Я ПОЖИНАЮ ТО, ЧТО ПОСЕЯЛА

Сразу после нового года мы возобновили работу в саду. Я проснулась еще до рассвета, собрала отросшие волосы в хвостик и заняла свое место рядом с Тео и другими работниками. Со времени своего приезда я стала сильнее, поэтому решила, что в январе трудиться будет полегче. Я рассказала об этом Тео и он посмеялся надо мной.

– Аня, – объяснил он, – у нас сейчас сезон сиесты.

– Сезон сиесты?

– Большая часть прошлого урожая уже собрана, уже начался второй сезон какао, который всегда короче. Поэтому мы меньше работаем. Съешь большой обед. Вздремни. Немного поработай. Сезон сиесты.

– Это не так просто, – возразила я и в подтверждение показала ему свои руки, на которых из-за мачете появились новые волдыри. Тео наточил его, как и обещал.

– Да, бедные твои руки. – Он поднял мою руку своей грубой ладонью. – Скоро у тебя появятся, как и у меня, грубые мозоли. – Внезапно он ударил своей рукой по моей ладони.

Я упомянула имя Бога всуе.

– Это больно!

Тео нашел все это очень смешным.

– Я пытался помочь твоим мозолям, – сказал он.

– Да, весело. Ты иногда такой сопляк, знаешь это? – я отошла от него. После того инцидента с бабушкой Тео иногда изо всех сил старался показать, что не фантазирует обо мне.

Тео положил ладонь на мое плечо.

Я пожала плечом, избавляясь от нее.

– Оставь меня одну.

– Прости, – он опустился на одно колено. – Прости меня.

– Сезон сиесты или нет, но эта работа нелегка, Тео.

­– Знаю. Да, я знаю это очень хорошо. В других странах люди позволяют маленьким детям работать в этих садах. Родители продают их за бесценок. Я говорю тебе об этом, потому что мне оно внушает отвращение, Аня. Поэтому если мой какао будет стоить немного дороже, так это потому, что я плачу настоящим фермерам настоящую зарплату, и оно того стоит. Лучшие фермеры создают превосходный продукт. Мой какао на вкус лучше и я не склоняю голову в церкви, ты знаешь это?

Я тихим голосом спросила его, знает ли он, какой вид какао используется для шоколада Баланчиных?

– Не мой, – сказал Тео. – Не могу сказать точно, но большинство шоколадных брендов на черном рынке используют самый дешевый какао, который только можно достать. Такова реальность бизнеса на черном рынке.

Тео невероятно тактично сказал, что эта реальность, возможно, касалась моей семьи.

– Однажды я встретил твоего отца, – сказал Тео. – Он приехал в Гранья-Манана, чтобы встретится с моими родителями насчет закупки нашего какао. Мои родители думали, что он тоже на это решился. Помню, мама и папа рассматривали возможность покупки дополнительных акров земли. Поставка шоколаду Баланчиных означала большие деньги. Но примерно через месяц мы услышали, что Лео Баланчин умер, сделка отменилась.

Тео встречал моего отца! Я опустила свой мачете.

– Можешь вспомнить, папа что-нибудь говорил?

– Прошло много времени, Аня, но я помню, как он упомянул, что у него сын моего возраста.

– Мой брат, Лео. Он был тогда очень болен.

– Как он сейчас? – спросил Тео.

– Лучше. Намного лучше. Юджи Оно сказал мне, что Лео влюбился, – я закатила глаза.

– Ты не веришь?

У меня нет причин не верить Юджи Оно. Плюс было кое-что еще. За прошедшие несколько месяцев я осознала, как мало знала Лео. Я всегда старалась защитить его, но думаю, что это привело к тому, что я не смотрела на него по-настоящему. Я пожала плечами.

– Если это правда, я счастлива за него.

– Тебе это на пользу, Аня. Миру нужно больше любви. Раз уж мы об этом заговорили, я хотел бы взять тебя на фабрику, показать шоколад, который мы делаем к Дню Святого Валентина. Это самая горячая пора для наших фабрик.

Я спросила его, почему они делают шоколад на день Валентина.

– Ты шутишь, Аня? Мы делаем шоколадные сердца, коробки конфет и все остальное! А что в твоей стране люди делают на день Валентина?

– Ничего. Теперь это не самый популярный праздник, – я вспомнила, как бабушка сказала мне, что в ее время день святого Валентина был грандиознее.

Рот Тео открылся.

–Так у вас нет шоколада? Нет цветов? Нет валентинок? Ничего?

Я кивнула.

–Как грустно. Где же романтика?

– У нас все еще остается романтика, Тео.

– Ты имеешь в виду своего Вина? – поддразнил меня Тео.

– Да, его. Он очень романтичный.

– Я встречу этого Казанову, когда поеду в Нью-Йорк.

Я спросила его, когда он приедет.

– Скоро. Как только уедешь ты, я последую за тобой.

– А что насчет фермы и фабрик?

– Ах, это? Она управляется сама. Позволю моим сестрам и брату для разнообразия, – Тео рассмеялся. – Будь готовой ко мне, Аня. Я останусь с тобой. Ничего, кроме красной ковровой дорожки я и не жду.

Я сказала ему, что буду счастлива видеть его в любое время.

– Аня, ответь мне серьезно.

Я сообразила, что ни о какой серьезности и речи не идет.

– Да, Тео.

– Ты же не можешь на самом деле предпочесть Вина мне. У нас слишком много общего, и если ты не заметила, я очарователен.

Я проигнорировала его и начала работать.

– Аня, а этот Вин...он очень высокий?

***

Следующим днем Тео и я поехали на фабрику, где они изготовляли продукты и товары за пределами какао-производства, которые он описал как: крем для рук, протеиновые порошки и даже пакеты для горячего шоколада бабушки.

Вернулись мы в Гранья-Манана после заката, когда рабочие разошлись по домам. Я сопроводила Тео на быструю проверку садов. Я шла впереди него, как вдруг услышала звук шуршащих листьев. Это могло быть маленькое животное, но я нащупала мачете. Меня отвлек плод с явными признаками монилии. Я наклонилась, чтобы отрезать его.

Секунду спустя Тео закричал:

– Аня, обернись!

Я подумала, что Тео шутит, так что не обернулась.

– Аня!

Все еще присев, я обернулась. Позади меня был крупный мужчина. Первое, что я заметила – его маску; второе – пистолет. Пистолет направлен на мою голову, и я уверилась, что умру.

Краем глаза увидела, что ко мне бежит Тео со своим мачете.

– Нет! – закричала я. – Тео, уходи! – я не хотела, чтобы Тео тоже убили.

Мой крик, похоже, смутил человека, потому что на секунду он замешкался. Он повернулся только в тот момент, когда Тео ударил его по плечу лезвием своего мачете. Пистолет выстрелил. Звук был негромким – на пистолете стоял глушитель. Я даже увидела искру от выстрела. Тео ранили, но я не смогла разглядеть, куда именно. Я взяла свой мачете и замахнулась. Не думая о том, что делаю, я отрезала руку человеку в маске. Правую руку, в которой он держал пистолет. Было трудно, но я практиковалась с какао бобами и мачете только что заточили. (Немного в сторону: оглядываясь назад, стоит упомянуть, что тренировалась я с ноября.) Главным отличием между отрезанием человеческой руки и какао-боба была кровь. Столь много крови. Кровь брызнула мне на одежду и лицо, что на мгновение я могла видеть лишь кровавые пятна. Я вытерла глаза. Человек уронил пистолет (рука упала) и я разглядела, что он схватился за обрубок и побежал в глубь тропического леса, в темноту. Мы находились в милях от больницы. Он, наверное, будет кровоточить до смерти.

– Вс-с-п-ы-ы-ышка-а, – заорал он. Или что-то другое, я не поняла.

Я повернулась к Тео, упавшему на землю.

– Ты в порядке? – спросила я его. Свет пропал и я не смогла разглядеть, где у него было кровотечение.

– Я...

– Куда он тебя ранил?

– Я не знаю, – он слабо положил руку на грудную клетку, и мое сердце окаменело.

– Тео, я пойду за помощью.

Он покачал головой.

– Тео!

– Послушай меня, Аня. Не говори моей матери, что произошло.

– Ты не в себе. Я расскажу твоей матери. Я пойду за помощью.

Тео покачал головой.

– Я собираюсь умереть.

– Не драматизируй.

– Мама будет винить тебя. Это не твоя вина, но она будет винить тебя. Никому не говори, кто ты.

После слов Тео я уверилась, что виновна я.

– Я иду! – я вытащила руку из ладоней Тео и побежала в дом.

Следующие несколько часов промелькнули как пятно. Луз, Луна, и я положили Тео на носилки, которые мы сделали из простыни, вытащили его в грузовик и сразу поехали в больницу, размещенную в получасе езды от нас. К этому времени Тео вырубился.

Я объяснила Луз и Луне на столько, на сколько могла, что произошло, хотя не могла понять это сама.

Когда мы приехали в больницу, я повторила историю местной полиции, затем они задали мне вопросы, которые Луна мне перевела. Нет, я не знаю этого человека. Нет, я не видела его лицо. Нет, я не знаю, почему он оказался в саду. Да, я отрезала ему руку. Нет, я не взяла ее с собой. Она находится на земле, вместе с пистолетом.

– И ваше имя? – спросил один из копов.

Я не ответил сразу, поэтому Луна ответил за меня.

– Аня Барнум. Она остановилась у нас, чтобы узнать о какао-бизнесе. Она очень хороший друг Тео и дорогой друг нашей кузины, и мне не нравится, что вы сомневаетесь по поводу нее.

Наконец, полиция позволила нам идти, чтобы найти, если получится, руку, пистолет и однорукого человека в маске.

Луна похлопала меня по руке.

– Это не твоя вина, – утешила она. – У нас много конкурентов в какао. Раньше это никогда не оборачивалось насилием, но...Я не понимаю этого! – Луна начала плакать.

Пришел доктор, чтобы поговорить с нами.

– Пуля пробила насквозь легкое и пищевод. Состояние Тео серьезное, но сейчас он стабилен, – сказал доктор на испанском. – Можете отправиться домой, если хотите.

– Он проснется? – спросила мама Тео.

Врач сказал, что семья Тео может войти. Я пошла в вестибюль, чтобы попытаться позвонить.

Было почти около 10, что означало примерно 11 часов в Нью-Йорке. Я знаю, что звонить было опасно, потому что этот звонок может привести власти ко мне, но поговорить с мистером Киплингом было необходимо. Мне нужно позвонить домой.

Я набрала домашний номер мистера Киплинга. Хотя было поздно, он сразу ответил на звонок, видимо, полностью проснулся. Когда я рассказала, что произошло, он не удивился.

– Аня, как тебя могли найти так быстро?

На секунду я застыла. Я беспокоилась, слышал ли он, что в Тео Маркеса стреляли.

– Как вы? – спросила я.

– Я...Твоя сестра, Нэтти, позвонила мне. Она со мной.

– Почему Нэтти позвонила вам? Почему Нэтти с вами? Почему Нэтти не дома?

– Подожди, – сказал мистер Киплинг. – Кажется, мы говорим не об одном и том же. Почему бы тебе не сказать первой.

– В Теоброму Маркеса стреляли. И я думаю, что человек, выстреливший в него, пытался убить меня.

Мистер Киплинг откашлялся.

– Ох, Аня, мне так жаль.

– Я... хочу вернуться домой. Я не хочу принести больше никаких проблем Маркесам. Даже если вернусь в Свободу, – добавила я.

– Я понимаю, – отвлеченным тоном сказал мистер Киплинг.

– О чем вы говорили раньше?

– Аня, ситуация здесь очень опасная, у меня нет хорошего способа повлиять на нее. Имоджен Гудфеллоу мертва.

Я перекрестилась. Я едва могла принять эту новость. Как я могла жить в мире, где Имоджен Гудфеллоу нет? Имоджен, которая любила бумажные книги и которая так хорошо заботилась о бабушке. Без Имоджен, моего друга.

– Она погибла, защищая твою сестру. На улице произошло нападение, и Имоджен стала между Нэтти и пулей. Она умерла по дороге в больницу. Нэтти сразу же доставили ко мне домой. У нее, конечно же, была истерика. Сейчас она в отключке. Аня, ты все еще здесь?

– Да, – я не могла поверить в то, что услышала. – Так вы думаете, что нападение на меня и Нэтти связаны? – спросив, я сразу же осознала, что это правда.

– Боюсь, так и есть, – сказал мистер Киплинг. – Пока ты не позвонила, я надеялся, что нападение на твою сестру было просто актом насилия.

– Кто-то пытался избавиться от детей Леонида Баланчина? – я внезапно вспомнила о брате в Японии.

– Лео, – мистер Киплинг и я сказали одновременно.

– Я позвоню Юджи Оно,– сказала я.

Я попрощалась с мистером Киплингом и сразу же позвонила другому человеку. В этот раз Юджи Оно. Он не отвечал. Я хотела закричать, но знала, что другие больные пытались уснуть. Как же так произошло, что у меня нет никакой возможности добраться до моего брата, кроме как через Юджи Оно? Я слишком много верю в этого человека, которого, если смотреть фактам в лицо, я едва знала.

Я попыталась позвонить Юджи Оно снова, и вдруг Луна прикоснулась к моему плечу.

– Аня, Тео хочет увидеть тебя прямо сейчас.

Я кивнула и пошла за ней палату Тео. Помочь я не могла, но вспомнила Вина и Гейбла. Куда бы я не пошла, я приносила с собой насилие.

Тео был подключен к искусственной вентиляции легких. Несмотря на загар, он казался серым и бескровным. Он не мог говорить из-за трахеотомии, но рядом с ним была доска для записей.

Аня, – написал он, – я люблю тебя как сестру...

Его почерк был слабым.

Я люблю тебя как свою сестру, но тебе необходимо уехать. Человек, который сделал это...

Я положила свою руку на его. Я знала, что он пытался написать.

– Человек, сделавший это, может вернуться закончить работу. Или другой человек. Ты любишь меня как сестру, но твоя любовь к семье больше. Они не в безопасности, пока я здесь, – сказала я.

Тео печально кивнул. На его глаза навернулись слезы.

– Мне очень жаль, Тео. Мне очень-очень жаль. Я возьму свои вещи и оставлю вас сегодня же.

Он схватил меня за руку и сжал.

Куда ты пойдешь?– написал он.

– Домой. Не нужно мне было приезжать сюда. Ты не сможешь этого избежать. Они придут за вами.

Я рад, что ты приехала. Мое сердце...– доска для письма начала соскальзывать с кровати, и прежде чем я ее поймала, упала на пол. Тео положил свою руку мне на сердце.

– Я знаю, Тео. Обещай не думать обо мне больше. Я только хочу, чтобы тебе стало лучше.

Луз осталась в больнице с сыном. В машине Луна едва говорила со мной. Я решила, что она устала.

Когда мы приехали в Гранья-Манана, Луна пошла на кухню передать новости о Тео своим бабушкам, а я в комнату собрать свои вещи. Я приехала в Мексику ни с чем и покидаю с почти пустой книгой рецептов, парой писем и мачете. Письма я решила сжечь и еще не придумала, как буду передвигаться, я не хотела вовлекать кого-то из моих друзей, если меня арестуют. Я отправилась на кухню попросить спичек. Там была только прабабушка, она не удивилась моей просьбе. Она просто сказала, что я могу сжечь письма в печке. Я остановилась на письме Вина, но все же сожгла его. Единственное письмо, которое я сохранила – это письмо от Имоджен. Вот сейчас я заплакала.

Прабабушка взяла меня за руку.

– Что произошло, ребенок? – спросила она. Она не очень хорошо говорила на английском, а я – по-испански.

– Мой друг умер, – сказала я.

– Тео не умер. Он ранен, но будет жив, – в ее глазах было замешательство.

– Нет, не Тео, кое-то другой. Из моей семьи, – я замолчала, – и мне нужно вернуться домой.

В этот момент Луна вошла на кухню.

– Аня, ты не можешь покинуть нас прямо сейчас!

Я хотела объяснить. Я знала, если объясню, она захочет, чтобы я ушла. Но я пообещала Тео.

– Я уезжаю.

Луна сложила руки на груди.

– Как ты можешь уйти прямо сейчас? Ты стала частью нашей семьи. И пока Тео болен, ты должна помочь на ферме. Пожалуйста, Аня.

Я сказала, ей что позвонила домой, пока мы ждали в больнице, и что кто-то из моей семьи умер, и мне необходимо вернуться немедленно в Нью-Йорк. И это, конечно, правда.

– Кто? – жестко потребовала ответа Луна.

– Женщина, присматривающая за моей сестрой.

–Тогда она даже не совсем член твоей семьи!

Я ничего не сказала.

– Если ты покинешь нас сейчас, я никогда не прощу тебя! И Тео тоже.

– Луна, Тео хочет, чтобы я ушла.

– Что ты имеешь в виду? Он никогда не скажет такого. Ты лжешь, Аня.

– Я не... Ситуация такова, что Тео понимает необходимость моего возвращения в город.

– Тогда ты совершенно не такая, как я думала, – сказала Луна. Ее лицо было в соплях и слезах. Я подошла к ней и попыталась обнять, но она оттолкнула меня и выбежала из кухни. Прабабушка пошла за ней.

Я сходила в офис Луз, чтобы воспользоваться ее телефоном. (Я плохо знала расценки, но это была крайняя ситуация.) Я снова позвонила Юджи Оно. Он все еще не отвечал. Тогда я позвонила мистеру Киплингу. На звонок ответил Саймон Грин.

– Аня, я договорился о частном самолете, который встретит тебя в аэропорте Тусла.

– Частный самолет. Разве это не дорого?

– Да, но другого быстрого способа нет. Тебя не должны обнаружить, и даже если это произойдет, ближайший аэропорт не имеет регулярных рейсов в Штаты, честно говоря, это лучшее, что можно сделать в короткие сроки. Ты прилетишь в аэропорт Лонг-Айленда. Когда ты приземлишься, я встречу тебя. Если властям станет известно о твоих передвижениях, ты можешь быть арестована, я решил, что так у нас больше шансов избежать этого, если лететь в Лонг-Айленд.

– Да, конечно. Вы говорили с Лео? Или с Юджи Оно? – спросила я.

– Я пытался дозвонится до Юджи Оно, но пока не получается, – сказал Саймон Грин. – Буду пытаться еще раз. Аня, как ты сейчас?

– Я...– я не могла ответить. – Я хочу увидеть Нэтти.

Я закончила разговор с Саймоном Грином и позвонила Юджи Оно снова. Я была в отчаянии, когда Юджи наконец ответил.

– Привет, Аня, – манера разговора казалась неловкой, наверное, из-за той встречи.

– Почему ты не отвечал на звонки?

– Я был занят...

Я осознала, что мне все равно, что он делал.

– Мне необходимо знать, что с Лео все в порядке.

Юджи замялся на секунду.

– Произошел взрыв.

– Взрыв? Какой взрыв?

– Бомба в машине. Мне так жаль, Аня. Девушка твоего брата очень тяжело ранена, и...

– Что ты сказал о Лео?

– Мне жаль, Аня. Он мертв.

Как ни странно, я знала, что не буду плакать. Некоторая часть меня окаменела, я совершенно не могла пошевелиться.

– Это из-за тебя, Юджи? Ты все это спланировал? Просто потому что я не захотела выйти за тебя замуж? Это был ты?

– Это не я.

– Я не верю тебе. Никто больше не владел этой информацией. Никто не знал больше, где я нахожусь и где был Лео. Никто, кроме тебя!

– Были и остальные, Аня. Подумай об этом.

Я об этом не подумала. Лео убили. Имоджен убили. Кто-то пытался убить Нэтти и меня. Тео тяжело ранили пулей, которая предназначалась мне.

– Скажи, кого именно ты имел в виду.

– Я не имел в виду какого-то человека. Могу только сказать, что это не я, – повторил Юджи, – но я не вмешался, чтобы это предотвратить.

–Ты сказал, что позволил моему брату умереть? Ты бы позволил умереть и мне тоже?

–Я сказал то, что сказал. Я очень сильно сожалею о твоей потере.

Плевала я на него. Я тоже сожалела. Если окажется, что он убил моего брата, Юджи Оно умрет.

ГЛАВА 11

Поиск по сайту: