Гайнувеле и дема

Мифы этой категории характеризуются тем, что первородное убийство сверхъестественного существа порождает ритуалы инициации, благодаря которым существование людей получает некоторый высший смысл. Примечательно также, что такое убийство не считается преступлением, иначе оно периодически не воспроизводилось бы в ритуалах. Еще с большей очевидностью это подтверждается изучением специфического мифо-ритуального комплекса землепашеских племен палеокультуры. Ад.Е. Иенсен показал, что религиозная жизнь племен тропических районов, выращивающих клубни, сосредотачивается вокруг тех божеств, которые он именует божеством типа дема, заимствуя сам термин дема у народностей маринд-аним из Новой Гвинеи. Они обозначают этим словом божественных творцов и первородных существ, живших в мифические времена. Дема описываются то в виде людей, то в виде животных и растений. В главном мифе рассказывается об умерщвлении божества-деша остальными дема^[207]. Самый известный миф о молодой девушке Гайнувеле записан Иенсеном на Сераме, одном из островов Новой Гвинеи. Вот его содержание.

В незапамятные времена некто Амета встретил на охоте дикого кабана. Пытаясь скрыться, кабан утонул в озере, На его клыке Амета обнаружил кокосовый орех. В ту ночь ему приснился сон про орех и ему было приказано его посадить, что он и сделал на следующий день. Через Три дня кокос вырос, а еще через три дня он зацвел. Амета залез на дерево, чтобы сорвать цветы и приготовить из них напиток. Но он порезал себе палец и капля крови упала на цветок. Через девять дней он обнаружил, что на цветке сидит маленькая девочка. Амета взял ее и завернул в листья кокосовой пальмы. За три дня девочка выросла и стала невестой. Амета назвал ее Гайнувеле («ветка кокосовой пальмы»).

Во время большого праздника Маро Гайнувеле сидела посередине площадки, на которой танцевали, и все девять ночей раздавала танцующим подарки. Но на девятый день мужчины вырыли в середине этой площадки яму и во время танцев бросили туда Гайнувеле. Затем они засыпали яму и продолжали танцевать над ней.

Когда на следующий день Гайнувеле не вернулась домой, Амета понял, что ее убили. Он нашел ее тело, вырыл его и разрубил на части, похоронив их в разных местах, а себе оставил только руки. Из захороненных частей тела выросли не известные до того времени растения, клубни которых с тех пор стали главной пищей людей. Руки Гайнувеле Амета отдал другому божеству дема по имени Сатене. На танцевальной площадке Сатене начертила спираль с девятью витками и встала посередине. Из рук Гайнувеле она соорудила дверь и собрала танцоров. «Так как вы ее убили, — обратилась она к присутствующим, — я не хочу больше жить здесь. Я уйду отсюда сегодня же. А сейчас вы должны подойти ко мне через эти двери». Те, кому это удалось, остались людьми. Остальные же обратились в животных (свиней, птиц, рыб) и духов. Сатена объявила, что люди увидят ее только после их смерти и исчезла с лица Земли^[208].

Ад. Е. Иенсен показал важность этого мифа для понимания религии и мировосприятия землепашеских племен палеокультуры. Убийство богини-дема самими дема, предками современного человечества, кладет конец прежней эпохе (которую не следует расценивать как «райскую») и открывает эпоху, в которой мы живем в настоящее время. Дема стали людьми, то есть смертными существами, разделенными на мужской и женский пол. Что касается убитой дема, то существование ее продолжается или в ее собственных «творениях» (съедобные растения, животные и т. д.), или в доме мертвецов (в который она сама превращается) или же в самом «способе бытования смерти», то есть в том способе, который сама она породила своей собственной смертью. Можно сказать, что божество дема «скрывает» свое существование в различных формах бытия, которые оно само порождает своей насильственной смертью: в темном царстве мертвых, в мире животных и растений, выросших из ее разрубленного тела, в различии полов, в смертности. Насильственная смерть божества дема есть не только «смерть, дающая жизнь», она есть также способ постоянного присутствия в жизни людей и даже их смерти. Ведь, питаясь растениями и животными, выросшими из ее тела, люди, по существу, питаются самим божеством дема. Например, Гайнувеле оживает в кокосовом орехе, в клубнях, в свиньях, поедаемых людьми. Как показал Иенсен^[209], убой свиньи есть «представление» убийства Гайнувеле. И повторение его лишь напоминает о служащем примером божественном действе, породившем все то, что существует на земле в настоящее время.

Для земледельцев палеокультур, следовательно, «главное» сконцентрировано в этом первоначальном убийстве. И так как религиозная жизнь состоит, собственно говоря, в напоминании об этом акте, то самый серьезный грех это «забвение» какого-нибудь эпизода первоначальной божественной драмы. Различные моменты религиозной жизни постоянно напоминают о событии, которое имело место в давние времена, и этим самым помогают людям сохранять сознание божественного происхождения современного мира. Как пишет Иенсен^[210], обряды, связанные с половым созреванием напоминают, что для людей способность продлить род проистекает из первого мифологического убийства, и равным образом проясняют тот факт, что смертность неотделима от продления рода. Погребальные церемонии, связанные с путешествием опочившего в царство мертвых, напоминают, что это путешествие есть только повторение того, что совершило божество-дема. Но главным моментом оказывается как раз повторение убиения божества дема. Человеческие жертвоприношения и жертвоприношения животных есть только торжественное воспоминание первоначального убийства. И каннибализм объясняется той же самой идеей, что проявляет себя в потребности поедать клубни, в частности тем, что всегда (так или иначе) поедается божество.

Религиозные обряды, следовательно, суть праздники воспоминания. «Знание» есть изучение главного мифа (убийство божества и его последствия) и старание не забыть его. Забыть о божественном акте, значит совершить настоящее святотатство. «Забыть» о том, что современная форма существования людей есть результат божественного действа, значит совершить «проступок», «грех», «святотатство». В племени вемалов, например, Луну представляют как божество-дема; считается, что у нее во время новолуния происходит менструация и в течение трех ночей она остается невидимой, поэтому и женщин в период их менструаций изолируют в специальных хижинах. Всякое нарушение этого запрета влечет за собой необходимость обязательного искупления. Женщина приносит животное в дом, где живут влиятельные люди, признает свою вину и уходит. Люди приносят животное в жертву, жарят его и едят. Этот ритуал умерщвления является воспоминанием первого кровавого жертвоприношения, то есть «первородного» убийства. «Логически святотатство забвения искупается тем, что воспоминаниям предаются с утроенной силой. И по своему исходному смыслу кровавое жертвоприношение есть "напоминание" об этом исключительном событии»^[211].

Поиск по сайту: