Последний раунд

На следующее утро я получил из штаба приказ отправляться на две недели в отпуск, но я обнаружил, что после аварии не пострадал физически, и руки не начали трястись, поэтому 20 июня я снова поднялся в небо на одолженной машине. Я добился 14-й победы, сбив прекрасный истребитель-бомбардировщик Як-4. Как я мог в такой момент отправиться в отпуск?! Небеса буквально кишели самолетами Ла-5, Як-9, «Аэрокобра», Пе-2, Як-4 и Ил-2. Каждый день происходили яростные схватки. Иногда вражеские самолеты прилетали сотнями, в других случаях мелкими группами, но в любом случае, когда мы взлетали, то твердо знали, что после приземления у нас не будет боеприпасов. Нет, отпуск в такое время был просто немыслим.

Накануне дня равноденствия 8 наших «мессершмиттов» сопровождали бомбардировщики, отправившиеся ночью бомбить Тали. Мы приземлились в 01.55 и едва закончили заправку, как над аэродромом внезапно появились 12 Ил-2. Они вели огонь из пушек и сбросили массу мелких бомб, которые перекопали все летное поле. Удача была на нашей стороне, так как, несмотря на все это, лишь 3 Мерсу получили небольшие повреждения, а из личного состава легкие ранения получили 2 зенитчика на батарее, прикрывающей аэродром. К 03.00 кратеры были засыпаны, и мы снова взлетели. В течение дня мы действовали в районе Выборга и сбили 5 Иванов. В последний раз мы приземлились на запасном аэродроме Тайпалсаари, где наконец закончили оборудование летного поля.

9 наших истребителей, возвращаясь с линии фронта, полетели на север над озером Саймаа, весело искрящимся в лучах солнца, чтобы приземлиться на новой базе. Казармы оказались в 5 километрах от аэродрома, прямо на красивом пляже Саймаа. Вдали от грохота войны мы быстро оправились после утомительного дня сплошных полетов, наслаждаясь короткими сумерками дня 22 июня.

Смена базы никак не повлияла на наши действия. С рассвета и до заката мы дрались, прикрывали наши отходящие войска, сопровождали бомбардировщики и вели разведку. Однако три дня напряженной работы резко ухудшили качество грунтовой полосы. На хрупкое шасси «мессершмитта» приходилась нагрузка в 3 тонны, и летная полоса очень быстро превратилась во вспаханное поле. При взлете самолет бросало из стороны в сторону, и Мерсу в любой момент мог зацепить крылом землю. Каждый истребитель поднимал облако пыли, поэтому приходилось ждать пару минут, пока она уляжется, потому что взлетать вслепую было невозможно. На этом аэродроме базировались и другие эскадрильи, их самолеты стояли на противоположном краю поля. Не раз самолеты во время рулежки поперек поля могли столкнуться с срочно взлетающим Мерсу. Тайпалсаари совершенно не подходил для нормального базирования «мессершмиттов». Хотя мы проявляли предельную бдительность и тщательно осматривали полосу при посадке, эти операции все равно оставались очень опасными. Поэтому просто удивительно, что лишь один истребитель был серьезно поврежден во время взлета. Пилоты, которые перегоняли «мессершмитты» на новую базу, с трудом поверили собственным глазам, увидев меня. Как они мне сказали, известие о моей гибели долетело даже до Германии! К несчастью, у нас не было времени, чтобы перенять обычай люфтваффе и отпраздновать мое второе рождение.

Тяжелые бои продолжались. К началу июля линия фронта подкатилась к нам еще ближе. Авиация противника ни на один день не ослабляла свою активность, сотни Иванов летали взад и вперед над нашими линиями, однако, несмотря на подавляющее численное превосходство, русские так и не сумели установить господство в воздухе. Мы продолжали покусывать их, сбивая одного здесь, другого там…

2 июля мы сбили 11 самолетов, потеряв только один «мессершмитт». Лейтенант Сильвенойнен выпрыгнул с парашютом из горящего самолета возле Ихантала после того, как сбил Як-9. К несчастью, Сильвенойнен слишком рано дернул вытяжное кольцо, и его купол зацепили обломки горящего Мерсу. В результате он снижался слишком быстро и при падении повредил себе спину. На следующий день мы добавили еще 9 Иванов к нашему счету, сбитых в том же районе, однако только что прибывший к нам лейтенант Юрьё Палласвуо погиб в дуэли с Ла-5.

Противник не мог прорваться на запад от Сортавалы на Кивисилта, поэтому занял несколько островов в Выборгском заливе. 15 июля у нас было несколько особенно упорных боев, когда русские высадились на остров Тейкари с 30 десантных судов. Во время последнего вылета в этот день наши 10 Мерсу прикрывали «Бленхеймы», которые атаковали корабли противника. Истребитель лейтенанта Мюллюля был подбит зенитным огнем. Пампса, один из лучших летчиков эскадрильи, был вынужден прыгать с парашютом и приземлился в лесу возле Ханхийоки, получив лишь несколько царапин и небольшую контузию.

Казалось просто невероятным, что наша эскадрилья уничтожила около двух сотен Иванов, понеся совсем незначительные потери. Чтобы подтвердить победу, требовалось разыскать обломки жертвы или, если бой проходил над вражеской территорией, падение самолета должны были засвидетельствовать как минимум два пилота. Но все это приводило к тому, что наш счет был занижен, так как многие русские самолеты были сбиты в индивидуальных схватках, где не было свидетеля, готового подтвердить победу. Имелись несколько факторов, объясняющих наш успех, помимо того, что до 1944 года большинство русских пилотов, с которыми мы встречались, были новичками, имевшими не более 100 часов налета. По моему мнению, самыми важными причинами были наша превосходная подготовка, почти ежедневные учебные стрельбы, не говоря о том, что каждый финн – это прирожденный снайпер, обладающий великолепным зрением. Вдобавок, противник использовал свои самолеты слишком большими, которые создавали у летчиков ложное чувство безопасности.

Эпицентр боев на земле постепенно перемещался на север из района Ихантала к Кюля, Паакола и Яряпяя в средней части Карельского перешейка, где противник форсировал реку Вуокса. Иногда мы встречали самолеты люфтваффе, действующие в том же районе, но по большей части все встреченные самолеты были русскими.

Утром 13 июля мы получили задание сопровождать бомбардировщики, которые должны были атаковать русские склады возле реки Вуокса. Количество бомбардировщиков оказалось слишком велико по нашим меркам, и нам пришлось тщательно рассчитывать наши запасы топлива. Мы забрались в кабины Мерсу, их моторы взревели в унисон. От такого шума стаи птиц поднялись с насиженных мест на окрестных деревьях. Один за другим наши истребители взлетали сквозь облако клубящейся пыли, пока все 12 не поднялись в воздух. Мы сделали круг над аэродромом и построились тремя группами по 4 самолета, повернули на юго-восток и начали неторопливо набирать высоту. Погода была великолепной, и мы могли видеть все на 100 километров вокруг. Через 15 минут справа показался Выборг, город окутывало облако черно-серого дыма. Под нами показался Карельский полуостров, больше похожий на игрушку. Даже огромное Ладожское озеро выглядело обычным прудом. Озеро Саймаа и другие финские озера казались просто блестящими точками, а далеко на юге можно было различить берега Эстонии.

Нам следовало экономить ограниченный запас кислорода. Когда мы набрали высоту 6000 метров, я почувствовал, что начинаю задыхаться. Приборная панель начала расплываться у меня перед глазами, я понял, что больше тянуть нельзя, и глотнул кислорода. Мы прибыли в точку рандеву над церковью на берегу Вуоксы, и менее чем через минуту показались черные точки. Это были примерно 40 «Бленхеймов», Do-17Z и Ju-88A. Мы разделились на две группы, 6 «мессершмиттов» заняли место справа и слева от бомбардировщиков. Эти самолеты словно качались на невидимых волнах, рубя винтами разреженный воздух. Это было прекрасное зрелище, но при нашей высокой крейсерской скорости мы были вынуждены ходить зигзагом взад и вперед вдоль строя бомбардировщиков.

Время тянулось слишком медленно. Никаких русских перехватчиков я не видел, но я был уверен, что не пройдет слишком много времени, как свора Иванов бросится на нас. Под нами была река Вуокса, и первые бомбардировщики начали пологое пике на цель. Прошла целая вечность, прежде чем я увидел первые вспышки разрывов бомб, и вот теперь на юге появились черные точки – русские истребители. Примерно десять истребителей быстро приближались. «Восемь вверх и направо!» – крикнул я по радио, и 8 «мессершмиттов» повернули навстречу Иванам. 4 Мерсу остались с бомбардировщиками.

Вскоре мы начали карусель с истребителями Як-9, выписывая петли и круги, и сумели не пропустить их к нашим подопечным. Хаотичный клубок боя катался туда и сюда, русские и финны стреляли при первой возможности. Два Як-9 штопором посыпались вниз, но и бомбардировщики не остались целы. Один «Бленхейм» был подбит либо зениткой, либо истребителем и, дымя, пошел к земле.

Все бомбардировщики сбросили бомбы и повернули на обратный курс, поэтому мы тоже прекратили бой с «яками» и повернули домой, с тревогой следя за указателями горючего. Над железной дорогой Выборг – Антреа замигали лампочки критического остатка, указывая, что в нашем запасе имеется не более 20 минут. Однако 8 истребителей благополучно добрались до базы, а остальные 4 приземлились в Лаппеенранта для дозаправки.

Наши отлично подготовленные механики в считаные минуты заполнили баки с помощью ручных помп, пока пилоты поспешно жевали бутерброды, запивая их молоком. Но мы едва успели отхлебнуть, как поступил приказ немедленно взлетать.

Финская армия бросила в бой все имеющиеся резервы и с помощью маленьких немецких танковых подразделений сумела остановить русское наступление, начавшееся 9 июня. 7 июля фронт остановился возле Ихантала, а через 9 дней фронт остановился на Вуоксе. С середины июня до середины июля мы налетали 1040 часов, участвовали в 74 больших воздушных боях, расстреляли 25 000 патронов 13-мм и 11 000 снарядов 20-мм. Мы также сожгли 250 000 литров бензина. Лично я за это время пролетел 30 000 километров, или три четверти экватора, и одержал 17 побед.

Наша эскадрилья получила из летного училища 8 зеленых лейтенантов, то есть образовался небольшой резерв пилотов, который позволил проводить ротацию кадров. В периоды отдыха мы ловили рыбу в озере Саймаа, и я обнаружил, что в моей эскадрилье имеются два бывших рыбака с Ладоги. Однажды ночью мы взяли моторку в Понниала, забросили перемет и стали ждать. На рассвете мы вытащили перемет и сняли с крючков около 50 килограммов щук.

22 июля самолеты люфтваффе – FW-190 и Ju-87 – покинули Иммола, направляясь на другие фронты, где вермахт нес тяжелые потери. Действия Ju-87 вызывали у нас неизменное восхищение, так как их сомкнутый строй проходил сквозь самый жестокий зенитный огонь и отбивал любые атаки истребителей. Если какой-то самолет падал, другие лишь теснее смыкали строй. Несмотря на сопротивление противника, они всегда прорывались к цели.

День за днем мы вылетали на перехват и на разведку, причем иногда нас отправляли даже к берегам Эстонии. Именно во время такого вылета мы с Туре Маттила в последний раз столкнулись с русскими истребителями. 5 августа мы летели над Нарвой в Эстонии. День был великолепный, и мои мысли начали уплывать вдаль, когда голос туре вернул меня к реальности. Он сообщил, что видит вражеские самолеты. Полдесятка Як-9 сопровождали такое же количество штурмовиков Ил-2. Прежде чем русские поняли, что они в небе не одни, мы отправили 2 истребителя в воду. От них остались лишь радужные масляные пятна. Я даже не подозревал, что этот Як-9, моя 54-я победа, станет последним русским самолетом, который стал жертвой пушек моего Мерсу.

Мы выполняли разведывательные полеты над Сескаром, Койвисто, Хейнйоки; мы сопровождали Do-17Z к Таупала и другим целям, но, странное дело, нам противодействовали только зенитки. Мы промчались по нашему аэродрому, поднимая огромные облака пыли, а когда взлетели, то направились на разведку к Териоки, это был мой 440-й боевой вылет. 26 августа солнце стояло высоко в небе, лишь на горизонте плыли мелкие рваные облачка, словно парусники при слабом ветре. Чтобы не подставляться под зенитки, мы набрали высоту 2700 метров и полетели на юго-восток вдоль железной дороги Райяйоки. Среди разрывов зенитных снарядов мы заметили несколько русских истребителей, которые стояли на летном поле аэродрома Суулаярви. По полю ползли грузовики, а на шоссе была видна целая колонна машин, направляющаяся к фронту.

На обратном пути мы зашли на аэродром Яппила возле Койвисто и обстреляли его с бреющего полета. На аэродроме мы заметили 7 или 8 истребителей на краю летного поля, с крыши нашей бывшей казармы по нам открыл огонь пулемет. Я всадил в здание очередь, и люди в панике побежали в разные стороны. Иллу Ютилайнен обстрелял истребители, и мы оказались над Финским заливом. В то время я не знал, что это мой последний боевой вылет против русских.

9 дней спустя, 4 сентября в 08.00 военные действия против Советского Союза прекратились. Мы были вынуждены заключить мир. Одним из его условий было то, что все немецкие войска покидали Финляндию в течение двух недель. Наши товарищи по оружию, рядом с которыми мы сражались 3 года, формально превратились в наших противников. Я получил приказ перевести эскадрилью на аэродром Селанпаа, где мы ждали дальнейших приказов, опасаясь самого худшего развития событий. Наша комиссия по перемирию отправилась в Москву, где 19 сентября был подписан договор, обеспечивший временный мир, пока финская армия не выдворит немецкие войска, еще находящиеся на севере страны.

Я получил приказ перевести эскадрилью еще дальше на север, но не смог найти подходящего аэродрома, пока немцы не оставили Кеми. Поэтому мы перелетели в Утти, где и задержались на время. Наконец 11 ноября война для нас закончилась. За время своего существования HLeLv 34 одержала 270 подтвержденных побед, потеряв 22 «мессершмитта» сбитыми и еще 17 поврежденными. 5 наших пилотов получили Крест Маннергейма за свои заслуги, а 11 летчиков погибли.

После четырех лет боев навалилась какая-то апатия. Воздушные бои были нашей жизнью, и все было подчинено лишь одной цели – войне. А теперь «мессершмитты» спокойно стояли, укрытые брезентом, над аэродромами висела мертвая тишина. Нам предстояло приспособиться к давно забытой жизни фермеров, страховых агентов, продавцов автомобилей, однако война оставалась с нами. Мы слышали треск пулеметов в работе автомобильных моторов, медленно ползущий по небу транспортный самолет заставлял вспомнить рев мотора Мерсу, и каждой ясной зимней ночью мы смотрели на звезды и вспоминали.

Поиск по сайту: