ГАЙНУВЕЛЕ И ДЕМА

Мифы этой категории характеризуются тем, что первородное убийство

сверхъестественного существа порождает ритуалы инициации, благодаря которым

существование людей получает некоторый высший смысл. Примечательно также,

что такое убийство не считается преступлением, иначе оно периодически не

воспроизводилось бы в ритуалах. Еще с большей очевидностью это

подтверждается изучением специфического мифо-ритуального комплекса

землепашеских племен палеокультуры. Ад.Е.Иенсен показал, что религиозная

жизнь племен тропических районов, выращивающих клубни, сосредотачивается

вокруг тех божеств, которые он именует божеством типа дема, заимствуя сам

термин дема у народностей Маринд-аним, из Новой Гвинеи, которые обозначают

этим словом божественных творцов и первородных существ, живших в мифические

времена. Дема описываются то в виде людей, то в виде животных и растений. В

главном мифе рассказывается об умерщвлении божества ~ дема остальными дема.

Самый известный миф о молодой девушке Гайнувеле, записан Иенсеном на Сераме,

одном из островов Новой Гвинеи. Вот его содержание:

В незапамятные времена некто Амета встретил на охоте дикого кабана. Пытаясь

скрыться, кабан утонул в озере. На его клыке Амета обнаружил кокосовый орех.

В ту ночь ему приснился сон про орех и ему было приказано его посадить, что

он и сделал на следующий день. Через три дня кокос вырос, а еще через три

дня он зацвел. Амета залез на дерево, чтобы сорвать цветы и приготовить из

них напиток. Но он порезал себе палец и капля крови упала на цветок. Через

девять дней он обнаружил, что на цветке сидит маленькая девочка. Амета взял

ее и завернул в листья кокосовой пальмы. За три дня девочка выросла и стала

невестой. Амета назвал ее Гайнувеле ("ветка кокосовой пальмы").

Во время большого праздника Маро Гайнувеле сидела посередине площадки, на

которой танцевали, и все девять ночей раздавала танцующим подарки. Но на

девятый день мужчины вырыли в середине этой площадки яму и во время танцев

бросили туда Гайнувеле. Затем они засыпали яму и продолжали танцевать над

ней.

Когда на следующий день Гайнувеле не вернулась домой, Амета понял, что ее

убили. Он нашел ее тело, вырыл его и разрубил на части, похоронив их в

разных местах, а себе оставил только руки. Из захороненных частей тела

выросли неизвестные до того времени растения, клубни которых с тех пор стали

главной пищей людей. Руки Гайнувеле Амета отдал другому божеству дема по

имени Сатене. На танцевальной площадке Сатена начертила спираль с девятью

витками и встала посередине. Из рук Гайнувеле она соорудила дверь и собрала

танцоров. "Так как вы ее убили ~ обратилась она к присутствующим, ~ я не

хочу больше жить здесь. Я уйду отсюда сегодня же. А сейчас вы должны подойти

ко мне через эти двери". Те, кому это удалось остались людьми. Остальные же

обратились в животных (свиней, птиц, рыб) и духов. Сатена объявила, что

люди увидят ее только после их смерти и исчезла с лица Земли.

Ад. Е.Иенсен показал важность этого мифа для понимания религии и

мировосприятия землепашеских племен палеокультуры. Убийство богини-дема

самими дема, предками современного человечества, кладет конец прежней эпохе

(которую не следует расценивать как "райскую") и открывает эпоху, в которой

мы живем в настоящее время). Дема стали людьми, то есть смертными

существами, разделенными на мужской и женский пол. Что касается убитой дема,

то существование ее продолжается или в ее собственных "творениях" (съедобные

растения, животные и т.д.), или в доме мертвецов (в который она сама

превращается) или же в самом "способе бытования смерти", то есть в том

способе, который сама она породила своей собственной смертью. Можно сказать,

что божество дема "скрывает" свое существование в различных формах бытия,

которые оно само порождает своей насильственной смертью: в темном царстве

мертвых, в мире животных и растений, выросших из ее разрубленного тела, в

различии полов, в смертности. Насильственная смерть божества дема есть не

только "смерть дающая жизнь", она есть также способ постоянного присутствия

в жизни людей и даже их смерти. Ведь. питаясь растениями и животными,

выросшими из ее тела, люди, по существу, питаются самим божеством дема.

Например, Гайнувеле оживает в кокосовом орехе, в клубнях, в свиньях,

поедаемых людьми. Как показал Иенсен, убой свиньи есть "представление"

убийства Гайнувеле. И повторение его лишь напоминает о служащем примером

божественном действе, породившем все то, что существует на земле в настоящее

время.

Для земледельцев палеокультур, следовательно, "главное" сконцентрировано в

этом первоначальном убийстве. И так как религиозная жизнь состоит,

собственно говоря, в напоминании об этом акте, то самый серьезный грех это

"забвение" какого-нибудь эпизода первоначальной божественной драмы.

Различные моменты религиозной жизни постоянно напоминают о событии, которое

имело место в давние времена и этим самым помогают людям сохранять сознание

божественного происхождения современного мира. Как пишет Иенсен, обряды,

связанные с половым созреванием напоминают, что для людей способность

продлить род проистекает из первого мифологического убийства и равным

образом проясняют тот факт, что смертность неотделима от продления рода.

Погребальные церемонии, связанные с путешествием опочившего в царство

мертвых, напоминают, что это путешествие есть только повторение того, что

совершило божество-дема. Но главным моментом оказывается как раз повторение

убиения божества дема. Человеческие жертвоприношения и жертвоприношения

животных есть только торжественное воспоминание первоначального убийства. И

каннибализм объясняется той же самой идеей, что проявляет себя в потребности

клубней, в частности, тем, что всегда (так или иначе) поедается божество.

Религиозные обряды, следовательно, суть праздники воспоминания. "Знание"

есть изучение главного мифа (убийство божества и его последствия) и

старание не забыть его. Забыть о божественном акте, значит совершить

настоящее святотатство. "Забыть" о том, что современная форма существования

людей есть результат божественного действа, значит совершить "проступок",

"грех", "святотатство". В племени вемалов, например, Луну представляют как

божество-дема; считается, что у нее во время новолуния происходит

менструация и в течение трех ночей она остается невидимой, поэтому и женщин,

в период их менструаций, изолируют в специальных хижинах. Всякое нарушение

этого запрета влечет за собой необходимость обязательного искупления.

Женщина приносит животное в дом, где живут влиятельные люди, признает свою

вину и уходит. Люди приносят животное в жертву, жарят его и едят. Этот

ритуал умерщвления является воспоминанием первого кровавого

жертвоприношения, то есть "первородного" убийства. "Логически святотатство

забвения искупается тем, что воспоминаниям предаются с устроенной силой. И

по своему исходному смыслу кровавое жертвоприношение есть "напоминание" об

этом исключительном событии".

НЕ "ОНТОЛОГИЯ", А "ИСТОРИЯ"

По структуре все эти мифы есть мифы о происхождении. Они раскрывают

происхождение современных условий жизни человека, полезных растений,

животных, религиозных установлений (инициации подростков, тайные общества,

кровавые жертвоприношения и т.д.), правил поведения людей, а также причины

смерти. По всем этим поверьям "самое существенное" решалось не при

Сотворении мира, а после, в мифическую эпоху. Попрежнему, речь идет о

времени мифическом, но уже не о "первоначальном", которое можно назвать

"космогоническим". "Самое существенное" теперь связывается не с онтологией

(как возник реальный мир), а с историей. Историей одновременно божественной

и человеческой, поскольку она оказывается результатом драмы, исполняемой

предками людей и сверхъестественными существами иного рода, чем Боги ~

творцы, всемогущие и бессмертные. Эти божественные существа способны менять

форму своей жизни, могут "умирать", превращаться во что-то иное, но эта

смерть не есть уничтожение, окончательно они не исчезают, а возрождаются в

своих творениях. Более того, их смерть от руки мифических предков изменила

не только способ их существования, но также и способ существования людей.

Начиная с первоначального убийства между божественными существами типа дема

и людьми устанавливается нерасторжимая связь. Теперь между ними существует

нечто вроде "причащения". Человек питается Богом, и, умирая, соединяется с

ним в царстве мертвых. Таковы первые трагические, полные пафоса мифы. В

последующих культурах, называемых "культурами повелителей", и позднее, в

городских культурах античного ближнего Востока получат развитие другие формы

мифов, отличающихся неистовым и патетическим характером. Анализ всех их не

входит в задачу этой небольшой книги. Напомним все же, что неземное

верховное существо, наделенное творческим даром, обнаруживает религиозную

деятельность только в некоторых скотоводческих культурах (главным образом, у

тюрко-монгольских народностей) и в монотеизме Моисея, в Исламе и учении

Заратустры. Верховное существо больше не играет сколь либо важной роли в

религиозной жизни и незначительно представлено в мифологии (иногда оно

полностью отсутствует, как например, Диос в ведической мифологии индусов),

хотя его имя еще не забыто ~ Ану у жителей Месопотамии, Эль у ханайцев, Уран

у древних греков. "Пассивность" и праздность Урана послужили причиной его

кастрации: он потерял силу и способность участвовать в земных людях. В

ведической Индии Варуна заступил место Диоса, но и сам в первую очередь стал

отступать перед молодым и воинственным Индрой, пока не исчез совсем,

вытесненный Вишну и Шивой. Эль отступает перед Балу, а Ану перед Мардуком.

За исключением Мардука все эти верховные божества не являются больше

"творцами" в полном смысле слова. Они не создали мифа, они только

систематизировали и организовали его и взяли на себя ответственность

поддерживать порядок и продолжение жизни. Они прежде всего оплодотворители,

подобно Зевсу и Балу, их многочисленные связи с земными богинями гарантируют

обильные урожаи и неиссякаемое плодородие полей. Даже сам Мардук является

творцом лишь этого мира, то есть вселенной, которая существует в настоящее

время. До него существовал другой "мир", для нас почти немыслимый, так как

это был не Космос, а Океан или флюиды. В том мире господствовала Тиамат и ее

супруг, здесь жило три поколения богов. Этих кратких пояснений

достаточно. Важно подчеркнуть то, что значительные мифологические системы

евроазиатского политеизма, соответствующие первым историческим цивилизациям,

все больше проявляют интерес к тому, что произошло после сотворения Земли и

даже после сотворения (или появления) человека. Акцент делается на том, что

произошло с богами, а не на том, что они сотворили. Конечно, всякое

божественное деяние всегда с большей или меньшей очевидностью окрашено

"творением", но все более важным становится не результат этого деяния, а

последовательность составляющих его драматических событий. Бесчисленные

приключения Балу, Зевса, Индры и подобных им божеств ~ наиболее широко

"известные" мифологические темы.

Напомним также о мифах, где молодых богов убивают или они становятся

жертвами несчастного случая (Осирис, Таммуз, Аттис, Адонис и т.д.), а затем

оживают, где богиня нисходит в ад (Иштар) или же туда вынуждена спуститься

царская дочь (Персефона). Эти "смерти", как и смерть Гайнувеле, несут

творческое начало в том смысле, что они связаны с растительной жизнью. Тема

нисшествия божества в ад станет позднее ядром мистериальных религий.

Но какими бы впечатляющими и драматическими они ни были, эти смерти не

привели к созданию разнообразных и богатых мифологических систем. Смерть (а

иногда и воскрешение) этих богов, как и в случае смерти Гайнувеле,

исчерпывала их драматическую судьбу, оказывалась центральным эпизодом их

судьбы. Подобно гибели Гайнувеле, их смерть оказывала влияние на судьбу

человеческую: обряды, связанные со смертью и возрождением растительного мира

(Осирис, Таммуз, Персефона), или таинства инициации ~ следствия этого

трагического события.

В великих мифологиях, освященных именами таких поэтов как Гомер и Гесиод,

неизвестными сказителями Махабхараты или же теологами и ритуалистами (как в

Египте, Индии и Месопотамии) все больше внимания обращается на повествование

о деяниях богов. И в какой-то момент истории, прежде всего в Греции и в

Индии, но также и в Египте, культурная элита перестает проявлять интерес к

истории богов и не верит больше в мифы (как в Греции), продолжая все же еще

верить в богов.

НАЧАЛО "ДЕМИСТИФИКАЦИИ"

В истории религий это первый известный пример сознательного процесса

"демистификации". Конечно, даже в архаических культурах случалось так, что

тот или иной миф терял религиозное содержание и становился легендой или

сказкой для детей, но при этом сохраняли свое значение другие мифы. Во

всяком случае это не было культурным событием первостепенного порядка, как в

Греции до Сократа и в Индии эпохи Упанишад, имеющим самые серьезные и

непредсказуемые последствия. После процесса "демистификации" греческая и

индийская мифологии не были уже для культурной элиты тем, чем они были для

предшествующих поколений.

Элита искала теперь "главное" не в истории богов, а в "первоначальной

исходной ситуации", предшествовавшей истории. Здесь налицо попытка выйти за

пределы мифологии как божественной истории, приблизиться к тому

первоисточнику откуда берет начало сущее, обнаружить саму "прародительницу

бытия". Именно в процессе поисков первоисточника, начала, философия вновь

открыла, хотя и не надолго, космогонию, речь шла теперь не о космогоническом

мифе, а об онтологической проблеме.

К "главному", таким образом, приходят, удивительным образом, поворачиваясь

вспять. Речь теперь идет не о regressus, достигающемся с помощью ритуала, а

о таком "возвращении", которое достигается усилием мысли. В этом смысле мы

имеем право сказать, что первые философские построения произошли из

мифологии: систематизированная человеческая мысль стремилась понять то

"абсолютное начало", о котором говорилось в космогонии, обнаружить тайну

сотворения мира, тайну возникновения бытия.

Но мы увидим, что "демифологизация" греческой религии и появление строгой и

систематизированной философии Сократа и Платона не уничтожили окончательно

мифологического мышления. Впрочем, о радикальном отходе и преодолении

мифологического мышления трудно говорить пока сохраняется преклонение перед

"началом" и пока забвение того, что произошло in illo tempore, или в мире

трансцендентальном, рассматривается как главное препятствие для достижения

познания или для спасения. Мы увидим насколько еще Платон был связан с

архаическим мышлением. В космогонии Аристотеля также еще сохраняются

пережитки довольно важных и значительных мифологических тем.

Очень возможно, что гению греков, опираясь только лишь на свои собственные

силы, не удалось бы отделиться от мифологического мышления, даже если

оказался бы ниспровергнутым последний бог, а мифы о нем были сведены на

уровень детских сказок. Ибо с одной стороны, философский гений греков

принимал самое главное в мифологическом мышлении, а именно: вечное

возвращение, циклическое видение космической и человеческой жизни; а с

другой стороны, сознание греков не допускало, что история могла стать

объектом познания. Физика и метафизика греков развертывает некоторые темы из

мифологического мышления: важность начала; существенное и основополагающее

предшествует человеческому существованию; решающая роль памяти и т.д. Это не

значит, конечно, что не существует связи и преемственности между греческим

миром и философией. Философская мысль использует и продолжает мифологическое

видение космической реальности и человеческого существования.

Миф оказался превзойденным лишь после открытия Истории, точнее после

пробуждения исторического сознания в иудеохристианстве и расцвете этого

сознания у Гегеля и его последователей, только после радикальной ассимиляции

того нового способа бытия в меру человеческого существования. Но вряд ли

можно говорить об уничтожении мифологического мышления. Как мы вскоре

увидим, оно выжило и сохранилось, хотя и радикальным образом изменившись. И

парадоксальнее всего, что выжило и сохранилось оно прежде всего в

историографии.

ГЛАВА VII

Поиск по сайту: