НВ: Пришли или остались?

Гаврилов: Сложный вопрос. Вадим Симонов, был такой первый замглавы ветеринарной и фитосанитарной инспекции (он женат на сестре Николая Присяжнюка), у него при обыске нашли $1,7 млн и 1,25 млн грн. А потом в июле суд постановил деньги Симонову вернуть. Так вот, этот самый Симонов продолжал исполнять обязанности руководителя карантинной инспекции при Швайке. Я утверждаю, что он его обратно и пригласил. Как я заметил, старые схемы начали работать на новых бенефициаров.

НВ: Они вам позвонили, а вы бы им: давай, до свидания! Настали новые времена.

Гаврилов: Все было не так просто. Начались проверки портовых терминалов. Приходили сотрудники фитосанитарных инспекций, ГАИ, милиция, все это исходило из прокуратуры. УБОП потребовал от прокуратуры Одесской области провести выемку всех документов на портовом терминале, причем их интересовали компании, которые не предоставляют карантинный сертификат. Это игра на нервах. Проверяйте, что хотите. В конце концов, у меня есть судебное решение, в котором написано: карантинные сертификаты не нужны. Но эти люди не сдавались. Это же не коррупция низового уровня.

Кожемяко: Мы писали Швайке, мы встречались со Швайкой. Министр аграрной политики имел все рычаги, чтобы поломать эти схемы. Потому что основными исполнителями были его подчиненные. Мы не знаем, как это распределялось, но нас по‑прежнему заставляли платить.

Можем поговорить о такой компании, как ГПЗКУ. Вот мне в руки попал документ, достаточно интересный. Я вам его дам. Это обращение в СБУ, проект жалобы. В компании существует проблема по невозврату в страну валютной выручки [от экспорта зерна] на сумму $131,9 млн. Вот тоннажи, отправленные на экспорт с января по октябрь 2014 года. Корабли отправили в Саудовскую Аравию, Египет, на другие традиционные для Украины рынки. Но только не напрямую, а через вот эти компании — Neslot, Umifront, Linavis Enterprises. Покупатели платят посреднику, и в Украину деньги просто не заходят.

Гаврилов: (рассматривает документы) О! Это бомба. Если я или он не возвращаем в течение 90 дней валютную выручку, нам останавливают внешнеэкономическую деятельность и включают 0,3 % штрафа в день.

Кожемяко: Ну, вы поняли: люди другие, а схемы те же. Я уверен, что тех, кто это сделал, найти несложно. Это не единственное, это только то, что мы знаем. Мы знаем об Укрспирте, где проверка за 2014 год обнаружила злоупотреблений на 1,3 млрд грн.

Как вы думаете, в компании [ГПЗКУ], которая экспортирует в год несколько миллионов тонн зерна, люди какие должны получать зарплаты? А у них не супербольшие зарплаты.

НВ: Низкие зарплаты при больших оборотах компании — это практически приглашение к коррупции. В аграрном министерстве мне рассказывали, что практика продажи хлебных должностей так и не была искоренена.

Лисситса: Я вот знаю, что в Сумской области должность директора элеватора ГПЗКУ стоит $50 тыс. в год. Человек эти деньги отдал, и его назначили директором элеватора.

НВ: В 2014‑м?

Лисситса: Да, в 2014 году.

Земельный вопрос — это отдельный аспект. Все схемы по оплатам [взятки за заключение] договора аренды государственных сельхозземель вернулись. Размеры те же, что и при Януковиче,— $150–200 за гектар. А аренда госземли искусственно занижена — в среднем на $100.

Сломать коррупцию здесь очень просто. Почему бы эти земли не продать или не отдать в аренду через аукцион? Элементарно. Одно решение Кабмина: государственные земли — только через аукцион. Если ты подписываешь договор использования земель на 15 лет, компании готовы заплатить этот разовый взнос $200 на гектар плюс нормальная рыночная цена за аренду. Так эти же средства пойдут в бюджет.

Поиск по сайту: