ГЛАВА III ПСИХОЛОГИЯ ВОИНА, ИЛИ СОСТОЯНИЕ АКТИВНОГО ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ

Психология (греч. psyche — душа и logos — учение, слово) — наука о законах порождения и функционирования пси­хического отражения объективной реальности у че­ловека и животных. Примерно так толкуется в словарях этот термин. Если его перевести на русский язык, то получится, что психология — это наука о душе, одним словом —душеведение.

Хотя академическая психология считается достаточно молодой наукой, так как только в середине XIX века она выделилась в самостоя­тельную область знания, однако зародилась она в глубокой древности и долгое время развива­лась в составе философии.

Читатели, вероятно, привыкли к тому, что психология есть результат творения разума эллинов. А что же другие народы? Или всеподавляюший авторитет античности не оставил в умах читателя даже места для подобного вопроса? Когда-то греки активно старались не замечать культуры соседних народов, превознося лишь свои достижения, что наложило отпечаток на отношение к своей культуре у тех самых наро­дов, которых греки относили к варварам. А поскольку русский народ относится к тем са­мым варварам, то и его древняя культура пере­стала интересовать его нынешних "цивилизо­ванных потомков".

Дабы восполнить этот досадный пробел, хотя бы отчасти, предлагаю ознакомиться с ря­дом представлений, которые относятся к разря­ду национальной психологии.

Не могу с уверенностью говорить о том, существовало ли у славян ведического периода "душеведение", по аналогии с греческой "пси­хологией", но, что представления о душе были многогранными и четкими, в этом сомнений быть не может.

Как не может быть сомнений в том, что знания эти были в основном привилегией веду­нов. Кому, как не ведунам, ответственным за здоровье рода, было заниматься исцелением тела и души страждущих?! Традиционно считалось, что в теле человека находятся две души. Та часть души, которая была ответственна за обеспече­ние деятельности физического тела, называлась Жива. Она, по мифологической анатомии сла­вян, помещалась в животе. Жива присутствует не только в человеческом, но и в животном теле. Получается, что основоположник эксперимен­тального изучения высшей нервной деятельно­сти животных и человека, русский физиолог Иван Петрович Павлов, занимался не чем иным, как изучением механизмов функционирования той самой Живы, о которой сохранилось столько упоминаний в истории. Именно за бесперебой­ное функционирование рефлекторных механиз­мов деятельности нервной системы и отвечает Жива, или та самая "животная составляющая человеческой психики". Жива, таким образом, — хранилище инстинктов и рефлексов, обес­печивающих бесперебойное функционирование человеческой телесности.

Кроме этой, наиболее хорошо изученной части человеческой психики, в традиционном русском понимании существует и другая часть психики — собственно Душа.

Та самая "предвечно существующая искра Божественного Огня", которая, приходя в тело, делает его поистине телом человека. По убеж­дениям древних, Душа до рождения в теле на­ходится вместе с Богом в Прави. И после окон­чания земной жизни душа из Яви (реальности) отправляется в Навь (мир неживых), а оттуда обратно в Правь, то есть к своему Божествен­ному Прародителю.

Эта часть души, в силу того что она приходяща, связывалась в сознании древних с про­цессом дыхания. Не зря вместилище Души рас­полагается на уровне солнечного сплетения, ко­торое еще называется Дышло или Ярло. Когда рожденный на этот свет ребенок, уже имеющий в своем теле Живу, делает первый вдох, в его тело вселяется Душа, покидая его только с пос­ледним вздохом. Не берусь судить, насколько истинна с точки зрения науки представленная вашему вниманию концепция, но с помощью нее многое можно осознать.

Например, в свете этих представлений ста­новится более понятна привязанность ведической медицины к экспериментам с процессом дыхания, наиболее последовательно ставящих­ся в Индии.

Предположим, вам необходимо долго об­ходиться без сна. Но достоверно известно, что даже очень здоровому человеку достаточно про­вести без сна каких-нибудь трое суток, чтобы попасть в состояние почти полной недееспособ­ности, так как запас сил нервной системы без циклического чередования сна и бодрствования быстро иссякает. В прямом смысле — человек тратит свои жизненные силы. Но благодаря тому, что душа человека, или, что более нам привычно, психика, состоит из двух частей, одна из которых регулируется с помощью процесса дыхания, мы можем повлиять на состояние сво­ей нервной системы теми же дыхательными уп­ражнениями. Более того: если вы испытываете постоянные психические стрессы, вам просто необходимо заниматься дыхательными практи­ками. Хотя лично я предпочитаю семикиломет­ровую пробежку по пересеченной местности, в процессе которой приходится применять столько типов дыхания, сколько не под силу выдумать ни одному специалисту.

Более широко понятие Душа можно пред­ставить как внутренний мир человека, который влияет на состояние всего человеческого суще­ства.

Попробуем составить себе примерную об­щую картину, отображающую понимание чело­веческого существа нашими древними прароди­телями.

Первое, с чем приходится столкнуться при взгляде на человека, — это его физическое тело. Как мною уже отмечалось в книге "Русская Здрава", тело человека делится на три части по вертикали. Однако внешней телесностью дело не ограничивается. Дающая жизнь телу субстан­ция выражена через понятие Жива. Определить телесное представительство этой субстанции — дело несложное. Это кровеносная система. Именно кровь, благодаря своему непрестанно­му движению, дает жизнь телу. Помните кры­латое выражение: "Движение — это жизнь"? Кровь и "Ра", таким образом, идентичны, кровь становится внутренним огнем жизни. С Живой напрямую связана душа, отождествляемая с про­цессом дыхания. А поскольку дышим мы не чем иным, как ВОЗДУХОМ, то получается, что жизнь Душе дает ДУХ.

Получается, что Живе соответствует кро­веносная система, душе соответствует дыхатель­ная система. Разделить функции дыхательной и кровеносной системы — значит убить Жизнь в человеке; таким образом, они так же неразде­лимы, как Жива и Душа. Но Душа, кроме того, является связующим звеном между ДУХОМ и Живой, так как влияет на деятельность физи­ческого представительства ДУХА в теле челове­ка — на нервную систему. Впрочем, существу­ет и обратное влияние — ДУХА на ДУШУ, о котором говорилось ранее.

В понимании древних, ДУХ — проявление всего тонко уловимого, невидимого, например воздуха, ветра или мыслей. Мысль нельзя уви­деть, но ее можно высказать словами. Таким образом, изначально слово — это продукт "вы­дыхания духа" изнутри человеческого существа. Получается, что мозг вырабатывает мысли (идеи), а благодаря наличию дыхательного ап­парата они превращаются в свое звуковое обо­значение — слово.

На земле был и остается только один на­род, по-настоящему поклонявшийся Слову, для которого Славление богов было практически единственной формой взаимоотношений с ними. Этот народ признавал своей матерью Славу и называл он себя СЛАВЯНЕ.

Ныне славяне распались на массу племен, больше занятых враждой друг с другом, чем возвращением к когда-то единому сосущество­ванию.

Итак, дух воплощается в слове, сила жиз­ни воплощается в движении, в том числе в дви­жении телесном. Так воплощается гармония тела, души и духа. Только достигнув равнове­сия между всеми основными составляющими человеческого существа, можно двигаться к вер­шинам самопознания и познания мира.

Называя физическое представительство души в теле человека, русский человек не мо­жет ошибиться, показывая на сердце. Когда говорят что-то "от всей души", то делают обыч­но это, "положа руку на сердце". Сердце у Русского человека, какой-то необычайно чув­ствительный орган, так как его сердце способно чувствовать, ощущать, воспринимать все то, что западная психология обозначает казенным сло­вом "бессознательное".

Начав разговор о чувствительности, мы с вами неизбежно приближаемся к проблеме того, что, кроме народной или научной психологии, должна существовать какая-то другая — та, ко­торая не выражается словами, с которой нельзя поставить эксперимент или защитить диссерта­цию, но о которой все знают, даже если и не признают.

Многим известно название такого явления, как парапсихология, которое переводится не иначе, как "околопсихология" или, точнее, "околонаучное представление о душе". В эту область были отнесены все не поддающиеся на­учному объяснению психические феномены. Ду­маю, когда вы скажете западному ученому, что вы сердцем чувствуете неладное, он вам не по­верит, потому что органы чувств всем хорошо известны. И все-таки: что же это такое — зага­дочное шестое чувство?

Думаю, этот загадочный регистратор тон­чайших впечатлений лежит в области иррацио­нального. Судите сами: что помогает нам по­чувствовать вовремя опасность, когда к этому нет никаких явных знаков? Что помогает при­нять единственно верное решение в перелом­ные моменты нашей жизни? Вы скажете, под­сознание. Вероятно. Можно также сказать, что это влияние бессознательного. Но мне ближе другое определение - ПРЕДСОЗНАНИЕ, то есть то, что идет прежде сознания. Предсознание базируется на чувствительности, причем чувстви­тельность нужно понимать в самом широком смысле этого слова, начиная от умения почув­ствовать опасность в полной темноте — до уме­ния почувствовать, к примеру, что, несмотря на логику и обстоятельства, ваш собеседник вам безбожно врет. Можно увеличивать чувствитель­ность в любом направлении — вплоть до культи­вирования экстрасенсорного восприятия, или предвидения. Через намеренное увеличение чув­ствительности можно, миновав стадию сверх­чувствительности, вплотную подойти к состоя­нию ПРЕДЗНАНИЯ. Это — состояние четкого знания последствий тех или иных своих дей­ствий, которое можно квалифицировать как сильно развитое ПРЕДСОЗНАНИЕ. По существу, все жреческие гадательные практики, начиная от бросания жребия и заканчивая астрологией, были призваны привести человека к этому со­стоянию.

А что же сознание? Неужели его развивать не нужно? Еще как нужно! Ведь сознание --это проявление деятельности Духа. Сознание образуется благодаря разуму, его рассудочной деятельности, в целом благодаря процессам мышления. Следовательно, пользуясь законом аналогий, можно предположить, что процесс активного мышления вполне может перерастать в фазу качественно нового состояния, или сверх­мышления. А если мышление — это функция сознания, то сверхмышление — это функция СВЕРХСОЗНАНИЯ.

Поставив между собой в зависимость СВЕРХСОЗНАНИЕ И ПРЕДЗНАНИЕ, мы неиз­бежно должны отыскать категорию, которая будет их уравновешивать. И такая категория существует — это СВЕРХЗАДАЧА, реализация которой возможна только в процессе активной целенаправленной деятельности, в том числе и телесной деятельности.

В общих чертах вам была представлена концепция места психологии, созданной на ос­нове базиса традиционной психологии русско­го народа. Какое отношение она имеет к воинс­кой тематике? Самое непосредственное. Попро­бую пояснить.

В название главы вынесена фраза, расшиф­ровывающая психологию воина как состояние активного противодействия. Прежде всего, та­кое понимание воинской психологии связано с тем, что воин — это человек пограничных ситу­аций.

Пограничная ситуация — это понятие, впервые примененное в западной философии К. Ясперсом. Пограничная ситуация тождествен­на с моментом существования человека между двумя взаимоисключающими проявлениями. Для воина пребывание на границе бытия и не­бытия так же естественно, как естественно для обычного человека стремление избежать такого пребывания. Постоянное нахождение воина в ситуациях, кризисных для людей других фор­маций, приводит к тому, что человек с психо­логией воина довольно быстро начинает осво­бождаться от общепринятых норм самовыраже­ния, от давления общепризнанной морали, от внешних условностей и вожделенных для обывателя социальных атрибутов, что подводит его к законам метапсихологии.

Таким образом, генетические задатки под влиянием психотипа приводят человека к су­ществованию на границе между полярными массами бытия, ставя его в положение Прави по отношению к происходящим в мире событи­ям и изменениям.

Кто же способен не только удерживаться в Прави, но и удерживать саму Правь? Каким должен быть такой человек? Да и есть ли он вообще? Есть, и это так же истинно и нео­споримо, как то, что ночь сменяет день с восхо­дом Солнца.

Прежде всего — это, как правило, человек с хорошим физическим здоровьем. Ну и что? — задаст вопрос читатель. Здоровье — это еще не критерий принадлежности к воинству. И чита­тель будет абсолютно прав. Среди подавляю­щего большинства увлекающихся различными оздоровительными практиками прижилась идея "здоровье ради здоровья", и к воинам этих людей никак не отнесешь. Психология воина, безусловно, уделяет большое место состоянию его тела, но такое внимание вызвано, прежде всего, желанием достижения конкретных целей физического совершенствования. Для воина эти цели лежат в плоскости овладения рукопаш­ным боем.

Чувствуете, какая огромная разница в мо­тивах? Воин занимается рукопашным боем не потому, что хочет улучшить здоровье, здоровье у него присутствует изначально. Даже если спер­ва у начинающего плохие показатели здоровья, трудолюбие и целеустремленность приводят ув­леченного человека в равновесие. Но в любом случае изначальная и основная задача воина — это высокопрофессиональное владение рукопаш­ным боем, в данном случае русским.

Те же, кто стремятся заниматься боевой системой "для здоровья", способны только на выхолащивание боевого навыка, на превраще­ние рукопашного боя в искусственный спорт или общеразвивающую гимнастику. Кстати, путь тотальной популяризации восточных едино­борств, их адаптации под требования толпы привел эту ветвь состязательной традиции к упадку.

Мы выяснили, что воин стремится быть физически развитым и подготовленным бойцом.

В мире существует только один способ подго­товки, соединяющий в себе оптимальную тех­ническую схему с развитием телесных способ­ностей — это славяно-горицкая борьба. Более того, это единственная из существующих сис­тем рукопашного боя, которая организована на уровне рефлекса, что делает ее незаменимой для развития навыков выживания.

Судите сами. Большинство единоборств, строятся на долгом заучивании технических эле­ментов, и только по прошествии долгого време­ни, благодаря тысячам повторов, техническая схема начинает работать со скоростью рефлек­са.

Славяно-горицкая борьба строится с уче­том рефлексорной природы поведения человека — изначально. Траектории движения и принципы организации технических схем в славяно-горицкой борьбе построены в соответствии с идеей максимальной естественности и простоты дви­жения, а также по принципу максимально ско­ростных и легко выполнимых технических сте­реотипов. Таким образом, получается триглав, начинающийся с развитой телесности и закан­чивающийся оптимальной технической базой.

Соединяет крайности та самая Жива, отвечаю­щая за инстинкты и рефлексы. Итак, славяно-горицкая борьба является самой отбалансированной и продуманной из всех систем рукопаш­ного боя.

Для облегчения изучения славяно-горицкой борьбы существует оздоровительная и гимнастическая система, а также максимально проработанные и простые технические принци­пы. Тренировка первой системы происходит в процессе отработки технического арсенала борь­бы и благодаря специальным заданиям. На эта­пе физического и технического совершенство­вания отсеивается контингент, не пригодный к занятиям. Этот отсев неизбежен, просто необ­ходим.

Например, чтобы заставить себя постоян­но ходить на занятия, нужно уже обладать оп­ределенной целеустремленностью. Такая уст­ремленность весьма похвальна, но только ее одной недостаточно. Предположим, вы пришли на занятия, мотивы вашего поступка на данном этапе не так важны. И вдруг выясняется, что тренировки будут проходить в лесу. Первая трудность — для современного городского жителя, разумеется. Более того, тренировки прохо­дят в любую погоду. Вторая трудность. Люди, патологически привязанные к комфорту спорт­зала, не мыслящие своих занятий вне мягкого ковра, красивой формы и формальных рангов, никогда не поймут необходимости таких уси­лий. Для них занятия спортом — вопрос удоб­ства и престижа, а не вопрос физического и тем более духовного развития.

Те, кто принял условия занятий и не ослаб в желании их посещать, обычно уже не много­численны, но уже гораздо более перспективны, чем те, кто приходит по объявлениям в спорт­залы.

Как только начинаются тренировки, соис­катель сталкивается с третьей трудностью. Со­стоит она в том, что в связи с неопытностью и косностью движения, слабостью реакции и вы­соким уровнем требований человек попадает в ситуацию полностью непрогнозируемой и дос­таточно агрессивно настроенной к нему действи­тельности. Здесь-то и ломаются те, кто не обладает психической стойкостью.

Допустим, вы получили синяк на трени­ровке. Для человека с воинской душой — это сигнал к тому, что необходимо повысить интен­сивность и качество занятий, так как недочеты развития стали отпечатываться в буквальном смысле на лице. Для человека другой формации — это сигнал к уходу из школы. Если получив­ший по физиономии склонен к словотворчеству, то, возможно, он сразу бросится сочинять ка­кой-нибудь пасквиль в районную газетенку, яростно бичуя жестокие нравы "неоязычников". Ну, в добрый путь. Коли не вышло доказать свою правоту в действии, тогда наверняка хва­тит бесстыдства облить грязью за глаза, подпи­савшись псевдонимом.

На самом деле близорукие гуманисты про­сто неспособны понять прописную истину, гла­сящую: "Нельзя научиться драться, ни разу не будучи битым". Если для вас этого недостаточ­но, то подумайте, что лучше — походить неде­лю с синяками после тренировок или два меся­ца пролежать в больнице с сотрясением мозга после драки на улице. Это я к тому, что наши бойцы в больницы после драк на улицах не попадают.

Жесткость на тренировках по отношению друг к другу с лихвой окупается не только на соревнованиях, которые у нас проходят почти так же реально, как уличные столкновения, но и в реальных критических ситуациях. Занятия славяно-горицкой борьбой вырабатывают, преж­де всего, трезвую самооценку своих возможно­стей и возможностей противника (уровень ана­литического мышления), самостоятельность действий и умение принимать нужные в данной ситуации решения, что влияет на усиление чув­ства уверенности в собственных силах. Вооб­ще, самостоятельность — это одно из основных качеств, вырабатываемых практикой славяно-горицкой борьбы, поддерживаемых и развивае­мых идеологией воинского сословия.

Человек, прозанимавшийся нашей систе­мой более трех лет, уже в состоянии твердо встать на позиции самопознания. Активное самопознание способствует лучшей гармониза­ции тела, души и духа. Уравновешенность ос­новных человеческих проявлений способству­ет более совершенному самовыражению и луч­шему пониманию способов самовыражения ок­ружающих.

Относительно способов выражения себя: хотелось бы более подробно рассмотреть фено­мен эмоциональности воина. Спросите себя, как совпадает образ воина, например, с чувством глубокой радости крестьянина, испытываемой им в связи с грядущим севом? Не кажется ли вам странным отождествление воинских эмо­ций с эмоциями других людей?

Начнем с того, что мужское мышление и эмоции в норме отличаются, скажем, от мыш­ления и эмоций детей, женщин и стариков. Но и не все мужчины одинаковы в своих эмоциях; особенно слабоваты те, которые долгое время находились под давлением психологии женско­го начала.

Дело в том, что эмоции во многом форми­руются благодаря воспитанию. Женщины в первые годы жизни ребенка оказывают на его психику сильнейшее влияние. Инстинктивно желая передать свой жизненный и, разумеется, эмоциональный опыт своим детям, они форми­руют сугубо женские приоритеты развития не только у дочерей, что, в общем, абсолютно нор­мально, но эти же приоритеты уродуют психи­ку будущего мужчины. Независимо от того, к какому сословию принадлежит мужчина, он Должен обладать мужскими качествами, еще в большей степени ими должен обладать мужчи­на-воин.

Воина всегда тянет к физическому самоут­верждению, он стремится к победе над сопер­ником в поединке и к победе над врагом на вой­не. Воин склонен к риску, так как уверен в сво­их собственных силах. Такого человека всегда тянет к оружию — неважно, меч это или авто­мат. Воин получает положительные эмоции от всего того, чего и производитель, и финансист, и тем более ученый боятся до судорог. Воин имеет право жить так, как этого требует его природа, не признавая над собой ничьей влас­ти, кроме власти своего духа. Это коренное отличие делает воина орудием духа.

Воин отличается от другого человека во всем. Ему не нужна собственность, потому что это приоритет тех, кто ею измеряет свою жизнь. Ему не нужны деньги как таковые, потому что это средство, а не цель. Деньги являются всем для торговцев, собственность — это смысл жиз­ни производителя, ученый — собственник зна­ний, которые легко при желании превратить в предмет товарно-денежных отношений. Психо­логия воина выбивается из этого триглава, она находится вовне общечеловеческой психологии.

По большому счету, воину не нужна на­ука, так как, постоянно находясь в погранич­ном состоянии, между жизнью и смертью, воин освобождается от подавляющего воздействия те­оретических нагромождений, будь то философ­ская доктрина или пропагандистская мишура. Воин не привязан к одному месту, легче других переносит потери, включая личные. Духовная твердость воина такова, что позволяет ему не сгибаться под ударами судьбы, потому что его цели лежат вне плоскости обыденного челове­ческого сознания. По сути, главная задача во­инства состоит в борьбе со смертностью, на­вью. Находясь на границе войны и мира, смер­ти и жизни, воин удерживает мир яви от разру­шения, избавляя его ценой своей жизни от ги­бели.

Воин жертвует своей жизнью ради того, чтобы жили другие. Вероятно, поэтому в сла­вянской мифологии говорится о том, что пав­ший в битве воин сразу отправляется "к своему богу в Правь". Славяне четко различали рай

воинов и рай других смертных. Уже на этом уровне наши предки понимали глобальное от­личие воинства от мирян. Очевидно, это про­исходит потому, что психология, философия и мораль воинства можно отнести к явлениям уникальным, в корне отличным от психологии и морали большинства. С проблемами душев­ного развития на сегодняшний день хорошо справляется наука психология, но для изуче­ния духовного измерения нужна МЕТАПСИХОЛОГИЯ. Только эта наука может приоткрыть тайну воинского духа и сможет установить за­коны, им управляющие.

Человек, приходящий в этот мир с генети­ческими задатками воина, далеко не всегда по­падает в благоприятную для развития этих за­датков среду. С самого детства такой человек вызывает массу нареканий. То он слишком ак­тивен в своих проявлениях, а это плохо. То, наоборот, излишне созерцателен там, где дру­гим попросту скучно. Воспитателям такого ре­бенка кажется, что они добиваются своего, так как непоседливый, драчливый малый вроде бы приходит в норму. Вся загвоздка состоит в том, что для одного стандартное поведение — норма, а для другого — патология. Приведу простой пример. Мальчик подрался на улице, ему тут же говорят, что все можно решить словами, а если ты "распускаешь кулаки", ты этим унижа­ешь себя. В основном на такое словоблудие спо­собны люди из интеллигентных кругов, кото­рые кроме болтовни ни на что другое просто не отваживаются.

В данном случае не важно, проиграл или победил мальчишка в драке: если проиграл, его нужно подучить; если победил, то выяснить мотивы поведения. Единственная установка, в привитии которой нуждается ребенок, это то, что драться надо за правое дело. Ведь нет ниче­го плохого в том, что человек с детства в состо­янии противодействовать физическому насилию над собой. Именно противодействовать, а не "стойко переносить". Кстати, физическое на­силие — самый безобидный из видов насилия, его последствия быстро проходят и в целом пе­реносятся гораздо легче, чем насилие над пси­хикой. А насилием над психикой является, на­пример, такая установка, как запрет на физи­ческий конфликт: "Тебя бьют, а ты уйди, чего с Дураком связываться".

Логика приводит нас к выводу, что если боеспособный недоумок сядет на шею умному, но слабому парню, а он обязательно сядет, по­чувствовав свою безнаказанность, то это нор­мально. Перед вами пример, увы, типичной, но ущербной логики современности. Причем со­всем не обязательно, что слабость может быть только физическая. Например, излишняя по­слушность и миролюбивость в характере муж­чины, даже несмотря на его размеры, говорят о его психической слабости. Поэтому физичес­кая мощь станет действенной только при нали­чии крепких нервов и взрывного психического потенциала.

Психика воина отторгает идеи приспособ­ленчества, примиренчества с окружающим не­совершенством. Психика с таким потенциалом отторжения и противодействия в целом сильно осложняет жизнь ее обладателя. Тем не менее переделывать себя в угоду большинству — это бесчестье. Всегда нужно помнить заповедь: "Где труднее — там достойнее".

Хотя в конечном итоге в судьбе воина все решает баланс свободы и необходимости. Сво­бода и необходимость. Над решением этой про­порции сломал себе зубы не один десяток тео­ретиков, и решения, которое устроило бы всех, не найдено до сих пор. Предложу свое реше­ние.

Свобода жизненного выбора человека — это не только свобода поступка, свобода мысли, свобода совести наконец. Это все то, что почти недосягаемо для очень многих людей. Личная свобода выражается в противодействии физи­ческому, психическому и духовному насилию над собой. До определенной степени свобода самопроявления может быть реализована лич­ностью весьма успешно. По крайней мере до тех пор, пока личная свобода не наталкивается на самый труднопреодолимый и жестокий ме­ханизм насилия — это насилие общества над личностью, или социальное насилие. У этого вида насилия есть два кнута — политика и эко­номика. И вот здесь начинается этап, который ставит свободный дух воина на грань войны с собственным народом.

Возросшая в противодействии и преодоле­нии трудностей личность воина начинает сталкиваться с тем, что те люди, интересы которых он собирался защищать, не только отличаются от него почти во всем, но и открыто преследуют сторонников того мировоззрения, к которым он себя относит. На этом этапе человеку прихо­дится не просто делать привычные для него максимальные усилия, а предпринимать СВЕРХУСИЛИЯ.

Такая нагрузка способна раздавить одиноч­ку в считанные годы, не оставив от него и следа былой силы. Хочешь не хочешь, а объединять­ся с единомышленниками просто жизненно не­обходимо. Форма организации не так важна, как та идея, которая вызвала ее к жизни.

Раз воинская психология является резуль­татом соединения генетических задатков, вос­питания (или самовоспитания), профессиональ­ной деятельности и воинской культуры, вклю­чая историю, культы, оздоровительные и маги­ческие практики, то должна существовать и эти­ка, отражающая особенности воинской психо­логии.

В свою очередь этическая система всегда изначально базируется на породившей ее идео­логии. А вот теперь главное. Чтобы существо­вала идеология, должны существовать ее носи­тели, способные к воплощению в жизнь ее по­ложений.

Для решения этих задач необходимо орга­низовать людей с воинской психологией в со­общество. Только таким способом можно сохра­нить баланс личных устремлений и всеобщей заинтересованности. Читатель, обращавшийся к моим первым работам, вероятно, уже понял, что я говорю об идее Сословия Воинов, пред­ложенной основателем славяно-горицкой борь­бы А. К. Беловым.

Воинское сословие способно не только объединить целеустремленных и деятельных участников, но и способно организованно от­стаивать их интересы среди других социальных группировок. Только воинское сословие способ­но вывести воинов из конфликта с мнением большинства, поставив общество в зависимость от себя.

Поиск по сайту: