Франк Ллойд Райт

Восемнадцатилетним юношей, в 1887 году, Франк Ллойд Райт приезжает в Чикаго и в 1888 году начинает работать в проектной конторе архитекторов Салливена и Адлера. Двумя годами раньше, в 1885 году, Уилльям де Барон Дженни в строительстве здания Хоум Иншюренс Билдинг впервые применил стальной каркас и тем самым создал условия для блестящего развития в Чи­каго архитектуры многоэтажных зданий. В этой волнующей атмосфере, в окру­жении первых архитекторов, интенсивно работающих над созданием новой архитектуры, рождающейся из самой конструкции, молодой Райт получил свои первые впечатления, оказавшие решающее влияние на дальнейшее раз­витие его творчества.

В 1894 году он покидает контору Салливена и Адлера и начинает работать самостоятельно. За короткое время он строит ряд жилых домов, в которых отразилось своеобразие творческого почерка автора. Здание, вписанное в природу, его внешний облик, вытекающий из внутреннего содержания, от­каз от традиционных законов формы — вот характерные признаки свойствен­ного ему архитектурного языка, который можно определить понятием «органичной архитектуры». Этот термин уже появлялся у Салливена. Им он обозначал соответствие функции и формы, им он пользовался в своих тру­дах по архитектуре прежде всего для того, чтобы отмежеваться от господст­вовавшего в то время эклектизма. Понятие «органической архитектуры» очень многозначно и едва ли поддается точному определению, однако к подража­нию органическим формам оно никакого отношения не имеет. Правильнее истолковать его так: архитектор должен творить так, как это делает природа. Это значит: «Решение каждой проблемы заложено в сущ­ности самой проблемы». Для Райта это прежде всего означало включение архитектуры в природное окружение, применение таких естественных строи­тельных материалов, как дерево и камень, внимательное отношение к потреб­ностям людей и их чувствам.

Все эти новые тенденции получили прекрасное выражение в построенном в 1948 году жилом доме Джекобса в Мидлтоне (шт. Висконсин) (илл. 37—39). Этот дом — образец «органической архитектуры». Полную противополож­ность этим установкам представляет собой сооруженный в те же годы по проекту Мис ван дер Роэ великолепный дом Фарнсуорта (1950). Приподнятый над землей, открытый со всех сторон воздуху и свету, построенный с широ­ким применением искусственных материалов — стали и стекла, он представля­ет собой образец архитектуры геометрической, строго рационалистической (илл. 40).

Опубликованные в Германии и Голландии в 1910 году статьи о творчестве Райта пробудили к нему живейший интерес. Оказалось, что архитектор-оди­ночка на другом континенте давно уже разрешил проблемы, над которыми работают многие ведущие архитекторы Европы. Проведению своих идей в жизнь Франку Ллойду Райту облегчало то обстоятельство, что он опирался не только на опыт современной ему передовой архитектурной школы, но и имел возможность использовать живые архитектурные традиции англосак­сонских загородных домов.

В 1902 году в Хайленд-парке, близ Чикаго (илл. 41, 42), он строит дом Уиллитса. Свободная композиция здания в плане напоминает крест, в центре которого расположен очаг. Словно протянутые руки, охватывают крылья здания окружающую природу, зеленые лужайки подходят непосредственно к стенам дома. Крыша с большим выносом карниза подчеркивает горизон­тальную протяженность здания, его близость к окружающей местности. В большинстве жилых помещений Райт устраивает большие проемы, связы­вая их тем самым с природой, не лишая уюта.

Особенно ярко эта тенденция видна на примере центрального помещения дома Кунлея в Риверсайде, по­строенном в 1908 году (илл. 43). Потолком здесь служит нижняя поверхность пологой крыши, что придает всему помещению желаемую замкнутость.

Жилая комната напоминает убежище в горах или пещеру. Выступающие све­сы кровли смягчают интенсивность естественного освещения комнаты. Вместо нескольких отдельных жилых комнат Райт часто устраивает единое централь­ное помещение, расчлененное на несколько частей, в одной из которых раз­мещены комнаты второго этажа, куда ведет галерея.

Большое значение этих ранних построек заключается в

· смелой трактовке пространственных форм,

· в упразднении редко используемых помещений с их «холодной роскошью»,

· в той откровенности, с которой он применяет при­родные строительные материалы в интерьере, что стало одним из общепри­нятых приемов современной архитектуры, и

· в той последовательности, с кото­рой Райт ищет адекватное внутренней структуре внешнее архитектурное ре­шение.

Эти жилые дома внезапно сделали его в Европе знаменитым. Он стал самым модным архитектором своего времени. И тем более непонятным казался европейцам тот факт, что в Америке Райт был совершенно одинок. Больше того, как писал Бруно Таут в своей книге «Современная архитектура», издан­ной в 1929 году: «Упоминание его (Райта) имени считается у нас неприлич­ным». Усиление эклектизма в Америке обозначало не только конец Чикаг­ской школы, но одновременно и конец всех остальных современных течений. И лишь по мере возрастающего влияния новой европейской архитектуры в Америке снова стали интересоваться произведениями Райта. В наши дни он считается одним из самых выдающихся зачинателей современной архи­тектуры.

Опасность, угрожавшая «органичному» направлению в архитектуре, пожалуй, кроется в сентиментальных мечтаниях о природе, которые не учитывают тех­нических возможностей нашего времени. Райт постоянно и с неослабевающей энергией отмежевывался от такой точки зрения. Он работает над рациональ­ным применением технических средств: «Техника не должна поработить нас, мы должны поставить ее себе на службу». В своих более поздних построй­ках Райт применяет железобетон и сталь, однако не использует их в качестве элементов, определяющих новую архитектурную форму. В своих замыслах он прежде всего остается верен естественным строительным материалам. Характерно, что поначалу он оставался равнодушным к применению сталь­ных каркасов — открытию, сыгравшему столь значительную роль в архитек­туре Чикагской школы. Даже великолепное своей простотой административ­ное здание, построенное Райтом в 1904 году для завода Ларкина в Буффало, выполнено в кирпиче. И даже когда в 1906 году в строительстве церкви унитариев, в Оак Парк в Чикаго, он применил железобетон, то на форму это никакого влияния не оказало. Тяжелые, монументальные архитектурные эле­менты вовсе лишены того изящества, которое свойственно постройкам из железобетона.

После первой мировой войны Райт продолжает работать в области архитек­туры жилищ. В двадцатых годах он строит в Калифорнии жилые дома из сбор­ных бетонных блоков, с рельефом, придающим фасадам весьма своеобраз­ную фактуру (илл. 48). Между 1930 и 1940 годами начинается строительство серии дешевых коттеджей. В этих небольших жилых домах Райт добивается, несмотря на их невысокую стоимость, исключительно удачных планировоч­ных решений (илл. 45, 46).

В 1936—1939 годах Райт возводит конторское здание фирмы С. Джонсон и сын (Расин, штат Висконсин), решенное в виде замкнутого комплекса, без зрительно выраженной связи с окружающим пространством (илл. 49—52). Помещения освещаются верхним светом и рядами подвешенных люмине­сцентных ламп. Тенденция к замкнутости, изолированности от внешнего мира, усилена пластическими формами объемов, образующих сооружение. Конст­рукция большого конторского зала состоит из сужающихся книзу конических стоек с шарнирной опорой. Сверху их венчают круглые плиты, связанные между собой прогонами, что обеспечивает устойчивость всему сооружению. Между круглыми плитами устроены световые проемы, освещающие поме­щение верхним светом — выдумка, единственная в своем роде. Создается впечатление, как правильно заметил Гидион, «чего-то волшебного». Но разумно ли в деловом здании создавать такого рода «игру настроения»? Вероятно, именно это сооружение, больше чем какое-либо другое, обнажает противоречия, существовавшие между Райтом и широким фронтом совре­менной ему архитектуры. Райт прошел мимо такого важного этапа в развитии европейской архитектуры, как утверждение конструктивизма и функцио­нализма. Он остался великим одиночкой, постоянно поражая нас силой своей творческой фантазии.

Язык форм Райта слишком ярко отражал всю силу его незаурядной индиви­дуальности, чтобы создать школу крупного масштаба. Но влияние его идей, направленных на

· сближение с природой,

· на свободное решение композиций и

· на приспособление к всегда новым условиям окружающей среды;

· его отказ от всякой схемы, в том числе и геометрически определенной, сейчас гораздо более жизнен, чем когда-либо.

Ведь постоянные ссылки на анта­гонизм между органичной и рациональной архитектурой в наше время уже не имеют такого значения, как прежде. Архитектура рационализма, вначале стремившаяся создать простые формы, подчеркивающие их функциональное назначение, вскоре поднялась на более высокую ступень и пошла по пути синтеза вновь создаваемых форм в цельные взаимосвязанные системы, что послужило обогащению возможностей формообразования.

Поиск по сайту: