Теософ. Как общее правило, в определенных рамках, которые определяются эпохой, к которой мы принадлежим, Закон Кармы не может быть ускорен или замедлен в своем

Как общее правило, в определенных рамках, которые определяются эпохой, к которой мы принадлежим, Закон Кармы не может быть ускорен или замедлен в своем исполнении. Но в чем я уверена, так это в том, что момент вероятности в том или ином направлении еще никогда не был затронут. Вслушайтесь в следующее изложение одного аспекта национального страдания, а потом спросите себя, допуская работу силы Индивидуальной, Относительной и Распределительной Кармы, поддаются ли эти несчастья значительному изменению и общему освобождению от них. То, что я собираюсь прочитать Вам, вышло из под пера национального спасителя, который преодолев свое Я и будучи свободным в выборе, выбрал служение Человечеству, вынося по меньшей мере такую часть Национальной Кармы, какую только могут вынести женские плечи. Вот что она говорит: "Да, природа всегда говорит, не так ли? Только иногда мы производим так много шума, что заглушаем ее голос. Именно поэтому так успокоительно покинуть город и ненадолго удобно устроиться в объятиях Матери. Я думаю о вечере на хэмпстэдской пустоши, где мы наблюдали закат солнца; но, О! на какие страдания и нищету опустилось солнце! Дама принесла мне вчера большую корзину диких цветов. Я подумала о том, что кое-кто из моей семьи в Ист-Энде имеет большее право на них, чем я, так что я отвезла их сегодня утром в очень бедную школу в Уайтчапеле. Вы бы видели, как сияли эти бледные маленькие лица! Потом я пошла заплатить за несколько обедов для нескольких детей в маленькой общественной харчевне. Это было на боковой улочке, узкой, наполненной толкающимися людьми; зловоние неописуемое от рыбы, мяса и других съестных припасов, что гниют в Уайтчапеле, испуская на солнце зловоние, вместо того, чтобы быть убранными. Харчевня была средоточием всех запахов. Неописуемые мясные котлеты за 1$, вызывающие отвращение ломти "еды" и рои мух, настоящий алтарь Вельзевула! И кругом дети бродили в поисках объедков; один, с лицом ангела, собирал вишневые косточки как легкую и питательную пищу. Я пошла в западном направлении, нервно вздрагивающая и потрясенная, думая, может ли быть что-нибудь сделано с некоторыми частями Лондона, кроме того, чтобы их поглотило землетрясение, а их обитатели начали все снова, после погружения в какую-нибудь очистительную Лету, из которой не может выйти никакое воспоминание! Потом я подумала о хэмпстэдской пустоши, и — размышляла. Если бы любой жертвой кто-нибудь мог получить силу, чтобы спасти этих людей — цена не могла бы быть слишком большой; ОНИ должны быть изменены — но как это может быть сделано? В тех условиях, в которых они сейчас находятся — им не будет пользы от любого окружения, в которое они могли бы быть помещены, и тем не менее в их теперешнем окружении они будут продолжать жить. Эта бесконечная, безнадежная нищета разбивает мое сердце, и эта животная деградация, которая одновременно является и ее побегом, и ее корнем. Это подобно баньяновому дереву — каждая ветвь укореняется и высылает новые ростки. Какая разница между этими чувствами и мирной картиной в Хэмпстэде! И все же, мы, братья и сестры этих бедных созданий, имеем только право использовать хэмпстэдские пустоши для того, чтобы получить силу спасать Уайтчапеле." (Подписано именем слишком уважаемым и слишком хорошо известным, чтобы привести его для насмешников).

Спрашивающий.

Это печальное, но красивое письмо, и я думаю, оно с мучительной очевидностью приводит ужасные действия того, что Вы назвали "Относительной и Распределяющей Кармой". Но увы! нет надежды на какое либо немедленное избавление, благодаря землетрясению или какому-нибудь подобному общему исчезновению.

Поиск по сайту: