы то ни стало остаться твердым и ска­зать себе: «Шаг через порог кабака есть первый шаг возврата к темнице, которую ложный друг снова готовит для меня в бутылке, и эти веселые приятели-собутыльники толкают меня только в про­пасть. Но я должен сказать им — нет, и тысячу раз нет, я более вам не товарищ!»

Такую стойкость и мужество необходимо иметь и каждому из тех, кто, освободившись от пагубной привычки окружающей среды, хочет идти своим путем и проповедовать трезвость. Несомненно, много придется такому человеку перенести неприятностей, насме­шек, издевательств со стороны заинтересованных в алкогольной торговле, но за всё это вознаградит его то нравственное удовлетво­рение, какое почувствует он, когда увидит результат своей настой­чивой и самостоятельной борьбы с пагубным пороком, всю громадную и нравственную и материальную пользу освобождения от него не только для себя и для окружающей среды своей, но и для своего потомства.

Поиск по сайту: