Берлин, Германия. — Как?! Вообще ничего?! — разозлился Арн Риппар и швырнул пустую папку на стол

— Как?! Вообще ничего?! — разозлился Арн Риппар и швырнул пустую папку на стол.

— Извините, но да. Абсолютно, ничего, — с досадой промычал Ричард Велкерс.

Ричард Велкерс — помощник Арна Риппара. Велкерса послали в СССР, чтобы он следил за переговорами, документами, решениями советского правительства. Велкерсу двадцать девять лет, темноволосый. В секретной службе Советского Союза его знают как Михаила Кольцова. За те пять лет, что он работает на Риппара его даже не заподозрили в том, что он сливает информацию Третьему рейху.

— Ну… Была одна странная женщина. Ее поймали пять дней назад. Так она утверждает, что создала лекарство, которое бы делало человека бессмертным или воскрешало человека. Бред, правда? — усмехаясь, рассказывал Велкерс.

— Так, идиот! Что бред, а что не бред, решать буду я! Ей кто-нибудь поверил?! — вскипел Арн.

— Ну, да. Доктор Вероломов.

— Так, если Вероломов поверил, то это действительно так! — прошипел Риппар.

— Что, так?

— То, что эта тетка действительно могла создать такое… такое… как назвать-то?

— Эликсир бессмертия.

— Средневековое название.

— М… чудо? Препарат?

— Лекарство.

— Так, какие будут указания? — спросил Ричард.

— Будем ждать, — встревоженно произнес Арн Риппар.

* * *

Эрик Вельнштейн был напуган, когда в руках своего обожаемого и любимого сына увидел белого кролика. Хуже было то, что этот кролик был почти взрослым.

Эрик стоял и не шевелился, смотрел на этого кролика.

— Генри, откуда у тебя это? — с трудом выговорил Эрик.

— Что? Кролик? — спросил звонким голосом сын Эрика Вельнштейна — Генри.

— Да. Откуда он у тебя? — прохрипел доктор Вельнштейн.

— В чем дело, Эрик? — заволновалась жена доктора Вельнштейна — Гертруда.

— Герт, если бы ты знала, ты бы испугалась сильнее меня.

— Да, что происходит! Ребенок ухаживает за милым кроликом! Что случилось?! — не понимала Гертруда.

Генри опустил голову, думая, что в чем-то провинился. Но, в чем именно он провинился, Генри понять никак не мог.

Поняв, что его сын чувствует, что он в чем-то виноват, Эрик погладил Генри по голове.

— Ты ни в чем не виноват, сынок. Это все я, — пробормотал Эрик.

— Эрик, что происходит? — волновалась Гертруда.

— Герт, нам надо поговорить.

Он подошел к ней, и они отошли к ближайшей скамейке.

Сейчас у семьи Вельнштейнов очередное тайное свидание в парке. Восемь часов вечера. Сумерки. Генри остался играть возле входа в парк, а Гертруда и Эрик сели на скамейку.

— Герт, я должен тебе сказать нечто ужасное.

— Что случилось? — испугалась Гертруда. — На работе что-то не так?

— На работе все прекрасно. Дело в Генри.

— Что с ним?

— Этот кролик… ты не спрашивала, откуда он его взял?

— Спрашивала.

— И что он ответил?

— Что ему его одноклассник подарил. А что?

— Он лжет.

— С чего ты взял?

— Я знаю, откуда у него этот кролик.

— И откуда?

— Ему его дали с целью пропаганды нацизма.

— Каким боком кролик к нацизму?!

— Таким! Они воспитывают в детях Германии жестокость.

— Зачем им это?

— Что бы увеличить армию Третьего рейха. Они дают кролика ребенку, а потом, когда кролик вырастет, они заставляют ребенка убить этого кролика!

— Откуда ты это знаешь?

— Я же работаю в секретной службе. Забыла?

— Ужас какой!!! И зачем им армия?

— Планируется что-то грандиозное.

— Что именно.

— Война.

— Но это бессмысленно! С кем? Неужели Гитлер нападет на СССР?!

— С чего ты взяла?

— Об этих планах Гитлера уже каждый человек в Германии знает!

— Но, что нам делать с Генри?

— Не знаю.

— Его надо увезти из страны. Гертруда, вы должны уехать из Германии.

Эрик встал со скамейки и пошел к Генри, вот только… Генри уже не было.

Москва, СССР

Через несколько недель Арн Риппар, под видом брата Веры Роянской уже сидел в комнате для встреч в тюрьме. Выглядела Вера ужасно.

— Ну, как ты здесь? — спросил Арн, изображая заботливого брата.

— Лучше, чем на воле, — серьезно ответила Вера.

— Почему? — удивился Арн.

— На воле ты сидишь и чай пьешь, тупо смотря на сахар. Брать этот сахар нельзя, только смотреть! Или еще один плюс - здесь все есть. Не надо сутки в очереди в магазине стоять, все приносят. Только вот...

— Что?

— Я скоро умру.

— Почему ты так решила?

— Мне так сказали.

Арн промолчал. Потом он оглянулся и Вера шепотом спросила:

— Вы кто такой? Чего вам от меня надо?

— Меня зовут Арн Риппар. Я могу вас отсюда вытащить и гарантировать вам безбедное будущее, — прошептал Арн.

— Вы из правительства? — недоверчиво спросила Вера.

— Какая разница?

— Большая, если, да, то я с вами и говорить не желаю, а если, нет, то возможно...

— Я из правительства, но из Германии.

— Ну, я сразу поняла, что вы из Германии.

— Как?

— По вашему отвратительному немецкому акценту.

— Хм, молодец. Так, вы согласны?

— Согласна. Только мне нужно помещение.

— Все будет, — восторженно воскликнул Арн. — Через пару дней вы уже будете работать.

— Хорошо.

Через эти пару дней Вера Роянская уже стояла на пороге детского дома, который стоял на окраине Москвы, и о котором никто ничего толком не знал. Детей там было мало, собственно, и здание было старым и маленьким. Это здание пережило еще Великую Октябрьскую революцию. Кирпичи от каждого дуновения ветра тряслись. Регулярно сыпалась штукатурка. Окон, само собой, не было.

Вера прошла к двери в подвал, спустилась туда. В темном и сыром подвале, где хранились запасы какой-то еды, была еще одна дверь сразу напротив лестницы. Вера открыла ключом дверь и вошла туда. Там был длинных коридор с белыми, аккуратными стенами и светильниками, висящими на стенах.

Пройдя по широкому коридору она открыла большую железную, слегка ржавую дверь и вошла в то помещение. За этой дверью скрывалась самая что ни на есть современная лаборатория. Вдоль стен стояли стеклянные шкафы, напротив двери стоял стол, на котором была настольная лампа, папка с документами и какой-то шприц. Шприц был пустой. Возле стола была еще одна деревянная дверь. Вера вошла туда, надевая белый халат и поправляя рукав халата.

В этом помещении была только старая кровать, на которой лежал труп шестидесятилетней женщины в синем длинной платье. Вдоль стен этой просторной комнаты стояли шкафы, такие же, как в предыдущей комнате. Еще вдоль стен стояли четыре стола, на которых Вера и проводила свои эксперименты.

Вера подошла к столу, набрала в шприц своего "лекарства", положила шприц на стол и написала на каком-то листе: "Попытка номер два. Имя подопытной — Регина Мартек, 61 год. Была поймана при попытке заложения взрывчатки в здании Большого театра. Умерла при задержании".

Вера бросила ручку и снова взяла в руку шприц.

Подойдя к кровати и посмотрев на тело Регины Мартек, у нее снова появилось это чувство. Чувство чего-то великого. Чего-то такого, что перевернет весь мир.

…Знала бы она, что такое очень скоро случится.

И только она поднесла иглу шприца к вене на руке, как вдруг послышался громкий мужской голос, который очень быстро говорил по-немецки.

— Вера, срочно идите сюда!

Вера была готова придушить того, кто посмел ее потревожить. Это был доктор Август Клаз.

Она, держа шприц в руке, пошла к доктору. Он стоял возле двери и держал руки в карманах белого халата.

— Что, доктор Клаз? — сдерживая агрессию, спросила Вера.

— Пришел спросить, как там у час идут дела? — спросил Август Клаз.

— Я в процессе. Первый подопытный...

— Что? Не получилось?

— Не совсем. Через три секунды после укола у подопытного появился очень слабый пульс. Но было только три удара за девять минут.

— Это же прогресс! Я когда второй эксперимент! — обрадовался Август.

— Сейчас, перед вашим приходом, хотела сделать укол второй подопытной.

— Ладно, не буду вам мешать.

С этими словами доктор Клаз удалился.

Она снова взяла шприц и подошла к кровати, на которой лежало тело подопытной женщины. И снова это предвкушение чего-то великого. Оно не исчезало, а с каждой секундой становилось все сильнее. Она поднесла шприц к вене на руке подопытной. Начали дрожать руки. Только не это. Если руки будут продолжать дрожать, то она не сможет сделать укол правильно. Придется опять ждать. Нет. Ждать нельзя. Завтра ей писать отчет о проделанной работе за эти два дня. Она резко сделала укол в вену подопытной, а потом так же резко вытащила шприц.

Шприц упал из рук и руки, как и все остальное тело, затряслись.

Итак, сейчас осталось лишь ждать.

Через, примерно, двадцать минут у подопытной появился пульс. Два удара за четыре секунды. Это огромное достижение! Ведь прошлый эксперимент закончился тремя ударами в девять минут!

Других признаков жизни, кроме пульса, подопытная не подавала.

* * *

— Анатолий Павлович, вы хотите сказать, что эта… как ее… — четко и громко говорил Сергей Сергеевич Вафин.

Мамонтов подошел ближе к столу.

— Сергей Сергеевич, ее зовут Вера Андреевна Роянская, она утверждает, что создала эликсир бессмертия, — говорил Анатолий Павлович.

— И ты ей веришь? — с насмешкой поинтересовался Сергей Сергеевич.

— Мой информатор сказал мне, что у нее серьезный прогресс с созданием лекарства от старости.

— И кто твой информатор? — спросил Вафин.

— Не скажу. Нельзя. Это одно из условий нашей сделки, — ответил Мамонтов.

— А ты что должен этому информатору? — поинтересовался Сергей Сергеевич.

— А я его не трогаю за информацию. Давайте вернемся к Вере Роянской.

— А… м… а ты полностью доверяешь информатору? Информация не слабая.

— На все сто процентов!

— Ну, тогда можешь приступать.

— К чему?

— К действиям. Тогда ты обязан пойти к этой Вере Роянской и переманить ее на нашу сторону. Твоя задача — любыми способами заставить Роянскую создавать лекарство от старения для нашего правительства. Понятно?

— Понял.

Он вышел из кабинета Сергея Сергеевича.

Дальше не было ничего сложного. Он без труда нашел тот детский дом, в котором Вера проводит эксперименты. В кабинете Веры, который находится на втором этаже, Анатолий и Вера, сев на диван, начали беседу:

— О чем вы хотели со мной поговорить? — спросила Вера, спокойно.

Анатолий Павлович, так же спокойно, начал говорить:

— Дело в том, Вера Андреевна, что Иосиф Виссарионович планирует нападение на Финляндию уже во второй половине этого года. Для победы необходимо ваше изобретение.

Он старался быть максимально вежливым и убедительным. Он понимал, что от его вежливости и убедительности зависит итог еще не начавшейся войны. Именно он будет виноват, если Советский Союз проиграет в предстоящей войне.

— Хм, вы должны знать, что я не поддерживаю политику Сталина. Да и сам Сталин мне не очень-то нравится, — улыбаясь, произнесла Вера.

— За такие слова вас запросто могут обвинить в предательстве, — уверенно и четко сообщил Анатолий Мамонтов.

— В предательстве чего?

Вера рассмеялась.

— В предательстве Советского Союза, в предательстве всего советского народа, в предательстве Сталина, в конце концов! — неожиданно для себя разозлился Мамонтов.

В эту самую секунду он понял, что и его поглощает эта жизнь! Это существование только ради Сталина и только ради работы! О, нет! Он будет как они? Да! Он будет как они! Как 90% работников Секретной Службы! Нельзя этого допустить! Надо это сейчас же остановить! Но как?! Сбежать? Куда? Да, и не получится сбежать! Уйти из службы, значит — умереть. Никого и никогда не отпустили живым. Нельзя работников Секретной Службы, которую возглавляет сам лично Иосиф Виссарионович Сталин, отпускать просто так! Они все слишком много знают!

— Я не боюсь! — совершенно серьезно ответила Вера. — Я могу прямо сейчас, лично Сталину заявить, что я его ненавижу!

— Почему? — зачем-то задал этот вопрос Анатолий Павлович.

Он и сам-то его ненавидел.

— Хм, а почему бы и нет! Сказки! То, что обещают нам хорошую жизнь, жизнь без бедности и войн, все вранье, придуманное для того, чтобы Сталина, боготворили! Все в это верят! Вот только я не верю! И никто меня не переубедит! — высказалась Вера.

Анатолий Павлович Мамонтов промолчал.

— Вы как все! — тоном обиженного ребенка сделала вывод Вера.

Он все еще молчал.

— Вы — кукла! Марионетка! Вы уже не существуете! Вы умерли как личность! Вы никто!

— Перестаньте меня оскорблять! Я не никто! Я тоже не хочу подчиняться всему этому! — оправдывался Анатолий Павлович.

— Так уйдите.

— Не могу.

— Почему же?

— Если я решу уйти, меня убьют. Я работник Секретной Службы, которую основал и возглавляет Сталин. В ней работает двести лучших специалистов в разных областях. О нашей службе никто и никогда не узнает!

Вера опять засмеялась.

— Вы чего?

— Вы прямо как Арн Риппар.

— А кто такой Арн Риппар?

— Агент Секретной Службы Германии, возглавляемой Адольфом Гитлером.

У Мамонтова пропал дар речи.

— Значит, теперь вы работаете на благо Третьего рейха!

— Анатолий Павлович, я ни на чьей стороне. Меня попросили, дали то, что я хотела взамен. Я лишь выполняю условия сделки.

Мамонтов слушал ее внимательно.

— Я согласна. Согласна. Я сделаю вам препарат. А зачем он вам? Делать его на всю советскую армию я не собираюсь. Вы получите только одну дозу, как и немецкие агенты.

— Нам и нужна только одна доза. Я думаю мы воспользуемся ей, как и нацисты.

Вера заулыбалась.

— Препарат выпьют лидеры. Верно?

— А именно Иосиф Виссарионович Сталин и...

— Адольф Гитлер.

Вера согласилась, хоть и не понимала, почему.

— А что вы можете предложить взамен? — поинтересовалась Вера.

— Спасение родной страны, — произнес Анатолий Павлович, серьезно.

Вера засмеялась.

— Я планирую уехать куда-нибудь.

— Мы гарантируем вам полную неприкосновенность.

— Я вас насквозь вижу! Я знаю, что вы не сможете смириться с тем, что здесь происходит.

— А что здесь происходит?

— Я провожу эксперименты на людях. На трупах людей. И делаю успехи.

— Не одна вы проводите эксперименты на людях.

— Вы ведь понимаете, что это детский дом. И, что здесь кроме детей почти никого нет.

Мамонтов понял намек.

— Как вы можете! Это ужасно вы убиваете людей!

— А чем дети отличаются от обычных людей?

— Это же дети!

Они молчали минут двадцать.

— Ладно. Полная неприкосновенность. Хорошо. Я принимаю эти условия.

Поиск по сайту: