МИФЫ НОВОГО ВРЕМЕНИ

Подчас мифологическое поведение оживает на наших глазах. Речь идет не о

"пережитках" первобытного менталитета. Некоторые аспекты и функции

мифологического мышления образуют важную составляющую часть самого

человеческого существа. Мы уже говорили по другому случаю о некоторых

"мифах современного мира". Это очень сложная и интересная проблема, мы не

можем претендовать на изложение в пределах нескольких страниц содержания

целой книги. Ограничимся очерком некоторых аспектов "современных мифологий".

Мы уже видели ту роль, которую в первобытных обществах играет реализованный

самыми разными путями "возврат к истокам". В современных европейских

обществах наблюдается до сих пор интерес к этому "возврату". Почти каждая

инновация представлялась или воспринималась здесь как определенный вариант

возвращения к Библии и ставила перед собой задачу оживить опыт раннего

христианства, первых христианских общин. Для руководителей Французской

Революции примерами были деятели Рима и Спарты. Вдохновители и исполнители

первой решительной и победоносной революции, ознаменовавшей конец

исторического цикла, считали себя хранителями древних добродетелей, воспетых

Титом Ливием и Плутархом.

На заре времени "происхождение" приобрело почти магическое значение. Иметь

хорошие "истоки" и иметь благородное происхождение было почти равнозначным.

"Мы ведем нашу родословную от Рима", ~ с гордостью повторяли румынские

интеллигенты XVIII и XIX веков. Родословная от латинян означала для них

некую мистическую причастность к величию Рима. Венгерская интеллигенция

находила оправдание древности, благородству и исторической миссии мадьяр в

мифе о Гуноре и Магоре и героической саге об Арпаде. В начале XIX века

гипноз "благородного происхождения" пробуждает во всей центральной и

юго-восточной Европе настоящую страсть к национальной истории, особенно к

ее ранней стадии.

"Народ без истории (то есть без исторических документов и историографии) как

бы не существует". Эти идеи получают распространение в историографии

народов центральной и восточной Европы. Подобная страсть являлась,

несомненно, следствием пробуждения национального чувства в этой части

Европы и очень скоро превратилась в инструмент политической борьбы и

пропаганды. Желание доказать "благородное происхождение" и "древность"

своего народа распространилось на юго-востоке Европы до такой степени, что

все историографии, за редким исключением, ограничивались национальной

историей и в конце концов, привели к самому настоящему культурному

провинциализму.

Страсть к "благородному происхождению" объясняет также периодическое

возвращение к расистскому мифу об "арийцах", особенно в Германии.

Социально-политический контекст этого мифа слишком хорошо известен, мы не

будем его касаться. Нас интересует лишь то, что "ариец" является

одновременно и самым дальним, "первоначальным" предком и благородным

"героем", исполненным всех достоинств и идеалов, к которым стремились все

те, кто не мог примириться с ценностями, утвердившимися в обществе в

результате революций 1789 и 1848 годов. "Ариец" был, собственно говоря,

моделью для подражания с целью достижения расовой "чистоты", обретения

физической силы, героической морали, бытовавших в достославные и

творческие времена "начал".

Что касается марксистского коммунизма, то его эсхатологические и

милленаристские построения были выявлены уже не раз. Мы уже раньше

отметили, что Маркс воспользовался одним из самых известных эсхатологических

мифов средиземноморско-азиатского мира ~ мифом о справедливом

герое-искупителе (в наше время это пролетариат), страдания которого призваны

изменить онтологический статус мира. "И действительно, марксово бесклассовое

общество и, как следствие этого, исчезновение исторической напряженности, ~

не что иное, как миф о золотом веке, который по многочисленным традициям,

характеризует и начало и конец истории. Маркс обогатил этот извечный миф

элементами мессианистской и иудейскохристианской идеологии: с одной

стороны, сотериологическая функция и профетическая роль пролетариата, с

другой стороны, последний и решительный бой между Добром и Злом, который

легко сравнить с апокалиптическим конфликтом между Христом и Антихристом,

заканчивающимся победой первого. Знаменательно, что Маркс разделяет

эсхатологическую надежду на абсолютный конец истории, в этом он расходится

с другими философами исторического процесса (например, Кроче, или

Ортега-и-Гассетом), для которых конфликты истории присущи самому существу

человеческому, и потому никогда не могут окончательно прекратиться".

Поиск по сайту: