АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

ШОКОЛАД ДЛЯ ЗДОРОВЬЯ – ТОЛЬКО ПО РЕЦЕПТУ – ТО, ЧТО ДОКТОР ПРОПИСАЛ

Читайте также:
  1. Assert срабатывает только в режиме Debug
  2. At the doctor's - У доктора
  3. S: Ситуация, когда на рынке имеется только один покупатель, называется ###.
  4. S: Ситуация, когда на рынке имеется только один покупатель, называется ###.
  5. Аннотация к книге Никитиной «Резервы здоровья наших детей»
  6. Антикоррупционное дежавю, или о позициях Украины в глобальных рейтингах и не только
  7. БИБЛИОГРАФИЯ ОСНОВНЫХ НАУЧНЫХ ТРУДОВ ПРОФЕССОРА, ДОКТОРА ПРАВА ВАСИЛИЯ ИВАНОВИЧА СИНАЙСКОГО
  8. В итоге, наши предприятия вынуждены будут бороться не только за внешний, но и за свой, белорусский рынок.
  9. В каждую гамету попадает только один аллель из пары аллелей данного гена родительской особи.
  10. В США Национальный институт здоровья не одобрил обязательное УЗИ для всех беременных.
  11. В целях обеспечения оказания услуг по защите жизни и здоровья граждан выдача оружия на посты и маршруты: (5-6 разряд)
  12. Возвратившиеся члены бригады могут приступить к работе только с разрешения производителя работ (наблюдающего).

Я выпрямилась на своем месте.

Я – не моя сестра. Меня никто не предлагал отправить в лагерь для одаренных, я не одарена блестящими идеями. Будь я гением, я бы сказала, что это только для выживания и ничего более. Но сработает на деле. Какао никогда не станет легальным, но вдруг есть законные способы это обойти? Которые папа, дядя Юрий и Толстый даже и не рассматривали.

Автобус был примерно в квартале от дома Вина. Ждать мне не хотелось. Мне нужно было прямо сейчас узнать, что он об этом думает. Я помахала проездным, давая знать, что мне нужна остановка, и сошла.

Перед дверью квартиры Вина я остановилась и позвонила. Открыл Чарльз Делакруа. Вин и миссис Делакруа еще отсутствовали, но он ожидал их с минуты на минуту. Мистер Делакруа снова был небрит, но хотя бы одет.

Он провел меня в гостиную. Я все еще размышляла о своем видении.

– Как ты? – спросил Чарльз.

– Мистер Делакруа, вы же юрист.

– Да ты сегодня очень деловая, Аня. Я юрист. В настоящем безработный.

– Вы что-нибудь слышали о торговле целебным какао? – спросила я.

Чарльз Делакруа рассмеялся надо мной.

– Аня Баланчина, во что ты вляпалась на этот раз?

– Ни во что, – отрезала я и покраснела. – Я только спросила, может ли предприниматель законно продавать какао в городе. Слышала, его могут продать по рецепту.

Мгновение Чарльз Делакруа изучал меня.

– Да, полагаю, этот теоретический предприниматель может.

– И это может быть правдой, что владелец может продать заказчику плитку здоровья или, скажем, витаминный коктейль из горячего шоколада по рецепту?

Мистер Делакруа кивнул.

– Да. Хотя я должен исследовать этот вопрос поподробнее.

– И если бы вы исполняли обязанности окружного прокурора, вы бы обрушились на торговца медицинским какао в магазине Манхэттена?

– Я... Такой человек может вызвать мой интерес, да, но если бы у них был хороший юрист, удостоверившийся, что все в порядке и все рецепты законны, сомневаюсь, что стал бы с ним возиться. Аня, ты забегаешь вперед. Не говори мне, что знаешь такого гипотетического предпринимателя.

– Мистер Делакруа...

Вин со своей мамой вернулись домой.

– Вы двое, кажется, ладите, – сказала миссис Делакруа.

Вин поцеловал меня.

– Мы планировали встретиться? Я думал, ты еще на экзамене.

– Я была на рынке, и решила заглянуть. – Я по-прежнему сжимала в руках розы и пакет с перцем чили и дробленым какао. Я рассказала ему, как мой друг из Мексики прислал рецепт, который я всегда хотела попробовать. Маме Вина захотелось узнать, что в нем. Одно дело – задавать гипотетические вопросы отцу Вина, и другое – признаваться перед ним в потреблении какао.

– Древний семейный бодрящий напиток из Чьяпаса, – сказала я.

Чарльз Делакруа приподнял бровь. Я его не одурачила.

– Почти стемнело, – сказал Вин. – Я провожу тебя остаток пути.

– До свидания, Аня, – сказал Чарльз Делакруа.

Только мы переступили порог, Вин взял мою сумку в одну руку, а свободной схватил мою руку.

– О чем вы с моим отцом говорили? – спросил Вин.

Я заскочила домой к Вину с целью рассказать о своей идее, но сейчас, когда он стоял рядом, я не могла заставить себя это сделать. Не хотелось видеть его морщинки меж бровей и поджатые губы, если он сочтет мою затею чистой дуростью. Я размышляла об этом примерно час, но уже проработала идею достаточно хорошо. Для меня это было важно, эта идея из тех, что могут запросто изменить жизнь. Впервые за долгое время я почувствовала надежду.

– Анни?

– Ни о чем. – Я была настойчива. – Ждала тебя.

Он остановился и взглянул на меня.

– Ты лжешь. В этом ты ужасно хороша, но не забывай – я знаю, как ты выглядишь, когда сочиняешь.

Как я выгляжу, когда лгу? Как-нибудь спрошу.

– Я не лгу, Вин. У меня есть идея, но я не готова рассказать о ней. Пока ждала тебя, пробежалась по парочке моментов с твоим отцом, потому что они затрагивают правовые тонкости.

– Ага, он задолжал тебе бесплатную консультацию. – Он снова взял мою руку и мы продолжили прогулку. Некоторое время спустя мы разговорились о планах на остаток выходных.

– Вин, – спросила я, – не возражаешь, если мы сходим на митинг за легализацию какао?

– Уверен... Но почему ты хочешь это сделать?

– В основном из-за любопытства, наверное. Может, хочется посмотреть, как там, по ту сторону.

Вин кивнул.

– Это как-то связано с тем, о чем вы с моим отцом разговаривали?

– Я пока не уверена, – призналась я.

Добравшись до дома, я отыскала, когда будет следующий митинг «Какао сегодня» – в ночь четверга.

Самое сложное – я не хотела быть узнанной. Хотелось проверить его, не устраивая представление. Норико одолжила парики и дала советы по макияжу. Мои губы были красными, а парик – с выпрямленными блондинистыми волосами. (Свои усы я, конечно, оставила в Мексике, да и сверкать ими перед Вином мне как-то не хотелось.) Вин напялил дреды и клетчатую кепочку – модифицированная версия его облика, в коем он навещал меня в «Свободе».

Мы с Вином доехали на автобусе до разгромленной библиотеки, где проходил митинг.

Прибыли мы с небольшим опозданием, поэтому прокрались сзади.

Здесь собралось около сотни людей. За пюпитром впереди зала стоял Сильвио Фриман, которого мы застали на середине представления оратора.

– Доктор Элизабет Бержерон расскажет о полезных свойствах какао.

Доктор Бержерон была бледной, худощавой женщиной с высоким голосом. Она носила «вареную» юбку до лодыжек.

– Я доктор, – начала она. – Именно с этой позиции я и буду сегодня говорить. – В ее лекциях рассматривалось то же самое, что рассказал мне Тео в Чьяпасе. Я посмотрела на Вина и заметила, что он заскучал. Казалось, он не здесь.

– Так почему, – заключила она, – натуральное какао, богатое микроэлементами, стало нелегальным? Наше правительство разрешает торговлю многих вещей, совершенно токсичных. Мы должны руководствоваться здравым смыслом, а деньги не должны определять, что нам потреблять.

Сторонники «Какао сегодня» меня не впечатлили. Они неорганизованы, и как мне представляется, их главный план включает в себя митинги перед правительственными зданиями и раздачу листовок.

На обратном пути Вин заговорил о следующем годе.

– Я тут подумал, что хочу поступить на медицинский, – сказал он.

– Медицинский? – Прежде об этом я не слышала. – А что насчет твоей группы? Ты так талантлив!

– Анни, мне не нравится говорить это, но я всего лишь на уровне. – Он смущенно на меня посмотрел. – У группы еще нет названия, и если бы ты была рядом, то знала бы, что в этом году мы почти не играли. Во-первых, потому что мне было больно, во-вторых, меня ничего не интересовало. И, ну, большинство парней из группы не улучшили ее жизнь. Я, впрочем, тоже. Не хочу делать то же, что и отец, но хочу помочь людям. Та доктор на митинге. Я смотрел на нее и думал, как здорово это сделать.

– Что именно сделать?

– Помочь людям уменьшить невежество о собственном здоровье. – Он помолчал. – Плюс если я останусь с тобой, мои медицинские навыки очень пригодятся. Всех вокруг тебя ранят.

«Если»...

Когда автобус притормозил у светофора, я искоса посмотрела на Вина. Уличные огни частично осветили его лицо, видеть которое я привыкла.

В наш разговор вмешалась Дейзи Гоголь, следовавшая за нами целую ночь.

– Я думала, что стану певицей, но так рада владению Крав-Мага.

– Спасибо за поддержку, Дейзи, – ответил Вин. – Что же тогда делать защитникам какао? – спросил он у меня.

– Думаю, мыслят они не масштабно. Им нужен юрист. И много денег. Стояние перед зданием суда с грязными волосами и листовками погоду не сделает. Они нуждаются в рекламе. Для начала им нужно убедить общественность, что они заслуживают шоколад и ничего плохого в нем нет.

– Аня, знаешь, я поддерживаю тебя, но разве в мире нет больших проблем, чем шоколад? – спросил Вин.

– Не уверена, Вин. Если эта проблема не велика, не значит же, что рассматривать ее не стоит. Мелкие несправедливости скрывают крупные.

–Это твой отец так говорил?

Нет, отвечала я ему. Это моя собственная мудрость, основанная на опыте.

 

***

В воскресенье после церкви я отправилась поговорить с Толстым в Бассейн. Его живот надулся, глаза покраснели. Я забеспокоилась, не отравили ли его.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – поинтересовалась я.

– На твой взгляд, выгляжу я плохо? – Он хихикнул и похлопал по пузу. – Я из тех, кто ест на эмоциях.

Я спросила, что именно его беспокоило.

Он покачал головой.

– Не забивай свою хорошенькую головку. Ночами работаю в баре, а днями – здесь. Просто скажу, что по некоторым причинам ребята в моем положении живут недолго.

Толстый перемежал высказывания смешком, подразумевая под ними шутку. Я напомнила, что мой отец был тем самым «парнем в его положении».

– Я не хотел выказать неуважение, Анни. Так что там у тебя на уме?

– У меня есть предложение, – сказала я. – Бизнес-предложение.

Толстый кивнул.

– Я навострил уши, ребенок.

Я глубоко вдохнула.

– Ты слышал о целебном какао?

Толстый медленно кивнул.

– Да, наверное.

Я пересказала почерпнутое мной из бесед с мистеров Делакруа и человеком с рынка.

– Так вот какова твоя большая затея? – спросил Толстый.

Я глубоко вдохнула. Я не хотела признаваться себе, как эта идея пришла мне в голову. Перед тем как огреть меня по голове, София Биттер назвала меня «дочерью полицеской и преступника», воюющей самой с собой. С ее стороны было жестоко так сказать, но в то же время и честно. Я чувствовала это в каждом своем порыве и невероятно устала так жить. Эта идея – мой способ положить конец войне.

– Ага, я подумала, что вместо торговли шоколадом Баланчина на черном рынке мы могли бы открыть аптеку с целебным какао. – Я взглянула на Толстого, чтобы узнать его мысли по этому поводу, но его лицо было пустым. – И наконец даже целую сеть, – продолжала я. – Все будет без обмана. Мы наймем врачей подписывать рецепты. И диетологов – придумывать нам составы. Использовать будем только шоколад Баланчина, конечно. Нам будет нужно чистое какао, но я знаю, откуда его импортировать. Если аптеки станут пользоваться успехом, может, мы пройдем долгий путь к смене общественного мнения и убедим законодателей, что шоколад не должен быть вне закона. – Я бросила на Толстого еще один взгляд. Он слегка кивал. – Я пришла к тебе по той причине, что ты знаешь все о ресторанном бизнесе и, разумеется, потому что ты глава семьи.

Толстый посмотрел на меня.

– Ты хороший ребенок, Анни. И всегда им была. Могу сказать, ты чертовски много обдумывала на эту идею. И она наверняка интересна. Я рад, что ты пришла ко мне. Но должен признать, это никогда не сработает с семьей по другую сторону баррикад.

Я еще не готова отпустить синицу из рук.

– Почему не сработает?

– Все очень просто, Анни. Техника «Шоколада Баланчина» создана для обслуживания рынка, где шоколад нелегален. Если шоколад становится легальным или распространенным способом борьбы против запрета – а-ля медицинская аптека, как ты и предлагаешь – «Шоколад Баланчина» вылетит из бизнеса. Мы существуем обслуживать черный рынок, Аня. Вот что я знаю из опыта управления рестораном, если тебе хочется назвать это так, что такой бизнес выживает только в условиях незаконности. Шоколад легален, Толстый снят с поста. Может, в один прекрасный день шоколад снова будет законен, но откровенно говоря, я надеюсь, что только после моей смерти.

Я ничего не ответила.

Толстый смотрел на меня грустными глазами.

– Когда я был ребенком, моя дряхленькая ба читала мне истории о вампирах. Ты знаешь, кто они такие, Аня?

– Вроде да. Не уверена.

– Они сверхлюди, пьющие человеческую кровь. Знаю, это бессмысленно, но бабушка Ольга была на них помешана. Так вот, я помню одну историйку о вампирах. Наверное, по той причине, что она длинная. Человеческая девчонка влюбляется в вампира, он тоже любит ее, но вроде как слишком хочет убить. Это продолжалось довольно долго. Ты не поверишь как долго! Поцелует он ее или убьет? Закончилось все поцелуями – не представляешь, сколькими! Но в конечном итоге он убивает ее, обращает в вампира, – тут я его перебила.

– К чему ты клонишь, Толстый?

– К тому, что вампиры есть вампиры. Мы, Баланчины – вампиры, Анни. И всегда ими будем. Мы живем в ночи. Во тьме.

– Нет, я не соглашусь. Фабрика Баланчиных существовала и до запрета шоколада. Папа не всегда был преступником. Он был честным бизнесменом, имел дело с помехами. – Я покачала головой. – Этот путь лучший.

– Ты молода. Опасно так считать, – сказал Толстый. Он протянул через весь стол руку. – Приходи ко мне с другой большой придумкой, ребенок.

Я вышла из Бассейна и отправилась домой. Это была долгая прогулка мимо Троицы и через парк. Парк не изменился со времени моей последней прогулки – все такой же усохший и захудаленький. Я почти добежала до конца газона и чуть не врезалась в южную стену «Маленького Египта», как мне послышался детский крик. Она стояла за разрисованным граффити бронзовым медведем. Обуви на ней не было, а из одежды только футболка. Я подошла к ней.

– Все хорошо? Тебе помочь?

Она замотала головой и заплакала. Внезапно сзади на меня выскочил мужчина. На своей шее я ощутила его руку.

– Гони все свои деньги, –– приказал он. Оказывается, они с девочкой напарники. Это вымогательство. Могу списать свою неосторожность только на озабоченность и удрученность из-за отверженной идеи.

При себе у меня имелось немного монет, их я и отдала. Мачете я не взяла, но убить из-за мелочи не смогла бы.

– Стой, – окликнул металлический голос. – Я знаю ее.

Я посмотрела в направлении голоса. Девушка с короткими волосами мышастого цвета посмотрела в ответ. Моя давняя сокамерница, Мышка.

– Она хорошая, – сказала Мышь. – Мы вместе сидели в «Свободе».

Мужчина ослабил хватку.

– Серьезно? С ней?

Мышь подошла ко мне.

– Да, – подтвердила она. – Это Аня Баланчина. Не стоит с ней связываться. – От нее дурно пахло, волосы спутались и загрязнились. Подозреваю, она ночевала на улице.

– Мышь, ты говоришь.

– Говорю. Я вылечилась благодаря тебе.

Мне не нужно спрашивать, чем она занимается. Очевидно, она член группировки несовершеннолетних преступников.

Я спросила, не обращалась ли она к Саймону Грину.

– Да, – ответила она. – Он не знал, кто я, потому и отшил. Я тебя не виню. На твоих плечах такой груз.

– Я сожалею. Могу я чем-нибудь помочь...

– Что насчет работы? – спросила Мышь.

Я сообщила, что вне семейного бизнеса, но могу помочь ей финансово.

Мышь помотала головой.

– Я не беру подачек, Аня. Как я и сказала тогда в «Свободе», я работаю за кров и пищу.

Я определенно перед ней в долгу.

– Может, кузен Толстый даст работу.

– Да? Была бы рада.

Я спросила, как с ней связаться.

– Здесь, – отвечала она. – Я сплю за статуей медведя.

– Славно было поболтать, Кейт.

– Ш-ш-ш. Имя в тайне.

Дойдя до дома, я первым же делом позвонила Толстому в Бассейн. Он сказал, что удивлен услышать меня так скоро, но будет счастлив предоставить моей подруге работу. Не смотря на тот факт, что он презрительно отклонил мою идею, которая, как я считала, спасет всех нас, Толстый был хорошим парнем.

Вин заявился ночью.

– Ты спокойна, – сказал он.

– Я решила, что придумала умную вещь. – Затем я расписала ему свою задумку и перечень причин Толстого, почему она не сработает.

– Так вот для чего какао-митинг и почему он такой секретный, – заметил Вин.

Я кивнула.

– Я правда хочу с ним поработать.

Вин взял мою руку.

– Надеюсь, ты не пойдешь по этой неправильной дорожке, но отчасти и радуюсь, что она не сработает. Даже если бы и был легальный способ оправдать продажу шоколада, ты бы просадила все свое время на суды. Ты начала бы войну в мэрии, общественности и даже собственной семье. Для чего тебе это все? Ничегонеделанье после школы недостаточно убедительная отмазка.

– Вин! Это не отмазка! Ты считаешь меня такой глупой? Прозвучит глупо, но отчасти мне всегда хотелось стать той личностью, которая обратит «Шоколад Баланчина» к закону. Ради папы.

– Посмотри, Анни. Ты отдала бизнес Толстому. София и Микки сбежали. Юджи Оно следом. Сейчас ты по-настоящему свободна. Это дар, пойми же, наконец.

Он поцеловал меня, но поцелуя я не хотела.

– Ты на меня злишься? – спросил Вин.

– Нет. – Но вообще да, злюсь.

– Дай мне посмотреть в твои глаза.

Я отвернулась от него.

– Путь моего отца.

– Не сравнивай меня с ним.

– Последние полгода после проигранных выборов он ничего не делал, хотя для нас потеря электората была подарком. Для меня. Тебя. Моей матери. И в особенности для него самого, этот ублюдок просто должен открыть глаза и увидеть это.

Долгое время я ничего не произносила, поэтому Вин сменил тему.

– Выпуск в следующую среду. Ты пойдешь? – спросил Вин.

– Ты меня приглашаешь? – ответила я вопросом на вопрос.

– Я не переживаю по этому поводу.

Он и правда хотел пойти со мной, иначе бы не поднимал этот вопрос.

– Я выступаю с речью, если тебе интересно, – продолжал Вин.

– Правильно. Ты умный. Иногда я об этом забываю.

– Эй. – Вин разулыбался.

Я спросила, запланировал ли он, что говорить.

– Это сюрприз, – пообещал он.

Вот так Нетти, Норико и я обнаружили себя на выпускном в Троице.

Выступление Вина, как я думаю, было направлено на меня и его отца. Он поставил проблемы диктата общества, противостояния властям и тому подобное, что уже наверняка произносилось другими выпускниками бесчисленное количество раз. От отца он перенял убедительную речь, и, судя по реакции толпы, им неважно, что он вещает. Я хлопала громче всех.

Чувствовала ли я угрызения совести при виде своих одноклассников, шествующих по сцене? Да, чувствовала. Больше, чем просто угрызения.

Скарлет помахала нам, получив свой аттестат. После некоторых колебаний администрация все-таки приняла решение позволить ей посетить выпускной, несмотря на беременность. Мантия и шапочка сами по себе была как платье для беременных, поэтому Скарлет не очень сильно из них выпирала. С точки зрения администрации, гораздо ужаснее было бы не сохранить малыша. Гейбл встретил ее с другого края сцены, чтобы помочь спуститься по ступеням.

Когда они оказались в зале, Гейбл упал на одно колено.

– О, нет, – произнесла Нетти. – Думаю, снова предложение Гейбла.

Я не согласилась.

– Гейбл бы не сделал этого здесь.

– Сделал бы. Гляди, он достает коробочку из кармана.

– Романтично, – сказала Норико. – Так романтично. – Я представила, как это выглядело, если не знать ничего о вовлеченных сторонах.

– Бедная Скарлет. Должно быть, ей так стыдно.

В спортзал вошли чирлидеры. Мы сидели за спинами, поэтому я больше не смогла разглядеть ни Скарлет, ни Арсли.

– Что? – спросила я. – Что происходит? – Я встала.

Скарлет и Арсли целовались. Он держал ее руки в своих.

– Может, она решила быть с ним помягче? – спросила я. Но произнеся это, поняла, что это не так.

После окончания выпускного я пробралась вперед, чтобы найти Скарлет, но она уже ушла. Я заметила Скарлет и ее родителей на улице. Они шабашили с родителями Арсли. Я схватила Скарлет за руку и потащила прочь.

– Что с тобой? – спросила я, как только мы остались в одиночестве.

Скарлет пожала плечами.

– Мне жаль, Аня. Я понимаю, что ты чувствуешь, но... с появлением ребенка я просто измучалась. – Она вздохнула. – Я даже на выпускной напялила балетки. Можешь представить меня...

– Я говорила тебе остаться со мной!

– А могу ли? Это хорошее предложение, Анни, но не думаю, что я могу. Там жена Лео. А Лео вернется. Там нет комнаты для нас с ребенком.

– Да она бы появилась, Скарлет! Я бы обустроила.

Она ничего не ответила. Даже в балетках она была выше меня. Она смотрела поверх моей головы. Куда угодно, только не на меня. Выражение ее лица и линия губ были твердыми.

– Скарлет, если ты выйдешь за Гейбла Арсли, мы с тобой больше не будем друзьями.

– Не драматизируй, Анни. Мы всегда будем друзьями.

– Мы не сможем, – возразила я. – Я знаю Гейбла Арсли. Выйдешь за него – и твоя жизнь разрушена.

– Ну, значит, разрушена. Да она уже разрушена, – спокойно сказала она.

К нам подкатил Гейбл.

– Полагаю, ты пришла нас поздравить, Аня.

Я сощурилась.

– Уж не знаю, как ты ее обманул, Гейбл. Что ты сделал, чтобы изменить ее сознание.

– Это не про Скарлет. Это о тебе Аня. Как обычно.

Мне уже не впервой захотелось надавать ему по морде. Тут я ощутила руку Нетти.

– Пойдем, – шепнула она.

– Пока, – отозвалась Скарлет.

Моя челюсть дрожала как трехногая табуретка, но я не заплакала.

– Аня, ведь мы больше не дети! – воскликнула Скарлет.

В этот миг я возненавидела ее – из-за намека, что причина моих возражений против ее замужества, это социопатия, возникшая из-за того, что я еще мелкая и застряла в детстве. Как будто это не мне пришлось расстаться с детством годы назад.

– Ты сейчас о том, что мы выпустились, или же что ты залетела? – высказав это, я поняла всю жестокость фразы.

– Не мы выпустились! – заорала Скарлет. – Я выпустилась. И к слову, я не Лучшая подружка Ани Баланчиной!

– Раз так, можешь катиться!

– Хорошо, – произнесла Нетти. – Вам двоим необходимо прекратить. Вы обе отвратительны. – Нетти подошла к Скарлет и обняла ее. – Поздравляю с... м... принятием осчастливившего тебя решения. Идем, Аня. Нам пора ехать.

После мы с Нетти поехали на поздний обед к родителям Вина. Меня до сих пор занимала ссора со Скарлет, поэтому весь обед я размышляла. Перед десертом отец Вина постучал ножом по стакану и поднялся произнести речь. Произносить речи Чарльз Делакруа любил. За всю свою жизнь я наслышалась их более чем достаточно, потому внимания не обратила. Наконец, когда уже стало казаться, что засиделись мы у них неприлично долго, мы вежливо засобирались.

– Не уходи еще, – сказал мне Вин, – ты же придешь домой и будешь тяготеть Скарлет и Арсли.

– Я не буду тяготеть ими.

– Давай. Ты разве не думаешь, что я тебя немножко знаю? – Он разгладил хмурые складочки меж моих бровей.

– Ты же знаешь, я тягощусь не только этим, – возразила я. – Я увязла, мои проблемы огромные.

– Знаю. В их числе и то, что твой парень уезжает поступать в колледж.

Я спросила, о чем это он.

– Ты не удостоила вниманием речь моего отца? Я решил остаться в Нью-Йорке ради колледжа. А это означает отправиться в удовлетворяющую папу альма-матер. Я бы предпочел не делать чего-то дабы ему угодить, но... – Вин пожал плечами. Я сделала шаг назад.

– Это не значит, что ты остаешься здесь ради меня?

– Именно это я и подразумеваю. Учеба есть учеба.

Я не ответила. Вместо этого завозилась со своим колье.

– Ты выглядишь менее довольной, чем я надеялся.

– Но Вин, я не просила тебя тут оставаться. Не хочу вынуждать тебя делать то, чего тебе делать не хочется. Последние два года научили меня не составлять слишком много планов, кроме как на настоящий момент.

– Это дерьмово, Аня. Ты не задумываешься об этом. Ты всегда размышляешь над следующим шагом. Это мне в тебе и нравится.

Конечно, он был прав. Настоящую причину озвучить было тяжело. Вин парень приличный – может, самый приличный из всех, кого я знала – мне не хотелось, чтобы он застрял в Нью-Йорке из-за жалости ко мне или неуместного чувства долга. Если он это сделает, то в конечном итоге пожалеет.

С тех самых пор, как я прознала про Саймона Грина, я размышляла о браке родителей. Мама и папа постоянно ссорились за год до ее смерти. Одним пунктом разногласий было то, что она возмущалась своим уходом из полиции и хотела туда вернуться – что было невозможно, учитывая то, что папа натворил за свою жизнь. Я не хотела, чтобы все закончилось обидой Вина на меня.

– Вин, это были прекрасные два месяца, но я не могу предугадать, что случится со мной через месяц или же год. И ты тоже.

– Мне придется использовать шанс. – Вин изучали мое лицо. – Ты забавная девушка, – сказал он и рассмеялся. – Я не прошу выходить за меня, Аня. Я просто пытаюсь устроиться по соседству.

От упоминания брака я поморщилась.

– И я хорошо отвлеку тебя от новостей о венчании Скарлет.

Я закатила глаза.

– Что в нем плохого?

Он пожал плечами.

–Ничего. Исключая того, что жизнь штука тяжелая. И запутанная.

Я спросила, он что, принял ее сторону, а он ответил, что ни на чьей стороне.

– Я знаю о Скарлет единственное: она твоя подруга.

Скарлет Барбер может и моя подруга, но пока не станет Скарлет Арсли.

Мама Вина утащила его поговорить с другими гостями на обеде. Он заставил меня пообещать немного задержаться. Нетти здесь наслаждалась – она болтала с милым кузеном Вина – поэтому я побрела в сад. День был жарким не по сезону, там никого не было. В последний раз я там находилась в далекий весенний день разрыва с Вином.

Я села на скамью. Миссис Делакруа на шпалерах выращивала горох, растения покрылись маленькими белыми цветами, напомнившими мне соцветия какао в Мексике. Я рада быть в Нью-Йорке, а не в бегах, но все же скучала по Мексике. Может, и не из-за самого места, а друзей и ощущения, что я часть чего-то стоящего. Тео и я взращены на шоколаде, но его жизнь отличается от моей. Поскольку шоколад в Мексике легален, он жил открыто, а я пряталась и стыдилась. Полагаю, вот почему я так поглощена идеей медицинского какао.

Я уже собиралась уходить, как туда вошел Чарльз Делакруа.

– Как ты переносишь жару? – спросил он.

– Мне она нравится.

– И не подумал бы. – Мистер Делакруа сел на скамью напротив. – Как продвигается бизнес мед-какао?

Я ему рассказала. Я изложила идею власть имущему в «Шоколаде Баланчина» и она была открыто и бесцеремонно отвергнута.

– Мне жаль это слышать. Я счел это превосходной идеей.

Я взглянула на него.

– Вы?

– Я.

– Я уж подумала, что вы рассматриваете его как мошенничество.

Он покачал головой.

– Ты ничего не смыслишь в юристах. Мы живем в серой зоне. – Он кивнул и погладил бородку. – Мы живем именно в них.

– Вы когда-нибудь сбреете эту штуку? Она делает вас похожим на одного из парковых жителей.

Чарльз Делакруа не обратил на это внимания.

– Представляю, как раскритиковал идею твой кузен Сергей, он же Толстый – к слову, на какой улице он заправляет делами семьи? Я ужасно далек от курса дел, но пытаюсь нагнать. Он, вероятно, сказал, что модель бизнеса Баланчиных основывается на идее незаконных поставок, что, конечно, правда.

– Что-то вроде того. – Я сделала паузу. – Вы считаете, что знаете все-превсе?

– Я не знаю всего, Аня. Если б знал, то давал бы речи в городском центре, а не на выпускном. Что касательно твоего кузена. Могу пересказать его ответ, в этом он совершенно предсказуем. Он парень из тех, что продвигаются по служебной лестнице, парень со своим уставом в монастыре. Да, я знаю таких. Разумеется. То, что ты предложила, лишь ужаснет его.

Не имеет значения, насколько сильно.

– Исполни свою задумку любым способом, – сказал Чарльз Делакруа.

– Что? – Я выпрямилась на скамье.

– Идея эта великая, можешь себе вообразить, и приходит не каждый день. Это шанс реально изменить положение вещей, и полагаю, заработать деньги. Ты молода, это хорошо. И благодаря мне знаешь вещь-другую о шоколаде. Тебе нужно кому-нибудь рассказать о путешествии в Мексику.

Он знает о Мексике? Я пыталась сохранить безэмоциональное лицо, но не удалось.

– Аня, пожалуйста. Ведь я практически усадил тебя в лодку.

– Мистер Делакруа, я...

– Будь уверена, ты подобрала прекрасную команду безопасности – это женщина-стена прекрасное начало – и даже прекрасный юрист мистер Киплинг. Еще тебе потребуется кто-то с опытом работы с гражданским правом и договорами, а также...

В этот миг в сад вошел Вин.

– Папа снова тебе докучает?

– Аня рассказывала мне о своих планах на следующий год, – ответил Чарльз Делакруа.

Вин перевел на меня взор.

– Каких таких планах?

– Твой папа шутит. Планов у меня нет.

Чарльз Делакруа кивнул.

– Да, это позор.

Вин защитил меня.

– Не все идут в колледж сразу после школы, папа. А большинство из наиболее интересных личностей и вовсе не ходили в колледж.

Чарльз Делакруа возразил, что ему известен этот факт, и что в жизни есть много способов получить образование. Например, международное путешествие.

Когда Чарльз Делакруа удалился, Вин сообщил:

– Я поражаюсь, как ты можешь быть вежливой к нему после всего, что он натворил в прошлом году.

– Он просто выполнял свою работу, – заявила я.

– Ты правда так думаешь? Ты снисходительнее, чем я думал.

– Возможно. – Я встала на цыпочки и наклонилась поцеловать его. – Худшая ошибка в моей жизни – влюбиться в отпрыска окружного прокурора. – Я отодвинулась. – Но с твоей стороны вестись на меня ужасно.

Вин поцеловал меня.

– Очень.

– Почему тебе не безразлично? Совершенно уверена, продолжай я говорить, ты бы ушел.

Вин кивнул.

– Ага, но на самом деле все просто. Впервые я увидел тебя, когда ты брякнула поднос со спагетти...

– Это была лазанья, – уточнила я.

– Лазаньей. На башку Гейбла Арсли.

– Не мой звездный час.

– Ты приглянулась мне с моего места. И я одобрил, как ты за себя постояла.

– Так просто?

– Да. Такое для меня обычно, Анни. Я понял, что ты разбежалась со своим парнем. Я знал, что ты будешь в директорском кабинете, поэтому придумал предлог сходить туда.

– Ты восхитительно двуличен.

– Я сын своего отца.

– Оно того стоит? Ты чуть не погиб от огнестрела. – Я обняла его за талию.

– Это ничего. Легкая царапина. А для тебя стоят? Все неприятности, что я причинил тебе. Я временами чувствую себя, – он помолчал, – виноватым.

Я призадумалась.

Любовь.

Видов любви так много. Одна похожа на ту, что я испытываю к Нетти и Лео. А другие виды? Ну, я тогда дура, если попытаюсь угадать, как давно они утрачены. Но даже те, что не вечны, не лишены смысла.

Потому что когда дело доходит до любви кого-то и чего-то, любите вы целую жизнь. Ничто не может помешать получить любви больше определенной дозы: бабушки, папы, мамы. Лео, Нетти, Вина, и даже Тео. Скарлет. Скарлет.

Я нахмурила брови.

– Ты гримасничаешь, – сказал Вин.

– Я просто поняла, что мне придется проститься со Скарлет.

Я посмотрела на Вина, а он на меня.

– Я хочу сказать, что собираюсь попросить ее простить меня.

– Думаю, это разумно.

– Мне понравилась твоя речь, – сказала я.

– Я ценю это, – сказал он. – Ты действительно не хочешь, чтобы я остался в Нью-Йорке?

– Конечно, я хочу, чтобы ты остался... я просто не хочу, чтобы все закончилось тем, что ты возненавидишь меня.

– Я не смогу возненавидеть тебя. Это так же невозможно, как и хлопнуть вращающейся дверью. Я провожу тебя домой. – Он выбрал цветок из шпалеры и засунул его в мои волосы. Здесь царило лето.


 

Глава 20

Я СТРОЮ ПЛАНЫ НА БУДУЩЕЕ

Отец ненавидел лето, потому что это худшая пора года для производства шоколада. Из-за жары доставка становилась бегом с препятствиями. Задержка поезда или неисправный холодильник означали, что все поставки испорчены, то бишь растаяли. Папа всегда говорил, что люди летом теряют вкус к шоколаду, ведь он продукт на холодную погоду, и в жару народ будет есть арбуз или мороженое. Расходы на транспортировку в любое время года дороги, но летом они просто непомерные. По словам папы, единственное, что облегчило бы летние месяцы – это легальное производство шоколада в США: «Конечно, продавать его тут мы не можем, но почему бы им не все равно, где мы его изготавливаем»? Я знаю, что папа частенько фантазировал отправить «Шоколад Баланчина» на перерыв с мая по сентябрь. Но говоря это, папа тут же качал головой: «Этому не бывать, Анни. Если люди будут шататься без шоколада три месяца, они потеряют к нему вкус вообще. Американские покупатели столь же непостоянны, как и душа подростка». Тогда я подростком еще не была, поэтому на аналогию не обиделась.

Хотя наступил июнь, я об этом не думала. Моей первоочередной задачей было помочь Нетти собраться на второе лето в лагере для одаренных. Я наполовину свернула футболку, когда зазвонил телефон.

– Слышала новости? – Он не потрудился представиться, но я уже напрактиковалась в опознавании голоса Джекса.

– Телефонные звонки дорого стоят, Джекс. Не трать их на кого-то, кто слышать тебя не желает.

Джекс это проигнорировал.

– Словом, «Шоколад Баланчина» не собирается поставлять шоколадки летом. Толстый считает, это слишком дорого. Он говорит, бизнес должен быть сезонным. Дилеры готовы его убить.

Я ответила, что папа часто говаривал также, да и вообще, сезонный он или нет, дело не мое.

– Ты не серьезна. Толстый сведет бизнес в могилу, и ты не считаешь, что это твое дело. Дай мне договорить, ты поставила не на того человека. Единственное, над чем он трясется...

– Я бросаю трубку, Джекс. Что ты хочешь мне сказать?

– Ты же знаешь, что мне некому звонить? Микки недосягаем, Юрий умер, поэтому ответить мне никто не может. И мне нужна работу, когда я выйду отсюда.

– Может, задумаешься о другой работе?

– Ты считаешь, что сменить ее так просто, Анни? Это в миллион раз для меня тяжелее, знаешь ли.

– Ты не моя проблема, – ответила я и повесила трубку.

Я зашла в комнату Нетти, где она сворачивала плащ. Она захотела узнать, кто звонил.

– Никто.

– Никто? – переспросила она.

– Джекс. Он беспокоился, что Толстый… – я заставила себя умолкнуть. Если Толстый сведет «Шоколад Баланчина» в могилу, это будет не проблемой, а возможностью. – Прости, Нетти. Пойду, позвоню.

Я прошла на кухню. Если я на это пойду, то понадобится юрист. Я подумала о мистере Киплинге, но мы были в натянутых отношениях с возвращения Саймона Грина. Подумала я и о Саймоне Грине, но не доверяла ему. Громадная проблема заключалась в том, что оба мужчины построили карьеру, защищая клиентов с изнаночной стороны, а сейчас же мне нужен кто-то, кто играл бы за ангелов.

Я вспомнила о Чарльзе Делакруа. Из недостатков было то, что он дважды бросал меня в исправительное учреждение, ну и Вин его ненавидел.

Поэтому имеет смысл обратиться к мистеру Киплингу. Наверное, мы переживаем не лучшие времена, но он хороший человек и всегда на моей стороне. По крайней мере, мистер Киплинг в состоянии указать мне направление как необходимый мне юрист.

Я взяла трубку и уже собиралась было набрать мистера Киплинга, но обнаружила, что вместо этого набрала номер квартиры Вина. Он ответил:

– Слушаю.

Я не ответила.

– Слушаю, – повторил Вин. – Это кто?

Я в тот же миг передумала. Можно было спросить Вина, хочет ли он зайти. Можно было рассказать, что я придумала. Но ничего не сказала.

Вам может показаться это низким, но я решила изменить голос. Я сделала его глубоким и хриплым, слегка нью-йоркским.

– Мне нужен Чарльз Делакруа, – мурлыкнула я. Вокальный хамелеон из меня никакой и отчасти я ожидала, что Вин расхохочется и скажет: «Анни, в какие игры ты играешь»?

– Папа! – услышала я зов Вина. – К телефону!

– Я сниму трубку в своем кабинете! – донесся голос Чарльза Делакруа.

Секундой позже Чарльз Делакруа взял трубку и я услышала, как Вин кладет свою.

– Да?

– Это Аня Баланчина.

– Ого, вот это сюрприз, – ответил Чарльз Делакруа.

– Я созрела это сделать, – сказала я. – Созрела открыть аптеку с целебным какао.

– Рад за тебя, Аня. Страшно трудолюбиво. Что изменило твое решение?

– Я увидела просвет – возможность слишком хороша, чтобы ее упустить. Думаю, вы можете стать моим юристом.

Чарльз Делакруа откашляляся.

– Зачем мне это?

– У вас есть опыт работы в городской администрации, делать вам нечего, да и я знаю, что вы считаете мою идею замечательной.

– Давай встретимся, – сказал Чарльз Делакруа наконец. – Другого кабинета, кроме домашнего, у меня нет, и мне показалось, ты скрываешь информацию от своего парня, моего сына...

Мы договорились встретиться в моей квартире. Хотя я много раз с ним встречалась при гораздо более сложных обстоятельствах, я все-таки нервничала. Я долго решала, что же мне надеть. Не хотелось казаться школьницей, но и как девочка в кукольном платьишке выглядеть тоже не стоит. Наконец я выбрала серые брюки, вероятно, папины, хотя наверняка не скажу, и черную майку, оставленную Скарлет. Брюки оказались велики, поэтому я затянула ремень. Посмотрела на себя в зеркало на двери и пришла к выводу, что костюм глуповат. Затрещал звонок – слишком поздно переодеваться.

Я проводила мистера Делакруа в гостиную. Он до сих пор не побрился, но бородку, кажется, укоротил.

– Расскажи свой план. – Чарльз Делакруа сел на диван и скрестил ноги.

– Вы, хм, уже знаете основную идею. С тех пор я провела небольшое исследование. – Я включила свою электродоску. Я делала пометки, но изучив их, обнаружила, что они не столь тщательны, как я думала. – Как вы, очевидно, знаете акт Рембо от 2055 запретил какао и в особенности шок...

– Я-то помню, когда это случилось, Аня. Тогда я был немного младше тебя и Вина.

– Хорошо. Ну так вот, закон был разработан, чтобы прекратить производство шоколада фабриками. Большинство городов, в том числе и наш, разрешили торговлю чистого какао в лечебных целях. Поэтому я подумала начать с небольшого магазинчика, размером меньше пятисот квадратных футов, быть может, на окраине, так я не буду конкурировать с Толстым. Я бы наняла доктора и официантку, и стала бы торговать оздоровительными напитками, приготовленными из какао и шоколада. Но мое дело отличаться от бизнеса Толстого будет открытостью. Не хочу быть подпольщицей.

– Хм-м, – ответил он. – Это разумно, как я тебе и говорил, но мыслишь ты слишком узко.

Я спросила, о чем это он.

– Я работал в правительстве очень долгое время. Ты знаешь, каким образом город оставит тебя в покое? Будь у тебя крупнейший бизнес. Будь ты слоном в центре Мидтауна. Будь ты популярной. Давай людям желаемый продукт и целый город перейдет на твою сторону. Они будут благодарны тебе за законность того, что, по их мнению, все-таки незаконно.

Он помолчал.

– К тому же аптека лечебного какао как-то не звучит. Люди не поймут, что скрывается за названием. Отыщи докторов и диетологов, но заставь вывеску заведения звучать привлекательно.

Я обдумала его слова.

– То, что ты описываешь, будет стоить больших денег. – Над этим могут подумать Нетти и Лео. – Откровенно говоря, это принесет тебе много денег. А что касается места, оно обойдется дешево, ведь в городе полно гигантских заброшенных местечек – делай там что душе угодно. Думаешь, как это удалось тем бандитам, прибравшим себе «Маленький Египет»? Ты тоже можешь открыть танцпол, кстати.

– Танцпол? Вы говорите мне открыть ночной клуб?

– Фи, это звучит безвкусно. Может, салон? Или просто клуб. Рассуждения вслух. Если назвать клубом, то все посетители перед вступлением должны получить рецепт. Это будет разрешением на посещение. Да, тогда тебе не понадобятся собственные врачи.

– Идеи эти, гм, интересные. Теперь позвольте мне немного подумать.

Чарльз Делакруа некоторое время ничего не говорил.

– Я размышлял над этим с того самого звонка и хочу помочь тебе это сделать. Из-за своего уважения к тебе я буду совершенно откровенен насчет причин помощи. Не потому что люблю шоколад или тебя. По сути дела, я неудачник. Однако, если я верну шоколад людям, то стану героем. Такая платформа для избрания на пост окружного прокурора или должность еще выше мне подойдет?

Я кивнула.

– Так зачем мне помогать тебе? – спросил Чарльз Делакруа.

– Разве вы не знаете? Обычно вы знаете всё.

– Пошути тут мне.

– Потому что у вас безупречная репутация и вы всегда на стороне добра, и раз сказали, что это законно, значит так оно и есть. В течение тех месяцев вдали отсюда я поняла, что не хочу тратить всю свою жизнь на бега, мистер Делакруа.

– Отлично. Заставляет расчувствоваться. – Он предложил мне руку для пожатия и выдернул ее обратно.

– Прежде чем мы утвердим эту затею, мне нужно кое-что сказать. Думаю, то, что я хочу тебе поведать, никто не знает, но не хочу тебя шокировать – это я отравил тебя прошлой осенью.

– Простите?

– Это я отравил тебя прошлой осенью, но не вижу причин не работать совместно. Уверяю, намерения у меня были благие и я не стал бы подвергать тебя реальной опасности. Может, я поступил неправильно, но я хотел вытащить тебя от девушек из общежития в лазарет, чтобы там ты нашла кого-нибудь посговорчивее для побега.

– Как? – прошипела я.

– В воду, которую я дал тебе во время нашей дискуссии в подвале, было подмешано вещество, вызывающее сердечный приступ.

Хоть я и удивилась, но потрясена была меньше, чем вы себе можете представить. Я уставилась на него.

– Вы безжалостны.

– Есть немного. Теперь я буду на твоей стороне.

Если и был на всей земле официальный злодей за последние два года, то только Чарльз Делакруа. Что там папа говорил? «Игры меняются, и меняют их сами игроки». Я предложила этому человеку руку и он пожал ее. Мы начали составлять перечень того, что нам необходимо сделать.

 

***

Утром я посадила Нетти на поезд, направляющийся в лагерь для одаренных, а в полдень мне позвонил Чарльз Делакруа. Он сказал, что скорее всего еще слишком рано для принятия решений и это лежит за пределами его компетенции, но ему хотелось бы обсудить потенциальную площадку в центре города.

– На пересечении Сороковой и Пятой авеню, – предложил он.

– Точнёхонько в центре! – ответила я.

– Знаю, – ответил он. – Идея. Встретимся у входа.

Другой примечательной особенностью здания, помимо вместительности, был фасад с парой изрисованных граффити львов.

– О, я знаю это место, – сказала ему я. – Раньше там размещался ночной клуб «Логово льва». Никому из нас не нравилось ходить туда, да и «Маленький Египет» был ближе.

Чарльз Делакруа обозвал его довольно-таки стремным, раз он только что закрылся.

Мы поднялись на большую лестничную площадку, а потом прошли сквозь колоннаду. Риелтор встретила нас внутри. Она была одета в красный костюм с увядающей гвоздикой в петлице. Риелтор посмотрела на меня с сомнением.

– Она и есть клиент? Похожа на ребенка.

– Да. Это Аня Баланчина.

Услышав мое имя, она вздрогнула. После секундной заминки предложила мне руку.

– За ваши финансы здание целиком мы вам сдать не можем, только одну комнату, удовлетворяющую вашим потребностям.

Она провела нас на третий этаж. Комната оказалась около восьмидесяти футов в ширину и триста в длину, а высотой примерно футов пятьдесят. С двух сторон арочные окна, создающие ощущение открытости. Потолок сводчатый, с темными деревянными украшениями. Мне больше всего понравились нарисованные на нем фрески: голубое небо и облака. Создавалось впечатление, что ты находишься снаружи. Я сразу влюбилась в нее, и лично мне этого было достаточно, чтобы втиснуть сюда свое дело, плюс что-то мне подсказывало: шоколад может и должен продаваться в открытую. Комната казалась мне священной, как церковь.

В плачевном состоянии было многое – стекла разбиты, дыры в штукатурке – но ничего невозможного для ремонта.

Риэлтор произнесла:

– Старый арендатор держал кухню снаружи. Где-то в здании находятся еще и ванные комнаты.

Я кивнула.

– Кто занимал комнату до нас?

– Логово льва. Какой-то клуб. – Она скорчила рожицу.

– А прежде, – уточнила я, – для каких целей предназначалось помещение?

Риэлтор обратилась к своей электродоске.

– Хм, сейчас посмотрим. Может, библиотека? Ну, знаете, бумажных книг, что-то вроде этого. – Говоря «бумажных книг», она наморщила носик. – Итак, что вы решили?

В приметы я не особо верю, но статуи львов на входе заставили меня подумать о Лео, а бумажные книги об Имоджен, конечно же. Я решила, что это место мне подходит, но мне нужна была выгодная сделка, поэтому хранила лицо пустым.

– Утро вечера мудренее, – ответила я.

– Не затягивайте. Кто-нибудь может арендовать, – предупредила риэлтор.

– Сомневаюсь, – вставил Чарльз Делакруа. – Эти руины с рук вы быстро не сбудете. Я сиживал в правительстве, знаете ли.

Мы с ним вышли в тягучий июньский Нью-Йорк.

– Ну так что? – спросил он.

– Мне нравится.

– Расположение хорошее, да и историческая достопримечательность чего-то да стоит. Но главное – если ты застолбишь местечко, людям это покажется делом, а не просто идеей. Сомневаюсь, что у тебя будет большая конкуренция.

– Я переговорю с мистером Киплингом. – Он управляет финансами до двенадцатого августа, пока мне не исполнится восемнадцать. Пока что я не чувствовала необходимости провернуть свои бизнес-идеи без него.

По возвращению домой я написала мистеру Киплингу письмо, в котором говорила, что нам нужно поговорить в его офисе. Я не виделась с ним с самого возвращения Саймона Грина.

Он встретил меня тепло и обнял меня.

– Как ты? Я собирался позвонить. Приехал вчера.

Он передал конверт. Это были результаты моего экзамена. Я писала свои юридические контакты.

– Не знала, что они будут на бумаге, – сказала я.

– Это до сих пор важно, – сказал мистер Киплинг. – С выпуском, моя дорогая!

Я сунула конверт в карман.

– Мы можем побеседовать о твоих планах на будущее? – осторожно предложил он.

Я сказала, что именно поэтому и пришла, описала предполагаемый бизнес и помещение в центре.

– Вы нужны мне, что бы организовать два платежа. Первый за услуги нанятого адвоката, – я намеренно не упомянула, кого я наняла, – а второй в качестве залога за арендованное помещение.

Мистер Киплинг внимательно меня выслушал и сказал именно то, чего я боялась услышать: «Сомневаюсь в этом, Аня». Хотя я и не просила, он начал перечислять свои возражения: главным образом, что затея может прогневать семью и что любой бизнес это рискованное предприятия в плане финансов.

– Ресторан – это денежная яма, Аня.

Я пояснила ему, что это будет клуб, а не ресторан.

– Ты можешь сказать, что действительно понимаешь, во что ввязываешься? – спросил он.

– А кто может? – Я помолчала. – Вы и в самом деле не считаете эту идею хорошей?

– Возможно. Не знаю. Я считаю хорошей идей пойти в колледж.

Я покачала головой.

– Мистер Киплинг, однажды вы мне сами сказали, что я не сбегу от шоколада, поэтому смысла его ненавидеть нет. И я попыталась. Я верю в эту идею.

Мистер Киплинг на это ничего не ответил. Вместо этого он запустил пальцы в воображаемые волосы.

– Может я не твой юрист больше, но я еще храню твой капитал, Аня.

– Через два месяца мне исполнится восемнадцать и я не спрошу вашего согласия, – напомнила ему я.

Мистер Киплинг взглянул на меня.

– Тем не менее, думаю, два месяца ты подождешь. Будет больше времени на обдумывание.

Я уведомила его, что уже составила детальный план.

– Ну что ж, если идея хорошая, она и через два месяца останется хорошей.

Два месяца. У меня их нет. Кто знает, какой станет ситуация в «Шоколаде Баланчина»? Кто знает, где буду я? Сейчас самое время. В глубине души я это знала.

– Я вызову вас на суд, – пригрозила я.

Мистер Киплинг мотнул головой.

– Глупо. Ты просадишь деньги на услуги юриста и ничего не решишь даже к августу. На твоем месте я бы подождал.

Мистер Киплинг положил руку на мою ладонь. Я отняла ее.

– Я делаю это только из любви.

– Любви? Так вот почему вы убили бабушку, а?

Я покинула офис с чувством уныния, но также и с чувством определенности. Пыталась придумать, кто мог бы занять мне денег для выплаты по аренде. Нужно было всего лишь пять тысяч долларов, чтобы застолбить офис, и терять такое место я не намерена. Я не могла думать о тех людях, из-за которых мой новый бизнес заберется в долги. Я уже подумывала, есть ли у меня что-нибудь на продажу, но так много в эти времена ничего не стоило.

Я была на грани отчаяния, когда мне позвонил мистер Киплинг.

– Аня, знаю, в этом году у нас были трудности, но я поразмышлял об этом. Если ты действительно этого хочешь, я произведу все необходимые выплаты. Ты была права, сказав, что эти деньги будут твоими через два месяца. Но наряду с этим я хочу, чтобы ты записалась на дополнительные курсы по бизнесу, закону, управлению рестораном или медицине. Это моя цена за произведение платежей или чего другого.

– Благодарю, мистер Киплинг. – Я назвала ему имя риэлтора и сумму.

– Ты упомянула о юристе. Как его зовут?

– Чарльз Делакруа. Полагаю, объяснять вам не надо.

– Аня Павлова-Баланчина, ты разум потеряла? Должно быть, ты шутишь.

Я ему сказала, что подумала и по многим причинам Чарльз Делакруа лучше соответствовал моим потребностям.

– Что ж, смелый выбор, – спустя мгновение сказал он. – Конечно, неожиданный. Твой отец бы одобрил. Тебе будет нужно открыть корпоративный счет.

– Мистер Делакруа сказал то же самое.

– Конечно, я рад помочь тебе со всем, что тебе необходимо, Анни.

По дороге в ночной клуб, ранее известный как «Львиное логово», место, где я должна была встретиться с Чарльзом Делакруа для подписания договора, я прошла мимо собора святого Патрика. Я решила зайти и быстренько помолиться.

Это не значит, что у меня возникли сомнения. Но я знала, что с момента подписания договора все начнет воплощаться в реальность. Я решила, что попросить благословения для моего предприятия – замечательная мысль.

Я преклонила колени пред алтарем и склонила голову. Поблагодарила Бога за возвращение Лео и за безопасность Нетти. Поблагодарила за то, что проблемы с законом остались позади. Я поблагодарила Господа за время, проведенное в Мексике. Поблагодарила за отца, научившего меня многим вещам за тот короткий промежуток времени, пока мы знали друг друга. А еще за маму и бабушку. Поблагодарила Господа за Вина, за его любовь, даже когда я была уверена в обратном. Я поблагодарила Господа за то, что я Аня Баланчина, а не какая-то другая девушка. Ведь я, Аня, довольно крепкая штучка, и Господь никогда не посылал мне больше, чем я могла вынести. За это я и поблагодарила Господа.

Я поднялась. Положив в корзинку небольшое пожертвование, я вышла из церкви, и отправилась подписывать договор аренды.

 

***

Во вторую пятницу июня я решила устроить небольшую вечеринку на новом месте, чтобы рассказать друзьям, чем буду заниматься в следующем году. Прежде чем кого-нибудь пригласить, мне нужно было рассказать Вину об участии его отца.

Этим летом мэр, пытаясь показать всем, что Нью-Йорк не столь отвратителен, устраивал сеансы древних фильмов в Брайант-парке. Вин хотел пойти, как богатый человек, у которого есть привилегии и право делать то, что может быть потенциально опасно. Я сказала ему, что пойду с ним, но как следовало ожидать, с собой у меня было мачете.

Во время показа к нам никто не подошел, присутствие полиции впечатляло на таком событии как городской отдых. Тем не менее я едва могла обратить внимание на фильм, потому что думала о том, что мне нужно рассказать Вину.

Когда мы шли домой, Вин все еще говорил о кино.

– Та часть, где девушка едет на лошади по воде? Это было удивительно. Я тоже хочу так же.

– Да, – сказала я.

Вин посмотрел на меня.

– Анни, ты смотрела кино?

– Мне... мне нужно кое-что рассказать тебе.

Я рассказала ему о бизнесе и о договоре, который я подписала, и наконец, назвала имя адвоката, которого наняла.

– На следующей неделе я устраиваю своего рода вечеринку, чтобы представить свою задумку. Я буду очень рада, если ты сможешь прийти.

Вин не разговаривал целый квартал.

– Ты не сделаешь этого, Аня. Просто потому, что тот факт с подписанием договора аренды не означает, что ты должна делать это.

– Я должна, Вин. Неужели ты не видишь? Это способ искупить имя моего отца. Это способ хоть что-то изменить в городе. Если я не сделаю этого, я всегда буду жить во тьме.

– Ты думаешь, что обязана это сделать, но ты не должна. – Он схватил меня за руку и повернул к себе.

– Ты знаешь, как трудно это будет сделать?

– Да, я знаю. Но у меня нет другого выбора, Вин.

– Почему? – сказал он резким голосом, который я от него практически никогда не слышала. – Твой кузен взял на себя управление «Шоколадом Баланчиных». Ты не участвуешь в этом!

– Я никогда не буду не участвовать. Я дочь своего отца. Если я не сделаю этого, я всегда буду сожалеть.

– Ты не дочь своего отца. Я не сын своего отца.

– Я его дочь, Вин. – Я сказала ему, что отрицание также означает отрицать то, кем я являюсь, что я не могу изменить свое имя или свою кровь. Хотя он не слушал.

– Почему ты наняла моего отца? – спросил он тихим голосом, который был намного страшнее громкого.

Я пыталась объяснить ему, но он просто покачал головой.

– Я знал, что ты упрямая, но я никогда бы не подумал, что ты глупа.

– У меня есть причины, Вин.

Вин прижал меня к углу возле стены.

– Я был предан тебе. Если ты так поступишь, я не буду на твоей стороне. Возможно, мы останемся друзьями, но ничего большего. Я уйду от тебя так далеко, насколько это возможно. Я не буду смотреть, как ты будешь уничтожать себя.

Я покачала головой. Мои щеки были мокрые, я плакала.

– Я должна, Вин.

– Я так мало значу для тебя?

– Нет... нет. Но я не могу быть никем иным, кроме самой себя.

Вин посмотрел на меня с отвращением.

– Ты хоть знаешь, что он отравил тебя в прошлом году, а?

Вин знал.

– Он сказал мне.

– Ты точно знаешь, какой он человек, и ты пойдешь и сделаешь это в любом случае! Если он помогает тебе, это лишь потому, что он видит выгоду для самого себя.

– Я знаю это, Вин. Он использует меня, я использую его.

– Тогда ты достойна его.

Вин покачал головой.

– Мы закончили, – сказал он.

– Не делай этого, Вин. Не здесь. Не сейчас. Подумай столько, сколько нужно. – Стыдясь всего этого, я упала на колени и сложила ладони вместе.

Он сказал, что ему не нужно думать.

– Я не буду своей мамой.Я не буду долго страдать.

И после сказанного он ушел. Я побежала за ним, но споткнулась и разодрала кожу на коленях о тротуар. Когда я встала, возле остановки появился автобус и Вин уже зашел в него.

 

***

Добравшись до дома, я попыталась дозвониться до Вина.

– Он уже лег спать, – сказал мистер Делакруа с прохладцей. – Поговоришь вместо него со стариной Чарли?

Я ответила, что необходимости в этом нет. Чарльза Делакруа я и так видела регулярно.

Так продолжалось несколько дней (без учета времени суток) до тех пор, пока миссис Делакруа не сказала, что Вин уехал в Олбани навестить друзей.

Может мне стоило сесть на первый попавшийся поезд до Олбани, я могла так просто взять и сделать это. Но я не знала, что ему скажу. По-правде говоря, он скорее всего был прав. Я проигнорировала его чувства в погоне за непонятно чем, а объяснить, почему – не сумела. Вернее, если объясню, то, подозреваю, он не захочет ответить на поставленные вопросы: Вин был непоколебимым, верным и хорошим во всех отношениях, но этого недостаточно. К худу или добру, желание преуспеть там, где провалился отец, было сильнее любви к Вину.

Нет, я не рванула за своим парнем в Олбани. Я занялась организацией бизнеса и завершением отделочных работ для пятничной тусовки в преддверии открытия.

Зазвонил телефон. Несмотря на свой настрой, я понадеялась, что это Вин, но ошиблась.

– Рада слышать своего старинного приятеля? – спросил Тео.

Несколькими днями ранее я спрашивала совета у бабули насчет заменителя какао в мороженом горячем шоколаде, этот напиток я планировала разливать на вечеринке.

– Бабушки сказали, ничто не заменит какао! Они хотят узнать, почему ты решилась на такое кощунство.

Я рассказала ему о своем бизнесе.

– Мы устраиваем вечеринку, но мой партнер не считает хорошей идей сервировать стол противозаконным веществом, поскольку идея бизнеса состоит в том, что все будет честно, без обмана.

– Ясно. Так-с, тогда можешь использовать порошок рожкового дерева. Бледное подобие, но...

Я его поблагодарила.

– Дай мне знать, могу ли я еще чем-то помочь, – сказал Тео.

– Что насчет хорошей работенки с какао из Гранья-Манана? – предложила я. – Мне необходим поставщик.

– Лучшее предложение, – отозвался Тео. – Я горжусь тобой, Аня Барнум-Баланчина. Кажется, ты заключила перемирие.

– Грациас, Тео. Знаешь, ты единственный, кто мне это говорит.

– Это все оттого, что я знаю тебя, Аня. Наши души похожи. – Тео помолчал. – Как там твой парень?

– Он на меня злится.

– Он еще огребет за это в следующий раз.

– Быть может. – Но на деле же я не совсем уверена, будет ли следующий раз.

Проговорили мы довольно долго, Тео пообещал приехать и встретиться со мной, когда сможет. Я у него спросила, сжалились ли над ним в Гранья-Манана, а он ответил, что пока он выздоравливал, больший толк был от Луны.

– Полагаю, я должен благодарить тебя за то, что ты прикрыла меня.

– К сожалению, ты не первый парень, который говорит мне это.

 

***

Ну вот настала пятница, а с ней и вечеринка. С тех самых пор от Вина не было ни слуху ни духу. Весь день я драила помещение и собирала самовары для замороженного горячего шоколада. В свой круг я пригласила каждого – только из семьи никого – Чарльз Делакруа тоже пригласил народ, в том числе и потенциальных инвесторов.

Скарлет и Гейбл явились одними из первых. Скарлет находилась на миллионном месяце беременности и я не была уверена, придет ли она. Когда я написала ей сообщение, ответила она мгновенно: «Очень рада за повод ускользнуть из дома и очень рада приглашению! P.S. Значит, мы больше не злимся? Мне без тебя так одиноко». Приехав, она меня обняла.

– Вы двое поженились? – спросила я их.

– Мы думаем подождать до родов, – ответил Гейбл.

Скарлет покачала головой.

– Без тебя я не выйду замуж, Аня.

– Место потрясающее, – вставил Гебл. – Что ты планируешь тут разместить?

– Довольно скоро услышишь. Эй, Гейбл. Ты планируешь сегодня фотографировать?

Гейбл проблеял, что Скарлет отобрала у него телефон с камерой.

– Где твой парень? – пожелал он узнать.

Я притворилась, что не услышала вопроса и отошла к другим гостям.

Когда большинство прибыло, я прошла на подиум. Огляделась посмотреть, вдруг Вин покажется. Но его не было. Без него, Нетти и Лео я ощущала себя слегка неприкаянной, а выступление было не из лучших. Я пробежалась под градом вопросов о клубе, что я планировала в нем подавать и причине, по коей все это будет абсолютно законно. Описав бизнес, почувствовала, как в комнате нарастает мертвенная тишина, но она меня не напугала.

– Сегодня вы попробуете вариант полезного напитка с рожковым порошком, который я буду предлагать этой осенью. По вкусу он будет лучше этого, обещаю. – Я подняла свою кружку, но не могла вспомнить, как перед речью наливала в нее напиток. Посему, дабы избежать неловкого положения, сделала вид, что отпила.

– Кое-кто мне однажды сказал, что прошлогодний враг может стать новым другом, тут я имею ввиду, что хочу представить вам своего нового юриста.

Чарльз Делакруа поднялся на подиум. К этому случаю он побрился, и я оценила этот жест.

– Простите меня, если толком не получится. Давно не практиковался, – начал он с притворно скромным смешком. – Семь месяцев назад, за неимением лучшего слова, закончилась моя политическая карьера. Не нужно объяснять, почему. – Он метнул в меня взгляд, заставив толпу рассмеяться. – Однако сегодня я нахожусь здесь, чтобы поговорить о будущем. – Он прочистил горло. – Шоколад. Он сладкий. Довольно приятный. Но не стоит того, чтобы умирать за него и уж конечно проигранных выборов. По понятным причинам, времени подумать о шоколаде в прошлом году у меня было предостаточно, – он снова на меня зыркнул, – и почему встал вопрос о нем. Не потому что я проиграл и не потому, что организованная преступность – это плохо. Причина в законодательстве, запретившем шоколад, да и вообще законодательстве как таковом.

Как упадочный город может стать городом будущего? Этим вопросом я задавался каждый божий день последние десять лет. И пришел к такому ответу: мы должны переосмыслить законы. Они меняются, если того требуют люди или находятся новые интерпретации. Мой друг – думаю, могу ее так называть – Аня Баланчина, придумала новый способ соблюдения обоих вариантов.

Дамы и господа, вы присутствуете на открытии чего-то большего, чем клуб. Я вижу будущее, в котором Нью-Йорк снова блистает, а законы обрели смысл. Я вижу будущее, в котором народ приезжает в Нью-Йорк за шоколадом, потому что это единственное место в стране, у которого было достаточно здравого смысла легализовать его. Я вижу сверхдоходы города. – Он сделал паузу. – Хоть нас и не избрали, мы все еще можем найти способ служить народу. Я верю, что это возможно, поэтому согласился помочь Ане Баланчиной в любом случае. Надеюсь, вы, мои друзья, присоединитесь к нам.

Его речь была лучше моей, хотя, надо заметить, практики в таких вопросах у Чарльза Делакруа больше моего. Следует отметить, цели моего коллеги были возвышеннее моих. Он ни разу ничего не сказал мне о шоколадном городе. Термин казался мне дурацким.

Я пробралась через толпу и ненадолго остановилась побеседовать с доктором Лау. А затем заметила доктора Фримана из «Какао сегодня». Он пожал мне руку.

– Ничем не могу отблагодарить тебя за приглашение. Этим летом нам необходимо переговорить. Это мудро, Аня. Мудро!

Я добралась до банкетного стола и нанятая на вечер официантка сообщила, что снаружи меня кто-то ожидал. Не буду лгать, я надеялась увидеть Вина.

Я вышла в пустынный коридор. Спустилась по лестнице. На лестничной площадке стоял мой кузен Толстый. Он был потным, лицо покраснело. Разумеется, приглашен он не был. Заглянув за его спину, увидела охранника. Что-то новенькое. Обычно Толстый путешествовал в одиночку.

– Толстый, – сказала я весело. Когда я приблизилась к нему, он поцеловал меня. Его губы яростно чмокнули мои щеки. – Что тебя привело?

– Слышал, здесь будет вечеринка. Мои чувства задело то, что я не получил приглашения после того, как ты со своими друзьями провела в моем заведении годы.

– Не сочла, что тебе будет интересно, – запнулась я.


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.118 сек.)